– Я пришпорил коня и помчался к Буефару. На ходу закрыв глаза, я с помощью обруча связался с рыцарем. – Я иду, Буефар, держись.
– Нет, – раздался в голове знакомый голос. – Он мой!
– Стой, сумасшедший! – закричали у меня за спиной, но я уже ни на что не обращал внимания, гоня коня туда, где Буефар сражался с наемниками.
Его ярость была такова, что он в одиночку раскидал несколько солдат и пробился-таки к командиру наемников. Пожалуй, он быстро бы справился с ним, если бы своему командиру не помогали другие солдаты. Я видел, как Буефар что-то кричал, но шум боя заглушал все слова. Расстояние между мной и рыцарем было все еще велико, и я никак не мог прийти ему на помощь. Необходимо было подъехать ближе. Но как?
Я погнал коня в самую гущу врагов. Кто-то попытался насадить меня на копье. Я поднырнул под брюхом коня, а снова оказавшись в седле перерубил копье шерконом. Не глядя больше на ошарашенного наемника еду дальше. Неожиданно солдат рядом со мной повалился из седла, следом еще один, потом еще, еще. Мимо меня свистнула стрела, и еще один всадник вылетел из седла со стрелой в шлеме.
– Спасибо, Эльвинг, – прошептал я.
Благодаря этой помощи в рядах наемников образовалась брешь, чем я немедленно и воспользовался. До Буефара оставалось уже совсем немного, а там пусть попробуют взять нас двоих. Его уже оттеснили от командира, который теперь слегка пошатывался в седле, очевидно был ранен.
Но смотреть по сторонам было некогда – еще двое атаковали меня. Совершенно неожиданно Ураган поднялся на дыбы и ударом копыт сбросил с седел этих двоих. Теперь можно продвинуться еще немного вперед. И тут, как-то сразу передо мной не оказывается ни одного врага и я вылетаю на открытое пространство. Буефар лежал на земле рядом с телами многих убитых им врагов. Рыцарь в очередной раз доказал свое превосходство на поле боя.
Не думая о врагах вокруг, я соскочил с коня и подбежал к лежащему рыцарю. Мастер достаточно обучил меня медицине, чтобы я мог понять, что раны смертельны. Даже магия этого мира не сможет излечить их.
– Буефар, – пряча слезы позвал я.
Тот слабо пошевелился и, приподняв голову, посмотрел на меня.
– Прости, малыш. Я не сдержал слово. Я поклялся сопровождать тебя, а сам кинулся мстить. Прости, если сможешь.
Буефар оставался Буефаром. Даже сейчас он думает не о том, что умирает, а о том, что не сдержал слово. И это для него намного мучительнее.
Только огромным усилием воли я сдержал готовые хлынуть слезы.
– Все в порядке, Буефар. Ты выполнил свой долг. Я дойду. Обещаю тебе.
– Ты прощаешь меня?
Я кивнул. Говорить не было сил.
– Спасибо. – Рыцарь откинулся назад и закрыл глаза. Я держал в своих объятьях мертвое тело человека, который столько времени был моим другом. Я без сил опустил голову ему на грудь и разревелся.
– Очнись, Энинг!!! – Этот крик вывел меня из транса.
Недалеко от меня стоял Илья Муромец и отчаянно сдерживал натиск нескольких наемников. Теперь ясно, почему меня почти не атаковали когда я пробивался к Буефару. Оказывается Муромец все время был позади меня, а я так спешил, что почти не обращал внимания на людей, следил только за опасностью.
– Да что же это я? – ужаснулся я. – Не хватает, чтобы еще один человек погиб из-за меня.
Я быстро вскочил на коня готовый к битве, но именно в этот момент несколько отрядов китижской пехоты ударили конникам во фланг, а с другой стороны налетела тяжелая конница. Наемники не выдержали натиска и стали поспешно отступать. И тут я увидел командира наемников, который с трудом держась в седле, отходил вместе со своим отрядом.
