- Могу только
сказать, что миссия опасная - ты это сам видишь.
- Опасности меня не смущают, - ответил римлянин, - если только не
считать исключительных обстоятельств. Разве что иногда меня вдруг осеняет
обыкновенный здравый смысл. А в остальном я ничуть не хуже других.
Как только начало темнеть, они остановились на ночевку у родника в
верховье небольшой долины. Местность была открытая - со всех сторон
возвышались безлесные холмы, на склонах которых лишь кое-где стояли кучки
деревьев.
Путники развели костер, чтобы поджарить пшеничных лепешек и сала.
Вокруг лагеря стояли, как часовые, горгульи. Харкорт втер Шишковатому мазь
в раны. Тот лежал смирно, и помощь аббата не понадобилась, хотя он стоял
поблизости наготове с попугаем на плече. Нэн и Иоланда, хлопотавшие у
огня, позвали всех есть, и они уселись вокруг костра.
- Приятное местечко для ночевки, - сказал Децим. - Ни деревьев нет
слишком близко, ни этого надоедливого болота. И как-то спокойнее себя
чувствуешь, когда тебя сторожат горгульи.
- Может быть, нам даже не надо сегодня выставлять своих часовых, -
сказал аббат. - Эти горгульи...
- Часовые будут, - решил Харкорт. - Я сторожу первым, Гай вторым,
а...
- Поставь следующим меня, - предложил Децим. - Шишковатому надо бы
как следует выспаться.
- Ты весь день нес мой мешок, - возразил Шишковатый, - а теперь ты
хочешь еще за меня сторожить. Мне вовсе не нужно столько поблажек.
- Мне кажется, тебе бы лучше согласиться, - сказал Харкорт мягко. -
Выспаться тебе не повредит. Тогда, если ты не возражаешь, сторожи первый,
- обратился он к Дециму. - Я буду третий, а аббат посередине,
- Мне все равно, - ответил центурион.
- Имей в виду, что у нас есть одно правило, - сказал Харкорт. -
Часовой не должен задерживаться на посту, чтобы дать подольше поспать
тому, кто его сменяет. Мы тут из себя героев не изображаем.
- Хорошо, я это правило выполню, - не без некоторого высокомерия
согласился Децим.
Луна уже спускалась к горизонту, когда аббат растолкал Харкорта.
- Все как будто спокойно, - сказал он. - Я ничего не слышал, горгульи
по-прежнему стоят на часах. За все это время они ни разу не шевельнулись.
И не произнесли ни единого звука. Я было подошел и попробовал с ними
заговорить, но они не отвечают. Как будто не слышат. И не обращают
никакого внимания.
- Они так ведут себя с тех пор, как слезли со стены, - сказал
Харкорт. - Нас они не замечают, или делают вид, что не замечают. Как будто
вообще не знают о нашем существовании. Но они должны о нем знать, ведь они
идут с нами и охраняют нас. А если не говорят, то может быть, просто не
умеют.
Аббат понизил голос.
- А что это за фокусы с тем, в каком порядке нам сторожить? Ты не
совсем доверяешь нашему другу-римлянину?
- Я не спал, - сказал Харкорт, - и смотрел за ним, пока ты его не
сменил.
- Значит, ты ему не доверяешь.
- Послушай, Гай, ведь я его не знаю.
- Но он доблестно дрался вместе с нами.
- Знаю. Но чтобы доверять человеку, нужно его знать. Тому, кто стоит
на посту, мы вверяем свои жизни. Может быть, он и есть такой, каким
кажется на первый взгляд, но готов ты вверить ему свою жизнь?
Аббат задумался.
- Не уверен, - сказал он и добавил: - Ты мне иногда перестаешь
нравиться, Чарлз. Ты нелегкий человек, и у тебя бывают нехорошие мысли.
Харкорт ничего не ответил, и аббат принялся шарить в темноте,
разыскивая свое одеяло. На плече у него что-то бормотал попугай.
