Какой-нибудь ретивый поборник порядка, чего доброго, решит расправиться с тайным правительством, а нам это причинит некоторые неудобства.
– Во что ты оценишь мое молчание? – поддразнила она.
Стрейджен посерьезнел.
– Это ты должна решить сама, Элана, – сказал он, отбрасывая прочь изыски этикета. – Я всегда старался помочь тебе, чем мог, потому что искренне люблю тебя. Однако если ты проболтаешься и другие монархи узнают то, что им знать не положено, я, увы, больше не смогу помогать тебе.
– Вы покинете меня, милорд Стрейджен?
– Никогда, моя королева, но мои собратья по ремеслу непременно меня прикончат, а в таком состоянии я вряд ли сумею быть вам полезен, не так ли?
***
Архимандрит Монсел был крупным, внушительного сложения мужчиной с пронзительными черными глазами и громадной черной бородой. Это было могучее, напористое, во всех смыслах выдающееся украшение, и архимандрит использовал его в качестве тарана. Борода предшествовала ему на ярд, куда бы он ни шел. Борода встопорщивалась, когда архимандрит бывал раздражен – а это случалось частенько, – и в сырую погоду завивалась крутыми завитками, точно полмили спутанной рыбачьей лески. Когда Монсел говорил, борода раскачивалась в разные стороны, как бы подкрепляя его высказывания. Патриарх Эмбан был совершенно зачарован бородой архимандрита.
– Это все равно что беседовать с ожившей изгородью, – сказал он Спархоку, когда они шли извилистыми коридорами дворца на личную встречу с архимандритом.
– Каких тем мне следует избегать в разговоре, ваша светлость? – спросил Спархок. – Я плохо знаком с доктриной астелийской церкви и не хотел бы ввязываться в теологические дебаты.
– Наши разногласия с Астелом, Спархок, лежат в основном в области церковного управления. Чисто теологические различия наших доктрин невелики. У нас светское духовенство, а их церковь монашеская. Наши священники – просто священники, их – еще и монахи. Разница, уверяю тебя, невелика, но все же она существует. Кроме того, у них намного больше священников и монахов, чем у нас, – примерно десятая часть всего населения.
– Так много?
– О да. В каждом дворянском поместье Астела имеется своя церковь и свой священник, и священник «помогает» прихожанам принимать решения.
– Откуда же они набирают столько желающих стать священниками?
– Из крепостных. Жизнь церковника имеет свои недостатки, но это лучше, чем быть крепостным.
– Да уж, церковь куда предпочтительнее.
– Намного, Спархок, намного. Монсел отнесется к тебе с уважением, поскольку ты принадлежишь к религиозному ордену. Да, кстати, поскольку ты исполняешь обязанности магистра Пандионского ордена, формально ты считаешься патриархом, так что не удивляйся, если он обратится к тебе «ваша светлость».
Длиннобородый монах ввел их в покои Монсела. Спархок уже заметил, что все астелийское духовенство носило бороды. Небольшая комната была отделана панелями темного дерева. Ковер был темно-коричневого цвета, а тяжелые занавеси на окнах – черного. Повсюду валялись книги, рукописи и свитки пергамента с загнутыми уголками.
– А, – сказал Монсел, – это ты, Эмбан. Что тебе здесь понадобилось?
– Сею зло и раздоры, Монсел. Я тут занялся просвещением местных язычников.
– В самом деле? Где это тебе удалось отыскать язычников? Я думал, что все они обитают в чиреллосской Базилике. Присаживайтесь, господа. Я пошлю за вином, и мы сможем потолковать о теологии.
– Ты уже знаком со Спархоком? – осведомился Эмбан, когда они уселись в креслах у открытого окна, где легкий ветерок колыхал черные занавеси.
– Немного, – ответил Монсел. – Как поживаете, ваше высочество?
– Сносно. А вы, ваша светлость?
– Как ни странно, лучше, чем обычно. Зачем нам понадобилось разговаривать с глазу на глаз?
– Все мы духовные лица, ваша светлость, – сказал Эмбан. – Спархок по большей части облачен в стальную рясу, но тем не менее он принадлежит к духовенству. Мы хотели обсудить кое-что, касающееся вас в не меньшей степени, чем нас. Сдается мне, я знаю вас достаточно, чтобы заключить, что вы человек практический и не станете цепляться за то, что мы преклоняем колени перед Господом на свой лад.
– То есть? – удивился Спархок.
– Мы опускаемся на правое колено, – пожал плечами Эмбан. – Эти бедные непросвещенные язычники предпочитают левое.