Ну нет! Это несправедливо!!! Из-за этого человека погиб Буефар, он убил всю его семью и сейчас выйдет живым и из этой битвы?! Не думая ни о чем больше, я пришпорил коня и влился в поток отступающих всадников. Поскольку я ни на кого не нападал, меня тоже не трогали. Или сочли за своего, но отбившегося от другого отряда, или решили, что меня не стоит опасаться. А напрасно! В груди разгоралось пламя холодного бешенства. Полностью контролируемого и потому вдвойне опасного для врагов. Деррон говорил, что стоит использовать все возможности для победы. Прекрасно. Я направил силу своего гнева в себя, увеличивая внутреннюю энергию, и, задействовав дей-ча, многократно усилил возможности своего организма. Время замедлилось до предела, звуки смазались. Медленно расступился строй пехотинцев, пропуская своих. В общем потоке в эту брешь влетел и я. Тотчас же начинаю действовать. Соскакиваю с коня и ногой наношу два удара по двум солдатам, стоящим справа и слева от меня. Для них эти удара показались нанесенными одновременно, так стремительны они были. Но это не так. Сильно ли может ударить подросток даже ногой? Не очень. Но дело вовсе не в силе, а именно в стремительности и плюс еще концентрация внутренней силы – дей-ча. Двое взрослых мужчин в полном вооружении оказались подброшенными в воздух на метр и откинутыми в разные стороны. Налетев на своих товарищей, они повалили и их. Те повалили других. Сработал эффект домино и строй нарушился. Не давая опомниться, подхватываю свой щит и кидаюсь на вторую линию пехоты. Моя атака настолько для них неожиданна, что те не успели даже поднять щиты, не то что выставить копья. Да и движения их для меня настолько медленны, что это и не имеет никакого значения. Стремительно кидаюсь от одного солдата к другому. Им кажется, что удары сыпятся на них со всех сторон и вскоре вторая линия расстроена так же, как и первая. Я успеваю заметить, как в проделанную мною брешь врывается Илья Муромец с несколькими другими солдатами и, раскидывая врагов, движется в мою сторону. Но это для меня не играет никакой роли. Я шел только к командиру наемников из-за которого погиб мой друг.
В этой толпе никто несмел применять ни луков, ни арбалетов, а хаос, создаваемый слишком большим количеством солдат, которые только мешали друг другу, затруднял им атаки. Здесь один быстро перемещающийся человек имел все преимущества перед ними. Моя скорость просто не давала им возможности задавить числом, как они сделали бы это в любом другом случае.
Для меня же уже ничто не имело значения. Я шел только к поставленной цели, сметая все препятствия. Шеркон рубил сталь доспехов так же, как если бы они были из бумаги – это прием из арсенала Ордена оказался действенным не только в поединках. Боялся ли я сейчас? Вряд ли. Я просто не думал об этом. Так воспринимают кино: отстраненно. Как будто дело происходит с кем-то другим, а не со мной. Никакого чувства опасности. Голова как компьютер просчитывает наилучшие варианты атаки и защиты. Удар, выпад, контрвыпад. Подставить щит и снова выпад. Шаг вперед, еще шаг. Кто из этих черепах может противостоять мне? Почему они просто не уйдут с дороги и не дадут пройти к тому единственному человеку, который мне нужен?
Как сквозь туман в сознание пробиваются голоса Мастера и Деррона. Они что-то кричат, но сейчас в бою они не нужны и я просто отключаюсь от этих назойливых звуков.
