Да и волос у них было не больше, чем у меня.
Надо полагать, решение собрания оказалось в мою пользу, так как тут же на месте отец Туну пригласил меня в свой дом.
Последующие несколько недель ушли у меня на знакомство с бытом и обычаями моих хозяев и на усиленные занятия телепатией. В эти дни я очень мало думал об Аримане и еще меньше об Ормузде. Если что и тревожило меня, так только мысли об Ане. Далеко не всегда они были приятными и еще реже утешительными. Я терялся в догадках, как долго она собирается держать меня среди неандертальцев и закончится ли вообще когда-нибудь моя затянувшаяся ссылка.
Жизнь в деревне протекала достаточно однообразно, и скоро я потерял счет дням. Но если я почти перестал думать об Аримане, то этого никак нельзя было сказать о самих неандертальцах.
Однажды утром, когда я собирался на прогулку, меня догнал запыхавшийся Туну.
«Ариман!» – возбужденно передал он.
Я не поверил своим ушам, точнее, тому, что я правильно понял телепатическое сообщение.
«Он что, собирается прийти в деревню?»
«Он уже в пути!»
Я был возбужден не меньше Туну, поэтому в первый момент даже не удивился, что на этот раз улавливаю его мысли совершенно отчетливо.
Почти все население деревни уже собралось на центральной поляне. Гость запаздывал, и я воспользовался подходящим моментом, чтобы узнать как можно больше об интересующем меня человеке.
Ариман был мудрецом, поэтом и философом, чье имя гремело по всему древнему миру.
Разумеется, мне и в голову не приходило, что он может оказаться тем самым Ариманом, с которым я сражался большую часть моей жизни. Но когда я увидел его входившим на центральную площадь деревни, меня поразило его невероятное сходство с моим врагом.
Ариман! Ошибиться было невозможно. Он был выше большинства своих соплеменников и более мощного телосложения. Его глаза светились умом, но это были еще не те огненно-красные, полные ненависти глаза Аримана, поклявшегося уничтожить континуум, которые я привык видеть. Передо мной предстал счастливый человек, переживавший лучшую пору своей жизни, еще не научившийся ненавидеть, еще не помышлявший о мести. Для нее еще не было повода.
Насколько я мог понять, все собравшиеся настойчиво просили его о чем-то, пока он шел к центру площади.
Наконец он улыбнулся и кивком выразил свое согласие. Все присутствовавшие немедленно уселись на землю, один я остался стоять. Наши глаза встретились. Его улыбка не исчезла. В глазах не появилось даже намека на гнев или враждебность. В них не было удивления. Очевидно, его уже успели предупредить, что в деревне находится чужестранец. Возможно, даже сказали мое имя. Но определенно ни мое имя, ни наружность, ни даже мое странное появление пока еще ни о чем не говорили ему. Он не боялся меня. Пожалуй, единственным чувством, отразившимся на его лице, было легкое любопытство.
Присев на землю между Туну и другим молодым парнишкой, я закрыл глаза и сконцентрировал все свои телепатические способности, чтобы лучше уловить слова своего будущего врага.
Как сразу выяснилось, в этом не было абсолютно никакой необходимости. Без сомнения, он оказался самым сильным телепатом, с которым мне когда-либо доводилось иметь дело. Я понимал каждое его слово без малейшего напряжения с моей стороны. Но последующий сюрприз не шел ни в какое сравнение с первым.
Он пел!
Естественно, назвать то, что он делал, пением можно было лишь условно, но по силе своего воздействия на сердца слушателей оно намного превосходило исполнение самых ярких звезд вокала.
Ариман практически не оперировал мелодией и словами, как принято у людей. Он проецировал целые картины непосредственно в мозг, но зато какая это была гармония! Цвет и форма в них переплетались с размышлениями о жизни, философские концепции с поэтическими отступлениями, исторические воспоминания с хроникой недавних событий. Он был одновременно поэтом и путешественником, философом и трубадуром, мечтателем и вестником.
Я повидал все места, где он успел побывать со времени своего последнего посещения деревни: от крайнего севера до знойного юга.
Он поделился с нами своими мыслями, радостями и сомнениями…
Он рассказал о красоте Земли, музыке планет, гармонии звезд, о бескрайних просторах космоса…
Неандертальцы не умели плакать. Но когда Ариман закончил «петь», по моим щекам текли слезы.
