– А это не слишком прямолинейно, милый? – спросила Элана, читая письмо через плечо мужа. От нее приятно пахло.
– Комьер и сам человек прямолинейный, Элана, – пожал плечами Спархок, откладывая перо, – а я не очень-то умею писать письма.
– Это я заметила.
Они сидели в роскошных покоях одного из церковных зданий, примыкающих к Базилике, – в этих покоях они провели весь день, сочиняя послания к разным людям, разбросанным по всему континенту.
– А тебе разве не нужно писать письма? – осведомился Спархок у своей супруги.
– Я уже написала. Собственно, мне только и нужно было, что сочинить для Лэнды коротенькую записку – он и сам хорошо знает, что ему делать. – Она искоса глянула на Миртаи, которая терпеливо подстригала коготки Мурр. Похоже, сама Мурр была от этого не в восторге. Элана улыбнулась. – Послание Миртаи Крингу было куда прямолинейней. Она позвала к себе заезжего пелоя и велела ему отправляться к Крингу и передать ее приказ прибыть с сотней своих соплеменников в Басну на границе между Земохом и Астелом. И прибавила, что если он не будет там ждать ее, когда она доберется до Басны, она сочтет это признаком того, что он ее не любит. – Элана отбросила со лба светлые волосы.
– Бедный Кринг, – усмехнулся Спархок. – Таким посланием она могла бы поднять его из мертвых. Как думаешь, она когда-нибудь примет его предложение?
– Это очень сложно сказать, Спархок. Впрочем, она к нему явно неравнодушна.
В дверь постучали, и Миртаи поднялась, чтобы впустить Келтэна.
– Отменная нынче погода, – сообщил светловолосый пандионец. – В самый раз для того, чтобы отправляться в путь.
– Как идут дела? – спросил Спархок.
– Мы почти готовы. – Келтэн, одетый в зеленый парчовый камзол, отвесил изысканный поклон Элане. – Собственно говоря, мы уже готовы. То, что происходит сейчас, – обычные чрезмерности.
– Нельзя ли выразиться пояснее, сэр Келтэн? – осведомилась Элана.
Келтэн пожал плечами.
– Все, кому не лень, проверяют все, что должны сделать другие, дабы убедиться, что ничего не упущено. – Он растянулся в кресле. – Мы окружены хлопотунами, Спархок. Никто не способен поверить, что кто-то другой может справиться со своим делом. Если Эмбан еще раз спросит меня, готовы ли рыцари к отъезду, я его, наверно, удушу. Он понятия не имеет о том, с какими хлопотами связано перемещение большого отряда на солидное расстояние. Поверите ли, он собирался уместить нас всех на одном корабле! С конями и со всем прочим.
– Пожалуй, там было бы тесновато, – улыбнулась Элана. – И сколько же кораблей он в конце концов решил взять?
– Точно не знаю. Мне все еще не известно, сколько народу вообще отправляется в дорогу. Твои придворные, о моя королева, все, как один, абсолютно убеждены, что без их общества ты попросту зачахнешь. Человек сорок уже собирают вещи.
– Ты бы лучше разубедила их, Элана, – предложил Спархок. – Мне отнюдь не улыбается тащить на край света весь твой двор.
– Но ведь мне понадобится свита, Спархок, – хотя бы для видимости.
В комнату вошел Телэн. На юном воришке было то, что он называл своей «уличной одежкой» – то есть одежда слегка не по размеру, неприметная и изрядно потрепанная.
– Он все еще здесь, – сообщил он с возбужденно блестящими глазами.
– Кто? – спросил Келтэн.
– Крегер. Скитается по Чиреллосу, как потерявшийся щенок в поисках нового хозяина. Стрейджен нанял людей из местного воровского сообщества следить за ним. Мы еще до сих пор не разобрались, что же он такое замышляет. Будь Мартэл жив, я бы сказал, что Крегер занимается тем, чем занимался и прежде, – намеренно попадается на глаза.
– Как он выглядит?
– Хуже, чем раньше. – Голос у Телэна слегка ломался, все еще колеблясь между сопрано и баритоном. – Время обошлось с Крегером неласково. Глаза у него такие, словно их варили в свином жиру, да и вообще вид неважный.
– Не могу сказать, чтобы нездоровье Крегера сильно меня огорчало, – заметил Спархок. – Впрочем, он понемногу начинает действовать мне на нервы. В последние десять или около того лет он беспрестанно маячит где-то на границе моего сознания – точно заусеница или вросший ноготь на ноге. Он вечно служит нашим врагам, но сам чересчур незначителен, чтобы с ним стоило возиться.