– Ужасно! – пробормотал Спархок. – Полагаете, ваша светлость, нам надлежит явиться сюда при оружии и силой вынудить их перейти на правое колено?
– Видишь? – обратился Эмбан к архимандриту. – Именно об этом я тебе и говорил. Ты бы должен пасть на колени, Монсел, и возблагодарить Господа за то, что Он не усадил тебе на шею рыцарей церкви. Я подозреваю, что втайне они поклоняются стирикским богам.
– Только младшим, ваша светлость, – мягко поправил Спархок. – Со старшими богами у нас некоторые разногласия.
– Он говорит об этом так небрежно, – Монсела передернуло. – Эмбан, если мы исчерпали тему коленопреклонения, почему бы тебе не перейти прямо к делу?
– Это строжайший секрет, ваша светлость, но наш визит в Тамульскую империю не совсем то, чем кажется. Это была, разумеется, идея королевы Эланы. Она не из тех людей, что отправятся куда угодно, стоит им приказать, – но вся эта тщательно продуманная кутерьма с государственным визитом служит не чем иным, как прикрытием нашей истинной цели – доставить Спархока на Дарезийский континент. Мир трещит по швам, и мы решили, что Спархоку следует подлатать прорехи.
– Я всегда считал, что это дело Господа.
– Господь сейчас занят, и потом, Он полностью полагается на Спархока. Впрочем, как я понимаю, и все остальные боги.
Глаза Монсела расширились, борода встопорщилась.
– Расслабься, Монсел, – сказал Эмбан. – От нас и не требуется верить в существование других богов. Все, что нам надлежит делать, – выдвигать смутные предположения о возможности их существования.
– А, это другое дело. Если речь идет о предположениях, тогда все в порядке.
– Есть кое-что отнюдь не из разряда предположений, ваша светлость, – заметил Спархок. – У вас в Астеле неспокойно.
– А, так вы заметили. Вы весьма проницательны, ваше высочество.
– Возможно, вы об этом не осведомлены, потому что тамульцы предпочитают держать эти сведения в тайне, но в других дарезийских королевствах творятся весьма похожие дела, и мы уже столкнулись с той же проблемой у нас, в Эозии.
– Порой мне кажется, что тамульцы скрытничают ради собственного удовольствия, – проворчал Монсел.
– У меня есть друг, который говорит то же самое о нашей эозийской церкви, – осторожно заметил Спархок. Они еще не до конца выяснили политические пристрастия архимандрита. Одно-два неверных слова не только исключат всякую возможность получить его поддержку, но и могут провалить всю их миссию.
– Знание – это власть, – сентенциозно сказал Эмбан, – а только дурак делится властью без особой на то нужды. Позволь мне говорить прямо, Монсел. Какого ты мнения о тамульцах?
– Я не люблю их, – кратко ответил Монсел. – Они язычники, они принадлежат к другой расе, и разгадать, что они думают, просто невозможно. – Сердце Спархока упало. – Однако я должен признать, что когда они включили Астел в свою Империю, это было лучшее событие из всех, что когда-либо происходили с нами. Любим мы тамульцев или нет – это неважно. Их пристрастие к порядку и стабильности только на моей памяти не раз предотвращало войну. Бывали в прошлом и другие империи, и их рост всегда сопровождался нескончаемым страхом и бедами. Полагаю, нам следует прямо признать, что тамульцы – наилучшая имперская власть во всей истории человечества. Они не вмешиваются в местные обычаи и верования. Они не разрушают сложившийся общественный строй и управляют через уже имеющиеся местные правительства. Их налоги, сколько бы на них ни сетовали, на деле весьма умеренны. Они строят хорошие дороги и поощряют торговлю и ремесла. Во всем прочем они оставляют нас в покое. Прежде всего они требуют, чтобы мы не воевали друг с другом. По мне, так это требование вполне терпимо – хотя некоторые мои предшественники страшно тяготились тем, что тамульцы не позволяют им огнем и мечом обращать соседей в истинную веру.
Спархок вздохнул с облегчением.
– Однако я отвлекся от темы, – сказал Монсел. – Вы, кажется, говорили о каком-то всемирном заговоре?
– Говорили мы об этом, Спархок? – спросил Эмбан.
– Думаю, что да, ваша светлость.
– У тебя есть конкретные подтверждения твоей теории, сэр Спархок? – спросил Монсел.
– Прежде всего логика, ваша светлость.
