Митрополит поднялся на крыльцо, благословляя всех на три стороны, и начал
говорит заученную речь, плохо выговаривая русские слова.
- Братие и сыны мои любезные! Научитесь быть благочестивыми делателями по
евангельскому слову! Понуждайтесь на добрые дела, господа ради! Языку
удержание, ему смирение, телу порабощение, гневу погубление!..
Князь киевский стоял, кротко склонив голову. Мстислав Галицкий тревожно
оглянулся, заметил раскрытые рты и недовольство на лицах. А митрополит
продолжал:
- Если ты чего-нибудь лишаем - смирись и не мсти! Если ненавидим и гоним
- терпи! Если хулим - моли! Господь указал нам побеждать врага тремя
добрыми делами: покаянием, слезами и милостыней...
Мстислав осторожно подошел к четырем дьяконам и шепнул:
- Грек ума решился! Все перепутал! Кому он о слезах и покаянии говорит?
Ведь князьям говорит, а не челяди и смердам! Скорее начинайте какой-нибудь
псалом или тропарь,- каждому дам по барану!
Митрополит что-то продолжал лепетать, а все четыре дьякона разом начали
петь тропарь, за ними подхватили все протопопы и мальчики и низкими и
тонкими голосами. Княжеские тиуны окружили удивленного митрополита и
помогли ему войти в княжескую гридницу.
На верхнюю ступеньку лестницы поднялся молодой князь ростовский Васильке.
- Я прискакал из далекого севера, от Ростова великого. Для ради русской
земли и для ради христиан говорю я вам вот что. Прибыли к нам спешно гонцы
от князя киевского, Мстислава Романовича, торопя ополчить полки и спешить
на защиту русской земли. Привел я свою малую дружину, а самый сильный из
нас, князь суздальский Юрий Всеволодович, все еще гадает: придут ли татары
к нему в Суздаль, или обойдут стороной? И здесь я слышу такие же речи:
"каждый промышляй о своей голове!" А святой митрополит говорит слова,
пристойные не воину, а древнему старцу перед кончиной,- о покаянии и
слезах... Тихой кротостью не остановим врага, не удержим земли русской...
- Верно, верно сказал Василько! - закричали в толпе.
- Народ неведомый и злой идет быстро, изъездом... Надо с честью встретить
незваных гостей. Надо отбиться от них и притомить навсегда. Татары не
крылаты, не перелетят через Днепр, а если и перелетят, то ведь сядут, и мы
тогда увидим, что бог даст...
- Примем их на мечи и секиры!
- Пусть же наши стольные князья,- продолжал Василько,- пройдут в гридницу
князя Мстислава Романовича и по древнему обычаю сядут тесным кругом на
одном ковре и решат: встретить ли поганых недругов слезами и покаянием, или
испытанными дедовскими секирами и отточенными мечами?
- Верно сказал князь Василько.
- Пусть так и будет! - закричали со всех сторон.
- А кто будет набольший? Кто поведет полки? Я под рукою Мстислава
Романовича не пойду! - кричали с одной стороны.
С другой подхватывали:
- Пусть поведет рать Мстислав Мстиславич Галицкий. Недаром его прозвали
"Удатный", он удачу принесет!..
Двадцать три князя прошли в гридницу киевского князя, чтобы решить, что
делать. Думали долго, а договориться не могли. Мстислав Удатный доказывал,
что надо напасть на татарский лагерь у Лукоморья. "Захватив товарища,
обогатив всех, тогда не только князь, но и простой ратник получит добычу
немалую".
Эта мысль о походе до Лукоморья многим нравилась, но князья никак не
могли избрать одного воеводу для всех полков.
Тем временем из степи прибежал один из бродников. Он донес, что
незнакомые татары густо движутся к Днепру. Это ускорило решение идти против
татар, плавясь через Днепр у острова Хортицы.
Князья сошлись на одном: каждый князь идет сам по себе своей ратью, никто
другому пусть пути не перебивает. Кто удачливый придет первый к Лукоморью и
захватит татарский лагерь, тот по-честному должен поделиться с другими
князьями.
Все поцеловали крест: не преступать клятвы, и если кто из князей поднимет
брань против другого князя, то быть всем заодно на зачинщика. Потом
поцеловались между собой,- тут Мстислав Киевский и Мстислав Удатный
подставили друг другу затылки.
Когда князья встали с ковра, князь Василько был черный от думы и заботы.
Хмурый, он вышел на крыльцо. Его поджидал старый певец Гремислав.
- Добром мы не кончим,- сказал Василько.- Не так надо воевать. Не
богатства татарского надо искать, а так разметать врагов, чтобы больше не
пошевелились. А идти вразброд, когда каждый воротит лицо от другого,- это
своей волей накликать на себя беду.
