Посетитель, даже простой свободный человек, мог
оставаться здесь всю ночь, правда, рискуя быть схваченным, если он выйдет
в город между наступлением комендантского часа и рассветом.
Риск не волновал Торби; он не собирался показываться кому-то на
глаза, и хотя внутри района патрулировала полиция, он знал повадки
тамошних стражников. Они ходили папами и не покидали освещенных улиц,
изменяя этому обычаю крайне редко. Но главная ценность этого района,
которая интересовала Торби, была в том, что слухи здесь часто
распространялись за час до события и были значительно полнее, чем о них
сообщали заголовки газет.
Хоть кто-то на Веселой Улице должен знать, что случилось с папой.
Прокладывая путь по крышам, Торби добрался до этого шумного района. По
водосточной трубе он спустился в какай-то темный двор, вышел на Веселую
Улицу и остановился, оглядываясь в поисках кого-нибудь из знакомых. Вокруг
было много прохожих, но большинство из них были приезжими. Торби знал
каждого владельца и хозяина вверх и вниз по улице, но он медлил войти в
какой-нибудь кабачок, так как мог попасть прямиком полиции в лапы. Он
хотел встретить того, кому мог бы довериться.
Полиции не было, но не было и ни одного знакомого лица, хотя на
минутку показалась тетка Сингхем.
Среди множества предсказателей, которые трудились на Веселой Улице,
тетка Сингхем была лучшей: она никогда не предсказывала ничего, кроме
счастья и удачи. И если они запаздывали, никто из клиентов не жаловался;
теплый голос Тетушки внушал уверенность. Кто-то шептал, что свое
собственное счастье она ловит, снабжая полицию информацией, но Торби не
верил в эти слухи, потому что им не верил и пап. Она была прекрасным
источником новостей, и Торби решил попытать счастья - самое большее, что
она могла сообщить полиции, что он жив и на свободе... а это они и так
знали.
За углом, справа от Торби, было кабаре "Небесная Гавань"; Тетушка
расстелила свой коврик перед входом в него, решил ловить клиентов, которые
будут вот-вот выходить по окончании представления.
Торби огляделся по сторонам и рванулся вдоль улицы к кабаре.
- Эй! Тетушка!
Она с удивлением обернулась, а затем сделала бесстрастное лицо. Не
шевеля губами, она сказала достаточно громко, чтобы Торби услышал:
- Уноси ноги, сынок! Скрывайся! Неужто ты с ума сошел?
- Тетушка... куда они его забрали?
- Нырни в какую-нибудь дырку и прячься! За тебя назначена награда!
- За меня? Что за глупости, Тетушка, никто не будет платить за меня
награды. Ты только скажи мне, где они его держат. Ты знаешь?
- Они не...
- Что "они не"?
- А ты не знаешь? О, бедный мальчик! Они укоротили его.
Торби испытал такой ужас, что потерял дар речи. Хотя Баслим говорил,
что наступит время, когда он будет мертв, Торби никогда по-настоящему не
верил в это; он был не в состоянии представить себе, что папы нет, что он
мертв.
Он не слышал, что она говорила, и ей пришлось повторить:
- Ищейки! Уходи!
Торби посмотрел из-за плеча. По направлению к ним двигались двое
полицейских - время уносить ноги! Но он был зажат между улицей и стеной,
ни одного выхода в поле зрения, кроме дверей кабаре... и если он кинется в
них, в таком виде и так одетый, швейцар просто кликнет патруль.
Но деваться было некуда. И Торби, повернувшись к полиции спиной,
вошел в тесное фойе кабаре. Там никого не было - на сцене шло последнее
действие, и даже лоточники ушли поглазеть на него. Внутри фойе стояла
стремянка и на ней ящик со светящимися буквами, которые подвешивались над
входом, оповещая о представлении. Торби увидал их, и в голове его
мелькнула мысль, которая заставила бы Баслима гордиться своим учеником -
схватив стремянку и короб, Торби вышел наружу.
Не обращая внимания на полицейских, он водрузил стремянку под
небольшим светящимся объявлением, которое красовалось над входом и,
держась к полицейским спиной, поднялся по стремянке. Тело его было ярко
освещено, но голова и плечи скрывались в тени. Он начал спокойно снимать
буквы.
Двое полицейских остановились как раз под ним. Торби постарался
скрыть охватившую его дрожь и продолжал трудиться со спокойной
уверенностью наемного работника, исполняющего привычную работу. Он слышал,
как Тетушка Сингхем окликнула полицейского:
- Добрый вечер, сержант!
- Добрый вечер, Тетушка. Что ты будешь врать сегодня вечером?
