Гурронсевас растерялся. Если на худларианского медика возложат, хотя бы частично, вину за случившееся в грузовом отсеке, он мог расстаться с интернатурой. Интерн показался Гурронсевасу существом воспитанным, тактичным, он оказал ему большую помощь, высказав предложения по решению проблемы с питанием худлариан. Наверняка его профессиональный уровень был довольно высок, иначе его бы не приняли на работу в Главный Госпиталь Сектора.
– Худларианин ошибается, – решительно заявил Гурронсевас. – У него было дело на корабле, и он сопровождал меня на «Тривеннлет» как экскурсовод, и, кроме того, он консультировал меня по ряду вопросов, связанных с питанием худлариан. Он хотел проводить меня обратно, но я отказался и ушел один. Поскольку я все-таки Главный диетолог, а он простой интерн, худларианин не стал со мной спорить, так что в этом деле худларианин никак не замешан.
– Ясно, – кивнул О'Мара, издал непереводимый звук и добавил:
– Только учтите, что я совершенно равнодушен ко всякому там благородству и самоуничижению. Хорошо, Гурронсевас, сказанное мне вашим знакомым интерном-худларианином нигде не будет фигурировать официально, но только потому, что наказание за случившееся вам разделить не удастся. Это взаимное выгораживание вам не поможет. Можете еще что-либо сказать в свое оправдание?
– Нет, – сказал Гурронсевас. – Потому что больше я ничего дурного не сделал.
– Вы так думаете? – хмыкнул майор.
Гурронсевас этот вопрос проигнорировал, так как уже ответил на него. Он сказал:
– У меня есть другой вопрос. Для продолжения внедрения диетических новшеств мне необходим материал, которого в настоящее время в госпитале нет. Но я не уверен... может быть, для приобретения этих материалов потребуется разрешение Главного администратора. Может быть, это и не так, но я решил поинтересоваться на этот предмет у Главного администратора лично. Но почему-то полковник Скемптон со мной разговаривать не желает, и даже...
О'Мара поднял руку и сказал:
– Во-первых, не встречаться с вами ему посоветовал я, по крайней мере – до тех пор, пока не уляжется, скажем так, эмоциональная пыль. Но есть и другие причины. Вы вызвали катастрофу на двенадцатой грузовой палубе. Ненамеренно, конечно, это понятно. Кроме того, на вашем счету сильнейшее загрязнение дока, разгерметизация и структурные повреждения крышки грузового люка и механизма стыковки «Тривеннлета». Ремонт и наведение порядка потребуют значительных затрат – материальных и временных...
– Стыдитесь! – вскричал возмущенный тралтан. – Если будет доказано, что я действительно несу полную ответственность за все эти несчастья, я за все заплачу. Я не беден, но, если моих сбережений не хватит, можете делать вычеты из моей зарплаты до тех пор, пока стоимость ремонтных работ не будет выплачена до конца.
– Если бы вы располагали сроком жизни гроалтеррийца, – сказал О'Мара, – глядишь, и расплатились бы. Но это не так, да и в любом случае никто не собирается требовать от вас выплаты компенсации за причиненный ущерб. При рассмотрении случившегося сделан вывод о том, что операторы лучевых установок несколько переоценивают в последнее время свои способности и недооценивают необходимую технику безопасности. Они у нас, спору нет, большие профессионалы, но и им есть над чем поработать. Финансовый аспект проблемы будет решен переговорами между Корпусом Мониторов и страховой компанией, застраховавшей «Тривеннлет», и вас касаться не должен и не будет. Однако вы уже расплачиваетесь за содеянное другой валютой, и я не уверен, можете ли вы себе это позволить. У вас уже почти не осталось резервов доверия.
Покуда вы наносили визит на «Тривеннлет» и совершали незапланированный выход в открытый космос, менее катастрофические события имели место в палате АУГЛ. Выздоравливающие чалдериане так увлеклись преследованием изобретенной вами подвижной еды, что, судя по словам Старшей сестры Гредличли, чуть не разнесли палату вдребезги. А именно: получили серьезные повреждения одиннадцать секций внутренних стен, сломаны спальные рамы у четверых пациентов – причем так, что о ремонте не может быть и речи. К счастью, обошлось без жертв.
Я знаю, что Гредличли считает себя обязанной вам, – продолжал майор, – из-за того, какие новшества вы внесли в илленсианское меню, но не могу сказать, что в настоящее время она считает себя вашим другом. То же самое можно сказать и о лейтенанте Тимминсе, который отвечает за ремонт не только в чалдерианской палате, но и займется ремонтом на двенадцатой грузовой палубе.