Наступил теплый вечер. Над княжьими палатками сияли светлые звезды. Во
дворе стояли длинные дубовые столы, приготовленные для обеда. Когда все
гости расселись на дубовых скамьях и затихли, пробуя княжеские пироги и
жареных лебедей, а отроки с пылающими факелами стали вокруг столов, все
ясно увидели в красном дрожащем огнз старого певца Гремислава, сидевшего на
верхней ступеньке княжеского крыльца. Нежно зазвенели переборами звонкие
гусли, а старый певец, подняв к небу красные впадины глаз, запел слегка
надтреснутым голосом любимую бывалыцину.
Гремислав пел о смелом походе Игоря Святославича на половцев, о ссорах и
раздорах князей, о гибели из-за этого без пользы храбрых русских воинов, о
том, как эти ссоры "отворяли врагам ворота на русскую землю"...
Многие слушавшие склонили головы на руки и задумались: не такой ли бедой
грозит и сейчас несогласие и взаимная ненависть князей, и не погубят ли эти
распри и вражда великое русское дело - защиту родной земли?..
Глава восьмая
ПЛАН СУБУДАЙ-БАГАТУРА
Субудай призвал десять своих тысячников. Джебэ пришел также с десятью.
Сидели все в юрте кругом, и старые, и молодые. Слушали, что говорил Джебэ.
А Джебэ смотрел поверх голов и точно что-то видел вдали.
- Киев богатый город...- говорил Джебэ.- Дома для молитвы имеют крыши
высокие, круглые и покрыты они червонным золотом. Мы обдерем эти золотые
крыши и возле шатра Чингиз-хана поставим коня, отлитого из чистого золота,
такого же большого, как его белый конь Сэтэр.
- Поднесем Чингиз-хану золотого коня!- воскликнули монголы.
- У урусов много ханов; называются они по-ихнему "конязь". И все эти ханы
- "конязи" - между собой грызутся, как собаки из разных кочевий. Поэтому
разгромить их будет не трудно. Никто не собрал этих "конязей" в один
колчан, и нет у них своего Чингиз-хана.
- Такого другого вождя, как наш великий Чингиз-хан, нигде во всем мире не
найдешь!
- Я говорю вам: мы должны налететь на русскую землю быстро, поджечь ее со
всех концов и захватить Киев, пока...- и Джебэ остановился.
- Пока что? - спросили тысячники.
- Пока не пришел еще ответ на донесение наше единственному и величайшему.
- Чингиз-хан прикажет ждать его прихода! Чянгиз-хан захочет сам войти в
Киев! - говорили монголы.- Мы уже брали такие большие города, как Бухара,
Самарканд, Гургандж, и нам взять Киез не трудно. Мы должны поскорее взять
Киев!
Все косились на Субудая и ждалк, что скажет этот хитрый и осторожный
"барс с отгрызенной лапой". Он сидел, изогнувшись вбок, и поочередно
колючим глазом всматривался в каждого.
- Не так-то легко будет разбить урусов, как думает Джебэ-нойон,- сказал
тысячник Гемябек.
- Урусов и кипчаков много - сто тысяч, а нас мало - двадцать тысяч да еще
один тумен всяких бродяг; они разлетятся, как стая воробьев, если мы начнем
отступать. Опасно нам войти в русские земли, где много, очень много
сильного войска. Нам нельзя идти на Киев... Отсюда нам нужно идти обратно,
под могучую руку Чингиз-хана...
- А не вспомнишь ли ты, храбрый багатур Гемябек,- сказал Джебэ,- что
цзиньцев было еще больше, чем Урусов, когда мы вместе с тобой и другими
багатурами ворвались в их распаханные равнины за большой китайской стеной?
Субудай задвигался и замахал рукой. Все притихли и наклонились в его
сторону.
- Начиная дело, надо вспомнить, как раньше поступал "единственный". И
затем надо подумать, что бы он сделал на нашем месте,- медленно говорил
Субудай.- Сперва надо перехитрить врага, погладить его по щетинке, чтобы он
зажмурился и, раскинув лапы, растянулся на спине... А тогда бросайтесь на
него и перегрызайте ему глотку!
Все выпрямились и переглянулись. Теперь стало ясно, что придется делать.
Нечего и думать о возвращении назад, под защиту могучей руки великого
кагана... Субудай продолжал:
- Урусов много! Они так сильны, что могли бы нас раздавить, как давит
нога верблюда спящую на дороге саранчу. Но у них нет порядка! Их "конязи"
всегда между собой грызутся. Их войско - это стадо сильных быков, которые
бредут по степи в разные стороны... Однако у Урусов есть свой Джебэ! Его
зовут "багатур Мастисляб"... Говорят, что этот Мастисляб много воевал и до
сих пор видел только победы, но у них нет своего Субудай-багатура, чтобы
когда Мастисляб зарвется вперед в опасное место, его поддержать и
выручить!..
