..
– Нет! – взволнованно воскликнул Критхар и вяло дернулся. – Вы не должны говорить обо мне с Ремрат. Вы должны пообещать мне это.
– Пациент, – сообщил Приликла, – на грани сильнейшего нервного срыва.
«Сам вижу, – сердито подумал Гурронсевас. – Но почему? Может быть, он перенес сотрясение мозга и теперь туго соображает? Или просто ведет себя как истинный вемарец?»
– Хорошо, Критхар, – поспешно проговорил диетолог. – Обещаю. Но допустим, что я соберу местные растения в долине, покажу их вам перед приготовлением и на каждом его этапе? Не обещаю, что при подаче блюдо будет выглядеть таким, каким вы его помните с детства, но уверен, что результаты вас порадуют. Я даже не стану пользоваться системой подогрева пищи нашего устройства, поскольку вы боитесь попадания в пищу инородных примесей. Я готов развести огонь прямо рядом с вашей кроватью, и вы сможете самолично наблюдать за моей работой. Ну, что скажете, Критхар? Я готов ответить на любые ваши возражения.
– Я ужасно голоден, – признался Критхар.
– А вы, друг Гурронсевас, – отметил эмпат, – большой оптимист.
Глава 31
Нэйдрад, которую, естественно, прежде всего заботила чистота на медицинской палубе, принялась горячо возражать против разведения огня на корабле, справедливо утверждая, что тогда конец всякой санитарии и гигиене. Мэрчисон ворчала: мало того, что ее вынудили вернуться в мрачное средневековье и лечить больного травками и притирками, так теперь хотят заставить отправиться в пещерный век. Доктор Данальта, способный адаптироваться к любой среде, помалкивал, однако было видно, что и ему затея Гурронсеваса не по нутру. А Старший врач Приликла изо всех сил старался всех примирить и сгладить неприятное эмоциональное излучение вокруг себя. Но Гурронсевас не желал отступать от задуманного.
– Теперь, когда Критхар наконец согласился поесть, готов питаться регулярно, в объеме, достаточном для выздоравливающего пациента... – начал тралтан очередную тираду.
– Для выздоравливающего глуутона, – ворчливо поправила диетолога Нэйдрад.
– Мне пришла в голову другая – и я думаю, вас это порадует, – немедицинская идея, – продолжал тралтан. – Во время вашего последнего консилиума, который я подслушал, так как не мог не подслушать, вы утверждали, что самочувствие больного неуклонно улучшается и что он еще быстрее пошел бы на поправку, если бы к получаемым им блюдам добавлялся мясной белок и определенные минеральные вещества в мизерных количествах, которые без труда можно произвести на нашем пищевом синтезаторе.
Так вот, идея у меня такая, – продолжал диетолог. – Поскольку Критхар боится всего, что производит синтезатор, хотя неоднократно наблюдал, как мы им пользуемся, его можно в значительной мере сподвигнуть на употребление некоторых блюд, если все мы станем при нем кушать вемарскую еду, Сопровождая ее синтезированной. Надеюсь, нам также удастся убедить Критхара в том, что ему не повредит синтезированная пища точно так же, как нам не вредит вемарская еда. Тогда вы без труда сумеете произвести необходимые изменения в диете пациента, которые...
Гурронсевас умолк, так как шерсть Нэйдрад вздыбилась иглами, хрупкое тельце Приликлы дико задрожало от разбушевавшейся на палубе эмоциональной бури, а Мэрчисон, сильно покрасневшая, вскинула руки.
– Нет, минуточку! – воскликнула она. – Вы только послушайте! Мало того что мы тут задыхаемся от дыма, так теперь вы предлагаете нам есть эту вонючую вемарскую стряпню! Потом вы потребуете, чтобы мы хором распевали вемарские песни и водили хороводы вокруг костра, чтобы больной чувствовал себя как дома?
– При всем моем уважении, – вежливо проговорил Гурронсевас, однако вежливость далась ему не без труда, – временное загрязнение воздуха никому не грозило смертью, и несколько раз Старшая сестра сказала мне, что запах ряда блюд был не таким уж противным...
– Я сказала, – сердито возразила Нэйдрад, – что этот запах заглушил запах гари!
– О том, насколько блюдо неприятно пахнет и хорошо ли оно на вкус, никто не может судить, пока не попробует его, – заявил диетолог, не обращая внимания на то, что его прервали. – Всякий, хоть немного разбирающийся в кулинарии, знает, что запах и вкус дополняют друг друга. Хочу поставить вас в известность о том, что многие из соусов, приготовленных мной на Вемаре, оказались так восхитительны на вкус, что я собираюсь внедрить их в госпитале, как только мы туда вернемся.