Заходящая луна заливала все мягким сильным светом. Она освещала
четырех горгулий, и они отбрасывали длинные черные тени. Как и сказал
аббат, горгульи стояли неподвижно, словно врытые в землю. Поодаль справа
темным пятном выделялась небольшая рощица. Харкорт внимательно вгляделся в
ту сторону. Стояло полное безветрие, ни одна ветка не шевелилась. Никакого
движения в рощице не было заметно. Вокруг стояла полная тишина. Харкорт
отошел на некоторое расстояние от костра и присел. "Где-то там,
неподалеку, прячется Нечисть, - напомнил он себе. - Та, что напала на нас
в храме, а может быть, и еще более многочисленная. Слух о нашем
присутствии должен был распространиться, так же как распространился слух о
появлении римской когорты. Теперь, когда когорта уничтожена, очередной
жертвой должен стать наш маленький отряд. Четверо мужчин, две женщины,
четыре горгульи и попугай - не слишком внушительная сила, чтобы устоять
перед натиском. Там, у храма, тыл у нас был защищен самим зданием, а
внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть, еще
на много лиг вперед, наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется
обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть нас одолеет. Может
быть, еще не сегодня, может быть, не завтра, но рано или поздно это
случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень благородно
и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы сумеем доблестно
отбить атаку или что нас выручит какое-нибудь непредвиденное
обстоятельство, что мы уцелеем и сможем продолжать путь. Только
рассчитывать на это глупо и бессмысленно".
Он постарался отогнать эти мысли, но не видел никаких доводов,
которые могли бы их опровергнуть. "Мы все равно что уже мертвые", - сказал
он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в
самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить их
со всех сторон.
"А может быть, наш крохотный отряд не так уж для них и важен?" -
подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Пусть он невелик и не
представляет большой опасности, не то что целая римская когорта, но это
прямой вызов, брошенный в лицо Нечисти. И она удовлетворится только тогда,
когда он будет уничтожен. Каких бы понятий о чести ни придерживалась
Нечисть, она должна истребить пришельцев.
Он услышал какой-то шорох и резко повернулся. Это была Иоланда,
которая почти беззвучно подошла к нему и присела рядом.
Обрадованный, что шорох не грозил никакой внезапной опасностью,
Харкорт протянул руку, обнял ее и привлек к себе.
- Я рад, что это ты, - сказал он,
- Кто же еще это мог быть? - шепнула она, тихо засмеявшись. - Кто еще
может так бесшумно к тебе подойти? Это я уже второй раз.
Он припомнил тот, первый раз, когда, обхватив ее лицо, поцеловал ее.
Теперь он чувствовал угрызения совести за этот поцелуй. Какое право он
имел ее целовать? Если ему и суждено кого-то целовать, то лишь пропавшую
бесследно Элоизу.
- Ты думаешь о том, что нехорошо поступил тогда, когда меня
поцеловал, - сказала Иоланда.
- Откуда ты знаешь?
- У тебя такой виноватый вид Ты думаешь об Элоизе.
У него перехватило дыхание.
- Об Элоизе?
- По-твоему, никто не знает об этой навязчивой мысли, которая
порождена горем и отчаянием и не оставляет тебя ни на минуту? Об этой
твоей собственной Голгофе? Про это известно всем, кто живет в твоих
владениях. И не только им. Как можно так истязать себя из-за женщины,
которая уже семь лет как мертва?
Потрясенный, он изо всех сил старался сдержать гнев.
- Это разрывает тебе сердце, - продолжала она. - Все видят, как это
разрывает тебе сердце...
- Иоланда! - резко прервал он ее.
- Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, - сказала она. - Что мне не
подобает говорить с тобой о...
- Иоланда, что тебе известно о нашей миссии?
- Только то, что я слушала и о чем могла догадаться. Ты мне никогда
ничего не говорил. Никто мне ничего не говорил, но я знаю, что вы ищете
призму Лазандры, в которой заключена душа святого...
- Не только призму. Не только душу святого,
- А что еще?
- Элоизу. Есть надежда, что, найди призму, мы найдем и Элоизу.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Разве это возможно? Я была бы так за тебя рада!
- Это возможно, Иоланда. Маловероятно, но возможно. Священник - тот,
кого мы нашли мертвым в храме, - рассказывал моему дяде, что слышал имя
Элоизы.
- Этому трудно поверить, - сказала Иоланда. - Но я надеюсь...
- Этому почти невозможно поверить, - подтвердил он. - Потому-то я и
мучаюсь. Время от времени я говорю себе, что это невозможно, что глупо на
это надеяться. А потом у меня снова появляется надежда, и я убеждаю себя,
что чудо возможно.
- Тебе нужно спокойнее к этому относиться, - сказала она
рассудительно. - Не позволяй себе слишком надеяться. Если тебя постигнет
разочарование...
- Я готов испытать разочарование, - сказал он. - Я стараюсь заранее с
ним смириться.
Она отстранилась от него.