– Я охотно прислушаюсь к логическим доводам – если только они не будут противоречить моей вере.
– Если в одном месте происходит ряд событий, схожих с событиями, происходящими в другом месте, мы вправе заключить, что у всех этих событий имеется, возможно, общий источник. Вы согласны с таким выводом?
– В качестве временного – да.
– Иного у нас пока и быть не может, ваша светлость. Похожие события могут происходить в двух разных местах и тем не менее быть простым совпадением, однако когда сталкиваешься с пятью или десятью схожими случаями, о совпадении уже не может быть и речи. Нынешние волнения в Астеле с появлением Айячина и его подручного по имени Сабр как две капли воды повторяют беспорядки в эозийском королевстве Ламорканд, а посол Оскайн заверил нас, что нечто похожее творится и в других дарезийских королевствах. И происходит все время одно и то же. Вначале расходятся слухи о возвращении знаменитого героя древности. Затем какой-нибудь смутьян начинает будоражить народ. У вас, в Астеле, ходят невероятные слухи об Айячине. В Ламорканде говорят о Дрегнате. Здесь имеется человек по имени Сабр, в Ламорканде – некий Геррих. Я совершенно уверен, что нечто подобное мы найдем и в Эдоме, Даконии, Арджуне и Кинезге. Оскайн говорил нам, что там являются во плоти и их национальные герои. – Спархок избегал упоминать имя Крегера. Он все еще не был уверен в симпатиях и антипатиях Монсела.
– Ты создал весьма основательную теорию, Спархок, – признал Монсел. – Но разве не может этот хитроумный заговор быть направленным исключительно против тамульцев? Ты ведь знаешь, они не пользуются особой любовью.
– Ваша светлость забыли о Ламорканде, – сказал Эмбан. – Там нет никаких тамульцев. Это лишь догадка, но я бы сказал, что заговор – если уж мы так будем это называть – направлен в Эозии против Церкви, а здесь – против Империи.
– Стало быть, организованная анархия?
– Довольно противоречивый термин, ваша светлость, – заметил Спархок. – Я не уверен, что мы уже готовы разобраться в причинах происходящего – пока что мы пытаемся разобраться в следствиях. Если мы верно заключили, что весь этот заговор исходит от одного и того же лица, то перед нами некто, составивший обширный план, отдельные части которого он приспосабливает к отдельным народам. Хорошо бы нам узнать, кто такой Сабр.
– Чтобы расправиться с ним? – укоризненно спросил Монсел.
– Нет, ваша светлость, это было бы непрактично. Если мы убьем его, на смену ему придет другой – тот, кого мы вовсе не знаем. Я хочу знать, кто он такой, что из себя представляет, – словом, все, что можно о нем узнать. Я хочу знать, что он думает, что им движет, каковы его личные побуждения. Зная все это, я мог бы обезвредить его и не убивая. Откровенно говоря, ваша светлость, Сабр сам по себе нисколько меня не интересует. Мне нужен тот, кто стоит за ним.
Монсел был явно потрясен.
– Эмбан, – сдавленно пробормотал он, – это ужасный человек.
– Я бы сказал точнее – непримиримый.
– Если верить Оскайну – а я думаю, ему можно верить, – кто-то во всей этой истории прибегает к магии, – сказал Спархок. – Именно для таких случаев и было создано Рыцарство церкви. Бороться с магией – наша задача. Наша эленийская религия не в силах справиться с ней, потому что в нашей вере нет места волшебству. Нам пришлось выйти за пределы веры и обратиться к стирикам, дабы научиться противостоять магии. Это открыло кое-какие двери, которые мы предпочли бы оставить закрытыми, но такова уж цена, которую мы платим. Кто-то – или что-то – в лагере наших врагов прибегает к магии высшего уровня. Я призван остановить его – и убить, если это потребуется. Когда его не станет, атаны легко управятся с Сабром. Я знаю одну атану, и если все ее соплеменники таковы, я уверен, что мы можем рассчитывать на их основательность.
– Ты встревожил меня, Спархок, – признался Монсел. – Твоя преданность долгу кажется почти нечеловеческой, а твоя решимость заходит еще дальше. Ты пристыдил меня, Спархок. – Он вздохнул и смолк, подергивая бороду, погруженный в глубокую задумчивость. Наконец он выпрямился. – Ну что ж, Эмбан, можем ли мы отступить от правил?
– Что-то я не вполне понял вашу светлость.