– Какое счастье, – вздохнул Данальта, – что я могу есть что угодно.
Гурронсевас нетерпеливо продолжил:
– За всю мою жизнь не было случая, чтобы я отравил едока, и я не собираюсь изменять моим правилам. Все вы – представители профессии, главное требование которой состоит в объективности, так почему сейчас вы приводите только чисто субъективные возражения? Я предлагаю, чтобы вы все ели по одному вемарскому блюду в день вместе с пациентом, но при этом имели в виду, что, если вы будете притворяться и только делать вид, что едите, это отрицательно скажется на самочувствии и настроении Критхара. В конце концов, ведь это вы так хотите, чтобы пациент нормально питался, и мечтаете о том, чтобы в его диету были включены вещества, в которых он отчаянно нуждается. А я только объясняю вам, как этого можно добиться.
Гурронсевас эмпатом не был, но прекрасно почувствовал очередной эмоциональный протест Мэрчисон и Нэйдрад. Однако Старший врач Приликла мягко, но авторитетно заговорил первым.
– Я чувствую, – сказал он, – что вот-вот разразится бурный обмен мнениями. – С этими словами эмпат полетел к выходу с палубы. – Поэтому я прошу у всех прощения, покидаю вас и удаляюсь в свою каюту, где могу отгородиться от чреватого для меня отрицательными последствиями эмоционального излучения. И еще у меня такое чувство – а мои чувства меня никогда не обманывают, – что вы все будете помнить о том, для чего существует «Ргабвар» и каково призвание медиков, работающих на его борту, и не забудете обо всех, самых разных пациентах, и о тех компромиссах, на которые нам порой приходилось идти во имя их спасения. Я понимаю вас, а вы спорьте, но не забывайте о главном.
Спор продолжался, хотя все знали, что Гурронсевас заранее вышел из него победителем.
В последующие четыре дня вемарцы нашли и уничтожили последний из оставленных в пещерном поселке коммуникаторов. Чужеземцы, по мнению вемарцев, совершили постыднейшее из преступлений и заслуживали глубочайшего осуждения. Собирая на рассвете травы, Гурронсевас попробовал заговорить с одной из учительниц, возглавлявшей отряд работавших на полях детей, но вемарка закрыла передними конечностями уши, а детей явно настроили против тралтана. Поскольку всякие контакты с вемарцами были прерваны, чужеземцам не дано было узнать, в чем же состоит их ужасное преступление и как они могли бы принести извинения и искупить свой грех.
Но когда Гурронсевас предложил, чтобы ему разрешили пойти в пещерный поселок без приглашения и поговорить с Ремрат, Приликла отсоветовал ему ходить туда. Он сказал, что даже на большом расстоянии ощущает, как сильны гнев и разочарование вемарцев, и ему бы не хотелось осложнять положение еще сильнее.
Последней надеждой на восстановление отношений с вемарцами оставался Критхар.
А пациент шел на поправку с каждым днем. Во главе с Приликлой, решившим, что он должен подать сотрудникам положительный пример, бригада медиков во время обеда осваивалась с вемарским меню. Они договорились не критиковать качество еды в присутствии Критхара, и, поскольку Гурронсевас отлучался от больного только по утрам, когда отправлялся на сбор растений, диетолог никаких нареканий в свой адрес не слышал.
Но когда Критхар наконец согласился поесть немного пищи, приготовленной синтезатором и содержавшей необходимые минеральные и белковые добавки, и когда из-за того, что масса тела пациента начала непрерывно увеличиваться, потребовалось ослабить ремни-фиксаторы, тралтан наконец дождался похвал.
– Сегодняшний обед был не так уж плох, – объявила Мэрчисон чуть ворчливо. – Наверно, когда-нибудь я привыкну и к десерту из лутжи и янта.
– На плесень он похож, этот десерт, – так описала свои ощущения Нэйдрад, но шерсть ее осталась спокойной – лучшей похвалы от кельгианки и ждать было нечего.
– Мне очень понравилось второе блюдо, – отметил Приликла, который, как правило, молчал, если не мог сказать ничего похвального. – Вкус и консистенция этого блюда таковы, что, будь оно по виду похоже на мое любимое нецинрусскийское блюдо – земные спагетти, я бы с удовольствием им питался. Но что-то я засиделся, надо бы мне немного размяться и полетать за пределами корабля. Не составите мне компанию, Гурронсевас?