- Но я пришла поговорить не об этом. Есть еще кое-что.
Она заколебалась. Харкорт молча ждал.
- Я слушала раковину, - сказала она наконец. - Ту морскую раковину...
- Раковина что-то тебе сообщила?
- Да. Она говорит, что для нас есть убежище. Место, где мы будем в
безопасности. Мы должны отправиться туда сейчас же. Нечисть собирает силы
против нас.
- А она тебе не сказала заодно, где находится это безопасное убежище?
- спросил он, усмехнувшись.
- К северо-западу отсюда, - ответила она, не обратив внимания на его
усмешку. - В небольшой долине.
- И нам надо трогаться сейчас же?
- Раковина советует отправиться в путь немедленно.
Харкорт встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.
- Что ж, значит, отправляемся прямо сейчас, - сказал он.
Ниже по склону из рощицы, которую Харкорт так внимательно
разглядывал, показалась какая-то фигурка, которая стремглав понеслась в их
сторону, пригнувшись, низко опустив голову и нелепо размахивая руками.
Харкорт схватился за рукоятку меча, но не вынул его из ножен. Две
горгульи, внезапно придя в движение, тяжелой поступью поспешно направились
наперерез фигурке. Однако Харкорт видел, что перехватить ее они не успеют.
Он сделал шаг вперед и выхватил меч.
Но Иоланда вцепилась в его руку.
- Не надо, - сказала она. - Разве ты не видишь? Это же наш маленький
тролль.
Теперь он и сам видел, что это действительно тролль.
- Я думал, мы от него отделались! - рявкнул он и закричал, обращаясь
к горгульям: - Назад! Это свой!
Горгульи застыли неподвижно, потом повернулись и снова заняли свои
посты.
- Теперь мы, во всяком случае, знаем, что они нас слышат, - сказала
Иоланда. - Пусть и не говорят, но слышат.
Тролль, размахивая руками, подбежал к ним и с разбегу остановился.
- Я очень спешил, - сказал он. - Я спешил вас догнать. - На шее у
него все еще болталась петля, а в руке был зажат конец веревки.
- Лучше бы ты не появлялся, - сказал Харкорт. - Ты нам совсем не
нужен. Но раз уж ты тут, оставайся. Только не попадайся мне на дороге,
понятно? Не вертись под ногами.
- Но я должен был вас догнать, - задыхаясь, выговорил тролль. - Я
должен быть с вами. Ты обещал, что построишь мне мост.
Иоланда удивленно взглянула на Харкорта.
- Ты ему в самом деле обещал?
- Боюсь, что да, - ответил Харкорт, поворачиваясь, чтобы разбудить
остальных и отправляться в путь - к тому безопасному убежищу, о котором
сказала им раковина.
Глава 23.
Они не успели пройти еще и двух лиг, как Нечисть напала снова.
Маленький отряд поднимался на холм, возвышавшийся среди волнистой равнины.
Прямо за спиной у них всходило солнце. До гребня холма оставалось совсем
немного, когда из-за него показалась Нечисть. Хищные чудища огромными
прыжками понеслись вниз по склону, спеша вцепиться в добычу.
Шишковатый, заметив их первым, закричал во весь голос. Харкорт,
неловко стоя на косогоре, увидел, что к нему устремились сразу три
великана. Нечисть усеяла весь склон холма. На этот раз она наступала не
сплошной стеной, как у храма, а небольшими группами. Слева от Харкорта,
немного позади, находился аббат, справа, чуть впереди, почти рядом друг с
другом, - Шишковатый и римлянин. Иоланда с Нэн прикрывали тыл. Тролль со
всех ног бежал вниз, к подножью холма. Попугай, слетел с плеча аббата,
кружился у него над головой, оглашая воздух резкими криками. Впереди всех
на склоне были горгульи.
Сжимая в руке меч и пытаясь найти под ногами опору понадежнее,
Харкорт поджидал нападения великанов. Он понимал, что позиция крайне
неудачна для боя: под ногами был неровный косогор. Но ничего не поделаешь,
придется биться так. "Не повезло, - подумал он. - Надо же было им застать
нас врасплох на голом склоне!"
Бежавший первым великан был уже совсем близко, и Харкорт сделал выпад
мечом, целясь ему в шею. Сзади слышались торжествующие вопли аббата, но
обернуться и посмотреть не было времени.
Великан с наполовину перерубленной шеей, из которой хлестала кровь,
обрушился на Харкорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
сказать, что миссия опасная - ты это сам видишь.