- Вот уж в самом деле! Я вижу у вас в будущем прекрасную юную
девушку, с руками нежными, как птицы. Дайте мне посмотреть на вашу ладонь
и, может быть, я смогу прочесть ее имя.
- А что скажет моя жена? Сегодня вечером нет времени для болтовни,
Тетушка... - Сержант посмотрел на человека, меняющего вывеску, потер
подбородок и сказал: - Мы должны выслеживать отродье Старого Баслима. Ты
его не видела? - Он снова посмотрел на работу, что шла над его головой, и
его глаза слегка расширились.
- Неужто я сижу здесь только, чтобы собирать сплетни?
- Хмм... - Он повернулся к напарнику. - Родж, пройдись внутрь и не
забудь заглянуть к каторжникам в туалет. Я присмотрю за улицей.
- О'кей, серж.
Когда напарник скрылся, старший полицейский повернулся к гадалке.
- Плохи дела, Тетушка. Кто бы мог представить, что старый Баслим,
этот калека, шпионил против Саргона?
- И в самом деле, кто? - Она наклонилась вперед. - Это правда, что он
умер от страха, прежде чем они его укоротили?
- Он знал, что его ждет, и у него был с собой яд. Но он скончался еще
до того, как его вытащили из норы. Капитан был просто в ярости.
- Если он был уже мертв, зачем же его укорачивали?
- Ну-ну, Тетушка, закон надо соблюдать. Хотя это не та работа, что
доставляет удовольствие. - Сержант вздохнул. - Грустно жить на этом свете,
Тетушка. Как подумаю об этом бедном мальчишке, которого запутал старый
мошенник... а теперь и комендант и капитан, оба хотят задать парню
вопросы, на которые они предполагали получить ответы у старика.
- Что они хотят узнать?
- Ничего особенного. - Сержант поковырял грязь концом своей дубинки.
- Но будь я на месте этого мальчишки и знай я, что старик мертв и у меня
нет ответов на трудные вопросы, я бы был уже далеко отсюда. Я бы
пристроился на какую-нибудь ферму подальше от города, хозяину которой
нужны крепкие руки и которого не волнует, что делается в городе. Но
поскольку я не он, то, как только увижу его, то арестую его и представлю
капитану.
- Наверно, в эту минуту он в самом деле сидит где-то между грядок и
трясется от страха.
- Возможно. Но это лучше, чем держать свою голову под мышкой. -
Сержант еще раз оглядел улицу и крикнул: - Все в порядке, Родж. Кончай
свои дела. - Двинувшись, он еще бросил взгляд на Торби и сказал:
- Спокойной ночи, Тетушка. Если увидишь его, кликни нас.
- Так и сделаю. Да здравствует Саргон.
- Да здравствует.
Пока полиция медленно удалялась, Торби, стараясь скрыть дрожь,
продолжал делать вид, что занят делом. Посетители повалили из кабаре, и
Тетушка затянула свой речитатив, обещая счастье, удачу и хорошие виды на
будущее - естественно, не даром. Торби спускался, таща за собой корзинку с
буквами, и собирался было уже войти в кабаре, как чья-то рука схватила его
за лодыжку.
- А ты что здесь делаешь?
Торби похолодел, но затем сообразил, что это был всего лишь швейцар,
разгневанный изменением вывески. Не глядя в низ, Торби сказал:
- В чем я ошибся? Вы платите мне за то, чтобы я менял эту мигалку.
- Я плачу?
- Ну ясно. Вы мне сказали... - Торби посмотрел вниз, изобразил
изумление и сказал. - Это были не вы.
Конечно, не я. Слезай оттуда.
- Не могу. Вы меня держите за ногу.
Человек отпустил его и отступил на шаг, чтобы Торби мог спуститься.
- Понятия не имею, что за идиот сказал тебе... Он поперхнулся, как
только лицо Торби оказалось на свету. Эй, да это же тот нищий мальчишка!
Мужчина попытался схватить его, но Торби бросился бежать. Он нырял
между прохожими, а за его спиной раздавались крики: "Патруль! Патруль!
Полиция!.." Он снова оказался в темном дворе и, подгоняемый мощным
выбросом адреналина в кровь, взлетел по трубе, словно это был ровный
тротуар. И пока за ним не осталась дюжина крыш, он не остановился.
Наконец, присев, он прислонился к каминной трубе, перевел дыхание и
попытался собраться с мыслями.