Но бояться вам прежде всего следует полковника Скемптона. Советую вам избегать встреч с ним, поскольку он мечтает об одном: чтобы вас с треском выгнали из госпиталя и вернули на родную планету. И притом – немедленно.
Гурронсевас молчал. Он не мог говорить. Казалось, будто его неповоротливая куполообразная голова превратилась в проснувшийся вулкан, который долго спал, но теперь готов в любое мгновение извергнуть лаву, истомившуюся под напором стыда и гнева. Гурронсевас не мог смириться с тем, чтобы его, существо с такой высокой профессиональной репутацией, ждала столь несправедливая судьба. Однако чувство стыда возобладало, поэтому тралтан произнес единственные приемлемые в подобной ситуации слова.
Гурронсевас резко развернулся и пробормотал на ходу, отчаянно топая:
– Я немедленно напишу заявление с просьбой об отставке.
– Я уже не раз сталкивался со случаями, – произнес ему вслед О'Мара негромко и спокойно, но так, что Гурронсевас остановился и повернулся к нему вполоборота, – когда такие слова, как «сейчас же» и «немедленно» произносились сгоряча. Подумайте.
Рейсовый корабль на Тралту, или Нидию, или мало еще куда вы решите отправиться, не появится в Главном Госпитале Сектора еще несколько недель. Ну а если вы вознамеритесь лететь на какую-нибудь отдаленную тралтанскую колонию, редко посещаемую коммерческими судами и кораблями Корпуса Мониторов, то ждать вам придется еще дольше. За это время вы могли бы завершить задуманные вами проекты. Госпиталь от этого только выиграет – при условии, конечно, что вы не учините новых катастроф. Выиграете и вы лично, поскольку чем дольше здесь пробудете, тем меньше будет у посторонних, включая и ваших коллег по кулинарии, подозрений на счет того, что вас отсюда выгнали. Тогда ваша профессиональная репутация пострадает гораздо меньше.
Насколько это возможно для тралтана, – продолжал О'Мара, коротко оскалившись, – постарайтесь вести себя тише воды, ниже травы. Не делайте ничего такого, что могло бы привлечь внимание полковника Скемптона, не раздражайте других начальников – и обнаружите, что до «немедленно» еще очень далеко.
– Но когда-то, – проговорил Гурронсевас так, что это прозвучало скорее как утверждение, нежели как вопрос, – мне все равно придется уйти.
– Полковник настаивал на том, чтобы вы улетели как можно скорее. Я обещал, что это так и будет. В противном случае вас бы посадили под домашний арест.
Главный психолог откинулся на спинку стула, чем ясно дал понять, что беседа окончена. Гурронсевас, однако, с места не тронулся.
– Я все понимаю, – сокрушенно проговорил он. – Мне хотелось бы сказать, что вы выказали редкостное понимание и сочувствие и учли, какие чувства могут овладеть мной в создавшейся ситуации. Такая ваша реакция для меня... удивительна. Я смущен, тронут. Просто не представлял, что существо с вашей репутацией способно повести себя так лояльно, и...
Тралтан смущенно умолк. Он не понял, какое впечатление произвела его хвалебная тирада. Не оскорбился ли О'Мара? Во всяком случае, он снова склонился к столу.
– Позвольте, я некоторым образом развею ваше неведение, – сказал он. – Я, конечно, знаю о том, что вы тайно колдуете над моей едой, и притом довольно давно. Нет, мои сотрудники вас не выдали. Вы забываете о том, что я психолог, и моим подчиненным просто невозможно было скрыть от меня те невербальные сигналы, которыми они непрерывно обменивались. Ну а вы выдали себя тем, что несравненно улучшили вкус получаемой мной еды. Прежде она была настолько безвкусной, что я запросто мог во время еды заниматься чем угодно. Теперь все изменилось. Мое драгоценное время тратится на то, чтобы я гадал, какие новые сюрпризы кулинарии меня ожидают на этот раз. После еды я размышляю о том, каким же путем вы ухитрились добиться того или иного привкуса. Не могу сказать, что мне пришлись по душе все ваши нововведения, поэтому я послал вам список, где указано мое мнение о том или ином блюде вкупе с предложениями по дальнейшим модификациям.
– Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, сэр, – пробормотал Гурронсевас.
