– Я же сказал, ваше величество, что это всего лишь предложение, – мягко ответил Улаф. – Я не говорил, что оно окажется хорошим.

После официального прощания, которое опять-таки было устроено главным образом ради Миртаи, королева и ее эскорт выехали из Атаны по восточной дороге в Лебас. Как только город исчез из виду, Оскайн, который на сей раз предпочел ехать верхом, предложил Спархоку, Стрейджену и Вэниону проехать вперед, чтобы побеседовать с другими рыцарями. Они нашли своих друзей в передних рядах отряда. Тиниен развлекал их изрядно приукрашенной и скорее всего выдуманной историей любовного приключения.
– В чем дело? – спросил Келтэн, когда Спархок и его спутники присоединились к ним.
– Минувшим вечером мы со Спархоком беседовали с Заластой и Сефренией, – ответил Вэнион. – Мы решили, что надо бы поделиться плодами наших размышлений – так, чтобы не слышала Элана.
– Звучит зловеще, – заметил светловолосый пандионец.
– Не совсем, – усмехнулся Вэнион. – Наши умозаключения пока еще туманны, а тревожить королеву, покуда у нас нет полной уверенности, не стоит.
– Так нам, стало быть, есть о чем тревожиться, лорд Вэнион? – осведомился Телэн.
– Всегда найдется о чем потревожиться, – заметил брату Халэд.
– Мы пришли к заключению, что наш противник – бог, – сообщил Вэнион. – Уверен, что все вы более или менее уже сами об этом догадались.
– Неужели тебе и впрямь было так необходимо приглашать меня в это путешествие? – жалобно спросил у Спархока Келтэн. – Я не очень-то умею справляться с богами.
– А кто умеет-то?
– Ты, например. В Земохе ты потрудился неплохо.
– Наверное, мне просто повезло.
– Вот как мы рассуждали, – продолжал Вэнион. – Все вы снова видели эту тень и облако. По крайней мере внешне они очень похожи на проявление чьей-то божественной сути, а что касается армий из прошлого – ламорков и киргаев, – воскресить их было бы не под силу смертному. Заласта сказал нам, что сам однажды пытался это сделать и у него ничего не вышло. Уж если он не справился, мы можем быть уверены, что это не удастся ни одному человеку в мире.
– Логично, – согласился Бевьер.
– Благодарю тебя. Далее, какое-то время тому назад все тролли покинули Талесию и появились здесь, в Атане. Мы более или менее сошлись на том, что тролли не поступили бы так, если б им не приказал тот, кому они не могут не подчиниться. Совокупно с явлением тени это прямо указывает на Троллей-Богов. Сефрения не уверена в том, что они навечно заперты в Беллиоме, так что нам пришлось примириться с тем, что они каким-то образом могли выбраться на свободу.
– Что-то это не очень похоже на историю с хорошим концом, – кисло заметил Телэн.
– Да, – согласился Тиниен, – история выходит мрачноватая.
Вэнион поднял руку.
– Дальше будет хуже, – заверил он. – Мы сошлись на том, что все эти заговоры с явлением древних героев, разжиганием национализма и тому подобным были бы не под силу одним Троллям-Богам. Непохоже, чтобы они имели какое-то представление о политике, так что, я полагаю, нам стоит обдумать возможность союза Троллей-Богов с кем-то еще. Некто – человек или бессмертный – занимается политикой, а Тролли-Боги обеспечивают грубую силу. Они повелевают троллями и воскрешают мертвецов.
– То есть их используют? – спросил Улаф.
– Похоже на то.
– Это чушь, лорд Вэнион, – откровенно заявил талесиец.
– Отчего же?
– А какой прок троллям от этого союза? С какой стати Тролли-Боги заключат с кем-то соглашение, если от него нет прока их приверженцам? Тролли не могут править миром, потому что никогда не смогут покинуть горы.
– Почему же нет? – спросил Берит.
– Из-за густой шерсти и толстой шкуры. Тролли могут жить только в холодных краях. Если тролля выставить на два дня под летнее солнышко, он попросту испустит дух. Их тела устроены так, чтобы сохранять тепло, а не избавляться от него.
– И впрямь, лорд Вэнион, – согласился Оскайн, – в твоей теории имеется значительный пробел.
– Я думаю, что мог бы найти объяснение этому, – сказал Стрейджен. – Наш враг – или враги – стремится переустроить мир, верно?
– Да, по крайней мере, его вершину, – подтвердил Тиниен. – До сих пор я не слыхал ни о ком, кто хотел бы перевернуть мир с ног на голову и поставить у власти крестьян.