При этом он выразительно посмотрел на тралтана. Больше Приликла ничего не сказал ему, пока они не оказались за пределами мигнувшего им на прощание противометеоритного поля. Эмпат порхал над плечом Гурронсеваса, они неторопливо миновали вход в пещерный город и спустились в долину. Тропа пролегала ярдах в ста от трудившегося на огороде вемарского отряда, но Гурронсевас знал, что вемарка-учительница ни за что не станет с ними разговаривать.
– Друг Гурронсевас, – неожиданно заговорил эмпат. – Мы, а больше всех – вы, мало-помалу завоевываем доверие Критхара, но этому процессу не помочь, если мы будем то и дело отключать его транслятор, отвергая его общество, вот почему я решил поговорить с вами наедине.
Вы, вероятно, уже догадываетесь, что Критхара можно бы и выписать, – продолжал эмпат. – За исключением фиксированной нижней конечности, гипс на которой растворится уже через несколько недель, когда сломанные кости окончательно срастутся и смогут выдерживать вес Критхара, он окончательно здоров. Он, по идее, должен радоваться своему выздоровлению, накоплению сил и возможности вернуться к нормальному образу жизни, но почему-то не радуется. Меня очень тревожит его эмоциональное состояние. Что-то чудовищно не так, и мне бы хотелось понять, что именно, прежде чем я отпущу Критхара домой. Держать его у нас дольше двух дней не представляется разумным.
Гурронсевас молчал. Приликла не задавал ему вопросов, он только излагал суть проблемы.
А Приликла продолжал:
– Не исключено, что возвращение Критхара к сородичам решит все вопросы. Надеюсь, тогда они станут относиться к нам не так враждебно, как сейчас, восстановятся ваши прежние дружеские отношения с Ремрат, и это поможет нам возобновить мирные связи. Но есть в вемарцах нечто, чего мы не понимаем до конца, и это что-то вызывает необъяснимые эмоциональные реакции у нашего пациента. И до тех пор, пока мы не поймем, в чем причина этих неестественных чувств, отправка пациента домой будет представляться нам непростительной ошибкой. Не могу даже посоветовать вам, о чем спросить пациента и что ему сказать, поскольку любые самые незначительные упоминания о его матери Ремрат и о его друзьях-охотниках вызывают у Критхара неоправданно резкую эмоциональную реакцию, напоминающую чувства существа, глубочайшие верования которого подвергаются суровым нападкам, и он этого страшится.
Я знаю, что вы не специалист-психолог, друг Гурронсевас, – продолжал цинрусскиец. – Но как вам кажется, не могли бы вы посвятить ближайшие два дня разговорам с Критхаром? Попробуйте вести с ним беседы на самые нейтральные, общие темы. Бывает, что именно в таких ситуациях пациенты проговариваются и выкладывают все, что у них на душе. Если за время этих разговоров не произойдет ничего такого, что могло бы помочь нам, – ну, что поделаешь? Но если что-то все-таки высветится, дайте нам знать, а также сообщайте о любых идеях, какие только придут вам в голову. Можете считать, что я возлагаю на вас нетерапевтическую часть курса лечения Критхара.
Критхар доверяет вам, – заключил Приликла. – Вам он скорее поведает свои беды, чем кому-либо из нас. Друг Гурронсевас, вы окажете мне такую любезность?
– Разве я уже не занимаюсь этим, – удивился Гурронсевас, – неофициально?
– Ну а теперь, – сказал эмпат, – я обращаюсь к вам официально как глава медицинской бригады «Ргабвара». Окажите нам помощь на критическом этапе установления контакта с народом Вамара. Я вынужден просить вас об этом, потому что в случае вашей неудачи ответственность за все случившееся ляжет на меня. Вы не должны винить себя, если сделаете или скажете что-то неверное. В этой ситуации от подобного не был бы застрахован никто из членов бригады медиков. Вы не такое уж легкое для общения существо, Гурронсевас. Вас непросто полюбить. Вы слишком похожи на недавно придуманные вами вемарские блюда – в том смысле, что к их вкусу надо привыкнуть. Но вы завоевали наше уважение и благодарность за помощь в лечении Критхара, и никто из нас не станет винить вас, если вам не удастся справиться с проблемой, перед которой мы сами уже спасовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Нет! – взволнованно воскликнул Критхар и вяло дернулся. – Вы не должны говорить обо мне с Ремрат. Вы должны пообещать мне это.