- Опасности меня не смущают, - ответил римлянин, - если только не
считать исключительных обстоятельств. Разве что иногда меня вдруг осеняет
обыкновенный здравый смысл. А в остальном я ничуть не хуже других.
Как только начало темнеть, они остановились на ночевку у родника в
верховье небольшой долины. Местность была открытая - со всех сторон
возвышались безлесные холмы, на склонах которых лишь кое-где стояли кучки
деревьев.
Путники развели костер, чтобы поджарить пшеничных лепешек и сала.
Вокруг лагеря стояли, как часовые, горгульи. Харкорт втер Шишковатому мазь
в раны. Тот лежал смирно, и помощь аббата не понадобилась, хотя он стоял
поблизости наготове с попугаем на плече. Нэн и Иоланда, хлопотавшие у
огня, позвали всех есть, и они уселись вокруг костра.
- Приятное местечко для ночевки, - сказал Децим. - Ни деревьев нет
слишком близко, ни этого надоедливого болота. И как-то спокойнее себя
чувствуешь, когда тебя сторожат горгульи.
- Может быть, нам даже не надо сегодня выставлять своих часовых, -
сказал аббат. - Эти горгульи...
- Часовые будут, - решил Харкорт. - Я сторожу первым, Гай вторым,
а...
- Поставь следующим меня, - предложил Децим. - Шишковатому надо бы
как следует выспаться.
- Ты весь день нес мой мешок, - возразил Шишковатый, - а теперь ты
хочешь еще за меня сторожить. Мне вовсе не нужно столько поблажек.
- Мне кажется, тебе бы лучше согласиться, - сказал Харкорт мягко. -
Выспаться тебе не повредит. Тогда, если ты не возражаешь, сторожи первый,
- обратился он к Дециму. - Я буду третий, а аббат посередине,
- Мне все равно, - ответил центурион.
- Имей в виду, что у нас есть одно правило, - сказал Харкорт. -
Часовой не должен задерживаться на посту, чтобы дать подольше поспать
тому, кто его сменяет. Мы тут из себя героев не изображаем.
- Хорошо, я это правило выполню, - не без некоторого высокомерия
согласился Децим.
Луна уже спускалась к горизонту, когда аббат растолкал Харкорта.
- Все как будто спокойно, - сказал он. - Я ничего не слышал, горгульи
по-прежнему стоят на часах. За все это время они ни разу не шевельнулись.
И не произнесли ни единого звука. Я было подошел и попробовал с ними
заговорить, но они не отвечают. Как будто не слышат. И не обращают
никакого внимания.
- Они так ведут себя с тех пор, как слезли со стены, - сказал
Харкорт. - Нас они не замечают, или делают вид, что не замечают. Как будто
вообще не знают о нашем существовании. Но они должны о нем знать, ведь они
идут с нами и охраняют нас. А если не говорят, то может быть, просто не
умеют.
Аббат понизил голос.
- А что это за фокусы с тем, в каком порядке нам сторожить? Ты не
совсем доверяешь нашему другу-римлянину?
- Я не спал, - сказал Харкорт, - и смотрел за ним, пока ты его не
сменил.
- Значит, ты ему не доверяешь.
- Послушай, Гай, ведь я его не знаю.
- Но он доблестно дрался вместе с нами.
- Знаю. Но чтобы доверять человеку, нужно его знать. Тому, кто стоит
на посту, мы вверяем свои жизни. Может быть, он и есть такой, каким
кажется на первый взгляд, но готов ты вверить ему свою жизнь?
Аббат задумался.
- Не уверен, - сказал он и добавил: - Ты мне иногда перестаешь
нравиться, Чарлз. Ты нелегкий человек, и у тебя бывают нехорошие мысли.
Харкорт ничего не ответил, и аббат принялся шарить в темноте,
разыскивая свое одеяло. На плече у него что-то бормотал попугай.
