Смерть подступала так быстро, что, закончив рапорт, Гартазьян с тупым удивлением понял: от сознания и сил остались жалкие крохи.
«Если я уйду отсюда, – подумал он, – то журнал можно будет забрать без промедления и риска для жизни».
Он положил журнал, а на него – чтобы легче было найти – свой шлем с красным плюмажем. Встать на ноги оказалось гораздо труднее, чем он ожидал. Борясь с головокружением, полковник обвел взглядом окрестности – в глазах рябило, и казалось, что они покрыты огромной скатертью, по которой бегут медлительные волны. Киро уже собрал людей, они разбили лагерь и разожгли большой костер – ориентир для Чаккела. Сумерки превратили солдат и животных в аморфную массу; все вокруг было неподвижно, кроме беспрестанно мерцающих метеоритов на фоне звезд и густых туманностей.
Гартазьян догадался, что большинство глаз в лагере смотрит на него. Он повернулся и побрел прочь, по-клоунски шатаясь. С пальцев левой руки на траву капала кровь. Шагов через двадцать ноги запутались в папоротниках, он рухнул ничком, да так и остался – лицом в щетинистых листьях.
Бессмысленно вставать. Бессмысленно цепляться за остатки сознания.
«Ронода и Хэлли, малыш, я возвращаюсь к вам, – подумал он, когда в его глазах начала угасать вселенная. – Скоро мы…»
Глава 4
Услышав скрежет отодвигаемого засова, Толлер Маракайн прежде всего испытал облегчение. В камере ему разрешалось писать, и хотя он всю малую ночь просидел с блокнотом на коленях, пытаясь сочинить письмо Джесалле и как-то объяснить свой поступок, на бумаге осталась одна-единственная покаянная фраза:
«Мне очень жаль».
Три слова погребальным колоколом звучали в мозгу, словно мрачная эпитафия жизни, выброшенной на свалку, и он желал – искренне и глубоко, – чтобы поскорее истекли ее последние мучительные секунды.
Толлер встал и повернулся к отворяющейся двери, ничуть не сомневаясь, что сейчас перед ним возникнет палач в сопровождении наряда тюремной стражи. Но вместо этого в расширяющемся прямоугольнике дверного проема появилась упитанная фигура короля Чаккела, а по бокам его – гвардейцы с каменными физиономиями.
– Воистину, я должен гордиться собой, – сказал Толлер. – Сам король провожает меня к эшафоту.
Чаккел поднял журнал в кожаном переплете – армейский журнал для приказов.
– Маракайн, твое поразительное везение не оставило тебя и на этот раз. Пойдем, ты мне нужен. – Он вцепился в руку Толлера с силой, которой позавидовал бы палач, и вытащил его в коридор, где зловонно чадили фитили в недавно расставленных плошках.
– Я вам нужен? Неужели это означает?..
Как ни парадоксально, в этот миг, когда к нему вернулась надежда, Толлер испытал страх такой сильный, что на лбу выступил холодный пот, а голос сел.
– Это означает, что я готов простить тебе дурацкую выходку в нынешний утренний день.
– О, Ваше Величество! Я вам так благодарен… От всей души! – сбивчиво отвечал Толлер, а про себя клялся Джесалле, что больше никогда в жизни не подведет ее.
– Ну еще бы! – Чаккел вывел его из тюремного корпуса, а после – за ворота, где охранники вытянулись перед ним в струнку; и вот Толлер снова на плацу – казалось, после поединка прошло целое тысячелетие.
– Наверно, все дело в том небесном корабле, – вслух предположил Толлер. – Он на самом деле с Мира?
– Поговорим об этом наедине.
Толлер и Чаккел с гвардейцами, не отстающими ни на шаг, вошли во дворец через заднюю дверь. Следуя за монархом по коридорам, Толлер ощутил мыльный запах пота синерога, идущий от его одежды. Значит, король долго ехал верхом. Очень интересно. Наконец они добрались до потайного входа в кабинет, где из мебели был только круглый стол с шестью скромными стульями.