– Стрейджен может попросить кого-нибудь из местных воров перерезать ему глотку, – предложил Телэн. Спархок задумался.
– Пожалуй, не стоит, – наконец решил он. – Крегер всегда был хорошим источником ценных сведений. Скажи Стрейджену, что буде такая возможность представится, мы охотно поболтали бы с нашим старинным приятелем. Предложение завязать узлом ноги всегда вызывает у Крегера отменную разговорчивость.
Полчаса спустя к ним заглянул Улаф.
– Ты уже закончил письмо к Комьеру? – спросил он у Спархока.
– Он приготовил черновик, сэр Улаф, – ответила за мужа Элана. – И этот черновик решительно нуждается в наведении глянца.
– Но для Комьера не стоит наводить глянец, ваше величество. Он привык к странным письмам. Один мой брат-генидианец как-то отправил ему доклад, написанный на человеческой коже.
– На чем? – Элана ошеломленно воззрилась на талесийца.
– Просто больше писать было не на чем. Кстати, ко мне только что прибыл генидианский рыцарь с письмом от Комьера. Рыцарь возвращается в Эмсат, так что он может взять с собой письмо Спархока, если оно готово.
– Будем считать, что готово, – сказал Спархок, сложив пергамент и капая на него свечным воском, чтобы запечатать письмо. – И о чем же пишет Комьер?
– Для разнообразия – о хороших новостях. Все до единого тролли почему-то покинули Талесию.
– Куда они отправились?
– Кто знает? И кому до этого дело?
– Людей, живущих в краю, куда отправились тролли, этот вопрос может слегка заинтересовать, – предположил Келтэн.
– Это их трудности, – пожал плечами Улаф. – Однако это забавно. Тролли, как правило, не очень-то ладят друг с другом. Я даже и гадать не попытаюсь, с чего бы это они решили собраться вместе и одновременно куда-то податься. Вероятно, дискуссии по этому поводу были бы крайне любопытны. Обычно тролли, встречаясь, попросту убивают друг друга.

– Я мало чем могу помочь тебе, Спархок, – хмуро сказал Долмант, когда в тот же день, но позже они встретились наедине. – Церковь в Дарезии откололась. Тамошние священники не признают власти Чиреллоса, так что я не могу приказать им помогать тебе.
Лицо Долманта было озабоченным, и белый цвет рясы придавал его коже желтоватый отлив. По сути, Долмант правил целой империей, протянувшейся от Талесии до Каммории, и бремя обязанностей тяготило его. Перемена, которую Спархок и его друзья заметили в Долманте за последние несколько лет, происходила наверняка скорее от этого бремени, чем от надутого осознания собственного высокого положения.
– Скорее ты найдешь союзников в Астеле, чем в Эдоме или Даконии, – продолжал он. – Доктрина астелийской церкви весьма близка к нашей – близка настолько, что мы признаем астелианскую церковную иерархию. Эдом и Дакония откололись от астелийской церкви тысячи лет назад и с тех пор развивались на свой лад. – Архипрелат печально улыбнулся. – Службы, которые ведутся в этих двух королевствах, по большей части состоят из истерических обличений церкви Чиреллоса и моей персоны. Там выступают против церковной иерархии, как и в Рендоре. Если тебе случится попасть в Эдом или Даконию, жди от тамошней церкви только противоборства. То, что ты рыцарь церкви, не послужит к твоей пользе, а скорее обернется против тебя. В Эдоме и Даконии детей учат, что у рыцарей церкви есть рога и хвосты. Они сочтут, что ты вот-вот примешься жечь деревни, убивать священников и угонять народ в рабство.
– Я постараюсь держаться подальше от этих краев; Сарати, – заверил его Спархок. – Кто возглавляет астелийскую церковь?
– Номинальный ее глава – архимандрит Дарсаса. Этот невразумительный титул приблизительно равен нашему патриарху. Все священники астелийской церкви – монахи. У них нет белого духовенства.
– Существуют ли еще какие-нибудь значительные различия, которые бы мне следовало знать?
– Главным образом это различия в ритуалах службы. Сомневаюсь, чтобы тебя пригласили прочитать проповедь, так что проблем это не вызовет. И слава Богу. Довелось мне как-то слышать, как ты читаешь проповедь.
Спархок улыбнулся.
– Всяк служит на свой лад, Сарати. Наша Святая Матерь не за тем призвала меня, чтобы я проповедовал людям. Как мне обращаться к архимандриту Дарсаса – на случай, если мы с ним встретимся?
