Оборудование для связи было продублировано в
скафандре Саррешана, так что технических проблем здесь быть не могло. Тем
не менее, Уильямсон чувствовал, что разумнее было бы самому связаться с
правительством и извиниться за недоразумение прежде, чем будет говорить
Саррешан.
- Первоначальной целью экспедиции было установить дружеский контакт с
этим народом, - заключил Уильямсон, - еще даже до того, как вы там, в
Госпитале, так загорелись этими мысленно управляемыми инструментами.
- Причина моего пребывания здесь не совсем коммерческая, - задумчиво,
с отсутствующим видом проговорил Конвей. - Что касается данной проблемы, я
могу вам помочь. Трудности возникают из-за вашего непонимания, что у них
полностью отсутствуют родительская и сыновья любовь или вообще какие-либо
эмоциональные проявления по отношению друг к другу, за исключением
коротких, но очень бурных связей до и во время брачных отношений.
Понимаете, они действительно ненавидят своих отцов и всех, кто...
- Спаси и помилуй! - пробормотал Эдвардс.
- ...И все, кто состоит с ними в прямом родстве, - продолжал Конвей.
- Это одно из самых необычных воспоминаний, из сохранившихся в моей
памяти. Такое иногда случается после раскрытия перед разумом необычной
чужой личности, а этот народ очень необычен...
Общественная структура Митбола до самого недавнего прошлого была
прямой противоположностью тому, что большинство разумных существ считает
нормальным. С виду - это анархия, где самыми уважаемыми были ярые
индивидуалисты, путешественники в дальние края, существа, живущие
опасностями и постоянными поисками новых ощущений. Конечно, сотрудничество
и самодисциплина были необходимы для самозащиты, поскольку естественных
врагов у этих существ хватало, но это было абсолютно чуждо их натуре, и
только трусы, физически слабые существа и те, кто ставил безопасность и
комфорт превыше всего, были способны вынести позор тесного физического
сотрудничества. На заре истории этот слой общества считался низшим из
низших, но именно среди них нашелся кто-то, кто разработал метод,
позволяющий особи вращаться и жить, не передвигаясь вдоль морского дна.
Возможность жить оседло можно сравнить с открытием огня или изобретением
колеса на Земле. Это было началом технического развития на Митболе.
С ростом стремления к комфорту, безопасности и сотрудничеству
количество индивидуалистов сокращалось - их достаточно часто убивали.
Реальная власть стала переходить в мохнатые щупальца существ, которых
волновало будущее, или тех, кто проявлял такое любопытство к окружающему
миру, что, дабы удовлетворить его, совершал постыдные, с точки зрения
большинства, поступки и жертвовал физической свободой. Они символически
признавали вину, отказывались от полномочий, но фактически являлись
настоящими правителями. Индивидуалисты, которые были номинальными
лидерами, превратились в подставных лиц за одним достаточно важным
исключением.
Причиной того, что все стало шиворот-навыворот, явились коренные
изменения в родственных отношениях, основанные на сексуальных
особенностях. Поскольку обитатели Митбола эволюционировали в исключительно
небольших и замкнутых районах и были вынуждены постоянно передвигаться в
их пределах, физический контакт для продолжения рода - чисто инстинктивный
в доразумную эпоху - с гораздо большей вероятностью происходил с
родственником, нежели с чужой особью. В результате эволюции они выработали
эффективную защиту против кровосмешения.
Соотечественники Саррешана обоеполые. После брачного периода каждый
из родителей растит двух отпрысков, которые прикрепляются по обе стороны
родительского тела и похожи на продолговатые пузырьки. Повреждения,
болезнь или умственное расстройство сразу после родов могут вызвать у
родителя потерю равновесия, падение, остановку и смерть. Сейчас это
происходит редко, так как существуют устройства, поддерживающие вращение,
пока опасность не минует. А вот пятна, остающиеся у родителей после
отделения детей, очень чувствительны; их расположение зависит от
наследственных факторов. Результатом этого стало то, что, если близкие
родственники вступают в связь, они причиняют друг другу значительную боль.