– Прочти. – Чаккел вручил Толлеру журнал для приказов, а сам уселся за стол и уставился на свои крепко сжатые кулаки. На его медной от загара лысине блестели капельки пота. Было заметно, что он очень взволнован.
Рассудив, что едва ли стоит задавать вопросы раньше времени, Толлер сел напротив короля и раскрыл журнал. В молодости чтение давалось ему нелегко, но с годами это прошло, и теперь он за считанные минуты пробежал глазами несколько страниц, исписанных карандашом, хотя буквы кое-где дико плясали. Дочитав до конца, он закрыл журнал, положил его на стол и только потом заметил кровавые пятна на обложке.
Король, не поднимая головы, глянул из-под бровей; глаза его превратились в желтые полумесяцы.
– Ну?
– Полковник Гартазьян умер?
– Разумеется. И если судить по этому рапорту, мертвецов будет еще много. Вопрос в другом: что мы можем сделать, как защититься от этих заразных выскочек?
– Вы считаете, Рассамарден не шутит насчет вторжения? Очень уж нелепо это выглядит, ведь в его распоряжении – целая пустая планета.
Чаккел показал на книгу.
– Ты же сам читал. Мы имеем дело с ненормальными. Гартазьян уверен, что все они чокнутые, а больше всех – их правитель.
Толлер кивнул.
– Обычное дело.
– Ты говори, да не заговаривайся, – предостерег Чаккел. – По части небесных кораблей у тебя больше опыта, чем у любого другого, поэтому я хочу услышать твои соображения.
– Ну… – На несколько секунд Толлером овладело нечто вроде веселья, но оно тут же сменилось стыдом и раскаянием. Ну что он за человек?! Давно ли клятвенно обещал себе никогда ничего не ставить выше блаженного покоя, милого домашнего уюта, – и вот его сердце бьется чаще при мысли о приключении, о новой, необыкновенной войне. А может быть, это просто реакция на неожиданное спасение, на то, что жизнь продолжается? Или в душе у него – фатальный изъян, как у давно усопшего принца Леддравора? Последнее допущение выглядело слишком серьезным – но сейчас не время рассуждать об этом.
– Я жду, – нетерпеливо произнес Чаккел. – Только не лги, что от страха лишился дара речи.
Толлер глубоко вздохнул и начал:
– Ваше Величество, если враг действительно замышляет нападение, надо принимать меры, которые диктует обстановка. По известной причине в открытом столкновении мы обречены, поэтому нельзя допустить, чтобы нога так называемого Нового Человека ступила на нашу планету. Следовательно, нам остается только один выход.
– Какой?
– Не подпускать! Выставить заслон! Подстеречь неприятельский флот в зоне невесомости, на полпути между планетами, и уничтожить. Это единственный способ.
Чаккел вгляделся в лицо собеседника и остался доволен его искренностью.
– Насколько мне помнится, там слишком холодно – долго не протянешь.
– Потребуются корабли принципиально иной конструкции. Гондолы – больших размеров и абсолютно герметичные. Возможно, удастся сгущать воздух при помощи огненной соли. И еще много чего понадобится, чтобы подолгу жить в зоне невесомости.
– Мыслимое ли это дело? – спросил Чаккел. – Если я правильно понял, ты имеешь в виду надежные крепости, висящие в небе? А как же вес?
– Старый небесный корабль поднимает двадцать пассажиров плюс необходимые припасы, а если удлинить гондолу и поставить на нее два шара, это увеличит грузоподъемность.
– Неплохая мысль. – Чаккел встал и зашагал вокруг стола, время от времени бросая на Толлера хмурый взгляд. – Я намерен учредить новую должность – специально для тебя. Будешь отвечать за противовоздушную оборону Верхнего Мира. Отчитываться – только передо мной. Получать любые ресурсы, какие только понадобятся для успешного выполнения задачи, в том числе и людские.