– Я не собирался говорить вам об этом, – продолжал архимандрит, – прежде всего, чтобы не вызвать споров о вероучениях, но главным образом потому, что мне не хотелось делиться с вами этими сведениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Во что ты оценишь мое молчание? – поддразнила она.
Стрейджен посерьезнел.
– Это ты должна решить сама, Элана, – сказал он, отбрасывая прочь изыски этикета. – Я всегда старался помочь тебе, чем мог, потому что искренне люблю тебя. Однако если ты проболтаешься и другие монархи узнают то, что им знать не положено, я, увы, больше не смогу помогать тебе.
– Вы покинете меня, милорд Стрейджен?
– Никогда, моя королева, но мои собратья по ремеслу непременно меня прикончат, а в таком состоянии я вряд ли сумею быть вам полезен, не так ли?
***
Архимандрит Монсел был крупным, внушительного сложения мужчиной с пронзительными черными глазами и громадной черной бородой. Это было могучее, напористое, во всех смыслах выдающееся украшение, и архимандрит использовал его в качестве тарана. Борода предшествовала ему на ярд, куда бы он ни шел. Борода встопорщивалась, когда архимандрит бывал раздражен – а это случалось частенько, – и в сырую погоду завивалась крутыми завитками, точно полмили спутанной рыбачьей лески. Когда Монсел говорил, борода раскачивалась в разные стороны, как бы подкрепляя его высказывания. Патриарх Эмбан был совершенно зачарован бородой архимандрита.
– Это все равно что беседовать с ожившей изгородью, – сказал он Спархоку, когда они шли извилистыми коридорами дворца на личную встречу с архимандритом.
– Каких тем мне следует избегать в разговоре, ваша светлость? – спросил Спархок. – Я плохо знаком с доктриной астелийской церкви и не хотел бы ввязываться в теологические дебаты.
– Наши разногласия с Астелом, Спархок, лежат в основном в области церковного управления. Чисто теологические различия наших доктрин невелики. У нас светское духовенство, а их церковь монашеская. Наши священники – просто священники, их – еще и монахи. Разница, уверяю тебя, невелика, но все же она существует. Кроме того, у них намного больше священников и монахов, чем у нас, – примерно десятая часть всего населения.
– Так много?
– О да. В каждом дворянском поместье Астела имеется своя церковь и свой священник, и священник «помогает» прихожанам принимать решения.
– Откуда же они набирают столько желающих стать священниками?
– Из крепостных. Жизнь церковника имеет свои недостатки, но это лучше, чем быть крепостным.
– Да уж, церковь куда предпочтительнее.
– Намного, Спархок, намного. Монсел отнесется к тебе с уважением, поскольку ты принадлежишь к религиозному ордену. Да, кстати, поскольку ты исполняешь обязанности магистра Пандионского ордена, формально ты считаешься патриархом, так что не удивляйся, если он обратится к тебе «ваша светлость».
Длиннобородый монах ввел их в покои Монсела. Спархок уже заметил, что все астелийское духовенство носило бороды. Небольшая комната была отделана панелями темного дерева. Ковер был темно-коричневого цвета, а тяжелые занавеси на окнах – черного. Повсюду валялись книги, рукописи и свитки пергамента с загнутыми уголками.
– А, – сказал Монсел, – это ты, Эмбан. Что тебе здесь понадобилось?
– Сею зло и раздоры, Монсел. Я тут занялся просвещением местных язычников.
– В самом деле? Где это тебе удалось отыскать язычников? Я думал, что все они обитают в чиреллосской Базилике. Присаживайтесь, господа. Я пошлю за вином, и мы сможем потолковать о теологии.
– Ты уже знаком со Спархоком? – осведомился Эмбан, когда они уселись в креслах у открытого окна, где легкий ветерок колыхал черные занавеси.
– Немного, – ответил Монсел. – Как поживаете, ваше высочество?
– Сносно. А вы, ваша светлость?
– Как ни странно, лучше, чем обычно. Зачем нам понадобилось разговаривать с глазу на глаз?
– Все мы духовные лица, ваша светлость, – сказал Эмбан. – Спархок по большей части облачен в стальную рясу, но тем не менее он принадлежит к духовенству. Мы хотели обсудить кое-что, касающееся вас в не меньшей степени, чем нас. Сдается мне, я знаю вас достаточно, чтобы заключить, что вы человек практический и не станете цепляться за то, что мы преклоняем колени перед Господом на свой лад.
– То есть? – удивился Спархок.
– Мы опускаемся на правое колено, – пожал плечами Эмбан. – Эти бедные непросвещенные язычники предпочитают левое.