Эти существа действительно ненавидят родителей и всех своих близких. У них
нет иного выбора.
Ну, а то, что период ухаживания очень недолог, - в заключение добавил
Конвей, - объясняет ту очевидную хвастливость, которую мы подметили у
Саррешана. При случайной встрече на дне моря не так уж много времени,
чтобы продемонстрировать желанному партнеру свою силу и красоту, поэтому
со скромностью у них определенно не выживешь.
Капитан бросил на Саррешана долгий, задумчивый взгляд, затем
повернулся к Конвею.
- Я так понимаю, доктор. Учитывая, что его тренировали и готовили в
астронавты, наш друг относится к низшим слоям общества, хотя на самом деле
может занимать высокое положение?
Конвей покачал головой.
- Вы забываете, сэр, какое важное значение - это опять же связано со
стремлением избежать кровосмешения - эти существа придают тем, кто
отправляется в отдаленные места, откуда возвращаются с обновленной кровью
и новыми знаниями. В этом отношении Саррешан вообще уникален. Как первый
астронавт планеты, с какой стороны не посмотри, он все равно тут первый
парень на деревне - самое уважаемое существо этого мира, и влияние его
весьма велико.
Капитан промолчал, но черты его лица разгладились в непривычное для
них выражение - улыбку.
- Побывав внутри и зная, что творится снаружи, - сказал Конвей, -
можно быть уверенным, он не держит обиды за то, что его украли, - на самом
деле он чувствует себя обязанным и будет сотрудничать при контакте.
Только, сэр, не забудьте подчеркнуть в разговоре наши различия с этими
существами. Они самые странные из всех, на кого мы натыкались, и это в
буквальном смысле так. Будьте особенно внимательны и не говорите, что мы
тут все братья или что мы все принадлежим к одной великой галактической
семье разумных существ. Слова "семья" и брат" у них неприличные!
Вскоре после этого Уильямсон собрал специалистов по культурным
контактам и связистов на совещание, чтобы обсудить новую информацию,
полученную от Конвея. Несмотря на скудные возможности транслятора на
"Декарте", к концу второй вахты они завершили составление плана по
установлению контакта с жителями Митбола.
Однако старший специалист по контактам все еще был не удовлетворен -
он хотел изучить культуру этого народа глубже. Он настаивал, что
нормальные цивилизации основаны на расширении от семьи к племени, от
деревни к стране, пока не объединится весь мир. Он не понимает, как может
возникнуть цивилизация без сотрудничества на уровне семьи и племени, но
думает, что более близкое изучение личных отношений может внести ясность.
Не согласится ли доктор Конвей записать мнемограмму Саррешана еще раз?
Конвей устал, был раздражен и голоден. Его ответ предварил майор
Эдвардс.
- Нет! - приказал он. - Ни в коем случае, нет! О'Мара дал мне на этот
счет строгие инструкции. При всем уважении к вам, доктор, он запретил это
делать, даже если вы, по его словам, сморозите глупость и вызоветесь
добровольцем. Мнемограммы этих существ нельзя использовать. Черт побери, я
голоден, а сандвичи мне надоели!
- Мне тоже, - согласился Конвей.
- И почему это врачи постоянно испытывают голод? - спросил офицер по
культурным контактам.
- Джентльмены! - устало одернул капитан.
- Что касается меня, - стал объяснять Конвей, - так это потому, что
всю свою сознательную жизнь я посвятил бескорыстному служению людям, и все
мои способности врача и хирурга в их распоряжении в любое время дня и
ночи. Принципы моей великой альтруистической профессии меньшего не
допускают. Эти жертвы - долгие часы работы, недосыпание, нерегулярный
прием пищи - я приношу охотно и без сожаления. И если я думаю о еде чаще,
чем было бы нормальным для остальных людей, так это потому, что в любой
момент может понадобиться медицинская помощь, и следующий прием пищи
отодвинется на неопределенное время. Значит, если я как следует поем
сейчас, то в этом случае смогу применить все свое умение до конца. Даже
вы, лежебоки, должны знать, что такое умственное и физическое истощение.