Жизнь вновь обрела цель и смысл. Толлер приободрился и с удивлением поймал себя на том, что не очень хочет плыть по течению Чаккеловых идей. Когда тебя то обрекают на казнь, то через мгновение возносят на вершину власти – ты не кто иной, как пешка, кукла без чести и достоинства, начисто лишенная индивидуальности.
– Если я решу принять ваше предложение, – сказал он, – то у меня будут некоторые…
– Если решишь принять?! Если?! – Чаккел вскочил на ноги, пинком отшвырнул стул, хлопнул ладонями по столу и наклонился через него. – Да что с тобой творится, Маракайн? Где твоя преданность королю?
– Не далее, как в нынешний утренний день мой король приговорил меня к смерти.
– Ну, ты же знаешь, что я бы не зашел так далеко.
– Правда? – Толлер не скрывал недоверия. – Когда я один-единственный раз обратился к вам с просьбой, вы отказали…
Чаккела его слова явно озадачили.
– О чем это ты?
– О жизни фермера Спеннеля.
– А, вот оно что! – На миг Чаккел поднял глаза к потолку, выказывая раздражение. – Ладно, Маракайн, будь по-твоему. Из-за всей этой суматохи в городе казнь могла и не состояться. Я велю скороходу бежать со всех ног, и если твой драгоценный приятель еще жив, ни один волос не упадет с его головы. Доволен? Надеюсь, что доволен, ибо не знаю, чем еще могу тебе угодить.
Толлер неуверенно кивнул, удивляясь, как все-таки легко можно заткнуть рот совести.
– Скороход должен отправиться незамедлительно.
– Сказано – сделано. – Чаккел повернулся к обшитой панелями стене, в которой Толлер не различил ни одного отверстия, и кивнул, после чего рухнул на стул рядом с перевернутым. – Теперь надо прикинуть, с чего начинать. Ты сможешь сделать чертеж небесной крепости?
– Думаю, смогу, но мне понадобится Завотл. – Толлер имел в виду человека, с которым летал еще в составе Экспериментальной Эскадрильи Небесных Кораблей и который позднее, во времена Переселения, служил одним из четырех королевских пилотов. – Ваше Величество, по моим сведениям, он водит один из ваших курьерских кораблей, так что отыскать его будет несложно.
– Завотл? Это не тот ли тип с такими потешными ушами? А почему именно он?
– Он очень умен, и мы долго работали вместе, – ответил Толлер. – Без него мне не справиться.
Завотлу было далеко за сорок, но он выглядел совсем молодым – трудно поверить, что во времена массового бегства с Мира он командовал кораблем Его Величества. С годами он лишь чуть-чуть пополнел, но волосы остались темными, а короткая стрижка по-прежнему подчеркивала диковинность его ушей – крошечных, свернутых в трубочки. Он предстал перед Чаккелом и Толлером через десять минут, будучи вызван с летного поля, которое соседствовало с дворцом. Желтый мундир воздушного капитана сидел на нем неаккуратно – видно было, что Завотлу пришлось в спешке покинуть сортир.
Он напряженно выслушал рассказ об угрозе вторжения Новых Людей, то и дело, по своему обыкновению, записывая что-то в блокноте изящным убористым почерком. Манеры его тоже не изменились ни на йоту; дотошность бросалась в глаза, и по-прежнему от каждого его слова и движения веяло уверенностью в том, что нет проблем, которых нельзя одолеть с помощью логики.
– Теперь ты все знаешь, – сказал ему Чаккел. – Так что будь любезен, поделись, какие у тебя соображения насчет обитаемых крепостей в зоне невесомости.
Его отнюдь не восхитила идея взять в советники какого-то безродного капитана, но он выполнил просьбу Толлера и даже, демонстрируя серьезное отношение к делу, усадил Завотла рядом с собой. Задав вопрос, король критически воззрился на вновь прибывшего и чем-то похож был в этот миг на школьного наставника, которому не терпится «срезать» выскочку-ученика.