Папа мертв. Этого не могло быть, но так оно и есть. Старый Подди не
говорил бы, не знай он всего доподлинно. И вот... и вот в эту минуту
голова папы нанизана на кол, что стоит под пилоном, рядом с головами
других несчастных. В мгновенном озарении Торби увидел эту ужасную картину
и забился в рыданиях.
Прошло много времени, прежде чем он поднял голову, вытер лицо
кулаками и выпрямился.
Значит, папа мертв. Ладно. Что же ему теперь делать?
Во всяком случае, папа обругал бы его за такие вопросы. Торби
почувствовал гордость с примесью горечи. Папа был и остался самым умным:
они выследили его, но в конце концов папа посмеялся над ними.
И все же, что ему сейчас делать?
Тетушка Сингхем предупредила его, что надо скрываться. Подди
откровенно, как всегда, добавил, что надо выбираться из города. Хороший
совет - и если бы он мог последовать ему, то еще до рассвета исчез бы из
города. Папа учил его, что не стоит сидеть и ждать ищеек, а лучше самому
ввязываться в драку, но Торби больше ничего не может сделать для папы,
потому что он мертв - ТАК ЧТО ДЕРЖИСЬ!
"КОГДА Я БУДУ МЕРТВ, ТЫ НАЙДЕШЬ ЧЕЛОВЕКА И ПЕРЕДАШЬ ЕМУ ПОСЛАНИЕ.
МОГУ ЛИ Я ПОЛОЖИТЬСЯ НА ТЕБЯ? ТЫ НЕ РАСТЕРЯЕШЬСЯ, НЕ ЗАБУДЕШЬ ЕГО?"
Да, папа, ты можешь положиться на меня! Я не забуду - я все сделаю!
Торби приободрился в первый раз с того времени, как пришел в разрушенный
дом; космический корабль "Сису" стоит в порту, его шкипер в списке, что
ему дал папа. "ПЕРВОМУ ЖЕ, КОГО ТЫ УВИДИШЬ" - вот что ему сказал папа. Я
ничего не перепутаю, папа; я все помню. Я все сделаю, папа, я все сделаю!
Со страстной надеждой Торби решил, что это послание было последним, самым
важным известием, которое папа должен был передать - ведь они сказали, что
он был шпионом. Отлично, он поможет папе завершить дело. Я сделаю это,
папа!
Торби не испытывал никаких угрызений совести относительно того
"преступления", которое он должен был совершить; насильственно
превращенный в раба, он не чувствовал ни малейшей преданности Саргону, и
Баслим никогда не старался внушить ее ему. Самое сильное чувство, которое
он испытывал по отношению к Саргону, был суеверный страх, но даже и он
исчез перед яростным желанием мести. Он не боялся ни полиции, ни самого
Саргона; просто он хотел как можно дольше держаться подальше от них, чтобы
исполнить повеление Баслима. А потом... ну что ж, если они схватят его, он
успеет сделать свое дело прежде, чем его укоротят.
Если только "Сису" еще в порту...
О, она должна быть там! Но первым делом необходимо было убедиться,
что судно еще не стартовало... нет, первым делом надо было до наступления
дня скрыться из виду. И если он хочет что-то сделать для папы, то должен
вбить в свою тупую башку, что сейчас в миллион раз важнее не попасть в
лапы ищеек.
Исчезнуть из виду, выяснить, стоит ли еще на грунте "Сису", передать
послание ее шкиперу... и все это в то время, когда каждый патрульный в
районе охотится именно за ним.
Может быть, ему лучше проложить путь задами космопорта, где его никто
не знает, проникнуть внутрь и, проделав долгий путь, достичь "Сису". Нет,
это глупо, его едва не поймали именно потому, что он не знал тут никаких
лазеек. Здесь же он знает каждый дом и почти каждого.
Но ему нужна помощь. Он не может выйти на улицу, остановить
космонавта и обратиться к нему с вопросом. Кто у него есть из близких
друзей, который может помочь... даже рискуя нарваться на полицию? Зигги?
Не будь идиотом: Зигги тут же сдаст его, чтобы получить вознаграждение, за
два минима Зигги продаст родную мать - Зигги считает, что каждый, кто не
может первым выйти на финишную ленточку, сущий сопляк и получает по
заслугам.
Кто еще? Торби пришел к печальному выводу, что большинство его
друзей-сверстников так же ограничены в своих возможностях. Кроме того, он
не знал, как найти их ночью, не мог же он целыми днями слоняться по улицам
и ждать, когда покажется кто-нибудь из них. Что же касается некоторых, что
жили с семьями и адреса которых он знал, он не мог найти среди них ни
одного, кому бы мог довериться и кто мог бы убедить родителей помочь ему
спастись от полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37