Нападают сразу десять человек. Отскакиваю в сторону и налетаю на какой-то шест. Что за ерунда такая? Перерубить его, чтоб не мешался. Тотчас какая-то тряпка накрывает четверых из атакующей десятки. Только сейчас я замечаю, что это не тряпка вовсе, а вражеское знамя. Оказывается мне удалось пробиться к самому центру позиций Слава, значит и он может быть где-то здесь. Но это просто мысль – констатация факта. В ней нет никаких эмоций: ни радости, ни удивления. Знамя. Ну знамя, ну и что? Пробился сквозь строй! Бывает. Может вот этот человек Слава? Может. Но Слава мне не нужен. Мне нужен только один человек. Только один и он где-то рядом. Я уже ощущаю усталость даже в дей-ча. А это значит, что нужно срочно выходить в нормальный темп, иначе можно сжечь себя. Или исчерпаю все резервы организма. В любом случае это означает смерть. В первом варианте я просто упаду мертвым, а во втором мне придется снизить и меня задавят. Пока не поздно нужно отыскать нужного человека. Да где же он?!
Отряд всадников налетает на атакующих меня солдат. Те бегут. Только сейчас я замечаю, что у меня за спиной стоит какой-то человек и отражает атаки тех, кто собирался напасть на меня со спины. Это происходит уже давно, поскольку очень давно я уже не ощущал никакой опасности со спины. Кто же он во вражеской одежде? Разглядеть лица не могу. Ладно, потом узнаю. Невдалеке сражается Илья Муромец с небольшим отрядом. А несколько полков пехоты Китижа клином врубились в щель обороны, организованной нами. В расширенный пролом немедленно устремилась конница. Впереди тяжелой кавалерии я заметил и Ратобора. А, судя по звукам, фланги мятежников оказались тоже не в лучшем положении и поспешно откатывались назад.
Но сейчас это все не имело значения. Я обнаружил своего врага. Командир наемников в этот момент строил свой отряд для прорыва. Я быстро двинулся к нему, на ходу вытаскивая сбереженные метательные ножи. Меня заметили слишком поздно. Два броска и двое всадников вылетают из седел. Воспользовавшись этим, я вскакиваю на освободившегося коня и направляю его на командира наемников. Между нами больше никого нет, и тот достает свой меч... В последнее мгновение я выхватываю из ножен шеркон. Взмах, и конь проносит меня мимо наемника. Даже не оборачиваясь, я удаляюсь. Мне вовсе не надо смотреть, чтобы убедиться, что враг мертв.
Когда погиб командир наемников из меня как будто выпустили весь пар. Больше не было цели и не было смысла ничего делать. Буефар мертв! Мертв из-за меня! Я слез с коня, опустился на землю, обхватил голову руками и замер.
Кто-то тряс меня за плечи, слышались голоса, но это все для меня не имело никакого значения. Очнулся я только в лагере. Вокруг стояли встревоженные друзья. Здесь же был и Илья Муромец, и князь, и тот человек, который сражался со мной у неприятельского флага. Без особого удивления я узнал в нем Ролона-убийцу.
– Неужели он так переживает из-за Буефара? – Спросила Далила. – Мне тоже жаль его, но чтобы так...
– Дело не в этом... не только в этом... – с трудом ворочая языком, прошептал я. – Я слишком долго находился в высоком темпе. Так нельзя. Организм... Слишком большие траты энергии... Мне надо отдохнуть. – И тут я потерял сознание.
Очнулся я в палатке. Рядом сидели Рон и Эльвинг. У Эльфа правая рука висела на перевязи.
– Прости, – попросил я эльфа.
Тот вздрогнул и с удивлением посмотрел на меня.
– За что?
– Не знаю, – честно ответил я. – Но все равно прости.
– Хорошо, – серьезно кивнул он.
– Сколько я был без сознания?
– Около сорока часов, – ответил Рон, приближаясь ко мне.
– А как там Буефар?
Рон и Эльвинг обменялись встревоженными взглядами. Я невесело усмехнулся.
– Не переживайте, я все помню. Что с его телом?
Оно в отдельной палатке. Князь приказал не хоронить его, пока ты не придешь в себя, – ответил эльф.
Я кивнул и рывком встал с постели.
– Куда ты? – кинулся ко мне Эльвинг. – Лежи!
Я отстранил его и взял одежду. Пошатываясь от слабости и голода, я оделся и вышел из палатки. Рон и Эльвинг немедленно подскочили ко мне с боков и поддержали. Я благодарно улыбнулся – помощь мне сейчас была нужна.
