Чирикали и верещали под лучами солнца птицы. Неподалеку журчал узкий, быстрый ручей.
— Тут безусловно непохоже на Техас, — отозвалась Арлен. — Думается, я никогда не привыкну видеть землю изгибающейся у меня над головой.
— Привыкнешь, привыкнешь, — пообещал Гаррисон. — Ты будешь жить здесь как принцесса. Как чертова жрица джунглей.
Она улыбнулась ему.
— Я мог бы просто сидеть здесь и смотреть весь день напролет, — сказал Гаррисон. — Дело всей жизни… наконец-то я здесь. Я проведу остаток своих дней прямо здесь милая. Наконец-то дома я в безопасности.
— Полчаса назад звонил доктор Кобб, — сообщила ему Арлен, — сказал что ему нужно поговорить с тобой о…
— Пусть Кобб остудит свою задницу, — отрезал Гаррисон. — Он весь кипит и волнуется из-за беспорядков там, в штатах. Похоже, бунты солидарности вспыхнули и в других местах. По Токио ударило весьма сильно.
— Раньше или позже тебе придется с ним поговорить, — настаивала Арлен.
Гаррисон развернул кресло-каталку лицом к ней.
— Ну-ка, оставьте этот тон учительницы со мной, леди! — Но он усмехался. — Брось, давай спустимся, посмотрим, как там Хьюстон.
Арлен последовала за ним к дверям лифта, и они спустились этажом ниже, где располагался кабинет Гаррисона с широкими окнами без стекол. Птицы могли влетать и вылетать. На покрытом травой полу стояли шезлонги и стулья, разбросанные настолько беспорядочно, насколько мог рассчитать дизайнер по интерьерам, а декор выглядел скорее таитянским, чем техасским.
Но угол закрывала ширма из дымчатого стекла, а за ней скрывалась сложная электронная машинерия голографического видеоприемника.
Арлен уселась в плетенное из веревок кресло рядом с Гаррисоном. Ее цветная юбка с разрезом до бедер спала, показывая длинные загорелые ноги.
Но Гаррисон смотрел на дымящиеся развалины Хьюстона на трехмерном видеоэкране. Город походил на бойню: выпотрошенные или взорванные здания, улицы, забитые щебнем и телами. Даже Башня Гаррисона подверглась атаке, и ее нижние этажи обуглились и почернели, а окна исчезли. На пустующей в остальном автостоянке под Башней тяжеловесно застыл армейский танк, его длинная пушка слегка опустилась к земле, словно он стыдился сделанного им.
— Не так плохо, как мне думалось, — пробормотал Гаррисон.
Он постучал по клавишам но подлокотнику. Новый Орлеан. Питсбург. Лос-Анжелес. Сент-Луис. Атланта. Выпотрошенные, стертые заподлицо, покрытые кровью. Словно сошлись сразу землетрясения, торнадо, ураганы. Но разрушительная сила природы не могла сравниться с намеренной рассчитанной смертностью человека. В Чикаго и Нью-Йорке все еще бушевали бои. Гаррисон смотрел, как телевидение подавало сражение на улице за улицей, в доме за домом.
— Уйма мертвых черномазых, — заметил он.
— Уйма мертвых белых, — добавила ровным, твердым, сдержанным голосом Арлен.
— Да, сейчас. Но я имею в виду позже. После окончания боев. На следующей неделе. В следующий месяц. Стадионы заполнят подонками ПРОНа — черными, чиканос, пуэрториканцами, индейцами. Предстоит избавиться от целого груза таких.
Арлен уставилась на босса.
— Ты ведь все это вычислил, так? Ты спланировал все это много месяцев назад.
— Много лет назад, — поправил, глядя на экран, Гаррисон. Канадские реактивные самолеты пикировали, бомбя квартал построенных муниципалитетом высотных жилых домов на южной стороне Чикаго.
— Но почему? — спросила Арлен. — Как ты мог это сделать…
Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Жалеешь их?
— В некотором роде.
— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.