– Ужасно! – пробормотал Спархок. – Полагаете, ваша светлость, нам надлежит явиться сюда при оружии и силой вынудить их перейти на правое колено?
– Видишь? – обратился Эмбан к архимандриту. – Именно об этом я тебе и говорил. Ты бы должен пасть на колени, Монсел, и возблагодарить Господа за то, что Он не усадил тебе на шею рыцарей церкви. Я подозреваю, что втайне они поклоняются стирикским богам.
– Только младшим, ваша светлость, – мягко поправил Спархок. – Со старшими богами у нас некоторые разногласия.
– Он говорит об этом так небрежно, – Монсела передернуло. – Эмбан, если мы исчерпали тему коленопреклонения, почему бы тебе не перейти прямо к делу?
– Это строжайший секрет, ваша светлость, но наш визит в Тамульскую империю не совсем то, чем кажется. Это была, разумеется, идея королевы Эланы. Она не из тех людей, что отправятся куда угодно, стоит им приказать, – но вся эта тщательно продуманная кутерьма с государственным визитом служит не чем иным, как прикрытием нашей истинной цели – доставить Спархока на Дарезийский континент. Мир трещит по швам, и мы решили, что Спархоку следует подлатать прорехи.
– Я всегда считал, что это дело Господа.
– Господь сейчас занят, и потом, Он полностью полагается на Спархока. Впрочем, как я понимаю, и все остальные боги.
Глаза Монсела расширились, борода встопорщилась.
– Расслабься, Монсел, – сказал Эмбан. – От нас и не требуется верить в существование других богов. Все, что нам надлежит делать, – выдвигать смутные предположения о возможности их существования.
– А, это другое дело. Если речь идет о предположениях, тогда все в порядке.
– Есть кое-что отнюдь не из разряда предположений, ваша светлость, – заметил Спархок. – У вас в Астеле неспокойно.
– А, так вы заметили. Вы весьма проницательны, ваше высочество.
– Возможно, вы об этом не осведомлены, потому что тамульцы предпочитают держать эти сведения в тайне, но в других дарезийских королевствах творятся весьма похожие дела, и мы уже столкнулись с той же проблемой у нас, в Эозии.
– Порой мне кажется, что тамульцы скрытничают ради собственного удовольствия, – проворчал Монсел.
– У меня есть друг, который говорит то же самое о нашей эозийской церкви, – осторожно заметил Спархок. Они еще не до конца выяснили политические пристрастия архимандрита. Одно-два неверных слова не только исключат всякую возможность получить его поддержку, но и могут провалить всю их миссию.
– Знание – это власть, – сентенциозно сказал Эмбан, – а только дурак делится властью без особой на то нужды. Позволь мне говорить прямо, Монсел. Какого ты мнения о тамульцах?
– Я не люблю их, – кратко ответил Монсел. – Они язычники, они принадлежат к другой расе, и разгадать, что они думают, просто невозможно. – Сердце Спархока упало. – Однако я должен признать, что когда они включили Астел в свою Империю, это было лучшее событие из всех, что когда-либо происходили с нами. Любим мы тамульцев или нет – это неважно. Их пристрастие к порядку и стабильности только на моей памяти не раз предотвращало войну. Бывали в прошлом и другие империи, и их рост всегда сопровождался нескончаемым страхом и бедами. Полагаю, нам следует прямо признать, что тамульцы – наилучшая имперская власть во всей истории человечества. Они не вмешиваются в местные обычаи и верования. Они не разрушают сложившийся общественный строй и управляют через уже имеющиеся местные правительства. Их налоги, сколько бы на них ни сетовали, на деле весьма умеренны. Они строят хорошие дороги и поощряют торговлю и ремесла. Во всем прочем они оставляют нас в покое. Прежде всего они требуют, чтобы мы не воевали друг с другом. По мне, так это требование вполне терпимо – хотя некоторые мои предшественники страшно тяготились тем, что тамульцы не позволяют им огнем и мечом обращать соседей в истинную веру.
Спархок вздохнул с облегчением.
– Однако я отвлекся от темы, – сказал Монсел. – Вы, кажется, говорили о каком-то всемирном заговоре?
– Говорили мы об этом, Спархок? – спросил Эмбан.
– Думаю, что да, ваша светлость.
– У тебя есть конкретные подтверждения твоей теории, сэр Спархок? – спросил Монсел.
– Прежде всего логика, ваша светлость.
– Я охотно прислушаюсь к логическим доводам – если только они не будут противоречить моей вере.