Не надо так на меня смотреть, джентльмены, - добавил он сухо. - Я
всего лишь готовлюсь к контакту с соплеменниками Саррешана, делая вид, что
такого понятия как "скромность" в мире просто не существует.
За время, оставшееся до конца путешествия, Конвей пообщался со
связистами и астронавтами, побеседовал с капитаном, Эдвардсом и
Саррешаном. Но к тому времени, когда "Декарт" материализовался в системе
Митбола, полезной информации о медицине на планете он получил очень мало,
еще меньше он знал о самих здешних медиках.
Контакт с коллегами на Митболе был особенно важен для успешного
выполнения его задач.
Но медицина и лечебная хирургия были совсем недавними достижениями,
ставшими возможными после того, как эти существа научились вращаться, не
меняя положения. Однако имелись смутные упоминания о существах другого
вида, которые были кем-то вроде врачей. По описанию Саррешана, они,
похоже, были отчасти врачами, отчасти паразитами, а отчасти хищниками.
Держать такого на себе было делом весьма рискованным. Часто это кончалось
плачевно - пациент терял равновесие и погибал. Саррешан настаивал, что
такой лекарь опаснее болезни.
Из-за сложностей с переводом он не смог объяснить, как же доктор и
пациент общаются. Саррешан никогда не встречался с этими существами сам,
да и те, с кем он общался, тоже не встречались. Самое большее, что ему
удалось им растолковать: у лекарей прямой контакт с душой пациента.
- О, Господи! - воскликнул Эдвардс. - Дальше-то что будет?
- Это вы молитесь или облегчаете душу? - поинтересовался Конвей.
Майор улыбнулся и продолжил уже серьезно:
- Если наш друг употребляет слово "душа", то только потому, что
соответствующий эквивалент есть в трансляторе Госпиталя. Вам остается
всего лишь запросить, что такое "душа" по мнению этого электронного
переростка.
- Боюсь, О'Мара снова начнет сомневаться, что я в здравом уме, -
скептически заметил Конвей.
К тому времени, когда пришел ответ, капитан Уильямсон успешно принес
свои извинения псевдоправительству Митбола, а Саррешан так красноречиво
описал странности землян, что им гарантировали теплый прием. Однако
"Декарт" попросили оставаться на орбите, пока не будет расчищена и
обозначена удобная посадочная площадка.
- Согласно сообщению, - Эдвардс протянул Конвею распечатку
радиограммы, - компьютер считает, что "душа" - это просто "принцип жизни".
О'Мара говорит, что программисты не хотели смущать машину религиозными и
философскими понятиями, включая сюда и бессмертие души. Поэтому, по мнению
компьютера, все, что живет, имеет душу. Очевидно, лекари на Митболе
вступают в прямую связь с "принципами жизни" пациента.
- Вы думаете - лечение верой?
- Не знаю, доктор, - ответил Эдвардс. - Мне кажется, что здесь от
вашего главного психолога проку мало. Ну, а если вы думаете, что я
собираюсь вам помочь и снова дам вам мнемограмму Саррешана - поберегите
голосовые связки.
Конвей был удивлен, насколько обычным выглядит Митбол с орбиты. И
только на высоте десяти миль от поверхности планеты стали заметны
медленные подергивания покрытого складками необъятного ковра из
копошащихся на суше животных и неестественно спокойное море, похожее на
густой суп. Только вдоль береговых линий наблюдалась особенно бурная
активность. Здесь вода бурлила желто-зеленой пеной и кишела большими и
малыми водными хищниками, яростно нападавшими на живущих на суше, а те, в
свою очередь, не менее злобно накидывались на обитателей моря.
"Декарт" опустился в двух милях от мирного участка побережья в центре
района, помеченного ярко окрашенными буйками. Он был полностью скрыт
облаками пара, поднявшимися при соприкосновении пламени с водой. Как
только корма ушла под поверхность, тяга была уменьшена и корабль мягко
опустился на песчаное морское дно. Вскипевшая от двигателей вода разошлась
медленными волнами, а на корабль стали накатывать волны существ.
