– Я сейчас хочу попросить тебя об одном, – медленно произнес я.
– Да?
– Когда я благополучно доставлю ее тебе, ты должен зачать ребенка.
Он ожидал чего угодно, но только не этого. Он пристально поглядел на меня, затем внезапно рассмеялся.
– Ну уж это как пожелают боги, не так ли?
– Да, все в руках бога.
Он расслабился в кресле, словно с его плеч свалился тяжелый груз.
– Если мы с ней окажемся вместе, то я обещаю тебе это, Мерлин. Это, и чего ты ни попросишь еще. Я даже засну сегодня.
Я поднялся.
– Я пойду готовить лекарство и пришлю его тебе.
– Ты встретишься с ней?
– Да. Спокойной ночи.
Наполовину сонный, Ульфин ждал за дверью. Когда я вышел, он заморгал.
– Мне войти?
– Через минуту. Сначала пойдем со мной, я дам тебе лекарство для него. Проследи, чтобы он его обязательно выпил. Оно поможет ему спокойно уснуть. Завтра будет трудный и долгий день.
В углу, на куче подушек, завернувшись в голубое одеяло, спала девушка. Проходя мимо, я заметил изгиб оголенного плеча и прядку прямых каштановых волос. Она казалась совсем юной.
Приподняв брови, я взглянул на Ульфина, и он кивнул, показав вопросительно на дверь.
– Да, – сказал я, – но позже. Сначала ты отнесешь ему питье. Пусть она пока спит. Судя по твоему виду, тебе и самому не мешало бы выспаться, Ульфин.
– Если он заснет, то посплю и я, – у него на губах промелькнула улыбка. – Завари покрепче, милорд, и повкуснее, хорошо?
– Не беспокойся, он выпьет.
– Я не о нем, – ответил Ульфин. – Я о себе.
– О себе? А, ну да, тебе придется попробовать его?
Он кивнул.
– Ты пробуешь все? Всю его еду? Даже любовную пищу?
– Его любовную пищу? – Он уставился на меня, открыв рот, и затем рассмеялся. – Ты шутишь!
– Я хотел проверить, умеешь ли ты смеяться, – улыбнулся я. – Вот мы и на месте. Подожди, я мигом.
Кадал ждал меня у камина в комнате. Это были удобные покои, расположенные в башенной стене. Кадал поддерживал яркий огонь под большим котлом с кипящей водой. Он вытащил для меня шерстяной халат и бросил его на постель.
На сундуке около окна лежала стопка одежды, отливая золотом и пурпурным цветом мехов.
– Что это? – спросил я уже сидя, пока он снимал с меня обувь.
– Король прислал тебе одеяния для участия в завтрашней коронации, милорд, – ответил Кадал официально, поглядывая на служку, наполнявшего ванну. Руки мальчика слегка дрожали, и на пол пролилось немного воды. Когда он закончил, тут же послушно вышел, повинуясь кивку Кадала.
– Что с этим мальчишкой?
– Он не каждую ночь готовит ванны для колдунов.
– О боже, что ты сказал ему?
– Только то, что ты превратишь его в летучую мышь, если он будет плохо прислуживать.
– Дурень. Подожди-ка. Принеси мне мою коробку. Там ждет Ульфин. Я должен приготовить снадобье.
Кадал повиновался.
– Что такое? Его рука по-прежнему болит?
– Это не для него – для короля.
– А... – Он больше ничего не сказал.
Я приготовил снадобье, и Ульфин ушел. Я раздевался, чтобы принять ванну, когда Кадал спросил:
– Это настолько серьезно?
– Хуже того. – И я рассказал ему о нашем разговоре с королем.
Он выслушал меня хмурясь.
– Что же делать?
– Попытаться увидеться с ней. Нет, не халат, не сейчас. Дай мне чистую одежду, что-нибудь темное.
– Не пойдешь же ты к ней сегодня, уже заполночь.
– Я не пойду, придут ко мне.
– Но с ней Горлуа...
– Хватит, Кадал. Мне надо подумать, оставь меня. Спокойной ночи.
Я подождал, пока за ним закроется дверь, и прошел к креслу у огня. Неправда, что я хотел подумать. Мне требовались лишь тишина и огонь. Медленно, частица за частицей, я освобождал свой ум, отпуская мысли, покидавшие меня, как струится песок, высыпающийся из стакана, и чувствуя легкость и пустоту. Было очень тихо. Из дальнего угла комнаты донесся скрип рассыхающегося дерева. Мои руки покоились на серой ткани одеяния. Мерцал огонь. Я рассеянно смотрел на него, как смотрят на огонь греющиеся после холода люди. Грезы не обволакивали меня. Я сидел, как легкий осенний лист, который вот-вот подхватит поток и понесет в море.
За дверью внезапно послышались голоса и шум. Раздался стук, и вошел настороженный и встревоженный Кадал.