46
У неандертальцев не принято аплодировать. Подобные шумные проявления одобрения совершенно не в их духе. Но даже я, с моими ограниченными телепатическими способностями, не мог не ощутить мощной волны восхищения и благодарности, взметнувшейся над поляной. Ариман несколько раз поклонился в знак признательности, после чего толпа медленно разошлась. Мы остались одни.
«Вы Орион?» – мысленно спросил меня Ариман.
Его взгляд, направленный на меня, по-прежнему не выражал ничего, кроме любопытства. Было очевидно, что он никогда не видел меня до сих пор. Из нас двоих только я знал будущее. Я вспомнил, какие чувства обуревали меня, когда я впервые беседовал с ним в его подземном бункере в двадцатом столетии. Тогда я не знал ничего, а он – все. Теперь мы поменялись ролями. И тем не менее меня одолевали сомнения.
«Я в восхищении от вашего пения», – передал я.
«Благодарю вас».
Я нервничал, не зная, что сказать дальше. Насколько глубоко он способен прозондировать мой мозг? Насколько я понял, жители деревни могли читать мои мысли и тем более воспоминания. Это было весьма удобно из соображений безопасности, хотя и создавало определенные трудности при каждодневном общении. Но телепатические способности Аримана не шли ни в какое сравнение с возможностями его сородичей.
«Откуда вы?» – спросил он, еще больше усилив мои сомнения.
Либо он не мог проникнуть в мой мозг, либо был слишком деликатен, чтобы без моего согласия решиться на такую попытку.
«Издалека, – ответил я уклончиво, – хотя наши страны разделены скорее временем, чем пространством. Я из будущего, отделенного многими тысячелетиями от вашего времени».
Его удивление было неподдельным.
«Из будущего?» – мысленно переспросил он.
«Нетрудно заметить, что я принадлежу к другому народу».
«В этом я и не сомневался».
«Мое время отделено от вашего периодом больше чем в сто тысяч лет».
Он с сомнением посмотрел на меня, очевидно приняв меня за сумасшедшего.
«Я говорю правду, – улыбнулся я, – хотя и не знаю, как осуществляются такие путешествия. Меня отправили в ваше время».
«Отправили? Кто? И с какой целью?»
«Тот, кто умеет это делать, – отвечал я уклончиво, полностью проигнорировав его третий вопрос. – Нам с вами предстоит встретиться еще ни один раз в разных эпохах».
«Мне предстоит путешествие в будущее?» – Он был явно захвачен этой идеей.
«Да».
«Вместе с вами?»
Я отрицательно покачал головой.
«Нам не придется путешествовать вместе, но встретимся мы еще не раз».
Он широко улыбнулся.
«Подумать только! Совершить путешествие в будущее! Неужели течение времени можно менять по своему усмотрению, как воды в ручье?»
«Ариман! – Я был просто обязан предупредить его об этом. – Дело в том, что в будущем мы станем врагами».
Его улыбка погасла.
«Что? Но как это мажет произойти?»
«Каждый раз, когда мы будем встречаться в будущем, я буду пытаться убить вас, а вы меня».
«Но это невозможно!»
Я не сомневался в искренности его слов. Мысль о насилии была столь ненавистна ему, что я невольно содрогнулся, почувствовав силу его отвращения.
«Мне бы очень хотелось ошибаться, – передал я, – но это уже случалось. Несколько раз вам удавалось убить меня».
Он заглянул мне в глаза. Я понял его вопрос. Утвердительно кивнув, я расслабился, предоставив ему возможность самому получить нужную информацию. Война. Потоп в неолите. Варварская роскошь Каракорума. Технологическое совершенство ядерного реактора.
«Нет! – прошептал Ариман, и его лицо исказилось от невыносимой муки. – Нет!»
Он задрожал. Сейчас я улавливал его мысли так же отчетливо, словно он выкрикивал их в мегафон.
«Этого не может быть… это не могу быть я… только не я… тот, другой безумен… ни один человек не может… ужас… убийство… не я. Только не я!»
Ариман круто повернулся и быстро зашагал, точнее, побежал с поляны.
Я закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. Когда я снова открыл их, Аримана нигде не было видно. Несколько жителей деревни стояли у края поляны, с тревогой глядя в мою сторону. Уловили ли они мои мысли или почувствовали реакцию Аримана, не берусь судить. Какая бы судьба ожидала меня, если бы они узнали, что я создан специально для того, чтобы убить их кумира?