Завотл выпрямился и, видимо, понимая, что от его слов сейчас зависит очень многое, твердо ответил:
– Это возможно, Ваше Величество. Собственно говоря, это необходимо. Другого способа нам не изобрести.
– Понимаю. А как насчет длинной гондолы с двумя шарами?
– Ваше Величество, при всем моем уважении к лорду Толлеру вынужден сказать, что эта мысль мне не по душе. – Завотл покосился на Толлера. – Гондола получится слишком длинной. Думаю, возникнут серьезные проблемы с управлением.
– Так ты – за один огромный шар?
– Нет, Ваше Величество. С этим связаны совершенно новые, незнакомые нам затруднения. Несомненно, мы их рано или поздно преодолеем, но ведь у нас нет времени.
Было заметно, что король начинает злиться.
– Тогда что же ты предлагаешь, капитан? Есть у тебя что-нибудь на уме, или одни только «нельзя»?
– Мне кажется, следует использовать обычные шары, к которым мы привыкли, – ответил Завотл, не теряя хладнокровия. – Надо строить и поднимать небесные крепости по частям и монтировать уже в зоне невесомости.
Чаккел уставился на Завотла, и сердитое выражение лица сменилось изумленно-почтительным.
– Ну конечно! Конечно! И впрямь другого способа нет.
А Толлер испытал прилив гордости за своего протеже.
Идея Завотла вызвала у лорда цепочку головокружительных образов.
– Илвен, ты молодчина! – воскликнул он. – Я знал, что ты пригодишься. Хотя работенку ты нам подсунул – аж кишки леденеют! Когда под тобой тысячи миль пустоты, как ни привязывайся, все равно чуть-чуть не по себе.
– Да, для многих это вовсе непосильная задача, – кивнул Завотл. – Но сложности можно свести к абсолютному минимуму. Осмелюсь предложить цилиндрические секции, соединенные друг с другом обычными захватами и герметизированные замазкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
«Если я уйду отсюда, – подумал он, – то журнал можно будет забрать без промедления и риска для жизни».
Он положил журнал, а на него – чтобы легче было найти – свой шлем с красным плюмажем. Встать на ноги оказалось гораздо труднее, чем он ожидал. Борясь с головокружением, полковник обвел взглядом окрестности – в глазах рябило, и казалось, что они покрыты огромной скатертью, по которой бегут медлительные волны. Киро уже собрал людей, они разбили лагерь и разожгли большой костер – ориентир для Чаккела. Сумерки превратили солдат и животных в аморфную массу; все вокруг было неподвижно, кроме беспрестанно мерцающих метеоритов на фоне звезд и густых туманностей.
Гартазьян догадался, что большинство глаз в лагере смотрит на него. Он повернулся и побрел прочь, по-клоунски шатаясь. С пальцев левой руки на траву капала кровь. Шагов через двадцать ноги запутались в папоротниках, он рухнул ничком, да так и остался – лицом в щетинистых листьях.
Бессмысленно вставать. Бессмысленно цепляться за остатки сознания.
«Ронода и Хэлли, малыш, я возвращаюсь к вам, – подумал он, когда в его глазах начала угасать вселенная. – Скоро мы…»
Глава 4
Услышав скрежет отодвигаемого засова, Толлер Маракайн прежде всего испытал облегчение. В камере ему разрешалось писать, и хотя он всю малую ночь просидел с блокнотом на коленях, пытаясь сочинить письмо Джесалле и как-то объяснить свой поступок, на бумаге осталась одна-единственная покаянная фраза:
«Мне очень жаль».
Три слова погребальным колоколом звучали в мозгу, словно мрачная эпитафия жизни, выброшенной на свалку, и он желал – искренне и глубоко, – чтобы поскорее истекли ее последние мучительные секунды.