– Горлуа? – спросил я.
Он проглотил комок и кивнул.
– Пусть войдет.
– Он спросил, был ли ты у короля. Я сказал, что ты здесь только два часа и не успел ни с кем встретиться. Я правильно ответил?
Я улыбнулся:
– Тобой руководили. Пригласи его.
Горлуа вошел быстрым шагом, и я поднялся поприветствовать его. Он изменился не меньше Утера по сравнению с тем, как я видел его в последний раз. Его крупная фигура ссутулилась. Сразу бросались в глаза годы.
Он отбросил церемонии в сторону.
– Ты еще не лег? Мне сказали, ты только что приехал.
– Едва успел на коронацию. Все-таки я ее посмотрю. Присаживайтесь, милорд.
– Спасибо. Я пришел к тебе за помощью, Мерлин. Помоги моей жене. – Из-под седых бровей проницательно смотрели его глаза. – Никто не знает, что у тебя на уме, но ты, наверное, слышал?
– Да, были разговоры, – осторожно ответил я. – Утер всегда окружен сплетнями. Но я не слышал, чтобы дурно отзывались о твоей жене.
– Только посмел бы кто-нибудь! Но я пришел не за этим. С этим ничего не поделаешь, хотя, возможно, ты единственный, кто может вразумить его. Тебе, наверное, не удастся добраться до него до завершения коронации. Но хорошо бы, если бы ты сумел уговорить его отпустить нас в Корнуолл до завершения празднеств. Сделаешь это для меня?
– Если смогу.
– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. В нынешней обстановке трудно определить, кто тебе друг, а кто враг. Утеру трудно противоречить. Но ты способен на это, и более того, у тебя хватит на это смелости. Ты сын своего отца, и ради старой дружбы...
– Я сказал, что постараюсь.
– Что с тобой, ты болен?
– Ничего. Я устал. Трудный путь. Я увижу его утром рано, перед началом коронации.
Он благодарно кивнул.
– Я пришел просить тебя не только об этом. Не навестишь ли ты сегодня вечером мою жену?
Наступившая вдруг звенящая тишина была такой продолжительной, что я думал, он что-нибудь заметит.
– Да, если желаешь. Но зачем?
– Ей нездоровится. Если можешь, приди сегодня. Когда женщины сказали ей, что ты приехал в Лондон, она попросила послать за тобой. Я благодарю бога за то, что ты приехал. Сегодня я доверяю немногим, видит бог, но ты в их числе.
Позади обгорело полено и обвалилось на угли, взметнув столб пламени. Его лицо озарилось кровавым блеском.
– Ты придешь? – спросил старик.
– Конечно. – Я отвел взгляд в сторону. – Немедленно.
5
Утер не преувеличивал, заявив, что леди Игрейн хорошо охраняли. Они с мужем разместили свой двор к западу от королевского замка. Помещения были заполнены корнийскими воинами. Они толпились в прихожей, а в спальне находилось пять-шесть женщин. При нашем появлении самая старая из них, седоволосая взволнованная женщина, поспешила нам навстречу, на ее лице отразилось облегчение.
– Принц Мерлин, – она почтительно присела и, с благоговением глядя на меня, повела к постели.
В комнате было тепло, и пахло духами. В лампах горело ароматное масло, а камин топился яблоней. Кровать стояла по центру у стены, напротив камина. Подушки покрывал серый шелк с золочеными кисточками. Покрывало было украшено богатой вышивкой из цветов, невиданных зверей и крылатых созданий. Единственная женская комната, которую я видел до этого, принадлежала моей матери. Там были простая деревянная кровать, резной деревянный сундук, ткацкий станок да потрескавшаяся мозаика на полу. Я прошел вперед и стал в ногах у кровати, глядя на жену Горлуа.
Если бы меня спросили тогда, что она из себя представляла внешне, я бы затруднился с ответом. Кадал говорил мне, что она красива, я видел желание на лице Утера и знал, что она привлекательна. Стоя в надушенной комнате и глядя на нее, лежащую на шелковых подушках с закрытыми глазами, я не мог сравнить ее ни с какой из виденных мною женщин. Я забыл о находившихся в комнате людях. У меня в глазах, словно в хрустальном шаре, плясал и пульсировал свет.
Я заговорил, не отводя от нее взгляда.
– Пусть одна из дам останется, остальные выйдут. Вы тоже, милорд, пожалуйста.
Горлуа вышел без возражений, провожая впереди себя, как стадо овец, женщин. Приветствовавшая меня дама осталась с хозяйкой. Когда за ними закрылась дверь, женщина на постели открыла глаза. Несколько секунд мы молча глядели друг на друга.
– Зачем ты позвала меня, Игрейн? – спросил я.
– Я послала за тобой, принц, потому что мне требуется твоя помощь, – твердо ответила она.