— Не понимаю, — сказала она. — Как все это тебе поможет? Какое все это имеет отношение к защите «Гаррисон Энтерпрайзис» или Корпорации «Остров номер 1»?
Гаррисон откинулся на спинку кресла и криво усмехнулся ей. И разразился мелким кудахчущим смехом.
— Ты ведь действительно не сложила мысленно это в определенную картину, не так ли?
— Расскажи мне о ней.
— Только посмотрите на нее, — рассмеялся Гаррисон. — Такая любопытная. Такая жаждущая узнать какова моя стратегия. Думаешь встать у руля, когда я исчезну, милая?
Глаза Арлен вспыхнули.
— О чем ты говоришь?
— Не рассчитывай на мои похороны, потому что я намерен пережить почти всех вас.
— Ты говоришь глупости, — она изображала сплошь невинное удивление и задетые чувства.
— Безусловно.
— Я просто хочу знать, как все это нам поможет. — Она соскользнула с кресла и опустилась на колени рядом с ним, подняв на Гаррисона свои голубые как лед глаза. — Я просто пытаюсь понять как работает твой ум, вот и все.
— Это точно, — усмехнулся он. А затем объяснил. — Этот фокус, бывало, применяли комми во время холодной войны. Поднимали какую только могли бучу, везде и всюду. Им бы это так или иначе обязательно бы помогло, потому что они выступали против статус кво. Где бы ни возникали неприятности, война, беспорядки, голод, забастовки, партизанские движения, проклятые комми оказывались тут как тут, помогая угнетенным. Ни в какие из них они не верили. Их не интересовали угнетенные… они просто хотели скинуть угнетателей, чтобы самим встать у руля.
Арлен кивнула.
— Именно так ты и действуешь сейчас.
— Всемирное Правительство хочет контролировать рынки, цены, налоги… Эти проклятые бюрократы задушат все. И все во имя помощи бедным странам… прокормления голодающих миллиардов. Ну, чем больше их кормишь, тем больше они производят новых голодающих миллиардов, и тем меньше они способны сами себя прокормить. Вот поэтому-то Всемирное Правительство и должно исчезнуть.
— И оно плохо для прибылей, — добавила Арлен.
— И это тоже, — улыбнулся в ответ Гаррисон.
Она показала на видеоэкран. Тяжелые оливково-зеленые армейские танки медленно ползли через мост Джорджа Вашингтона. Камера не показывала никаких партизан.
— Но все эти бои в городах, как это поможет избавиться от Всемирного Правительства?
— Это все равно должно было произойти, — сказал Гаррисон. — Раньше или позже города должны были взорваться. И прости чудо, что они не рванули много лет назад. Мы лишь помогли им выпустить годами копившийся пар.
— А Всемирное Правительство…
— Что бы ни произошло, оно выглядит плохо. Если бы оно действовало быстро и послало свои войска помочь армии США, американский народ обозлился бы из-за иностранных солдат на своем заднем дворе. Большинство солдат всемирной армии точно такие же черные и коричневые, как партизаны ПРОН… а то и еще чернее. Африканские войска чернее любого американского негра. Они могли не захотеть стрелять по своим цветным кузенам. А даже если бы стали стрелять, не обошлось бы без множества грабежей и изнасилований. Так всегда бывает, когда вводишь иностранные войска.
— И это настроило бы американский народ против Всемирного Правительства.
— Само собой. Особенно когда его настраивают наши средства массовой информации.
— Но Всемирное Правительство ничего не предприняло. Оно ничего не сделало…
— И того лучше, — отозвался Гаррисон. — Теперь мы можем обвинить его — за то, что сидит сложа руки, пока американские города пропадают в дыму.
— А как насчет смерти Де Паоло?
— Запоздала на тридцать лет, — фыркнул Гаррисон. — Все умирают. Кроме меня. Я намерен жить вечно. Никогда не забывай этого.
Ее глаза изучали его лицо.
— Ты действительно в это веришь, не так ли?