Заходящая луна заливала все мягким сильным светом. Она освещала
четырех горгулий, и они отбрасывали длинные черные тени. Как и сказал
аббат, горгульи стояли неподвижно, словно врытые в землю. Поодаль справа
темным пятном выделялась небольшая рощица. Харкорт внимательно вгляделся в
ту сторону. Стояло полное безветрие, ни одна ветка не шевелилась. Никакого
движения в рощице не было заметно. Вокруг стояла полная тишина. Харкорт
отошел на некоторое расстояние от костра и присел. "Где-то там,
неподалеку, прячется Нечисть, - напомнил он себе. - Та, что напала на нас
в храме, а может быть, и еще более многочисленная. Слух о нашем
присутствии должен был распространиться, так же как распространился слух о
появлении римской когорты. Теперь, когда когорта уничтожена, очередной
жертвой должен стать наш маленький отряд. Четверо мужчин, две женщины,
четыре горгульи и попугай - не слишком внушительная сила, чтобы устоять
перед натиском. Там, у храма, тыл у нас был защищен самим зданием, а
внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть, еще
на много лиг вперед, наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется
обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть нас одолеет. Может
быть, еще не сегодня, может быть, не завтра, но рано или поздно это
случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень благородно
и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы сумеем доблестно
отбить атаку или что нас выручит какое-нибудь непредвиденное
обстоятельство, что мы уцелеем и сможем продолжать путь. Только
рассчитывать на это глупо и бессмысленно".
Он постарался отогнать эти мысли, но не видел никаких доводов,
которые могли бы их опровергнуть. "Мы все равно что уже мертвые", - сказал
он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в
самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить их
со всех сторон.
"А может быть, наш крохотный отряд не так уж для них и важен?" -
подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Пусть он невелик и не
представляет большой опасности, не то что целая римская когорта, но это
прямой вызов, брошенный в лицо Нечисти. И она удовлетворится только тогда,
когда он будет уничтожен. Каких бы понятий о чести ни придерживалась
Нечисть, она должна истребить пришельцев.
Он услышал какой-то шорох и резко повернулся. Это была Иоланда,
которая почти беззвучно подошла к нему и присела рядом.
Обрадованный, что шорох не грозил никакой внезапной опасностью,
Харкорт протянул руку, обнял ее и привлек к себе.
- Я рад, что это ты, - сказал он,
- Кто же еще это мог быть? - шепнула она, тихо засмеявшись. - Кто еще
может так бесшумно к тебе подойти? Это я уже второй раз.
Он припомнил тот, первый раз, когда, обхватив ее лицо, поцеловал ее.
Теперь он чувствовал угрызения совести за этот поцелуй. Какое право он
имел ее целовать? Если ему и суждено кого-то целовать, то лишь пропавшую
бесследно Элоизу.
- Ты думаешь о том, что нехорошо поступил тогда, когда меня
поцеловал, - сказала Иоланда.
- Откуда ты знаешь?
- У тебя такой виноватый вид Ты думаешь об Элоизе.
У него перехватило дыхание.
- Об Элоизе?
- По-твоему, никто не знает об этой навязчивой мысли, которая
порождена горем и отчаянием и не оставляет тебя ни на минуту? Об этой
твоей собственной Голгофе? Про это известно всем, кто живет в твоих
владениях. И не только им. Как можно так истязать себя из-за женщины,
которая уже семь лет как мертва?
Потрясенный, он изо всех сил старался сдержать гнев.
- Это разрывает тебе сердце, - продолжала она. - Все видят, как это
разрывает тебе сердце...
- Иоланда! - резко прервал он ее.
- Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, - сказала она. - Что мне не
подобает говорить с тобой о...
- Иоланда, что тебе известно о нашей миссии?
- Только то, что я слушала и о чем могла догадаться. Ты мне никогда
ничего не говорил. Никто мне ничего не говорил, но я знаю, что вы ищете
призму Лазандры, в которой заключена душа святого...
- Не только призму. Не только душу святого,
- А что еще?
- Элоизу. Есть надежда, что, найди призму, мы найдем и Элоизу.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Разве это возможно? Я была бы так за тебя рада!
- Это возможно, Иоланда. Маловероятно, но возможно. Священник - тот,
кого мы нашли мертвым в храме, - рассказывал моему дяде, что слышал имя
Элоизы.
- Этому трудно поверить, - сказала Иоланда. - Но я надеюсь...
- Этому почти невозможно поверить, - подтвердил он. - Потому-то я и
мучаюсь. Время от времени я говорю себе, что это невозможно, что глупо на
это надеяться. А потом у меня снова появляется надежда, и я убеждаю себя,
что чудо возможно.
- Тебе нужно спокойнее к этому относиться, - сказала она
рассудительно. - Не позволяй себе слишком надеяться. Если тебя постигнет
разочарование...
- Я готов испытать разочарование, - сказал он. - Я стараюсь заранее с
ним смириться.
Она отстранилась от него.