Я кивнул:
– В отношении короля.
– Так тебе уже известно? – напрямую спросила она. – Когда ты шел сюда с моим мужем, ты догадался, что я не больна?
– Да, догадался.
– Тогда ты догадываешься, чего я хочу?
– Не совсем. Скажи мне, разве ты не могла поговорить с королем раньше? Это было бы лучше и для него, и для твоего мужа.
Ее глаза расширились.
– Как я могла это сделать? Ты проходил через двор?
– Да.
– Значит, ты видел воинов моего мужа. Как ты думаешь, что случилось бы, если бы я обратилась к Утеру? Я не могла говорить с ним при народе, а если бы мы встретились тайно, то через час об этом знал бы весь Лондон. Нет, не могла я ни поговорить с ним, ни передать послание. Молчание служило мне защитой.
– Если бы послание заключалось в том, что ты верная и преданная жена и что ему следует поискать себе другую, то его можно было передать в любое время и с любым человеком, – медленно произнес я.
Она улыбнулась и наклонила голову. Я вздохнул.
– Это я и хотел узнать. Ты честна, Игрейн.
– Какой смысл лгать тебе? Я наслышана о тебе. Конечно, я знаю, нельзя верить всему, о чем поется в песнях и говорится в легендах, но ты умен, мудр и рассудителен, ты не любишь женщин и не служишь никому из мужчин. Поэтому ты сможешь выслушать и рассудить. – Она поглядела на свои руки, лежавшие на покрывале, и снова подняла глаза. – Но я верю, что ты видишь будущее. Я хочу, чтобы ты предсказал мне его.
– Я не предсказываю будущее, как старуха. Ты только за этим позвала меня?
– Ты знаешь, зачем я вызывала тебя. Ты единственный человек, с которым я могу поговорить, не вызвав гнева и подозрений моего мужа, к тому же ты имеешь доступ к королю.
Несмотря на то, что она была только женщиной, к тому же молодой, и лежала в постели, она походила на королеву, дающую аудиенцию. Она поглядела мне прямо в глаза.
– Король говорил с тобой?
– В этом нет необходимости. Все знают, что его гложет.
– Ты скажешь ему о том, что узнал от меня?
– Все зависит от ряда обстоятельств.
– Каких?
– От тебя самой, – медленно ответил я. – Пока ты поступала мудро. Будь ты менее осторожной в своих словах и поступках, могли бы произойти серьезные неприятности, и даже война. Я так понимаю, что ты не позволяла себе остаться одной или без охраны ни на минуту, и вообще старалась держаться на виду?
Она некоторое время смотрела на меня молча, затем приподняла брови.
– Конечно.
– Многие женщины, желая добиться того, чего желаешь ты, оказались бы неспособны на такое, леди Игрейн.
– Я не из «многих женщин».
Слова ее были, как вспыхнувшая молния. Внезапно она села на кровати, отбросив назад темные волосы и откинув покрывала. Старая дама подхватила длинное голубое одеяние и поспешила к ней. Игрейн набросила его сверху на белую ночную сорочку и спрыгнула с постели, направившись беспокойной походкой к окну.
Она отличалась высоким, для женщины, ростом и фигурой, которая впечатляла бы и более непреклонного человека, чем Утер. У нее была длинная, стройная шея, гордая посадка головы. Темные распущенные волосы струились по ее плечам. Голубые глаза, но не такие, как жестокая и холодная голубизна у Утера, отливали кельтской синевой и глубиной. Гордо очерченный рот. Она была прекрасна и создана не для минутных утех. Если Утер хочет ее получить, то ему придется сделать Игрейн королевой.
Она остановилась, не доходя до окна. Если бы она подошла, то ее могли увидеть со двора. Нет, она не из тех, кто теряет голову.
Игрейн обернулась.
– Я дочь короля и имею королевское происхождение. Разве ты не видишь, до какого отчаяния я должна быть доведена, что допускаю подобные мысли? – Она страстно повторила: – Разве ты не видишь? В шестнадцать лет меня отдали замуж за повелителя Корнуолла. Он хороший человек, которого я чту и уважаю. До приезда в Лондон я была согласна усохнуть и умереть в Корнуолле, но вот он привез меня сюда, и это случилось. Теперь я знаю, чего хочу, но не могу этого достичь; жена Горлуа из Корнуолла бессильна. Чего еще ты от меня хочешь? Ничего не остается, кроме как сидеть и молча ждать. От моего молчания зависит не только моя честь и честь моего мужа и дома, но и безопасность королевства, за которое умер Амброзиус, а Утер заплатил за него огнем и кровью.
Она сделала два быстрых шага к окну и вернулась.
– Я не какая-то Елена, ради которой сражаются и погибают люди, сжигаются королевства. Я не стою на стене как награда сильному победителю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58