— А зачем мы, по-твоему, на «Острове номер 1», — рассмеялся он, — со всеми этими фантастическими биолабораториями? Если эти ученые могут повозиться с генами и создать физически совершенного паренька, то смогут и помочь старику снова стать молодым.
— Смогут ли?
— Смогут, — из голоса Гаррисона исчезли все следы юмора.
33
Доктор Кобб лично поздравил нас с прибытием на «Остров номер 1» и немного побеседовал с каждым из нас по отдельности. Конечно, в случае с Рут и мной он говорил с нами обоими вместе. Он устроил приоритетный звонок в Калифорнию и помог нам отыскать родителей Рут. С ними все в порядке, они временно живут у родственников неподалеку от Санта-Круса. В Лос-Анжелесе творится что-то несусветное.
Большинство из нас сильно напугано из-за мятежа дома и выглядело мрачными, но доктор Кобб попытался приободрить нас, указав, что наш дом теперь «Остров номер 1», и нас ждет впереди очень светлое будущее.
Он посоветовал мне с Рут — в нашем разговоре наедине — заняться чтением литературы по астероидам. Сказал, что там, за Марсом, нас ждет золотое дно. И не только золото, но и минералы, и металлы, которые в грядущем будут куда ценней и важней. Я ответил ему, что я фермер, а не горняк, но он рассмеялся и спросил меня, неужели я думаю, что горнякам, находящимся вчетверо дальше от Солнца, чем сейчас, не понадобится еда.
Дневник Уильяма Пальмквиста.
Эвелин вырвалась вместе с остальной толпой через двойные металлические двери и направилась по вымощенной плитами дорожке к причалу. Начинал накрапывать мелкий дождик, и серые облака сгущались, но никто, кажется, не возражал. Она уже слышала шаги шедших впереди группы, затопавшие по спускавшейся по крутому берегу к причалу деревянной лестнице.
Наверху лестницы Эвелин остановилась. Катер уже пришвартовался в конце причала, и его пассажиры медленно шли к лаборатории.
Хамуд шагал рядом с маленькой, тоненькой, темноволосой женщиной. Шахерезада. Догадалась Эвелин. Хамуд не прикасался к ней, но явно притязал на обладание ею. Его обращение к ней резко отличалось от всего виденного ранее Эвелин: он больше не был угрюмым, мрачным властным мужчиной-мусульманином. Он кивал, разговаривал с ней, сверкая зубами в мальчишеской улыбке, слегка ссутулившись из уважения к ее невысокому росту.
Но где же Дэвид? Позади Хамуда и Шахерезадой шел огромный, чернокожий, такой здоровый, что причал, казалось, прогибается под его весом.
А рядом с ним… Эвелин уставилась во все глаза. Он не мог быть Дэвидом. Но это был он! Худой, бородатый, с куда более коричневым лицом, чем она сочла бы возможным. И волосы тоже перекрашенные в шатеновые.
Но Эвелин знала эту походку, то, как покачивались по бокам его руки. Это должен быть он. Он посмотрел в ее направлении, и даже на таком расстоянии она увидела, что это и в самом деле Дэвид — но изменившийся. Лицо его осунулось, глаза утратили свой невинный блеск. Он смотрел прямо на Эвелин, не показывая ни малейшего признака узнавания.
Затем она заметила шедших за Дэвидом двух черных юнцов с автоматами в руках и вспомнила, что Дэвид — их пленник.
Дэвид увидел ее, стоявшую наверху лестницы, и узнал ее медово-белокурые волосы.
Эвелин! Что она здесь делает?
Он быстро взглянул опять на массивную фигуру Лео, как раз добравшегося в этот момент до подножия лестницы. Она тоже в плену? Как она сюда попала? — гадал Дэвид.
Затем он увидел, как Бхаджат и ее друг, соотечественник, собрат-партизан и любовник поднимаются по лестнице вместе, бок о бок. Он снова посмотрел на Эвелин. Та глядела на него, напряженно ожидая, когда он поднимется по лестнице к ней.
Будь она пленницей, разве выпустили бы ее смотреть, как мы высаживаемся? Ее кажется никто не охраняет и даже не смотрит в ее сторону. Может ли она быть одной из них?