– Именуй его «ваша светлость», как именовал бы патриарха. Это внушительный мужчина с огромной бородой, и ему известно все, что бы ни происходило в Астеле. Его священники повсюду. Народ доверяет им безгранично, и все они посылают архимандриту еженедельные отчеты. Церковь в Астеле обладает огромной властью.
– Надо же, как необычно.
– Не иронизируй, Спархок. Мне в последнее время и так приходилось несладко.
– Хочешь выслушать мое мнение, Долмант?
– Обо мне? Благодарю покорно, пожалуй, нет.
– Я не это имел в виду. Ты уже слишком стар, чтобы перемениться. Нет, я говорю о твоей политике в Рендоре. Основная идея была хороша, но вот воплощать ее ты принялся неверно.
– Полегче, Спархок. Я и за меньшее постоянно ссылаю провинившихся в монастыри.
– Твоя политика обращения рендорцев сама по себе весьма разумна. Я десять лет прожил в тех краях и знаю их образ мыслей. Простому народу не слишком-то и хочется быть обращенными – но так они надеются избавиться от воющих пустынных фанатиков. Политика твоя, повторяю, неплоха, но чтобы осуществлять ее, ты послал не тех людей.
– Спархок, я отправил в Рендор лучших знатоков церковной доктрины.
– В том-то и беда. Ты отправил туда фанатиков. Все, что они стремятся делать – наказать рендорцев за ересь.
– Ересь – это тоже беда, Спархок.
– Ересь рендорцев не имеет отношения к теологии, Долмант. Они поклоняются тому же Богу, что и мы, и основная часть их верований ничем не отличается от нашей. Все несогласия между нами связаны с правлением церкви. Когда рендорцы отпали от церкви, она была продажна. Члены Курии посылали на церковные должности в Рендор своих родственников, а это были паразиты и бездельники, которые больше заботились о наполнении своих кошельков, нежели о спасении душ. Если задуматься, именно поэтому начали убивать священнослужителей – и убивают до сих пор по той же самой причине. Ты никогда не вернешь рендорцев в лоно церкви, наказывая их за ересь. Им наплевать, кто именно возглавляет нашу Святую Матерь. Тебя лично они никогда и не увидят – зато каждый день видят своего местного священника. Если он будет все время называть их еретиками и срывать чадру с их женщин – его убьют. Все очень просто.
На лице Долманта появилось озабоченное выражение.
– Возможно, я и впрямь ошибся, – признал он. – Разумеется, если ты передашь кому-нибудь эти слова, я буду отрицать их.
– Естественно.
– Хорошо, так что же мне делать? Спархок кое-что припомнил.
– В бедной церквушке в Боррате есть один викарий, – сказал он. – Из всех, кого я видел, он ближе всего к святому, а я даже не помню его имени. Его знает Берит. Переодень нескольких своих людей нищими, пускай отправятся в Камморию и понаблюдают за ним. Именно такой человек тебе и нужен.
– Почему бы просто не послать за ним?
– Он не посмеет и слова вымолвить в твоем присутствии, Сарати. Таких людей имели в виду, создавая слово «смиренный». Кроме того, он никогда не покинет свою паству. Если ты прикажешь ему явиться в Чиреллос и отправишь его в Рендор, он, скорее всего, не проживет и полугода. Такой уж он человек.
Глаза Долманта вдруг наполнились слезами.
– Ты смутил мою душу, Спархок, – сказал он. – Истинно, смутил. К такому идеалу стремимся мы все, принимая сан. – Он вздохнул. – Как только нам удается так далеко уйти от него впоследствии?
– Вы слишком тесно связаны с внешним миром, Долмант, – мягко ответил Спархок. – Церковь вынуждена жить в мире, но мир коверкает ее куда быстрее, чем она успевает исправлять его.
– И как же разрешить эту проблему, Спархок?
– По правде говоря, Сарати, не знаю. Может быть, и никак.

– Спархок! – это был голос его дочери, и прозвучал он непостижимым образом в его голове. В этот миг Спархок как раз проходил через неф Базилики, а потому он поспешно преклонил колени, притворяясь, что молится, – чтобы скрыть то, чем занимается на самом деле.
– В чем дело, Афраэль? – беззвучно спросил он.
– Спархок, тебе совсем не обязательно становиться передо мной на колени, – заметила она, явно забавляясь.
– Я и не собирался. Если меня застигнут расхаживающим туда и сюда по коридору и ведущим долгие разговоры с пустотой – меня запрут в приюте для умалишенных.
– А знаешь, у тебя в этой позе такой почтительный вид. Я тронута.
– У тебя важное дело или ты просто развлекаешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75