Во время нашего путешествия по лагерю я часто ловил на себе какие-то странные взгляды солдат, но не обращал на них внимания – сейчас мои мысли были заняты другим.
В палатке Буефара было довольно просторно. Сам рыцарь лежал в центре на небольшом возвышении. Около него было сложено все оружие. Казалось, что он просто спит и вот-вот проснется. Некоторое время я молча стоял, однако не в силах видеть своего друга мертвым вышел. Здесь уже стояли князь, Илья Муромец и Ролон. Он был без оружия.
– Здравствуй Ролон-убийца. Опять мы встретились, и опять ты помог мне.
Тот усмехнулся и пожал плечами.
– Убивать тебя совершенно неблагодарное дело. Ты и сам с этим прекрасно справляешься.
– Хватит врать, Ролон. – От усталости я опустился на землю. – Еще в прошлый раз мне показалось странным твое преследование, ведь ты сказал, что Сверкающий отказался от контракта. А Далила мне сообщила, что месть не в обычае наемных убийц. Как ты мог покинуть тюрьму в Амстере? Тебя ведь Мервин выпустил, чтобы ты охранял меня?
Ролон развел руками.
– Я так и знал, что рано или поздно ты догадаешься. Но когда мне предлагают всю жизнь провести в тюрьме или большие деньги за твою охрану, то я выбираю последнее. Сверкающий разорвал свой контракт со мной, и я не был связан никакими обязательствами. С тех пор я и шел по твоему следу. Должен признать, это было очень не просто. Ты сильно опередил меня в Парадизии. Тогда-то я и решил завербоваться в армию Слава. Я тогда так подумал: Сверкающий наверняка приложил руку к выдвижению Слава к Днепру, значит они тут по твою голову. Вот я и шпионил тут помаленьку. Когда же стало известно о том, что ваша компания едет через степь, то я приготовился уже было вытаскивать тебя из плена, поскольку Слав приказал взять вас непременно живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Нет, – раздался в голове знакомый голос. – Он мой!
– Стой, сумасшедший! – закричали у меня за спиной, но я уже ни на что не обращал внимания, гоня коня туда, где Буефар сражался с наемниками.
Его ярость была такова, что он в одиночку раскидал несколько солдат и пробился-таки к командиру наемников. Пожалуй, он быстро бы справился с ним, если бы своему командиру не помогали другие солдаты. Я видел, как Буефар что-то кричал, но шум боя заглушал все слова. Расстояние между мной и рыцарем было все еще велико, и я никак не мог прийти ему на помощь. Необходимо было подъехать ближе. Но как?
Я погнал коня в самую гущу врагов. Кто-то попытался насадить меня на копье. Я поднырнул под брюхом коня, а снова оказавшись в седле перерубил копье шерконом. Не глядя больше на ошарашенного наемника еду дальше. Неожиданно солдат рядом со мной повалился из седла, следом еще один, потом еще, еще. Мимо меня свистнула стрела, и еще один всадник вылетел из седла со стрелой в шлеме.
– Спасибо, Эльвинг, – прошептал я.
Благодаря этой помощи в рядах наемников образовалась брешь, чем я немедленно и воспользовался. До Буефара оставалось уже совсем немного, а там пусть попробуют взять нас двоих. Его уже оттеснили от командира, который теперь слегка пошатывался в седле, очевидно был ранен.
Но смотреть по сторонам было некогда – еще двое атаковали меня. Совершенно неожиданно Ураган поднялся на дыбы и ударом копыт сбросил с седел этих двоих. Теперь можно продвинуться еще немного вперед. И тут, как-то сразу передо мной не оказывается ни одного врага и я вылетаю на открытое пространство. Буефар лежал на земле рядом с телами многих убитых им врагов. Рыцарь в очередной раз доказал свое превосходство на поле боя.