- Но я пришла поговорить не об этом. Есть еще кое-что.
Она заколебалась. Харкорт молча ждал.
- Я слушала раковину, - сказала она наконец. - Ту морскую раковину...
- Раковина что-то тебе сообщила?
- Да. Она говорит, что для нас есть убежище. Место, где мы будем в
безопасности. Мы должны отправиться туда сейчас же. Нечисть собирает силы
против нас.
- А она тебе не сказала заодно, где находится это безопасное убежище?
- спросил он, усмехнувшись.
- К северо-западу отсюда, - ответила она, не обратив внимания на его
усмешку. - В небольшой долине.
- И нам надо трогаться сейчас же?
- Раковина советует отправиться в путь немедленно.
Харкорт встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.
- Что ж, значит, отправляемся прямо сейчас, - сказал он.
Ниже по склону из рощицы, которую Харкорт так внимательно
разглядывал, показалась какая-то фигурка, которая стремглав понеслась в их
сторону, пригнувшись, низко опустив голову и нелепо размахивая руками.
Харкорт схватился за рукоятку меча, но не вынул его из ножен. Две
горгульи, внезапно придя в движение, тяжелой поступью поспешно направились
наперерез фигурке. Однако Харкорт видел, что перехватить ее они не успеют.
Он сделал шаг вперед и выхватил меч.
Но Иоланда вцепилась в его руку.
- Не надо, - сказала она. - Разве ты не видишь? Это же наш маленький
тролль.
Теперь он и сам видел, что это действительно тролль.
- Я думал, мы от него отделались! - рявкнул он и закричал, обращаясь
к горгульям: - Назад! Это свой!
Горгульи застыли неподвижно, потом повернулись и снова заняли свои
посты.
- Теперь мы, во всяком случае, знаем, что они нас слышат, - сказала
Иоланда. - Пусть и не говорят, но слышат.
Тролль, размахивая руками, подбежал к ним и с разбегу остановился.
- Я очень спешил, - сказал он. - Я спешил вас догнать. - На шее у
него все еще болталась петля, а в руке был зажат конец веревки.
- Лучше бы ты не появлялся, - сказал Харкорт. - Ты нам совсем не
нужен. Но раз уж ты тут, оставайся. Только не попадайся мне на дороге,
понятно? Не вертись под ногами.
- Но я должен был вас догнать, - задыхаясь, выговорил тролль. - Я
должен быть с вами. Ты обещал, что построишь мне мост.
Иоланда удивленно взглянула на Харкорта.
- Ты ему в самом деле обещал?
- Боюсь, что да, - ответил Харкорт, поворачиваясь, чтобы разбудить
остальных и отправляться в путь - к тому безопасному убежищу, о котором
сказала им раковина.
Глава 23.
Они не успели пройти еще и двух лиг, как Нечисть напала снова.
Маленький отряд поднимался на холм, возвышавшийся среди волнистой равнины.
Прямо за спиной у них всходило солнце. До гребня холма оставалось совсем
немного, когда из-за него показалась Нечисть. Хищные чудища огромными
прыжками понеслись вниз по склону, спеша вцепиться в добычу.
Шишковатый, заметив их первым, закричал во весь голос. Харкорт,
неловко стоя на косогоре, увидел, что к нему устремились сразу три
великана. Нечисть усеяла весь склон холма. На этот раз она наступала не
сплошной стеной, как у храма, а небольшими группами. Слева от Харкорта,
немного позади, находился аббат, справа, чуть впереди, почти рядом друг с
другом, - Шишковатый и римлянин. Иоланда с Нэн прикрывали тыл. Тролль со
всех ног бежал вниз, к подножью холма. Попугай, слетел с плеча аббата,
кружился у него над головой, оглашая воздух резкими криками. Впереди всех
на склоне были горгульи.
Сжимая в руке меч и пытаясь найти под ногами опору понадежнее,
Харкорт поджидал нападения великанов. Он понимал, что позиция крайне
неудачна для боя: под ногами был неровный косогор. Но ничего не поделаешь,
придется биться так. "Не повезло, - подумал он. - Надо же было им застать
нас врасплох на голом склоне!"
Бежавший первым великан был уже совсем близко, и Харкорт сделал выпад
мечом, целясь ему в шею. Сзади слышались торжествующие вопли аббата, но
обернуться и посмотреть не было времени.
Великан с наполовину перерубленной шеей, из которой хлестала кровь,
обрушился на Харкорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43