Он добрался до верхней ступеньки, и она стояла там.
— Дэвид?
— Эвелин.
Он протянул руку, а она взяла ее, шагнула поближе к нему и обняла его одной рукой за талию. Шедшие впереди них Бхаджат и Хамуд не видели того, что они делали.
— Что с тобой случилось? Как ты? — спросила Эвелин.
— Я собирался спросить то же самое у тебя, — отозвался Дэвид. — Ты… на из стороне?
— Немного, — ответила она. — На самом деле я пытался добраться до тебя. Как ты сбежал с «Острова номер 1»? Чем ты занимался все эти недели?
Он рассмеялся.
— Хочешь, верь, хочешь, нет, но я искал тебя.
Она прильнула к нему поближе и счастливо улыбнулась.
— Расскажи мне об этом все-все.
Он кивнул, ответив:
— Это длинная история.
И кое-какие части я не могу тебе рассказать, понял он.
Посмотрев на здание лаборатории, Дэвид увидел, что это невысокое, приземистое двухэтажное строение. Строго деловое, без всяких украшений на гладких стенах без окон. Плоская крыша с обвисшим на короткой мачте желтым вымпелом.
Пока группа шла в здание и в большое, открытое центральное помещение, где стояли идеальными рядами длинные столики кафетерия, Эвелин болтала о Хамуде и всемирной организации ПРОН. В одном конце большого двухэтажного помещения находились стойки из нержавеющей стали, подносы, самоподогревающиеся тарелки, кофеварки и грили. Всю противоположную стену занимало окно, выходившее на поливаемый дождичком серый ландшафт с голыми деревьями и почти пустой автостоянкой.
Лео и Хамуд стояли в одном углу, А Бхаджат между ними. По сравнению с огромным чернокожим смуглый араб выглядел чахлым, а Бхаджат рядом с ними выглядела и вовсе жалко. Довольно быстро стало очевидным, что двое мужчин в чем-то не соглашались друг с другом.
Борьба за власть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Тут безусловно непохоже на Техас, — отозвалась Арлен. — Думается, я никогда не привыкну видеть землю изгибающейся у меня над головой.
— Привыкнешь, привыкнешь, — пообещал Гаррисон. — Ты будешь жить здесь как принцесса. Как чертова жрица джунглей.
Она улыбнулась ему.
— Я мог бы просто сидеть здесь и смотреть весь день напролет, — сказал Гаррисон. — Дело всей жизни… наконец-то я здесь. Я проведу остаток своих дней прямо здесь милая. Наконец-то дома я в безопасности.
— Полчаса назад звонил доктор Кобб, — сообщила ему Арлен, — сказал что ему нужно поговорить с тобой о…
— Пусть Кобб остудит свою задницу, — отрезал Гаррисон. — Он весь кипит и волнуется из-за беспорядков там, в штатах. Похоже, бунты солидарности вспыхнули и в других местах. По Токио ударило весьма сильно.
— Раньше или позже тебе придется с ним поговорить, — настаивала Арлен.
Гаррисон развернул кресло-каталку лицом к ней.
— Ну-ка, оставьте этот тон учительницы со мной, леди! — Но он усмехался. — Брось, давай спустимся, посмотрим, как там Хьюстон.
Арлен последовала за ним к дверям лифта, и они спустились этажом ниже, где располагался кабинет Гаррисона с широкими окнами без стекол. Птицы могли влетать и вылетать. На покрытом травой полу стояли шезлонги и стулья, разбросанные настолько беспорядочно, насколько мог рассчитать дизайнер по интерьерам, а декор выглядел скорее таитянским, чем техасским.
Но угол закрывала ширма из дымчатого стекла, а за ней скрывалась сложная электронная машинерия голографического видеоприемника.
Арлен уселась в плетенное из веревок кресло рядом с Гаррисоном. Ее цветная юбка с разрезом до бедер спала, показывая длинные загорелые ноги.