Погруженный в свои мысли, я вернулся в дом Тахона.
Туну стоял у подножия дерева, служившего ему домом, и разговаривал со своими друзьями. Он одарил меня обычной добродушной улыбкой и сообщил, что отец отправился в реке собирать фрукты для ночного праздника, устраиваемого в честь Аримана.
Поблагодарив его кивком, я поднялся в дом. Хайяна хлопотала на кухне. Поздоровавшись с ней, я прошел в свою комнату и немедленно уснул.
Проснулся я от легкого прикосновения к моему плечу. Туну стоял у моей постели. Заметив, что я проснулся, он указал на окно. Было уже совсем темно.
«Праздник», – мысленно передал он.
Я был далеко не уверен, что после случившегося сегодня днем Ариман появится на празднике, но послушно поднялся со своего ложа и последовал за моим проводником.
Однако когда мы достигли поляны, Ариман уже сидел на почетном месте среди старейшин. В центре полыхал огромный костер, бросая красные отблески пламени на лица людей.
Подсознательно я подготовился к грохоту барабанов, варварской музыке и танцам у костра. Ничего этого не было и в помине. Неандертальцы сидели вокруг костра, поглощая пищу. Гигантские стволы секвойи, словно колонны храма поднимавшиеся к ночному небу, придавали обстановке торжественный и даже мрачноватый характер.
Разумеется, так только казалось. Даже без особого напряжения я мог принимать обрывки разговоров, песен и веселых шуток молодежи.
Но когда я повернулся в сторону Аримана, то не уловил ничего, кроме тяжелого, угрюмого молчания. Его бесстрастное лицо было словно высечено из камня. Однако старейшины, сидевшие по обе стороны от него, не показались мне особенно обеспокоенными. Очевидно, наш недавний разговор все еще оставался для них тайной. Просто, с присущим им тактом, они уважали его право на уединение. Несомненно, они рассчитывали и на ответную благодарность с его стороны, но предпочитали не торопить события.
Костер имел чисто обрядовое значение. Вся пища уже была приготовлена женщинами на домашних кухнях. Неандертальцы ели преимущественно овощи, яйца, ягоды, орехи и запивали их фруктовым соком или холодной водой из ближайшего источника. Небольшие кусочки жареного мяса рассматривались как деликатес, приготовленный специально в честь почетного гостя.
Ариман несколько раз в течение вечера бросал взгляды в мою сторону, но ни разу мне не удавалось уловить даже самого короткого послания. Лицо его было мрачным. Я не сомневался, что он уже принял решение на мой счет. Ариман знал, что я не сумасшедший, и рассказал ему всю правду. Вопрос сводился к тому, что он собирался делать.
Когда с едой было покончено, лица всех присутствовавших обратились в сторону гостя. У меня в мозгу зазвучали многочисленные просьбы о новой песне. Долгое время он оставался глух к их призыву, но жители деревни не унимались. Им не хотелось отпускать поэта, не услышав его очередной саги.
Наконец он поднял голову, и хор просьб мгновенно стих. Ариман бросил на меня угрюмый взгляд и медленно поднялся со своего места. Жители деревни дружно вздохнули в предвкушении нового удовольствия. Для многих из них этот глоток воздуха оказался последним в их жизни.
Тонкий красный всполох лазерного ружья вырвался из темноты и пронзил воздух в нескольких дюймах от головы Аримана. Закрыв лицо руками, он бросился в сторону. Еще несколько выстрелов из лазерных ружей разорвали тишину поляны, и я услышал крики солдат, поднявшихся в атаку. Среди деревьев замаячили белые формы легионеров Ормузда.
Вспышки выстрелов из лазерных ружей следовали одна за другой, поражая без разбору мужчин, женщин и детей. Мирный праздник в одно мгновение превратился в кровавую бойню.
Оказалось, неандертальцы тоже умеют кричать. Дикие вопли ужаса и боли разорвали привычную тишину.
Солдат было не более дюжины, но действовали они решительно и беспощадно. Неандертальцы пытались спастись бегством, но лучи настигали их, прожигая насквозь или разрезая на куски. Тахон, сидевший рядом со мной, рванулся к своей дочери в тот момент, когда один из солдат повернул голову в нашу сторону. Заметив меня, он на мгновение заколебался.