Толлер встал и повернулся к отворяющейся двери, ничуть не сомневаясь, что сейчас перед ним возникнет палач в сопровождении наряда тюремной стражи. Но вместо этого в расширяющемся прямоугольнике дверного проема появилась упитанная фигура короля Чаккела, а по бокам его – гвардейцы с каменными физиономиями.
– Воистину, я должен гордиться собой, – сказал Толлер. – Сам король провожает меня к эшафоту.
Чаккел поднял журнал в кожаном переплете – армейский журнал для приказов.
– Маракайн, твое поразительное везение не оставило тебя и на этот раз. Пойдем, ты мне нужен. – Он вцепился в руку Толлера с силой, которой позавидовал бы палач, и вытащил его в коридор, где зловонно чадили фитили в недавно расставленных плошках.
– Я вам нужен? Неужели это означает?..
Как ни парадоксально, в этот миг, когда к нему вернулась надежда, Толлер испытал страх такой сильный, что на лбу выступил холодный пот, а голос сел.
– Это означает, что я готов простить тебе дурацкую выходку в нынешний утренний день.
– О, Ваше Величество! Я вам так благодарен… От всей души! – сбивчиво отвечал Толлер, а про себя клялся Джесалле, что больше никогда в жизни не подведет ее.
– Ну еще бы! – Чаккел вывел его из тюремного корпуса, а после – за ворота, где охранники вытянулись перед ним в струнку; и вот Толлер снова на плацу – казалось, после поединка прошло целое тысячелетие.
– Наверно, все дело в том небесном корабле, – вслух предположил Толлер. – Он на самом деле с Мира?
– Поговорим об этом наедине.
Толлер и Чаккел с гвардейцами, не отстающими ни на шаг, вошли во дворец через заднюю дверь. Следуя за монархом по коридорам, Толлер ощутил мыльный запах пота синерога, идущий от его одежды. Значит, король долго ехал верхом. Очень интересно. Наконец они добрались до потайного входа в кабинет, где из мебели был только круглый стол с шестью скромными стульями.
– Прочти. – Чаккел вручил Толлеру журнал для приказов, а сам уселся за стол и уставился на свои крепко сжатые кулаки. На его медной от загара лысине блестели капельки пота. Было заметно, что он очень взволнован.
Рассудив, что едва ли стоит задавать вопросы раньше времени, Толлер сел напротив короля и раскрыл журнал. В молодости чтение давалось ему нелегко, но с годами это прошло, и теперь он за считанные минуты пробежал глазами несколько страниц, исписанных карандашом, хотя буквы кое-где дико плясали. Дочитав до конца, он закрыл журнал, положил его на стол и только потом заметил кровавые пятна на обложке.
Король, не поднимая головы, глянул из-под бровей; глаза его превратились в желтые полумесяцы.
– Ну?
– Полковник Гартазьян умер?
– Разумеется. И если судить по этому рапорту, мертвецов будет еще много. Вопрос в другом: что мы можем сделать, как защититься от этих заразных выскочек?
– Вы считаете, Рассамарден не шутит насчет вторжения? Очень уж нелепо это выглядит, ведь в его распоряжении – целая пустая планета.
Чаккел показал на книгу.
– Ты же сам читал. Мы имеем дело с ненормальными. Гартазьян уверен, что все они чокнутые, а больше всех – их правитель.
Толлер кивнул.
– Обычное дело.
– Ты говори, да не заговаривайся, – предостерег Чаккел. – По части небесных кораблей у тебя больше опыта, чем у любого другого, поэтому я хочу услышать твои соображения.
– Ну… – На несколько секунд Толлером овладело нечто вроде веселья, но оно тут же сменилось стыдом и раскаянием. Ну что он за человек?! Давно ли клятвенно обещал себе никогда ничего не ставить выше блаженного покоя, милого домашнего уюта, – и вот его сердце бьется чаще при мысли о приключении, о новой, необыкновенной войне. А может быть, это просто реакция на неожиданное спасение, на то, что жизнь продолжается? Или в душе у него – фатальный изъян, как у давно усопшего принца Леддравора? Последнее допущение выглядело слишком серьезным – но сейчас не время рассуждать об этом.