– Возможно, это еще впереди, – усмехнулся Стрейджен. – Итак, наш безымянный друг желает изменить мир, но у него одного недостает силы перевернуть его вверх тормашками. Ему нужно могущество Троллей-Богов, но что может он пообещать троллям взамен их помощи? Чего хотят тролли превыше всего?
– Талесию, – мрачно ответил Улаф.
– Вот именно. Разве Тролли-Боги не ухватились бы за возможность уничтожить в Талесии всех стириков и эленийцев и вернуть полуостров в полное владычество троллей? Если кто-то стремится изгнать из мира младших богов Стирикума или по крайней мере провозглашает такую цель – разве для Троллей-Богов она не будет заманчива? Ведь это младшие боги первыми прогнали их, из-за младших богов им пришлось прятаться. Это, конечно, чистой воды предположения, но допустим, что наш приятель нашел способ освободить Троллей-Богов из Беллиома. Затем он предложил им союз, посулив очистить от эленийцев и стириков Талесию – а возможно, и все северное побережье обоих континентов – в обмен на их помощь. Тролли получают север, а наш приятель – остальной мир. Будь я троллем, такая сделка показалась бы мне весьма соблазнительной .
– Пожалуй, он прав, – признал Улаф.
– Его объяснение отвечает и на мои сомнения относительно этой теории, – подтвердил Бевьер. – Возможно, между нашим приятелем и Троллями-Богами нет конкретного соглашения, но что-то между ними явно существует. Что же мы тогда должны сделать?
– Разорвать этот союз, – ответил Спархок.
– Это не так-то легко, когда один из союзников неизвестен, – заметил Келтэн.
– Зато нам хотя бы отчасти известен другой, так что можно сосредоточиться на нем. Твоя теория, Вэнион, несколько сужает мои расчеты. Думаю, что мне все же придется объявить войну троллям.
– Что-то я не понимаю, что здесь к чему, – признался Оскайн.
– Боги, ваше превосходительство, черпают силу из своих приверженцев и почитателей, – пояснил Бевьер. – Чем больше их, тем сильнее бог. Если Спархок начнет убивать троллей, Тролли-Боги тотчас почувствуют это. Если он убьет достаточно много троллей, они откажутся от союза. У них не будет иного выхода, если им хочется жить, а мы еще в Земохе обнаружили, что Тролли-Боги очень любят жизнь. Они сломались мгновенно, когда Спархок пригрозил им, что уничтожит Беллиом вместе с ними.
– Да, они тотчас проявили небывалую тягу к согласию, – подтвердил Спархок.
– Вас ожидает истинное удовольствие, господа, – заметил Улаф. – Война с троллями – это очень, очень весело.
В этот вечер они стали лагерем на ночь на лугу близ буйного горного ручья, который прорыл себе в горах глубокое ущелье. Внизу склоны ущелья густо поросли лесами, выше они круто примыкали к гряде обрывистых утесов, высившихся на добрую сотню футов над краем склонов. Хорошая оборонительная позиция, заметил сам себе Спархок, разглядывая лагерь. Вечер в ущелье наступил рано, и в сгущающихся сумерках пылали желтым пламенем костры, на которых стряпали ужин; дым от костров, синеватый и колеблющийся, уносился с ночным ветерком вниз по течению ручья.
– Могу я поговорить с тобой, принц Спархок? – Это был Заласта. В сумерках отчетливо белело его стирикское одеяние.
– Конечно, мудрый.
– Боюсь, что я пришелся не по нраву твоей жене, – сказал маг. – Она старается быть вежливой, но ее неприязнь ко мне очевидна. Может быть, я чем-то оскорбил ее?
– Не думаю, Заласта.
Чуть заметная горькая усмешка тронула губы стирика.
– Значит, это то, что мои соплеменники называют «эленийский недуг».
– Сомневаюсь. Я сам воспитывал ее и сумел втолковать ей, что извечные предрассудки эленийцев не имеют под собой оснований. Ее отношение к стирикам происходит от моего, а рыцари церкви любят стириков – особенно пандионцы, потому что нашей наставницей была Сефрения. Мы все обожаем ее.
– Да, – улыбнулся маг, – это я заметил. Мы и сами здесь не безгрешны. Наша неприязнь к эленийцам почти так же лишена здравого смысла, как ваша неприязнь к нам. Стало быть, нелюбовь твоей жены ко мне может происходить и из иной причины.
– Вполне вероятно, мудрый, что виной всему твой акцент. Моя жена – сложная натура. Она очень умна, но и ей случается поступать вопреки здравому смыслу.