Не думая о врагах вокруг, я соскочил с коня и подбежал к лежащему рыцарю. Мастер достаточно обучил меня медицине, чтобы я мог понять, что раны смертельны. Даже магия этого мира не сможет излечить их.
– Буефар, – пряча слезы позвал я.
Тот слабо пошевелился и, приподняв голову, посмотрел на меня.
– Прости, малыш. Я не сдержал слово. Я поклялся сопровождать тебя, а сам кинулся мстить. Прости, если сможешь.
Буефар оставался Буефаром. Даже сейчас он думает не о том, что умирает, а о том, что не сдержал слово. И это для него намного мучительнее.
Только огромным усилием воли я сдержал готовые хлынуть слезы.
– Все в порядке, Буефар. Ты выполнил свой долг. Я дойду. Обещаю тебе.
– Ты прощаешь меня?
Я кивнул. Говорить не было сил.
– Спасибо. – Рыцарь откинулся назад и закрыл глаза. Я держал в своих объятьях мертвое тело человека, который столько времени был моим другом. Я без сил опустил голову ему на грудь и разревелся.
– Очнись, Энинг!!! – Этот крик вывел меня из транса.
Недалеко от меня стоял Илья Муромец и отчаянно сдерживал натиск нескольких наемников. Теперь ясно, почему меня почти не атаковали когда я пробивался к Буефару. Оказывается Муромец все время был позади меня, а я так спешил, что почти не обращал внимания на людей, следил только за опасностью.
– Да что же это я? – ужаснулся я. – Не хватает, чтобы еще один человек погиб из-за меня.
Я быстро вскочил на коня готовый к битве, но именно в этот момент несколько отрядов китижской пехоты ударили конникам во фланг, а с другой стороны налетела тяжелая конница. Наемники не выдержали натиска и стали поспешно отступать. И тут я увидел командира наемников, который с трудом держась в седле, отходил вместе со своим отрядом.
Ну нет! Это несправедливо!!! Из-за этого человека погиб Буефар, он убил всю его семью и сейчас выйдет живым и из этой битвы?! Не думая ни о чем больше, я пришпорил коня и влился в поток отступающих всадников. Поскольку я ни на кого не нападал, меня тоже не трогали. Или сочли за своего, но отбившегося от другого отряда, или решили, что меня не стоит опасаться. А напрасно! В груди разгоралось пламя холодного бешенства. Полностью контролируемого и потому вдвойне опасного для врагов. Деррон говорил, что стоит использовать все возможности для победы. Прекрасно. Я направил силу своего гнева в себя, увеличивая внутреннюю энергию, и, задействовав дей-ча, многократно усилил возможности своего организма. Время замедлилось до предела, звуки смазались. Медленно расступился строй пехотинцев, пропуская своих. В общем потоке в эту брешь влетел и я. Тотчас же начинаю действовать. Соскакиваю с коня и ногой наношу два удара по двум солдатам, стоящим справа и слева от меня. Для них эти удара показались нанесенными одновременно, так стремительны они были. Но это не так. Сильно ли может ударить подросток даже ногой? Не очень. Но дело вовсе не в силе, а именно в стремительности и плюс еще концентрация внутренней силы – дей-ча. Двое взрослых мужчин в полном вооружении оказались подброшенными в воздух на метр и откинутыми в разные стороны. Налетев на своих товарищей, они повалили и их. Те повалили других. Сработал эффект домино и строй нарушился. Не давая опомниться, подхватываю свой щит и кидаюсь на вторую линию пехоты. Моя атака настолько для них неожиданна, что те не успели даже поднять щиты, не то что выставить копья. Да и движения их для меня настолько медленны, что это и не имеет никакого значения. Стремительно кидаюсь от одного солдата к другому. Им кажется, что удары сыпятся на них со всех сторон и вскоре вторая линия расстроена так же, как и первая. Я успеваю заметить, как в проделанную мною брешь врывается Илья Муромец с несколькими другими солдатами и, раскидывая врагов, движется в мою сторону. Но это для меня не играет никакой роли. Я шел только к командиру наемников из-за которого погиб мой друг.