Я продолжал оцепенело сидеть на земле, потрясенный хладнокровным истреблением мирных, добрых созданий, свершавшимся у меня на глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Надо полагать, решение собрания оказалось в мою пользу, так как тут же на месте отец Туну пригласил меня в свой дом.
Последующие несколько недель ушли у меня на знакомство с бытом и обычаями моих хозяев и на усиленные занятия телепатией. В эти дни я очень мало думал об Аримане и еще меньше об Ормузде. Если что и тревожило меня, так только мысли об Ане. Далеко не всегда они были приятными и еще реже утешительными. Я терялся в догадках, как долго она собирается держать меня среди неандертальцев и закончится ли вообще когда-нибудь моя затянувшаяся ссылка.
Жизнь в деревне протекала достаточно однообразно, и скоро я потерял счет дням. Но если я почти перестал думать об Аримане, то этого никак нельзя было сказать о самих неандертальцах.
Однажды утром, когда я собирался на прогулку, меня догнал запыхавшийся Туну.
«Ариман!» – возбужденно передал он.
Я не поверил своим ушам, точнее, тому, что я правильно понял телепатическое сообщение.
«Он что, собирается прийти в деревню?»
«Он уже в пути!»
Я был возбужден не меньше Туну, поэтому в первый момент даже не удивился, что на этот раз улавливаю его мысли совершенно отчетливо.
Почти все население деревни уже собралось на центральной поляне. Гость запаздывал, и я воспользовался подходящим моментом, чтобы узнать как можно больше об интересующем меня человеке.
Ариман был мудрецом, поэтом и философом, чье имя гремело по всему древнему миру.
Разумеется, мне и в голову не приходило, что он может оказаться тем самым Ариманом, с которым я сражался большую часть моей жизни. Но когда я увидел его входившим на центральную площадь деревни, меня поразило его невероятное сходство с моим врагом.
Ариман! Ошибиться было невозможно. Он был выше большинства своих соплеменников и более мощного телосложения. Его глаза светились умом, но это были еще не те огненно-красные, полные ненависти глаза Аримана, поклявшегося уничтожить континуум, которые я привык видеть. Передо мной предстал счастливый человек, переживавший лучшую пору своей жизни, еще не научившийся ненавидеть, еще не помышлявший о мести. Для нее еще не было повода.
Насколько я мог понять, все собравшиеся настойчиво просили его о чем-то, пока он шел к центру площади.
Наконец он улыбнулся и кивком выразил свое согласие. Все присутствовавшие немедленно уселись на землю, один я остался стоять. Наши глаза встретились. Его улыбка не исчезла. В глазах не появилось даже намека на гнев или враждебность. В них не было удивления. Очевидно, его уже успели предупредить, что в деревне находится чужестранец. Возможно, даже сказали мое имя. Но определенно ни мое имя, ни наружность, ни даже мое странное появление пока еще ни о чем не говорили ему. Он не боялся меня. Пожалуй, единственным чувством, отразившимся на его лице, было легкое любопытство.
Присев на землю между Туну и другим молодым парнишкой, я закрыл глаза и сконцентрировал все свои телепатические способности, чтобы лучше уловить слова своего будущего врага.
Как сразу выяснилось, в этом не было абсолютно никакой необходимости. Без сомнения, он оказался самым сильным телепатом, с которым мне когда-либо доводилось иметь дело. Я понимал каждое его слово без малейшего напряжения с моей стороны. Но последующий сюрприз не шел ни в какое сравнение с первым.
Он пел!
Естественно, назвать то, что он делал, пением можно было лишь условно, но по силе своего воздействия на сердца слушателей оно намного превосходило исполнение самых ярких звезд вокала.
Ариман практически не оперировал мелодией и словами, как принято у людей. Он проецировал целые картины непосредственно в мозг, но зато какая это была гармония! Цвет и форма в них переплетались с размышлениями о жизни, философские концепции с поэтическими отступлениями, исторические воспоминания с хроникой недавних событий. Он был одновременно поэтом и путешественником, философом и трубадуром, мечтателем и вестником.
Я повидал все места, где он успел побывать со времени своего последнего посещения деревни: от крайнего севера до знойного юга.
Он поделился с нами своими мыслями, радостями и сомнениями…
Он рассказал о красоте Земли, музыке планет, гармонии звезд, о бескрайних просторах космоса…
Неандертальцы не умели плакать. Но когда Ариман закончил «петь», по моим щекам текли слезы.