– Пациент, – сообщил Приликла, – на грани сильнейшего нервного срыва.
«Сам вижу, – сердито подумал Гурронсевас. – Но почему? Может быть, он перенес сотрясение мозга и теперь туго соображает? Или просто ведет себя как истинный вемарец?»
– Хорошо, Критхар, – поспешно проговорил диетолог. – Обещаю. Но допустим, что я соберу местные растения в долине, покажу их вам перед приготовлением и на каждом его этапе? Не обещаю, что при подаче блюдо будет выглядеть таким, каким вы его помните с детства, но уверен, что результаты вас порадуют. Я даже не стану пользоваться системой подогрева пищи нашего устройства, поскольку вы боитесь попадания в пищу инородных примесей. Я готов развести огонь прямо рядом с вашей кроватью, и вы сможете самолично наблюдать за моей работой. Ну, что скажете, Критхар? Я готов ответить на любые ваши возражения.
– Я ужасно голоден, – признался Критхар.
– А вы, друг Гурронсевас, – отметил эмпат, – большой оптимист.
Глава 31
Нэйдрад, которую, естественно, прежде всего заботила чистота на медицинской палубе, принялась горячо возражать против разведения огня на корабле, справедливо утверждая, что тогда конец всякой санитарии и гигиене. Мэрчисон ворчала: мало того, что ее вынудили вернуться в мрачное средневековье и лечить больного травками и притирками, так теперь хотят заставить отправиться в пещерный век. Доктор Данальта, способный адаптироваться к любой среде, помалкивал, однако было видно, что и ему затея Гурронсеваса не по нутру. А Старший врач Приликла изо всех сил старался всех примирить и сгладить неприятное эмоциональное излучение вокруг себя. Но Гурронсевас не желал отступать от задуманного.
– Теперь, когда Критхар наконец согласился поесть, готов питаться регулярно, в объеме, достаточном для выздоравливающего пациента... – начал тралтан очередную тираду.
– Для выздоравливающего глуутона, – ворчливо поправила диетолога Нэйдрад.
– Мне пришла в голову другая – и я думаю, вас это порадует, – немедицинская идея, – продолжал тралтан. – Во время вашего последнего консилиума, который я подслушал, так как не мог не подслушать, вы утверждали, что самочувствие больного неуклонно улучшается и что он еще быстрее пошел бы на поправку, если бы к получаемым им блюдам добавлялся мясной белок и определенные минеральные вещества в мизерных количествах, которые без труда можно произвести на нашем пищевом синтезаторе.
Так вот, идея у меня такая, – продолжал диетолог. – Поскольку Критхар боится всего, что производит синтезатор, хотя неоднократно наблюдал, как мы им пользуемся, его можно в значительной мере сподвигнуть на употребление некоторых блюд, если все мы станем при нем кушать вемарскую еду, Сопровождая ее синтезированной. Надеюсь, нам также удастся убедить Критхара в том, что ему не повредит синтезированная пища точно так же, как нам не вредит вемарская еда. Тогда вы без труда сумеете произвести необходимые изменения в диете пациента, которые...
Гурронсевас умолк, так как шерсть Нэйдрад вздыбилась иглами, хрупкое тельце Приликлы дико задрожало от разбушевавшейся на палубе эмоциональной бури, а Мэрчисон, сильно покрасневшая, вскинула руки.
– Нет, минуточку! – воскликнула она. – Вы только послушайте! Мало того что мы тут задыхаемся от дыма, так теперь вы предлагаете нам есть эту вонючую вемарскую стряпню! Потом вы потребуете, чтобы мы хором распевали вемарские песни и водили хороводы вокруг костра, чтобы больной чувствовал себя как дома?
– При всем моем уважении, – вежливо проговорил Гурронсевас, однако вежливость далась ему не без труда, – временное загрязнение воздуха никому не грозило смертью, и несколько раз Старшая сестра сказала мне, что запах ряда блюд был не таким уж противным...
– Я сказала, – сердито возразила Нэйдрад, – что этот запах заглушил запах гари!
– О том, насколько блюдо неприятно пахнет и хорошо ли оно на вкус, никто не может судить, пока не попробует его, – заявил диетолог, не обращая внимания на то, что его прервали. – Всякий, хоть немного разбирающийся в кулинарии, знает, что запах и вкус дополняют друг друга. Хочу поставить вас в известность о том, что многие из соусов, приготовленных мной на Вемаре, оказались так восхитительны на вкус, что я собираюсь внедрить их в госпитале, как только мы туда вернемся.