В этой толпе никто несмел применять ни луков, ни арбалетов, а хаос, создаваемый слишком большим количеством солдат, которые только мешали друг другу, затруднял им атаки. Здесь один быстро перемещающийся человек имел все преимущества перед ними. Моя скорость просто не давала им возможности задавить числом, как они сделали бы это в любом другом случае.
Для меня же уже ничто не имело значения. Я шел только к поставленной цели, сметая все препятствия. Шеркон рубил сталь доспехов так же, как если бы они были из бумаги – это прием из арсенала Ордена оказался действенным не только в поединках. Боялся ли я сейчас? Вряд ли. Я просто не думал об этом. Так воспринимают кино: отстраненно. Как будто дело происходит с кем-то другим, а не со мной. Никакого чувства опасности. Голова как компьютер просчитывает наилучшие варианты атаки и защиты. Удар, выпад, контрвыпад. Подставить щит и снова выпад. Шаг вперед, еще шаг. Кто из этих черепах может противостоять мне? Почему они просто не уйдут с дороги и не дадут пройти к тому единственному человеку, который мне нужен?
Как сквозь туман в сознание пробиваются голоса Мастера и Деррона. Они что-то кричат, но сейчас в бою они не нужны и я просто отключаюсь от этих назойливых звуков.
Нападают сразу десять человек. Отскакиваю в сторону и налетаю на какой-то шест. Что за ерунда такая? Перерубить его, чтоб не мешался. Тотчас какая-то тряпка накрывает четверых из атакующей десятки. Только сейчас я замечаю, что это не тряпка вовсе, а вражеское знамя. Оказывается мне удалось пробиться к самому центру позиций Слава, значит и он может быть где-то здесь. Но это просто мысль – констатация факта. В ней нет никаких эмоций: ни радости, ни удивления. Знамя. Ну знамя, ну и что? Пробился сквозь строй! Бывает. Может вот этот человек Слава? Может. Но Слава мне не нужен. Мне нужен только один человек. Только один и он где-то рядом. Я уже ощущаю усталость даже в дей-ча. А это значит, что нужно срочно выходить в нормальный темп, иначе можно сжечь себя. Или исчерпаю все резервы организма. В любом случае это означает смерть. В первом варианте я просто упаду мертвым, а во втором мне придется снизить и меня задавят. Пока не поздно нужно отыскать нужного человека. Да где же он?!
Отряд всадников налетает на атакующих меня солдат. Те бегут. Только сейчас я замечаю, что у меня за спиной стоит какой-то человек и отражает атаки тех, кто собирался напасть на меня со спины. Это происходит уже давно, поскольку очень давно я уже не ощущал никакой опасности со спины. Кто же он во вражеской одежде? Разглядеть лица не могу. Ладно, потом узнаю. Невдалеке сражается Илья Муромец с небольшим отрядом. А несколько полков пехоты Китижа клином врубились в щель обороны, организованной нами. В расширенный пролом немедленно устремилась конница. Впереди тяжелой кавалерии я заметил и Ратобора. А, судя по звукам, фланги мятежников оказались тоже не в лучшем положении и поспешно откатывались назад.
Но сейчас это все не имело значения. Я обнаружил своего врага. Командир наемников в этот момент строил свой отряд для прорыва. Я быстро двинулся к нему, на ходу вытаскивая сбереженные метательные ножи. Меня заметили слишком поздно. Два броска и двое всадников вылетают из седел. Воспользовавшись этим, я вскакиваю на освободившегося коня и направляю его на командира наемников. Между нами больше никого нет, и тот достает свой меч... В последнее мгновение я выхватываю из ножен шеркон. Взмах, и конь проносит меня мимо наемника. Даже не оборачиваясь, я удаляюсь. Мне вовсе не надо смотреть, чтобы убедиться, что враг мертв.
