Следовательно, и мои естественные отправления были божественны…
Появление ночных звезд я отметила очередным циклом удовлетворения всех физиологических потребностей и уснула почти уже как здоровый человек. По крайней мере - как выздоравливающий.
Теперь спать сразу после еды уже не хотелось. Я сидела, слушая под гомон своих подданных журчание родничка, и пыталась предугадать дальнейшее развитие событий.
Если Бокша помчался к болоту позавчера… Как выяснилось - он отправился в дорогу совсем незадолго до моего первого, ночного пробуждения… И если он поперся к волхвам, то сколько времени у него может уйти на дорогу? Сюда мы шли меньше одного светового дня. Сделаем поправку на то, что дороги обратно, после встречи с лесовином, который его запутал, Бокша не знает. Хорошо, если сам не потеряется окончательно в лесу и выйдет к волхвам… когда? Ну, к примеру, сегодня. К вечеру. Значит, уже завтра наш дражайший Орей может нанести мне визит.
Не приказать ли антам, чтоб засыпали его стрелами? Тоже мысль.
Я вздохнула.
Но главная головная боль - князь.
С большим трудом, с помощью верных антов, я поднялась, еле-еле добрела до волокуши, сдвинула повязки, глядя на такое милое и родное лицо Михаила. Никаких изменений. Даже борода не выросла. Что с ранением шеи - трудно сказать. Под Витвиной след от стрелы плохо различим. Сама же Витвина по-прежнему зияла все той же рваной дырой.
Я улеглась сверху прямо на кокон князя. Стоять, нагнувшись, было трудно, а помочь чем-то хотелось. Вдруг моя Фи-лумана все-таки поддержит как-то его Витвину?
Толпа антов замерла вокруг в благоговейном молчании. Хорошо хоть не лезли к хрустальному кокону - обстоятельный Бокша и на этот случай дал им все необходимые разъяснения с указаниями.
Вид княжеского лица напомнил о мо»их болезненных видениях.
Какой-то лыцар. Почему-то Покойный. «Моя» гривна - в противовес Филумане, которая как бы сама по себе. И «моя» гривна была на озере.
- У вас тут есть озеро? - спросила я у антов, все еще лежа лицом к лицу с Михаилом.
Разгорелась дискуссия. Сначала устанавливали смысл моего вопроса. После нескольких уточнений поняли.
Потом принялись обсуждать уже непосредственно озерную проблему. Близость болота и прочих открытых водоемов позволяла трактовать этот вопрос достаточно широко.
Я села в траву рядом с князем и, смежив веки, вслушивалась и вглядывалась в спор антов о том, какое озеро я имею в виду. Каждый предлагал свое любимое, с пеной у рта отстаивал его… Но при этом какая-то смутная тень, какая-то недоговоренность, граничащая с боязнью даже думать в том направлении, неясным светящимся облаком витала над мыслями спорящих.
- Стоп! - сказала я. Все разом смолкли.
- Есть у вас запретное озеро? На которое Краснорыбица запрещала ходить?
Испуг, отразившийся на их бородатых рожицах и в толчее куцых мыслишек, подтвердил подозрение.
- Туда ведите! - приказала я, делая неудачную попытку подняться на ноги самостоятельно.
* * *
Озеро, на которое привели меня понурые от страха анты, внешне ничем не отличалось от остальных озер, предлагавшихся на выбор в ходе устной дискуссии. Та же водная гладь, те же камыши. Озерцо небольшое. Но и немаленькое.
Я перевела взгляд на толпу антов, сбившихся рядом боязливой кучкой, - А куда именно Краснорыбица запрещала ходить?
Сначала вопроса не поняли («Куда? Сюда!»), но я настаивала. Не говоря ни слова, в ожидании другого, более интересного ответа.
Анты суматошно переглядывались, тужась постигнуть: чего же от них хочет госпожа?
Наконец в чьем-то мозгу мелькнуло «Колаксин взлобок». Ничего сексуального - просто маленький каменистый пригорок где-то рядом.
Название прозвучало вслух, быстро овладело умами, и через минуту образ взлобка стал так отчетлив, что я и сама бы нашла дорогу к нему. Но меня повели, осторожно поддерживая. И это было кстати - силы были на исходе и быстро таяли.
Путь к взлобку преграждали густолиственные заросли.
Я прилегла в травку передохнуть, а мое сопровождение рьяно кинулось на зеленую стену, мирно шевелящуюся под дуновением ветерка. Когда я минут через десять подняла голову, треск сучьев и шелест отламываемых веток сменились относительной тишиной - путь для меня через заросли был проложен.
Пришлось идти, хотя желания уже не было никакого.
- Ну и что здесь? - недовольно пробурчала я, выбравшись на лысую вершину взлобка.