В буквальном смысле, подумал Конвей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
скафандре Саррешана, так что технических проблем здесь быть не могло. Тем
не менее, Уильямсон чувствовал, что разумнее было бы самому связаться с
правительством и извиниться за недоразумение прежде, чем будет говорить
Саррешан.
- Первоначальной целью экспедиции было установить дружеский контакт с
этим народом, - заключил Уильямсон, - еще даже до того, как вы там, в
Госпитале, так загорелись этими мысленно управляемыми инструментами.
- Причина моего пребывания здесь не совсем коммерческая, - задумчиво,
с отсутствующим видом проговорил Конвей. - Что касается данной проблемы, я
могу вам помочь. Трудности возникают из-за вашего непонимания, что у них
полностью отсутствуют родительская и сыновья любовь или вообще какие-либо
эмоциональные проявления по отношению друг к другу, за исключением
коротких, но очень бурных связей до и во время брачных отношений.
Понимаете, они действительно ненавидят своих отцов и всех, кто...
- Спаси и помилуй! - пробормотал Эдвардс.
- ...И все, кто состоит с ними в прямом родстве, - продолжал Конвей.
- Это одно из самых необычных воспоминаний, из сохранившихся в моей
памяти. Такое иногда случается после раскрытия перед разумом необычной
чужой личности, а этот народ очень необычен...
Общественная структура Митбола до самого недавнего прошлого была
прямой противоположностью тому, что большинство разумных существ считает
нормальным. С виду - это анархия, где самыми уважаемыми были ярые
индивидуалисты, путешественники в дальние края, существа, живущие
опасностями и постоянными поисками новых ощущений. Конечно, сотрудничество
и самодисциплина были необходимы для самозащиты, поскольку естественных
врагов у этих существ хватало, но это было абсолютно чуждо их натуре, и
только трусы, физически слабые существа и те, кто ставил безопасность и
комфорт превыше всего, были способны вынести позор тесного физического
сотрудничества. На заре истории этот слой общества считался низшим из
низших, но именно среди них нашелся кто-то, кто разработал метод,
позволяющий особи вращаться и жить, не передвигаясь вдоль морского дна.
Возможность жить оседло можно сравнить с открытием огня или изобретением
колеса на Земле. Это было началом технического развития на Митболе.
С ростом стремления к комфорту, безопасности и сотрудничеству
количество индивидуалистов сокращалось - их достаточно часто убивали.
Реальная власть стала переходить в мохнатые щупальца существ, которых
волновало будущее, или тех, кто проявлял такое любопытство к окружающему
миру, что, дабы удовлетворить его, совершал постыдные, с точки зрения
большинства, поступки и жертвовал физической свободой. Они символически
признавали вину, отказывались от полномочий, но фактически являлись
настоящими правителями. Индивидуалисты, которые были номинальными
лидерами, превратились в подставных лиц за одним достаточно важным
исключением.
Причиной того, что все стало шиворот-навыворот, явились коренные
изменения в родственных отношениях, основанные на сексуальных
особенностях. Поскольку обитатели Митбола эволюционировали в исключительно
небольших и замкнутых районах и были вынуждены постоянно передвигаться в
их пределах, физический контакт для продолжения рода - чисто инстинктивный
в доразумную эпоху - с гораздо большей вероятностью происходил с
родственником, нежели с чужой особью. В результате эволюции они выработали
эффективную защиту против кровосмешения.
Соотечественники Саррешана обоеполые. После брачного периода каждый
из родителей растит двух отпрысков, которые прикрепляются по обе стороны
родительского тела и похожи на продолговатые пузырьки. Повреждения,
болезнь или умственное расстройство сразу после родов могут вызвать у
родителя потерю равновесия, падение, остановку и смерть. Сейчас это
происходит редко, так как существуют устройства, поддерживающие вращение,
пока опасность не минует. А вот пятна, остающиеся у родителей после
отделения детей, очень чувствительны; их расположение зависит от
наследственных факторов. Результатом этого стало то, что, если близкие
родственники вступают в связь, они причиняют друг другу значительную боль.