Но Гаррисон смотрел на дымящиеся развалины Хьюстона на трехмерном видеоэкране. Город походил на бойню: выпотрошенные или взорванные здания, улицы, забитые щебнем и телами. Даже Башня Гаррисона подверглась атаке, и ее нижние этажи обуглились и почернели, а окна исчезли. На пустующей в остальном автостоянке под Башней тяжеловесно застыл армейский танк, его длинная пушка слегка опустилась к земле, словно он стыдился сделанного им.
— Не так плохо, как мне думалось, — пробормотал Гаррисон.
Он постучал по клавишам но подлокотнику. Новый Орлеан. Питсбург. Лос-Анжелес. Сент-Луис. Атланта. Выпотрошенные, стертые заподлицо, покрытые кровью. Словно сошлись сразу землетрясения, торнадо, ураганы. Но разрушительная сила природы не могла сравниться с намеренной рассчитанной смертностью человека. В Чикаго и Нью-Йорке все еще бушевали бои. Гаррисон смотрел, как телевидение подавало сражение на улице за улицей, в доме за домом.
— Уйма мертвых черномазых, — заметил он.
— Уйма мертвых белых, — добавила ровным, твердым, сдержанным голосом Арлен.
— Да, сейчас. Но я имею в виду позже. После окончания боев. На следующей неделе. В следующий месяц. Стадионы заполнят подонками ПРОНа — черными, чиканос, пуэрториканцами, индейцами. Предстоит избавиться от целого груза таких.
Арлен уставилась на босса.
— Ты ведь все это вычислил, так? Ты спланировал все это много месяцев назад.
— Много лет назад, — поправил, глядя на экран, Гаррисон. Канадские реактивные самолеты пикировали, бомбя квартал построенных муниципалитетом высотных жилых домов на южной стороне Чикаго.
— Но почему? — спросила Арлен. — Как ты мог это сделать…
Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Жалеешь их?
— В некотором роде.
— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.
— Не понимаю, — сказала она. — Как все это тебе поможет? Какое все это имеет отношение к защите «Гаррисон Энтерпрайзис» или Корпорации «Остров номер 1»?
Гаррисон откинулся на спинку кресла и криво усмехнулся ей. И разразился мелким кудахчущим смехом.
— Ты ведь действительно не сложила мысленно это в определенную картину, не так ли?
— Расскажи мне о ней.
— Только посмотрите на нее, — рассмеялся Гаррисон. — Такая любопытная. Такая жаждущая узнать какова моя стратегия. Думаешь встать у руля, когда я исчезну, милая?
Глаза Арлен вспыхнули.
— О чем ты говоришь?
— Не рассчитывай на мои похороны, потому что я намерен пережить почти всех вас.
— Ты говоришь глупости, — она изображала сплошь невинное удивление и задетые чувства.
— Безусловно.
— Я просто хочу знать, как все это нам поможет. — Она соскользнула с кресла и опустилась на колени рядом с ним, подняв на Гаррисона свои голубые как лед глаза. — Я просто пытаюсь понять как работает твой ум, вот и все.
— Это точно, — усмехнулся он. А затем объяснил. — Этот фокус, бывало, применяли комми во время холодной войны. Поднимали какую только могли бучу, везде и всюду. Им бы это так или иначе обязательно бы помогло, потому что они выступали против статус кво. Где бы ни возникали неприятности, война, беспорядки, голод, забастовки, партизанские движения, проклятые комми оказывались тут как тут, помогая угнетенным. Ни в какие из них они не верили. Их не интересовали угнетенные… они просто хотели скинуть угнетателей, чтобы самим встать у руля.
Арлен кивнула.
— Именно так ты и действуешь сейчас.
— Всемирное Правительство хочет контролировать рынки, цены, налоги… Эти проклятые бюрократы задушат все. И все во имя помощи бедным странам… прокормления голодающих миллиардов. Ну, чем больше их кормишь, тем больше они производят новых голодающих миллиардов, и тем меньше они способны сами себя прокормить. Вот поэтому-то Всемирное Правительство и должно исчезнуть.