– Я жду, – нетерпеливо произнес Чаккел. – Только не лги, что от страха лишился дара речи.
Толлер глубоко вздохнул и начал:
– Ваше Величество, если враг действительно замышляет нападение, надо принимать меры, которые диктует обстановка. По известной причине в открытом столкновении мы обречены, поэтому нельзя допустить, чтобы нога так называемого Нового Человека ступила на нашу планету. Следовательно, нам остается только один выход.
– Какой?
– Не подпускать! Выставить заслон! Подстеречь неприятельский флот в зоне невесомости, на полпути между планетами, и уничтожить. Это единственный способ.
Чаккел вгляделся в лицо собеседника и остался доволен его искренностью.
– Насколько мне помнится, там слишком холодно – долго не протянешь.
– Потребуются корабли принципиально иной конструкции. Гондолы – больших размеров и абсолютно герметичные. Возможно, удастся сгущать воздух при помощи огненной соли. И еще много чего понадобится, чтобы подолгу жить в зоне невесомости.
– Мыслимое ли это дело? – спросил Чаккел. – Если я правильно понял, ты имеешь в виду надежные крепости, висящие в небе? А как же вес?
– Старый небесный корабль поднимает двадцать пассажиров плюс необходимые припасы, а если удлинить гондолу и поставить на нее два шара, это увеличит грузоподъемность.
– Неплохая мысль. – Чаккел встал и зашагал вокруг стола, время от времени бросая на Толлера хмурый взгляд. – Я намерен учредить новую должность – специально для тебя. Будешь отвечать за противовоздушную оборону Верхнего Мира. Отчитываться – только передо мной. Получать любые ресурсы, какие только понадобятся для успешного выполнения задачи, в том числе и людские.
Жизнь вновь обрела цель и смысл. Толлер приободрился и с удивлением поймал себя на том, что не очень хочет плыть по течению Чаккеловых идей. Когда тебя то обрекают на казнь, то через мгновение возносят на вершину власти – ты не кто иной, как пешка, кукла без чести и достоинства, начисто лишенная индивидуальности.
– Если я решу принять ваше предложение, – сказал он, – то у меня будут некоторые…
– Если решишь принять?! Если?! – Чаккел вскочил на ноги, пинком отшвырнул стул, хлопнул ладонями по столу и наклонился через него. – Да что с тобой творится, Маракайн? Где твоя преданность королю?
– Не далее, как в нынешний утренний день мой король приговорил меня к смерти.
– Ну, ты же знаешь, что я бы не зашел так далеко.
– Правда? – Толлер не скрывал недоверия. – Когда я один-единственный раз обратился к вам с просьбой, вы отказали…
Чаккела его слова явно озадачили.
– О чем это ты?
– О жизни фермера Спеннеля.
– А, вот оно что! – На миг Чаккел поднял глаза к потолку, выказывая раздражение. – Ладно, Маракайн, будь по-твоему. Из-за всей этой суматохи в городе казнь могла и не состояться. Я велю скороходу бежать со всех ног, и если твой драгоценный приятель еще жив, ни один волос не упадет с его головы. Доволен? Надеюсь, что доволен, ибо не знаю, чем еще могу тебе угодить.
Толлер неуверенно кивнул, удивляясь, как все-таки легко можно заткнуть рот совести.
– Скороход должен отправиться незамедлительно.
– Сказано – сделано. – Чаккел повернулся к обшитой панелями стене, в которой Толлер не различил ни одного отверстия, и кивнул, после чего рухнул на стул рядом с перевернутым. – Теперь надо прикинуть, с чего начинать. Ты сможешь сделать чертеж небесной крепости?