Когда погиб командир наемников из меня как будто выпустили весь пар. Больше не было цели и не было смысла ничего делать. Буефар мертв! Мертв из-за меня! Я слез с коня, опустился на землю, обхватил голову руками и замер.
Кто-то тряс меня за плечи, слышались голоса, но это все для меня не имело никакого значения. Очнулся я только в лагере. Вокруг стояли встревоженные друзья. Здесь же был и Илья Муромец, и князь, и тот человек, который сражался со мной у неприятельского флага. Без особого удивления я узнал в нем Ролона-убийцу.
– Неужели он так переживает из-за Буефара? – Спросила Далила. – Мне тоже жаль его, но чтобы так...
– Дело не в этом... не только в этом... – с трудом ворочая языком, прошептал я. – Я слишком долго находился в высоком темпе. Так нельзя. Организм... Слишком большие траты энергии... Мне надо отдохнуть. – И тут я потерял сознание.
Очнулся я в палатке. Рядом сидели Рон и Эльвинг. У Эльфа правая рука висела на перевязи.
– Прости, – попросил я эльфа.
Тот вздрогнул и с удивлением посмотрел на меня.
– За что?
– Не знаю, – честно ответил я. – Но все равно прости.
– Хорошо, – серьезно кивнул он.
– Сколько я был без сознания?
– Около сорока часов, – ответил Рон, приближаясь ко мне.
– А как там Буефар?
Рон и Эльвинг обменялись встревоженными взглядами. Я невесело усмехнулся.
– Не переживайте, я все помню. Что с его телом?
Оно в отдельной палатке. Князь приказал не хоронить его, пока ты не придешь в себя, – ответил эльф.
Я кивнул и рывком встал с постели.
– Куда ты? – кинулся ко мне Эльвинг. – Лежи!
Я отстранил его и взял одежду. Пошатываясь от слабости и голода, я оделся и вышел из палатки. Рон и Эльвинг немедленно подскочили ко мне с боков и поддержали. Я благодарно улыбнулся – помощь мне сейчас была нужна.
Во время нашего путешествия по лагерю я часто ловил на себе какие-то странные взгляды солдат, но не обращал на них внимания – сейчас мои мысли были заняты другим.
В палатке Буефара было довольно просторно. Сам рыцарь лежал в центре на небольшом возвышении. Около него было сложено все оружие. Казалось, что он просто спит и вот-вот проснется. Некоторое время я молча стоял, однако не в силах видеть своего друга мертвым вышел. Здесь уже стояли князь, Илья Муромец и Ролон. Он был без оружия.
– Здравствуй Ролон-убийца. Опять мы встретились, и опять ты помог мне.
Тот усмехнулся и пожал плечами.
– Убивать тебя совершенно неблагодарное дело. Ты и сам с этим прекрасно справляешься.
– Хватит врать, Ролон. – От усталости я опустился на землю. – Еще в прошлый раз мне показалось странным твое преследование, ведь ты сказал, что Сверкающий отказался от контракта. А Далила мне сообщила, что месть не в обычае наемных убийц. Как ты мог покинуть тюрьму в Амстере? Тебя ведь Мервин выпустил, чтобы ты охранял меня?
Ролон развел руками.
– Я так и знал, что рано или поздно ты догадаешься. Но когда мне предлагают всю жизнь провести в тюрьме или большие деньги за твою охрану, то я выбираю последнее. Сверкающий разорвал свой контракт со мной, и я не был связан никакими обязательствами. С тех пор я и шел по твоему следу. Должен признать, это было очень не просто. Ты сильно опередил меня в Парадизии. Тогда-то я и решил завербоваться в армию Слава. Я тогда так подумал: Сверкающий наверняка приложил руку к выдвижению Слава к Днепру, значит они тут по твою голову. Вот я и шпионил тут помаленьку. Когда же стало известно о том, что ваша компания едет через степь, то я приготовился уже было вытаскивать тебя из плена, поскольку Слав приказал взять вас непременно живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74