– Никакой любезности, – резко заявил О'Мара. – И никакого сострадания и прочих слабостей, которые вы пытаетесь мне приписать. У меня нет причин за что-то благодарить существо, просто-напросто выполняющее свою работу. Еще что-нибудь хотите мне сказать?
– Нет, – промямлил вконец растерявшийся Гурронсевас.
Уходя, он так топал, что вся металлическая мебель звенела, а деревянная – скрипела.
– Что случилось? – спросила Ча Трат, как только закрылась дверь в кабинет Главного психолога.
Все трое так смотрели на Гурронсеваса, что было ясно: узнать о том, что случилось, хотят все.
Гурронсевас был настолько разгневан и удручен, что, не стараясь понизить голос, объявил:
– Я должен покинуть госпиталь. Не сразу, но довольно скоро. До тех пор я должен работать на своем месте, но так, чтобы не привлекать к себе внимания. Боюсь, майору известно о вашем сотрудничестве со мной в деле внесения изменений в его питание. Изменения ему понравились, но он меня за них не благодарил. Кто-нибудь из вас пострадает из-за нашего заговора?
Брейтвейт покачал головой.
– Если бы О'Мара пожелал, чтобы мы пострадали, мы бы об этом уже знали. Но постарайтесь видеть во всем лучшую сторону, Гурронсевас. Последуйте его совету. В конце концов, похоже, майор кое-какие из ваших затей одобряет и не против того, чтобы вы их продолжали. Будь он вами недоволен, вы бы не то что скоро, вы бы на первом же пролетавшем мимо корабле отсюда улетели. А пока... пока вы и сами не знаете, что происходит.
– Я знаю, – уныло проговорил тралтан, – что полковник Скемптон хочет избавиться от меня.
– А может быть, – негромко проговорил Лиорен, – вам следовало бы поколдовать над меню полковника Скемптона. Попробуйте ему тайком что-нибудь такое подмешать, чтобы...
– Падре! – пристыдил священника Брейтвейт.
– Я же не о ядах говорил! – возразил Лиорен. – Пусть Гурронсевас улучшит вкус еды полковника, как сделал это с едой О'Мары. Земляне часто говорят, что путь к сердцу человека лежит через его желудок.
– Процедура спорная и рискованная с точки зрения хирургии, – безапелляционно заявила Ча Трат.
– Я тебе потом объясню, в чем тут смысл, Ча Трат, – улыбнулся Брейтвейт. – Лиорен, с психологической точки зрения совет неплох, но вряд ли стряпня Гурронсеваса легко переориентирует полковника Скемптона. В его психофайле сказано, что он – вегетарианец, а это значит...
– Вот этого я никак не пойму, – снова вмешалась Ча Трат. – С какой стати представителю вида ДБДГ, то есть существу от природы всеядному, понадобилось становиться травоядным? Тем более, что основа всех блюд все равно синтетическая. Или тут имеют место какие-либо религиозные табу?
– Может быть, тут можно говорить о чем-то подобном верованиям уллов, – задумчиво проговорил падре Лиорен. – Они полагают, что поедание чужой плоти приводит к тому, что внутри едока начинает жить душа того, кого он съел. Но полковник никогда не обращался ко мне с религиозными вопросами, поэтому я не могу судить с уверенностью...
– Приготовление пищи для травоядных, – сказал Гурронсевас, – никогда не представляло для меня сложности.
Брейтвейт кивнул. Ча Трат молчала. Все смотрели на падре, а тот во все глаза – на Гурронсеваса.
– Позволю себе напомнить вам, – тихо проговорил Лиорен. – Наш госпиталь чрезвычайно обширное заведение, здесь работает такое количество существ, что случающиеся время от времени межличностные конфликты попросту забываются, и притом довольно быстро. Слишком напряженная работа – некогда подолгу таить на кого-то зло. Если бы у нас все ходили, как говорят земляне, «с камнями за пазухой», атмосфера стала бы просто невыносимой. Между прочим, существ злопамятных не допускают до работы в госпитале еще на этапе психологического скрининга.
– Мало ли какие еще произойдут за это время события, которые потребуют внимания полковника Скемптона и отвлекут его от вас. Будем, конечно, надеяться, что ничего подобного катастрофе на грузовой палубе не произойдет. Вы говорите, что скоро покинете госпиталь, но «скоро» – это понятие растяжимое, а может быть, вы и уйдете не навсегда. Все в руках Господних, или в руках судьбы. Выберите то, во что вы верите, и поймите меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45