– Если в одном месте происходит ряд событий, схожих с событиями, происходящими в другом месте, мы вправе заключить, что у всех этих событий имеется, возможно, общий источник. Вы согласны с таким выводом?
– В качестве временного – да.
– Иного у нас пока и быть не может, ваша светлость. Похожие события могут происходить в двух разных местах и тем не менее быть простым совпадением, однако когда сталкиваешься с пятью или десятью схожими случаями, о совпадении уже не может быть и речи. Нынешние волнения в Астеле с появлением Айячина и его подручного по имени Сабр как две капли воды повторяют беспорядки в эозийском королевстве Ламорканд, а посол Оскайн заверил нас, что нечто похожее творится и в других дарезийских королевствах. И происходит все время одно и то же. Вначале расходятся слухи о возвращении знаменитого героя древности. Затем какой-нибудь смутьян начинает будоражить народ. У вас, в Астеле, ходят невероятные слухи об Айячине. В Ламорканде говорят о Дрегнате. Здесь имеется человек по имени Сабр, в Ламорканде – некий Геррих. Я совершенно уверен, что нечто подобное мы найдем и в Эдоме, Даконии, Арджуне и Кинезге. Оскайн говорил нам, что там являются во плоти и их национальные герои. – Спархок избегал упоминать имя Крегера. Он все еще не был уверен в симпатиях и антипатиях Монсела.
– Ты создал весьма основательную теорию, Спархок, – признал Монсел. – Но разве не может этот хитроумный заговор быть направленным исключительно против тамульцев? Ты ведь знаешь, они не пользуются особой любовью.
– Ваша светлость забыли о Ламорканде, – сказал Эмбан. – Там нет никаких тамульцев. Это лишь догадка, но я бы сказал, что заговор – если уж мы так будем это называть – направлен в Эозии против Церкви, а здесь – против Империи.
– Стало быть, организованная анархия?
– Довольно противоречивый термин, ваша светлость, – заметил Спархок. – Я не уверен, что мы уже готовы разобраться в причинах происходящего – пока что мы пытаемся разобраться в следствиях. Если мы верно заключили, что весь этот заговор исходит от одного и того же лица, то перед нами некто, составивший обширный план, отдельные части которого он приспосабливает к отдельным народам. Хорошо бы нам узнать, кто такой Сабр.
– Чтобы расправиться с ним? – укоризненно спросил Монсел.
– Нет, ваша светлость, это было бы непрактично. Если мы убьем его, на смену ему придет другой – тот, кого мы вовсе не знаем. Я хочу знать, кто он такой, что из себя представляет, – словом, все, что можно о нем узнать. Я хочу знать, что он думает, что им движет, каковы его личные побуждения. Зная все это, я мог бы обезвредить его и не убивая. Откровенно говоря, ваша светлость, Сабр сам по себе нисколько меня не интересует. Мне нужен тот, кто стоит за ним.
Монсел был явно потрясен.
– Эмбан, – сдавленно пробормотал он, – это ужасный человек.
– Я бы сказал точнее – непримиримый.
– Если верить Оскайну – а я думаю, ему можно верить, – кто-то во всей этой истории прибегает к магии, – сказал Спархок. – Именно для таких случаев и было создано Рыцарство церкви. Бороться с магией – наша задача. Наша эленийская религия не в силах справиться с ней, потому что в нашей вере нет места волшебству. Нам пришлось выйти за пределы веры и обратиться к стирикам, дабы научиться противостоять магии. Это открыло кое-какие двери, которые мы предпочли бы оставить закрытыми, но такова уж цена, которую мы платим. Кто-то – или что-то – в лагере наших врагов прибегает к магии высшего уровня. Я призван остановить его – и убить, если это потребуется. Когда его не станет, атаны легко управятся с Сабром. Я знаю одну атану, и если все ее соплеменники таковы, я уверен, что мы можем рассчитывать на их основательность.
– Ты встревожил меня, Спархок, – признался Монсел. – Твоя преданность долгу кажется почти нечеловеческой, а твоя решимость заходит еще дальше. Ты пристыдил меня, Спархок. – Он вздохнул и смолк, подергивая бороду, погруженный в глубокую задумчивость. Наконец он выпрямился. – Ну что ж, Эмбан, можем ли мы отступить от правил?
– Что-то я не вполне понял вашу светлость.
– Я не собирался говорить вам об этом, – продолжал архимандрит, – прежде всего, чтобы не вызвать споров о вероучениях, но главным образом потому, что мне не хотелось делиться с вами этими сведениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75