Эти существа действительно ненавидят родителей и всех своих близких. У них
нет иного выбора.
Ну, а то, что период ухаживания очень недолог, - в заключение добавил
Конвей, - объясняет ту очевидную хвастливость, которую мы подметили у
Саррешана. При случайной встрече на дне моря не так уж много времени,
чтобы продемонстрировать желанному партнеру свою силу и красоту, поэтому
со скромностью у них определенно не выживешь.
Капитан бросил на Саррешана долгий, задумчивый взгляд, затем
повернулся к Конвею.
- Я так понимаю, доктор. Учитывая, что его тренировали и готовили в
астронавты, наш друг относится к низшим слоям общества, хотя на самом деле
может занимать высокое положение?
Конвей покачал головой.
- Вы забываете, сэр, какое важное значение - это опять же связано со
стремлением избежать кровосмешения - эти существа придают тем, кто
отправляется в отдаленные места, откуда возвращаются с обновленной кровью
и новыми знаниями. В этом отношении Саррешан вообще уникален. Как первый
астронавт планеты, с какой стороны не посмотри, он все равно тут первый
парень на деревне - самое уважаемое существо этого мира, и влияние его
весьма велико.
Капитан промолчал, но черты его лица разгладились в непривычное для
них выражение - улыбку.
- Побывав внутри и зная, что творится снаружи, - сказал Конвей, -
можно быть уверенным, он не держит обиды за то, что его украли, - на самом
деле он чувствует себя обязанным и будет сотрудничать при контакте.
Только, сэр, не забудьте подчеркнуть в разговоре наши различия с этими
существами. Они самые странные из всех, на кого мы натыкались, и это в
буквальном смысле так. Будьте особенно внимательны и не говорите, что мы
тут все братья или что мы все принадлежим к одной великой галактической
семье разумных существ. Слова "семья" и брат" у них неприличные!
Вскоре после этого Уильямсон собрал специалистов по культурным
контактам и связистов на совещание, чтобы обсудить новую информацию,
полученную от Конвея. Несмотря на скудные возможности транслятора на
"Декарте", к концу второй вахты они завершили составление плана по
установлению контакта с жителями Митбола.
Однако старший специалист по контактам все еще был не удовлетворен -
он хотел изучить культуру этого народа глубже. Он настаивал, что
нормальные цивилизации основаны на расширении от семьи к племени, от
деревни к стране, пока не объединится весь мир. Он не понимает, как может
возникнуть цивилизация без сотрудничества на уровне семьи и племени, но
думает, что более близкое изучение личных отношений может внести ясность.
Не согласится ли доктор Конвей записать мнемограмму Саррешана еще раз?
Конвей устал, был раздражен и голоден. Его ответ предварил майор
Эдвардс.
- Нет! - приказал он. - Ни в коем случае, нет! О'Мара дал мне на этот
счет строгие инструкции. При всем уважении к вам, доктор, он запретил это
делать, даже если вы, по его словам, сморозите глупость и вызоветесь
добровольцем. Мнемограммы этих существ нельзя использовать. Черт побери, я
голоден, а сандвичи мне надоели!
- Мне тоже, - согласился Конвей.
- И почему это врачи постоянно испытывают голод? - спросил офицер по
культурным контактам.
- Джентльмены! - устало одернул капитан.
- Что касается меня, - стал объяснять Конвей, - так это потому, что
всю свою сознательную жизнь я посвятил бескорыстному служению людям, и все
мои способности врача и хирурга в их распоряжении в любое время дня и
ночи. Принципы моей великой альтруистической профессии меньшего не
допускают. Эти жертвы - долгие часы работы, недосыпание, нерегулярный
прием пищи - я приношу охотно и без сожаления. И если я думаю о еде чаще,
чем было бы нормальным для остальных людей, так это потому, что в любой
момент может понадобиться медицинская помощь, и следующий прием пищи
отодвинется на неопределенное время. Значит, если я как следует поем
сейчас, то в этом случае смогу применить все свое умение до конца. Даже
вы, лежебоки, должны знать, что такое умственное и физическое истощение.