– Какое счастье, – вздохнул Данальта, – что я могу есть что угодно.
Гурронсевас нетерпеливо продолжил:
– За всю мою жизнь не было случая, чтобы я отравил едока, и я не собираюсь изменять моим правилам. Все вы – представители профессии, главное требование которой состоит в объективности, так почему сейчас вы приводите только чисто субъективные возражения? Я предлагаю, чтобы вы все ели по одному вемарскому блюду в день вместе с пациентом, но при этом имели в виду, что, если вы будете притворяться и только делать вид, что едите, это отрицательно скажется на самочувствии и настроении Критхара. В конце концов, ведь это вы так хотите, чтобы пациент нормально питался, и мечтаете о том, чтобы в его диету были включены вещества, в которых он отчаянно нуждается. А я только объясняю вам, как этого можно добиться.
Гурронсевас эмпатом не был, но прекрасно почувствовал очередной эмоциональный протест Мэрчисон и Нэйдрад. Однако Старший врач Приликла мягко, но авторитетно заговорил первым.
– Я чувствую, – сказал он, – что вот-вот разразится бурный обмен мнениями. – С этими словами эмпат полетел к выходу с палубы. – Поэтому я прошу у всех прощения, покидаю вас и удаляюсь в свою каюту, где могу отгородиться от чреватого для меня отрицательными последствиями эмоционального излучения. И еще у меня такое чувство – а мои чувства меня никогда не обманывают, – что вы все будете помнить о том, для чего существует «Ргабвар» и каково призвание медиков, работающих на его борту, и не забудете обо всех, самых разных пациентах, и о тех компромиссах, на которые нам порой приходилось идти во имя их спасения. Я понимаю вас, а вы спорьте, но не забывайте о главном.
Спор продолжался, хотя все знали, что Гурронсевас заранее вышел из него победителем.
В последующие четыре дня вемарцы нашли и уничтожили последний из оставленных в пещерном поселке коммуникаторов. Чужеземцы, по мнению вемарцев, совершили постыднейшее из преступлений и заслуживали глубочайшего осуждения. Собирая на рассвете травы, Гурронсевас попробовал заговорить с одной из учительниц, возглавлявшей отряд работавших на полях детей, но вемарка закрыла передними конечностями уши, а детей явно настроили против тралтана. Поскольку всякие контакты с вемарцами были прерваны, чужеземцам не дано было узнать, в чем же состоит их ужасное преступление и как они могли бы принести извинения и искупить свой грех.
Но когда Гурронсевас предложил, чтобы ему разрешили пойти в пещерный поселок без приглашения и поговорить с Ремрат, Приликла отсоветовал ему ходить туда. Он сказал, что даже на большом расстоянии ощущает, как сильны гнев и разочарование вемарцев, и ему бы не хотелось осложнять положение еще сильнее.
Последней надеждой на восстановление отношений с вемарцами оставался Критхар.
А пациент шел на поправку с каждым днем. Во главе с Приликлой, решившим, что он должен подать сотрудникам положительный пример, бригада медиков во время обеда осваивалась с вемарским меню. Они договорились не критиковать качество еды в присутствии Критхара, и, поскольку Гурронсевас отлучался от больного только по утрам, когда отправлялся на сбор растений, диетолог никаких нареканий в свой адрес не слышал.
Но когда Критхар наконец согласился поесть немного пищи, приготовленной синтезатором и содержавшей необходимые минеральные и белковые добавки, и когда из-за того, что масса тела пациента начала непрерывно увеличиваться, потребовалось ослабить ремни-фиксаторы, тралтан наконец дождался похвал.
– Сегодняшний обед был не так уж плох, – объявила Мэрчисон чуть ворчливо. – Наверно, когда-нибудь я привыкну и к десерту из лутжи и янта.
– На плесень он похож, этот десерт, – так описала свои ощущения Нэйдрад, но шерсть ее осталась спокойной – лучшей похвалы от кельгианки и ждать было нечего.
– Мне очень понравилось второе блюдо, – отметил Приликла, который, как правило, молчал, если не мог сказать ничего похвального. – Вкус и консистенция этого блюда таковы, что, будь оно по виду похоже на мое любимое нецинрусскийское блюдо – земные спагетти, я бы с удовольствием им питался. Но что-то я засиделся, надо бы мне немного размяться и полетать за пределами корабля. Не составите мне компанию, Гурронсевас?