– В таком случае мне лучше не мозолить ей глаза. Отныне я поеду верхом. То, что мы сидим рядом в карете, лишь усиливает ее неприязнь. Мне и прежде доводилось делать общее дело с людьми, которые относились ко мне неприязненно, и это мне не так уж и мешало. Как-нибудь на досуге я постараюсь завоевать ее сердце. – Заласта коротко улыбнулся. – Я очень хорошо умею завоевывать сердца, когда мне этого хочется. Он посмотрел в глубь ущелья, где в надвигающейся темноте белели пенные перекаты горного ручья.
– Принц Спархок, существует ли хоть малейшая возможность вернуть Беллиом? – уже серьезно спросил он. – Боюсь, что без него мы находимся в весьма невыгодном положении. Нам просто необходимо нечто до такой степени могущественное, чтобы уравновесить наши силы с целой компанией богов. Волен ли ты сказать мне, где именно ты бросил Беллиом в море? Возможно, я сумел бы помочь тебе достать его.
– Я волен говорить об этом безо всяких ограничений, мудрый, – невесело ответил Спархок. – В ограничениях нет нужды, потому что я ни малейшего понятия не имею, где находится это море. Место выбирала Афраэль, и она же устроила все так искусно, что мы не смогли узнать, где находимся. Можешь задать этот вопрос ей, только я могу побиться об заклад, что она тебе не ответит.
Заласта усмехнулся.
– Она все же чуточку своенравна, верно? – сказал он. – Но несмотря на это, мы все любили ее.
– Да, верно, ты ведь вырос в одном селении с ней и Сефренией.
– Это так, и я горжусь тем, что могу называть их своими друзьями. Держаться на равной ноге с Афраэль было и увлекательно, и очень нелегко. У нее весьма живой ум. Она объяснила тебе причину, по которой желала сохранить в тайне местонахождение Беллиома?
– Не слишком внятно, но мне думается, она сочла, что Беллиом чересчур опасен, чтобы оставлять его на свободе. Он куда более вечен, чем сами боги, и, видимо, намного могущественнее их. Я не стал бы и пытаться вообразить себе, где и когда он зародился, но, похоже, это один из тех стихийных духов, которые принимали участие в сотворении вселенной. – Спархок улыбнулся. – Когда я узнал об этом, то изрядно перетрусил. Я носил в шести дюймах от сердца то, что способно зажигать новые солнца. Мне кажется, я могу понять, отчего Афраэль побаивается Беллиома. Она как-то сказала нам, что боги не могут ясно видеть будущее, и она не знает, что может произойти, если Беллиом попадет в дурные руки. Мы с ней уже нешуточно рисковали уничтожить весь мир, только бы Беллиом не попал в руки Азеша. Афраэль хотела спрятать Беллиом там, где бы никто не мог до него добраться.
– Она совершила ошибку, принц Спархок.
– На твоем месте я бы ей этого не говорил. Она может решить, что ты ее критикуешь. Заласта улыбнулся.
– Афраэль знает меня и не сердится, когда мне вздумается покритиковать ее. Если, как ты говоришь, Беллиом – одна из тех стихий, которые творили вселенную, ему нужно позволить продолжать свой труд. Без этого вселенная будет несовершенна.
Спархок пожал плечами.
– Афраэль сказала, что этот мир не будет существовать вечно. В назначенный срок он разрушится, и тогда Беллиом обретет свободу. Человеческий разум содрогается от одной этой мысли, но мне думается, что целые эпохи, прошедшие с того мгновения, когда Беллиом попал в ловушку этого мира, и до мгновения, когда наше солнце взорвется и мир погибнет в огне – не более чем один миг для духа, заточенного в Беллиоме.
– У меня самого, принц Спархок, перехватывает дух при мысли о вечности и бесконечности Беллиома, – признался Заласта.
– Думаю, мудрый, что нам придется смириться с тем, что Беллиом потерян для нас навсегда, – сказал Спархок. – Согласен, положение у нас весьма невыгодное, но помощи, похоже, нам ждать неоткуда. Боюсь, что придется справляться собственными силами.
Заласта вздохнул.
– Вероятно, ты прав, принц Спархок, но нам жизненно необходим Беллиом. Наша победа или поражение целиком зависят от этого камня. Думаю, нам стоит обратиться к Сефрении. Нужно убедить ее потолковать с Афраэлью. Сефрения имеет большое влияние на свою сестру.
– Я это уже заметил, – кивнул Спархок. – Какими были они обе в детстве?
Заласта помолчал, глядя в надвинувшуюся тьму.
– С рождением Афраэли наше селение переменилось, – проговорил он. – Мы сразу поняли, что она не обычное дитя. Все младшие боги обожают ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75