Ничего, кроме редких тонких травинок, мелких камешков и желтой, потрескавшейся земли.
Я присела на ее теплую поверхность, вымотанная окончательно.
- Чего стоите? - устало спросила я свой почетный эскорт. - Копайте. Ройте, разгребайте. Не зря же эта тварь запрещала вам сюда соваться!
Вопросительно поглядывая на меня, анты принялись жилистыми заскорузлыми ладонями снимать верхушку бугорка.
Дело шло туго. Сухая глинистая почва поддаваться не хотела, камешки больно били по пальцам - я это чувствовала, хотя никто из антов и виду не подавал. Как-то все выходило неловко. Так обычно получается, когда сначала делаешь, а только потом думаешь.
- Перекур, - остановила я взмокших антов. - Перерыв на раздумья.
Они тут же спустились ко мне и сели ожидающим кружком.
Думать не хотелось. Но пришлось - уж больно сильно верил в меня народ!
«Не может это быть глубоко, - принялась размышлять я. - Силенок у этой малорослой нечисти не хватило бы серьезно запрятать то, что она так хотела скрыть. Вон люди - и то упарились. А она одна тут старалась. Или не одна?»
Я вспомнила помощников Колаксы, напавших на нас, приподнялась на локте и приказала: - Ищите нору. Засыпанную, заваленную. Но нора должна быть.
Мои подданные разбежались по взлобку, а я решила еще маленько отдохнуть. Было тепло, хорошо, мелькнула мысль: «Может, от Орея куда-нибудь спрятаться? Сюда, например. Он поищет-поищет да и уйдет…» - Шаце-ра-но-хер! - раздался возбужденный крик. Пришлось подниматься.
Нору заваливали старательно, утаптывали как могли. Уже что-то.
- Раскапывайте, - распорядилась я, присаживаясь в сторонке.
Для лисы нора была широка, для человека - узка. Большинство антов остались стоять в стороне. Они только вытягивали шеи, глазея на работающих.
- Поменялись! - скомандовала я. - Кто копает - вылезли, кто стоит - залезли!
Нора ушла глубже. Пришлось организовывать длинную цепочку по выборке грунта. Когда из недр взлобка раздалось приглушенное бормотание, а в голове очередного копальщика - восторженный возглас, я не сомневалась, что на свет божий будет извлечена шейная гривна Покойного лыцара.
- Ну, давайте, - протянула я руку. В которую легла перчатка.
- Что за новости? - возмутилась я.
Вокруг виновато молчали, озадаченные моей реакцией.
- Уважаемый лыцар Покойный, вы что, шутки тут вздумали шутить? - громко спросила я, сама понимая, насколько глупо это звучит. Кого надумала обвинять? Свои собственные сны? И в чем? В том, что сны - это только сны? Следовало, конечно, сюда притаскиваться, чтобы узнать эту немудрящую истину!
В полном расстройстве я кинула старую, полуистлевшую матерчатую перчатку на кучу извлеченного грунта и зашагала вниз по косогору.
- Шаце-по-ку-жа-гос-хер! Шаце-по-ку-жа-гос-хер! - умоляюще неслось сзади.
Анты огорчили свою госпожу и просили наказать их.
- Вы сами - наказание господне! - в сердцах крикнула я. Но это было совсем уж нехорошо. Они ж не виноваты, что такие…
- Ладно, идите сюда, - позвала я, демонстрируя милостиво-вымученную улыбку.
Достойное завершение утомительной и бессмысленной экспедиции, устроенной мною в последний, может быть, день жизни: теперь я должна еще и утешать собственных подданных… Кто б саму утешил?
Они прискакали, второпях оступаясь и спотыкаясь на склоне. Тот, что несся впереди всех, радостно протягивал злополучную перчатку.
Пришлось взять и ее. Но на большее меня уже не хватило. Я повернулась и молча поковыляла назад, в деревеньку.
* * *
Бокша не явился ни на следующий день, ни через день.
Мои анты пировали, пользуясь разрешением Госпожи брать новую, господскую пищу самостоятельно, а не только из ее рук. Их утиный стол расширился за счет рыбы, которую Госпожа также разрешила ловить. Это можно было делать в озерах прямо руками, а особо ленивым - просто накалывать на стрелы.
Я же проводила дни ожидания над князем, прощаясь с ним каждую минуту. Щеки мои были мокры от слез, как у царевны Несмеяны.
Единственным развлечением был осмотр перчатки, добытой в Колаксином тайнике. Зачем-то ведь она ее оберегала?
Перчатка как перчатка. Когда-то синяя (с изнанки цвет еще можно было различить), маленькая, почти дамская. Я даже вытряхнула земляные комочки и надела. Сначала на одну руку, потом на другую, парализованную и обезображенную. Не про изошло ровным счетом ничего…
Так бы я и осталась в недоумении, если б не наш\папа уплотнение на тыльной стороне перчатки. Маленькое, квадратное. Пришлось вспарывать антикварную ткань.