При этом он выразительно посмотрел на тралтана. Больше Приликла ничего не сказал ему, пока они не оказались за пределами мигнувшего им на прощание противометеоритного поля. Эмпат порхал над плечом Гурронсеваса, они неторопливо миновали вход в пещерный город и спустились в долину. Тропа пролегала ярдах в ста от трудившегося на огороде вемарского отряда, но Гурронсевас знал, что вемарка-учительница ни за что не станет с ними разговаривать.
– Друг Гурронсевас, – неожиданно заговорил эмпат. – Мы, а больше всех – вы, мало-помалу завоевываем доверие Критхара, но этому процессу не помочь, если мы будем то и дело отключать его транслятор, отвергая его общество, вот почему я решил поговорить с вами наедине.
Вы, вероятно, уже догадываетесь, что Критхара можно бы и выписать, – продолжал эмпат. – За исключением фиксированной нижней конечности, гипс на которой растворится уже через несколько недель, когда сломанные кости окончательно срастутся и смогут выдерживать вес Критхара, он окончательно здоров. Он, по идее, должен радоваться своему выздоровлению, накоплению сил и возможности вернуться к нормальному образу жизни, но почему-то не радуется. Меня очень тревожит его эмоциональное состояние. Что-то чудовищно не так, и мне бы хотелось понять, что именно, прежде чем я отпущу Критхара домой. Держать его у нас дольше двух дней не представляется разумным.
Гурронсевас молчал. Приликла не задавал ему вопросов, он только излагал суть проблемы.
А Приликла продолжал:
– Не исключено, что возвращение Критхара к сородичам решит все вопросы. Надеюсь, тогда они станут относиться к нам не так враждебно, как сейчас, восстановятся ваши прежние дружеские отношения с Ремрат, и это поможет нам возобновить мирные связи. Но есть в вемарцах нечто, чего мы не понимаем до конца, и это что-то вызывает необъяснимые эмоциональные реакции у нашего пациента. И до тех пор, пока мы не поймем, в чем причина этих неестественных чувств, отправка пациента домой будет представляться нам непростительной ошибкой. Не могу даже посоветовать вам, о чем спросить пациента и что ему сказать, поскольку любые самые незначительные упоминания о его матери Ремрат и о его друзьях-охотниках вызывают у Критхара неоправданно резкую эмоциональную реакцию, напоминающую чувства существа, глубочайшие верования которого подвергаются суровым нападкам, и он этого страшится.
Я знаю, что вы не специалист-психолог, друг Гурронсевас, – продолжал цинрусскиец. – Но как вам кажется, не могли бы вы посвятить ближайшие два дня разговорам с Критхаром? Попробуйте вести с ним беседы на самые нейтральные, общие темы. Бывает, что именно в таких ситуациях пациенты проговариваются и выкладывают все, что у них на душе. Если за время этих разговоров не произойдет ничего такого, что могло бы помочь нам, – ну, что поделаешь? Но если что-то все-таки высветится, дайте нам знать, а также сообщайте о любых идеях, какие только придут вам в голову. Можете считать, что я возлагаю на вас нетерапевтическую часть курса лечения Критхара.
Критхар доверяет вам, – заключил Приликла. – Вам он скорее поведает свои беды, чем кому-либо из нас. Друг Гурронсевас, вы окажете мне такую любезность?
– Разве я уже не занимаюсь этим, – удивился Гурронсевас, – неофициально?
– Ну а теперь, – сказал эмпат, – я обращаюсь к вам официально как глава медицинской бригады «Ргабвара». Окажите нам помощь на критическом этапе установления контакта с народом Вамара. Я вынужден просить вас об этом, потому что в случае вашей неудачи ответственность за все случившееся ляжет на меня. Вы не должны винить себя, если сделаете или скажете что-то неверное. В этой ситуации от подобного не был бы застрахован никто из членов бригады медиков. Вы не такое уж легкое для общения существо, Гурронсевас. Вас непросто полюбить. Вы слишком похожи на недавно придуманные вами вемарские блюда – в том смысле, что к их вкусу надо привыкнуть. Но вы завоевали наше уважение и благодарность за помощь в лечении Критхара, и никто из нас не станет винить вас, если вам не удастся справиться с проблемой, перед которой мы сами уже спасовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45