46
У неандертальцев не принято аплодировать. Подобные шумные проявления одобрения совершенно не в их духе. Но даже я, с моими ограниченными телепатическими способностями, не мог не ощутить мощной волны восхищения и благодарности, взметнувшейся над поляной. Ариман несколько раз поклонился в знак признательности, после чего толпа медленно разошлась. Мы остались одни.
«Вы Орион?» – мысленно спросил меня Ариман.
Его взгляд, направленный на меня, по-прежнему не выражал ничего, кроме любопытства. Было очевидно, что он никогда не видел меня до сих пор. Из нас двоих только я знал будущее. Я вспомнил, какие чувства обуревали меня, когда я впервые беседовал с ним в его подземном бункере в двадцатом столетии. Тогда я не знал ничего, а он – все. Теперь мы поменялись ролями. И тем не менее меня одолевали сомнения.
«Я в восхищении от вашего пения», – передал я.
«Благодарю вас».
Я нервничал, не зная, что сказать дальше. Насколько глубоко он способен прозондировать мой мозг? Насколько я понял, жители деревни могли читать мои мысли и тем более воспоминания. Это было весьма удобно из соображений безопасности, хотя и создавало определенные трудности при каждодневном общении. Но телепатические способности Аримана не шли ни в какое сравнение с возможностями его сородичей.
«Откуда вы?» – спросил он, еще больше усилив мои сомнения.
Либо он не мог проникнуть в мой мозг, либо был слишком деликатен, чтобы без моего согласия решиться на такую попытку.
«Издалека, – ответил я уклончиво, – хотя наши страны разделены скорее временем, чем пространством. Я из будущего, отделенного многими тысячелетиями от вашего времени».
Его удивление было неподдельным.
«Из будущего?» – мысленно переспросил он.
«Нетрудно заметить, что я принадлежу к другому народу».
«В этом я и не сомневался».
«Мое время отделено от вашего периодом больше чем в сто тысяч лет».
Он с сомнением посмотрел на меня, очевидно приняв меня за сумасшедшего.
«Я говорю правду, – улыбнулся я, – хотя и не знаю, как осуществляются такие путешествия. Меня отправили в ваше время».
«Отправили? Кто? И с какой целью?»
«Тот, кто умеет это делать, – отвечал я уклончиво, полностью проигнорировав его третий вопрос. – Нам с вами предстоит встретиться еще ни один раз в разных эпохах».
«Мне предстоит путешествие в будущее?» – Он был явно захвачен этой идеей.
«Да».
«Вместе с вами?»
Я отрицательно покачал головой.
«Нам не придется путешествовать вместе, но встретимся мы еще не раз».
Он широко улыбнулся.
«Подумать только! Совершить путешествие в будущее! Неужели течение времени можно менять по своему усмотрению, как воды в ручье?»
«Ариман! – Я был просто обязан предупредить его об этом. – Дело в том, что в будущем мы станем врагами».
Его улыбка погасла.
«Что? Но как это мажет произойти?»
«Каждый раз, когда мы будем встречаться в будущем, я буду пытаться убить вас, а вы меня».
«Но это невозможно!»
Я не сомневался в искренности его слов. Мысль о насилии была столь ненавистна ему, что я невольно содрогнулся, почувствовав силу его отвращения.
«Мне бы очень хотелось ошибаться, – передал я, – но это уже случалось. Несколько раз вам удавалось убить меня».
Он заглянул мне в глаза. Я понял его вопрос. Утвердительно кивнув, я расслабился, предоставив ему возможность самому получить нужную информацию. Война. Потоп в неолите. Варварская роскошь Каракорума. Технологическое совершенство ядерного реактора.
«Нет! – прошептал Ариман, и его лицо исказилось от невыносимой муки. – Нет!»
Он задрожал. Сейчас я улавливал его мысли так же отчетливо, словно он выкрикивал их в мегафон.
«Этого не может быть… это не могу быть я… только не я… тот, другой безумен… ни один человек не может… ужас… убийство… не я. Только не я!»
Ариман круто повернулся и быстро зашагал, точнее, побежал с поляны.
Я закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. Когда я снова открыл их, Аримана нигде не было видно. Несколько жителей деревни стояли у края поляны, с тревогой глядя в мою сторону. Уловили ли они мои мысли или почувствовали реакцию Аримана, не берусь судить. Какая бы судьба ожидала меня, если бы они узнали, что я создан специально для того, чтобы убить их кумира?