— И оно плохо для прибылей, — добавила Арлен.
— И это тоже, — улыбнулся в ответ Гаррисон.
Она показала на видеоэкран. Тяжелые оливково-зеленые армейские танки медленно ползли через мост Джорджа Вашингтона. Камера не показывала никаких партизан.
— Но все эти бои в городах, как это поможет избавиться от Всемирного Правительства?
— Это все равно должно было произойти, — сказал Гаррисон. — Раньше или позже города должны были взорваться. И прости чудо, что они не рванули много лет назад. Мы лишь помогли им выпустить годами копившийся пар.
— А Всемирное Правительство…
— Что бы ни произошло, оно выглядит плохо. Если бы оно действовало быстро и послало свои войска помочь армии США, американский народ обозлился бы из-за иностранных солдат на своем заднем дворе. Большинство солдат всемирной армии точно такие же черные и коричневые, как партизаны ПРОН… а то и еще чернее. Африканские войска чернее любого американского негра. Они могли не захотеть стрелять по своим цветным кузенам. А даже если бы стали стрелять, не обошлось бы без множества грабежей и изнасилований. Так всегда бывает, когда вводишь иностранные войска.
— И это настроило бы американский народ против Всемирного Правительства.
— Само собой. Особенно когда его настраивают наши средства массовой информации.
— Но Всемирное Правительство ничего не предприняло. Оно ничего не сделало…
— И того лучше, — отозвался Гаррисон. — Теперь мы можем обвинить его — за то, что сидит сложа руки, пока американские города пропадают в дыму.
— А как насчет смерти Де Паоло?
— Запоздала на тридцать лет, — фыркнул Гаррисон. — Все умирают. Кроме меня. Я намерен жить вечно. Никогда не забывай этого.
Ее глаза изучали его лицо.
— Ты действительно в это веришь, не так ли?
— А зачем мы, по-твоему, на «Острове номер 1», — рассмеялся он, — со всеми этими фантастическими биолабораториями? Если эти ученые могут повозиться с генами и создать физически совершенного паренька, то смогут и помочь старику снова стать молодым.
— Смогут ли?
— Смогут, — из голоса Гаррисона исчезли все следы юмора.
33
Доктор Кобб лично поздравил нас с прибытием на «Остров номер 1» и немного побеседовал с каждым из нас по отдельности. Конечно, в случае с Рут и мной он говорил с нами обоими вместе. Он устроил приоритетный звонок в Калифорнию и помог нам отыскать родителей Рут. С ними все в порядке, они временно живут у родственников неподалеку от Санта-Круса. В Лос-Анжелесе творится что-то несусветное.
Большинство из нас сильно напугано из-за мятежа дома и выглядело мрачными, но доктор Кобб попытался приободрить нас, указав, что наш дом теперь «Остров номер 1», и нас ждет впереди очень светлое будущее.
Он посоветовал мне с Рут — в нашем разговоре наедине — заняться чтением литературы по астероидам. Сказал, что там, за Марсом, нас ждет золотое дно. И не только золото, но и минералы, и металлы, которые в грядущем будут куда ценней и важней. Я ответил ему, что я фермер, а не горняк, но он рассмеялся и спросил меня, неужели я думаю, что горнякам, находящимся вчетверо дальше от Солнца, чем сейчас, не понадобится еда.
Дневник Уильяма Пальмквиста.
Эвелин вырвалась вместе с остальной толпой через двойные металлические двери и направилась по вымощенной плитами дорожке к причалу. Начинал накрапывать мелкий дождик, и серые облака сгущались, но никто, кажется, не возражал. Она уже слышала шаги шедших впереди группы, затопавшие по спускавшейся по крутому берегу к причалу деревянной лестнице.
Наверху лестницы Эвелин остановилась. Катер уже пришвартовался в конце причала, и его пассажиры медленно шли к лаборатории.