– Думаю, смогу, но мне понадобится Завотл. – Толлер имел в виду человека, с которым летал еще в составе Экспериментальной Эскадрильи Небесных Кораблей и который позднее, во времена Переселения, служил одним из четырех королевских пилотов. – Ваше Величество, по моим сведениям, он водит один из ваших курьерских кораблей, так что отыскать его будет несложно.
– Завотл? Это не тот ли тип с такими потешными ушами? А почему именно он?
– Он очень умен, и мы долго работали вместе, – ответил Толлер. – Без него мне не справиться.
Завотлу было далеко за сорок, но он выглядел совсем молодым – трудно поверить, что во времена массового бегства с Мира он командовал кораблем Его Величества. С годами он лишь чуть-чуть пополнел, но волосы остались темными, а короткая стрижка по-прежнему подчеркивала диковинность его ушей – крошечных, свернутых в трубочки. Он предстал перед Чаккелом и Толлером через десять минут, будучи вызван с летного поля, которое соседствовало с дворцом. Желтый мундир воздушного капитана сидел на нем неаккуратно – видно было, что Завотлу пришлось в спешке покинуть сортир.
Он напряженно выслушал рассказ об угрозе вторжения Новых Людей, то и дело, по своему обыкновению, записывая что-то в блокноте изящным убористым почерком. Манеры его тоже не изменились ни на йоту; дотошность бросалась в глаза, и по-прежнему от каждого его слова и движения веяло уверенностью в том, что нет проблем, которых нельзя одолеть с помощью логики.
– Теперь ты все знаешь, – сказал ему Чаккел. – Так что будь любезен, поделись, какие у тебя соображения насчет обитаемых крепостей в зоне невесомости.
Его отнюдь не восхитила идея взять в советники какого-то безродного капитана, но он выполнил просьбу Толлера и даже, демонстрируя серьезное отношение к делу, усадил Завотла рядом с собой. Задав вопрос, король критически воззрился на вновь прибывшего и чем-то похож был в этот миг на школьного наставника, которому не терпится «срезать» выскочку-ученика.
Завотл выпрямился и, видимо, понимая, что от его слов сейчас зависит очень многое, твердо ответил:
– Это возможно, Ваше Величество. Собственно говоря, это необходимо. Другого способа нам не изобрести.
– Понимаю. А как насчет длинной гондолы с двумя шарами?
– Ваше Величество, при всем моем уважении к лорду Толлеру вынужден сказать, что эта мысль мне не по душе. – Завотл покосился на Толлера. – Гондола получится слишком длинной. Думаю, возникнут серьезные проблемы с управлением.
– Так ты – за один огромный шар?
– Нет, Ваше Величество. С этим связаны совершенно новые, незнакомые нам затруднения. Несомненно, мы их рано или поздно преодолеем, но ведь у нас нет времени.
Было заметно, что король начинает злиться.
– Тогда что же ты предлагаешь, капитан? Есть у тебя что-нибудь на уме, или одни только «нельзя»?
– Мне кажется, следует использовать обычные шары, к которым мы привыкли, – ответил Завотл, не теряя хладнокровия. – Надо строить и поднимать небесные крепости по частям и монтировать уже в зоне невесомости.
Чаккел уставился на Завотла, и сердитое выражение лица сменилось изумленно-почтительным.
– Ну конечно! Конечно! И впрямь другого способа нет.
А Толлер испытал прилив гордости за своего протеже.
Идея Завотла вызвала у лорда цепочку головокружительных образов.
– Илвен, ты молодчина! – воскликнул он. – Я знал, что ты пригодишься. Хотя работенку ты нам подсунул – аж кишки леденеют! Когда под тобой тысячи миль пустоты, как ни привязывайся, все равно чуть-чуть не по себе.
– Да, для многих это вовсе непосильная задача, – кивнул Завотл. – Но сложности можно свести к абсолютному минимуму. Осмелюсь предложить цилиндрические секции, соединенные друг с другом обычными захватами и герметизированные замазкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42