Оттуда извлечена была пластиночка, и по размеру, и по толщине напоминающая почтовую марку. Только металлическую. Очень легкую. Ассоциацию с лезвием для бритвенных станков я отмела: края у пластиночки были вовсе не острые. Зато поверхность неоднородно-волокнистая.
Я взглянула вниз, на шею князя.
Ну конечно! Это же фрагмент гривны! Где были мои глаза?!
И где были мои руки…
Это наконец произошло: я уронила найденный квадратик. Выронила из неумелой левой руки прямо на хрусталь княжеского кокона. Доигралась…
Мигнула вспышка - и моей находки не стало.
Я застонала, кляня себя за неуклюжесть. Но, приглядевшись, решила, что поторопилась с обвинениями. Пластиночка не сгорела. Пройдя некий невидимый барьер, она вновь материализовалась - уже внутри. И теперь медленно планировала, слегка покачиваясь, будто плыла в неспешных потоках невидимой жидкости.
Вязкие струи явно имели какую-то цель и направление. Подождав немного, я поняла эту цель: мою находку как магнитом тянуло от груди князя, куда она свалилась, к его голове. Медленно, но верно.
Я наблюдала за передвижением пластиночки до тех пор, пока не проголодалась.
Поела рыбы, которую сама себе поджарила (с кулинарами из местных пока связываться было опасно). Попила родниковой водички. Вернулась.
Пластиночка все плыла.
Только к закату солнца она достигла княжеской шеи. И остановилась. Прямо над рваной дырой Витвины. Зависла сантиметрах в пяти над ней.
Больше ничего не происходило.
Я напрягала зрение до самой темноты. А потом решила вернуться к наблюдениям завтра. Спозаранку.
Однако крики Бокши: «Госпожа! Госпожа княгиня!» - разбудившие меня ни свет ни заря, заставили позабыть обо всех планах.
«Началось…» - подумала я тоскливо.
В голове у Бокши была сплошная радость - ведь он вез мне лекаршу, которая обещала помочь!
Лекарша?
Чем ближе подбегал Бокша, тем яснее становился ее образ - Меланья! А почему не сам волхв?
Но Бокша и думать не думал ни о каких волхвах. Госпожа и лекарша! Эти двое заполняли всю его голову, больше никто втиснуться в его мысли уже просто не мог.
- Госпожа! Вы живы! - Бокша бросился передо мной на колени, жадно рассматривая, будто все еще не веря, что снова обрел это долгожданное счастье - меня. - Но что с вашей рукой? - вдруг задохнулся он от гнева.
- Успокойся, Бокша. - Я мягко погладила его под теменной костью, упорядочивая мысли. - Она у меня что-то… совсем отказывается работать.
- Сейчас, сейчас, - торопливо заговорил он. - Лекарша уже здесь, она вас вылечит!
Да там была не только Меланья! Ко мне приближался целый отряд людей. И впереди всех - Никодим.
Вот оно что! Успел! Тогда, похоже, моя казнь может оказаться и отложенной. На неопределенный срок.
Никодим вел под уздцы коня, на котором восседала Меланья, связанная по рукам и ногам.
- Бокша, - с удивлением обернулась я к анту, - она же вроде и сама не против была помочь?
Бокша засмущался. Я ясно увидела, что привязывал Меланью, конечно, Никодим, приговаривая: «А вот чтоб не вздумала бегать!»
- Ладно, - улыбнулась я. - Главное - вы прибыли. А то я уж заждалась.
- Здравы будьте, княгиня! - поклонился Никодим, сдергивая с головы что-то вроде папахи. - Мы уж даже и не надеялись… Этот дурак (кивок в сторону Бокши) гнал нас, как сумасшедший, - верите, всю ночь ехали. По лесу! Сейчас чуть в болоте не утопли - слава Господу, светать начало.
- Рада тебя видеть, Никодим. Знаю, что Орей завел тебя вовсе не туда, куда мы думали… Да развяжи ты девочку!
- Ничего, целее будет, - зло сверкнул глазами на Меланью Никодим. - А что это с рукой вашей?
- Вот это и есть теперь объект лечения, - вздохнула я и подошла к наезднице. - Здравствуй, Меланья, сейчас все будет хорошо.
- А то уж не твоя забота! - ожесточенно выкрикнула она, демонстративно глядя поверх моей головы. - Хорошо будет! Это я приехала делать хорошо! И все вы у меня еще плясать будете!
Я невольно отшатнулась. Не от голоса девочки - от ее воспоминаний.
Я увидела, как голого, крепко привязанного к дереву Орея какой-то человек прижигает раскаленным на костре железным прутом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81