- Мы его поймаем, этого Мастисляба, и отвезем к Чингиз-хану! -
воскликнули монголы.
- Я обещаю,- добавил Субудай,- что тот, кто поймает Мастисляба и снимет
его золотой шлем, тот сам отвезет его к Чингиз-хану.
Совещание продолжалось долго. Все говорили шепотом, чтобы часовые-нукеры
не услыхали решений монгольских полководцев.
На другой день Джебэ выступил на запад со своим туменом всадников, а
Субудай с другим туменом остался на берегах реки Калки, для того чтобы
подкормить коней и подготовить их к решительной схватке.
Глава девятая
МОНГОЛЫ НА БЕРЕГАХ ДНЕПРА
Весна была необычайно жаркая. Много дней дули суховеи. Буйно поднявшаяся
трава начала вянуть и свертываться. Солнце беспощадно жгло и казалось
сверлящим на небе глазом Субудая, подгонявшим всех.
Джебэ-нойон разделил свой тумен на пять частей. С одной частью в две
тысячи коней он ускакал вперед к Днепру, а четыре отряда остальных
всадников расставил вдоль вьющегося по степи, протоптанного веками шляха.
Несколько татарских сотен поскакали в стороны, в степные просторы, и
всюду, где находили кипчакских кочевников со стадами, сгоняли их к шляху.
Джебэ, во главе сотни запыленных нукеров, подъезжал к широкому,
сверкающему в лучах солнца Днепру. Черные осмоленные лодки передвигались по
синей глади реки.
- Гляди, вот русские ратники! - сказал переводчик.
На бугре около берега стояли русские воины в железных шлемах, с короткими
копьями. Закрываясь рукой от солнца, они всматривались в степную даль.
Увидев, что приближаются не кипчаки, а всадники иного племени, русские
сбежали к реке и в лодках отъехали от берега.
Джебэ в остроконечном стальном шлеме, угрюмый и бронзовый от зноя,
сдержал коня над береговым обрывом и узкими неморгающими глазами долго
рассматривал холмистую равнину противоположного берега. Там чернел
многолюдный лагерь, рядами стояли повозки с поднятыми кверху оглоблями.
Паслись табуны разношерстных лошадей. Пешие и конные воины передвигались по
равнине, и ярко вспыхивали солнечные искры на металлических частях оружия.
Несколько лодок кружилось близ берега. Гребцы усердно гребли, борясь с
течением многоводной реки. С одной лодки, вакричали:
- Эй вы, гости незваные! Что вы у нас ищете? Какой нечистый ветер вас
принес?
Два бродника, сопровождавшие Джебэ, переводили ему слова, долетавшие с
лодок.
- Мы идем не на вас, а на кипчаков! - зычным голосом отвечал бродник.-
Кипчаки наши холопы и конюхи. Бейте их, а обозы и скот берите себе. Кипчаки
нам много зла сотворили, да и вам они вредят издавна. А мы с вами хотим
мира. Войны с вами у нас нет. С лодки кричали:
- Посылайте ваших послов, а мы с ними поговорим!
- А с кем говорить? Есть ли у вас тут большой начальник?
- Здесь князей много. Они с вашими послами ужо договорятся!
Джебэ выбрал четырех нукеров и одного бродника как переводчика и приказал
им отправляться на тот берег. Они должны повидать главного киевского князя
и сказать ему: пусть урусы гонят от себя кипчаков, отнимая их скот и
богатства, а здесь в степи татары их прикончат.
Выбранные нукеры переминались с ноги на ногу, чесали плетьми за спиной и
говорили:
- О чем нам с урусами говорить? Лучше начнем с ними драку.
Джебэ сказал:
- Тогда поеду я один с переводчиком.
Нукеры закричали:
- Нет! Не езди к ним! Что без тебя станет с нашим войском? Что будут
делать волчата без матерого волка? Там с тебя сдерут шкуру. Оставайся! Мы
поедем.
Четыре нукера и бродник спустились к реке и подозвали разъезжающих близ
берега русских. Одна лодка пристала и забрала монгольских послов.
Джебэ долго оставался на высоком берегу, осматривая другую сторону. Там в
туманной дымке далеко раскинулись луга, рощи и голубые заводи; всюду по
дорогам ветер нес тучи пыли, поднятой подходившими отрядами.
Ночью, завернувшись в баранью шубу, Джебэ лежал на кургане около костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26