Не надо так на меня смотреть, джентльмены, - добавил он сухо. - Я
всего лишь готовлюсь к контакту с соплеменниками Саррешана, делая вид, что
такого понятия как "скромность" в мире просто не существует.
За время, оставшееся до конца путешествия, Конвей пообщался со
связистами и астронавтами, побеседовал с капитаном, Эдвардсом и
Саррешаном. Но к тому времени, когда "Декарт" материализовался в системе
Митбола, полезной информации о медицине на планете он получил очень мало,
еще меньше он знал о самих здешних медиках.
Контакт с коллегами на Митболе был особенно важен для успешного
выполнения его задач.
Но медицина и лечебная хирургия были совсем недавними достижениями,
ставшими возможными после того, как эти существа научились вращаться, не
меняя положения. Однако имелись смутные упоминания о существах другого
вида, которые были кем-то вроде врачей. По описанию Саррешана, они,
похоже, были отчасти врачами, отчасти паразитами, а отчасти хищниками.
Держать такого на себе было делом весьма рискованным. Часто это кончалось
плачевно - пациент терял равновесие и погибал. Саррешан настаивал, что
такой лекарь опаснее болезни.
Из-за сложностей с переводом он не смог объяснить, как же доктор и
пациент общаются. Саррешан никогда не встречался с этими существами сам,
да и те, с кем он общался, тоже не встречались. Самое большее, что ему
удалось им растолковать: у лекарей прямой контакт с душой пациента.
- О, Господи! - воскликнул Эдвардс. - Дальше-то что будет?
- Это вы молитесь или облегчаете душу? - поинтересовался Конвей.
Майор улыбнулся и продолжил уже серьезно:
- Если наш друг употребляет слово "душа", то только потому, что
соответствующий эквивалент есть в трансляторе Госпиталя. Вам остается
всего лишь запросить, что такое "душа" по мнению этого электронного
переростка.
- Боюсь, О'Мара снова начнет сомневаться, что я в здравом уме, -
скептически заметил Конвей.
К тому времени, когда пришел ответ, капитан Уильямсон успешно принес
свои извинения псевдоправительству Митбола, а Саррешан так красноречиво
описал странности землян, что им гарантировали теплый прием. Однако
"Декарт" попросили оставаться на орбите, пока не будет расчищена и
обозначена удобная посадочная площадка.
- Согласно сообщению, - Эдвардс протянул Конвею распечатку
радиограммы, - компьютер считает, что "душа" - это просто "принцип жизни".
О'Мара говорит, что программисты не хотели смущать машину религиозными и
философскими понятиями, включая сюда и бессмертие души. Поэтому, по мнению
компьютера, все, что живет, имеет душу. Очевидно, лекари на Митболе
вступают в прямую связь с "принципами жизни" пациента.
- Вы думаете - лечение верой?
- Не знаю, доктор, - ответил Эдвардс. - Мне кажется, что здесь от
вашего главного психолога проку мало. Ну, а если вы думаете, что я
собираюсь вам помочь и снова дам вам мнемограмму Саррешана - поберегите
голосовые связки.
Конвей был удивлен, насколько обычным выглядит Митбол с орбиты. И
только на высоте десяти миль от поверхности планеты стали заметны
медленные подергивания покрытого складками необъятного ковра из
копошащихся на суше животных и неестественно спокойное море, похожее на
густой суп. Только вдоль береговых линий наблюдалась особенно бурная
активность. Здесь вода бурлила желто-зеленой пеной и кишела большими и
малыми водными хищниками, яростно нападавшими на живущих на суше, а те, в
свою очередь, не менее злобно накидывались на обитателей моря.
"Декарт" опустился в двух милях от мирного участка побережья в центре
района, помеченного ярко окрашенными буйками. Он был полностью скрыт
облаками пара, поднявшимися при соприкосновении пламени с водой. Как
только корма ушла под поверхность, тяга была уменьшена и корабль мягко
опустился на песчаное морское дно. Вскипевшая от двигателей вода разошлась
медленными волнами, а на корабль стали накатывать волны существ.
В буквальном смысле, подумал Конвей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30