Погруженный в свои мысли, я вернулся в дом Тахона.
Туну стоял у подножия дерева, служившего ему домом, и разговаривал со своими друзьями. Он одарил меня обычной добродушной улыбкой и сообщил, что отец отправился в реке собирать фрукты для ночного праздника, устраиваемого в честь Аримана.
Поблагодарив его кивком, я поднялся в дом. Хайяна хлопотала на кухне. Поздоровавшись с ней, я прошел в свою комнату и немедленно уснул.
Проснулся я от легкого прикосновения к моему плечу. Туну стоял у моей постели. Заметив, что я проснулся, он указал на окно. Было уже совсем темно.
«Праздник», – мысленно передал он.
Я был далеко не уверен, что после случившегося сегодня днем Ариман появится на празднике, но послушно поднялся со своего ложа и последовал за моим проводником.
Однако когда мы достигли поляны, Ариман уже сидел на почетном месте среди старейшин. В центре полыхал огромный костер, бросая красные отблески пламени на лица людей.
Подсознательно я подготовился к грохоту барабанов, варварской музыке и танцам у костра. Ничего этого не было и в помине. Неандертальцы сидели вокруг костра, поглощая пищу. Гигантские стволы секвойи, словно колонны храма поднимавшиеся к ночному небу, придавали обстановке торжественный и даже мрачноватый характер.
Разумеется, так только казалось. Даже без особого напряжения я мог принимать обрывки разговоров, песен и веселых шуток молодежи.
Но когда я повернулся в сторону Аримана, то не уловил ничего, кроме тяжелого, угрюмого молчания. Его бесстрастное лицо было словно высечено из камня. Однако старейшины, сидевшие по обе стороны от него, не показались мне особенно обеспокоенными. Очевидно, наш недавний разговор все еще оставался для них тайной. Просто, с присущим им тактом, они уважали его право на уединение. Несомненно, они рассчитывали и на ответную благодарность с его стороны, но предпочитали не торопить события.
Костер имел чисто обрядовое значение. Вся пища уже была приготовлена женщинами на домашних кухнях. Неандертальцы ели преимущественно овощи, яйца, ягоды, орехи и запивали их фруктовым соком или холодной водой из ближайшего источника. Небольшие кусочки жареного мяса рассматривались как деликатес, приготовленный специально в честь почетного гостя.
Ариман несколько раз в течение вечера бросал взгляды в мою сторону, но ни разу мне не удавалось уловить даже самого короткого послания. Лицо его было мрачным. Я не сомневался, что он уже принял решение на мой счет. Ариман знал, что я не сумасшедший, и рассказал ему всю правду. Вопрос сводился к тому, что он собирался делать.
Когда с едой было покончено, лица всех присутствовавших обратились в сторону гостя. У меня в мозгу зазвучали многочисленные просьбы о новой песне. Долгое время он оставался глух к их призыву, но жители деревни не унимались. Им не хотелось отпускать поэта, не услышав его очередной саги.
Наконец он поднял голову, и хор просьб мгновенно стих. Ариман бросил на меня угрюмый взгляд и медленно поднялся со своего места. Жители деревни дружно вздохнули в предвкушении нового удовольствия. Для многих из них этот глоток воздуха оказался последним в их жизни.
Тонкий красный всполох лазерного ружья вырвался из темноты и пронзил воздух в нескольких дюймах от головы Аримана. Закрыв лицо руками, он бросился в сторону. Еще несколько выстрелов из лазерных ружей разорвали тишину поляны, и я услышал крики солдат, поднявшихся в атаку. Среди деревьев замаячили белые формы легионеров Ормузда.
Вспышки выстрелов из лазерных ружей следовали одна за другой, поражая без разбору мужчин, женщин и детей. Мирный праздник в одно мгновение превратился в кровавую бойню.
Оказалось, неандертальцы тоже умеют кричать. Дикие вопли ужаса и боли разорвали привычную тишину.
Солдат было не более дюжины, но действовали они решительно и беспощадно. Неандертальцы пытались спастись бегством, но лучи настигали их, прожигая насквозь или разрезая на куски. Тахон, сидевший рядом со мной, рванулся к своей дочери в тот момент, когда один из солдат повернул голову в нашу сторону. Заметив меня, он на мгновение заколебался.
Я продолжал оцепенело сидеть на земле, потрясенный хладнокровным истреблением мирных, добрых созданий, свершавшимся у меня на глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47