Хамуд шагал рядом с маленькой, тоненькой, темноволосой женщиной. Шахерезада. Догадалась Эвелин. Хамуд не прикасался к ней, но явно притязал на обладание ею. Его обращение к ней резко отличалось от всего виденного ранее Эвелин: он больше не был угрюмым, мрачным властным мужчиной-мусульманином. Он кивал, разговаривал с ней, сверкая зубами в мальчишеской улыбке, слегка ссутулившись из уважения к ее невысокому росту.
Но где же Дэвид? Позади Хамуда и Шахерезадой шел огромный, чернокожий, такой здоровый, что причал, казалось, прогибается под его весом.
А рядом с ним… Эвелин уставилась во все глаза. Он не мог быть Дэвидом. Но это был он! Худой, бородатый, с куда более коричневым лицом, чем она сочла бы возможным. И волосы тоже перекрашенные в шатеновые.
Но Эвелин знала эту походку, то, как покачивались по бокам его руки. Это должен быть он. Он посмотрел в ее направлении, и даже на таком расстоянии она увидела, что это и в самом деле Дэвид — но изменившийся. Лицо его осунулось, глаза утратили свой невинный блеск. Он смотрел прямо на Эвелин, не показывая ни малейшего признака узнавания.
Затем она заметила шедших за Дэвидом двух черных юнцов с автоматами в руках и вспомнила, что Дэвид — их пленник.
Дэвид увидел ее, стоявшую наверху лестницы, и узнал ее медово-белокурые волосы.
Эвелин! Что она здесь делает?
Он быстро взглянул опять на массивную фигуру Лео, как раз добравшегося в этот момент до подножия лестницы. Она тоже в плену? Как она сюда попала? — гадал Дэвид.
Затем он увидел, как Бхаджат и ее друг, соотечественник, собрат-партизан и любовник поднимаются по лестнице вместе, бок о бок. Он снова посмотрел на Эвелин. Та глядела на него, напряженно ожидая, когда он поднимется по лестнице к ней.
Будь она пленницей, разве выпустили бы ее смотреть, как мы высаживаемся? Ее кажется никто не охраняет и даже не смотрит в ее сторону. Может ли она быть одной из них?
Он добрался до верхней ступеньки, и она стояла там.
— Дэвид?
— Эвелин.
Он протянул руку, а она взяла ее, шагнула поближе к нему и обняла его одной рукой за талию. Шедшие впереди них Бхаджат и Хамуд не видели того, что они делали.
— Что с тобой случилось? Как ты? — спросила Эвелин.
— Я собирался спросить то же самое у тебя, — отозвался Дэвид. — Ты… на из стороне?
— Немного, — ответила она. — На самом деле я пытался добраться до тебя. Как ты сбежал с «Острова номер 1»? Чем ты занимался все эти недели?
Он рассмеялся.
— Хочешь, верь, хочешь, нет, но я искал тебя.
Она прильнула к нему поближе и счастливо улыбнулась.
— Расскажи мне об этом все-все.
Он кивнул, ответив:
— Это длинная история.
И кое-какие части я не могу тебе рассказать, понял он.
Посмотрев на здание лаборатории, Дэвид увидел, что это невысокое, приземистое двухэтажное строение. Строго деловое, без всяких украшений на гладких стенах без окон. Плоская крыша с обвисшим на короткой мачте желтым вымпелом.
Пока группа шла в здание и в большое, открытое центральное помещение, где стояли идеальными рядами длинные столики кафетерия, Эвелин болтала о Хамуде и всемирной организации ПРОН. В одном конце большого двухэтажного помещения находились стойки из нержавеющей стали, подносы, самоподогревающиеся тарелки, кофеварки и грили. Всю противоположную стену занимало окно, выходившее на поливаемый дождичком серый ландшафт с голыми деревьями и почти пустой автостоянкой.
Лео и Хамуд стояли в одном углу, А Бхаджат между ними. По сравнению с огромным чернокожим смуглый араб выглядел чахлым, а Бхаджат рядом с ними выглядела и вовсе жалко. Довольно быстро стало очевидным, что двое мужчин в чем-то не соглашались друг с другом.
Борьба за власть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62