Вайгал ошибся в своих подозрениях, только сейчас понял северянин… Но было уже поздно.
Моравиус вздрогнул, резко выпрямился. В глазах его застыло неимоверное изумление… а потом оно исчезло — равно как и все прочие чувства: глаза сенатора остекленели. Рот приоткрылся, оттуда на грудь выплеснулся сгусток крови. Он издал хриплый звук и шумно повалился ничком к ногам связанного варвара.
Из его спины торчала рукоять изящного дамского кинжала.
А над телом сенатора стояла Кальвия — его жена.
Шлюха.
Король Теней по имени Аффендос.
И она улыбалась. И безумием веяло от этой улыбки.

* * *
Из пещеры, в которой не было пауков, шаман шагнул, отодвинув деревянную паучью заграду, в пещеру с пауками. Пришло время его зверушкам, истосковавшимся по свежей крови, испить кровь паучью.
— Атумг! — произнес шаман, отпуская зверей на вольную охоту.
Манумба, прислонившись к пещерной стене, стал ждать, когда его верные слуги, в которых вложена сейчас вся его колдовская мощь, расчистят для него дорогу, освободят путь от надоедливых пауков.
Однако звери, вместо того чтобы послушно двигаться немного впереди шамана, оберегая хозяина от всевозможных напастей, разбежались по дому.
Манумба звал их, но не мог вернуть. Происходило страшное: им пришлась по вкусу паучья кровь, они обезумели от нее; пока они не насытятся ею или пока не погибнут — не вернутся. А пока не вернется хотя бы один из зверей — не вернется к шаману хотя бы толика его колдовской силы. А без нее он просто старик. Уставший, больной старик. Манумба едва не плакал от досады.
Звери гибли один за одним. Где и как — он не знал, но слышал Невидимым Ухом их смерть.

* * *
Томак обернулся на звук. Дверь, закрывавшая проход в соседний зал, рассыпалась в щепки под чудовищным ударом извне, и тут же в раскрывшийся проем впрыгнул зверь, словно вышедший из страшных бабушкиных преданий, слышанных в детстве.
Пугаться и размышлять над тем, что бы это значило, не было времени. Томак обнажил меч и занес его, собираясь отделить приближающуюся клыкастую башку от чешуйчатого тела.
И он отсек эту башку, однако выстрелить из арбалета, чтобы завершить начатое, не успел: когти чудовищного зверя нашли тело человека и принялись рвать его на части. Обезглавленная тварь еще жила!
Она жила до тех пор, пока человек не испустил дух.
Томак не успел крикнуть, его быстротечная схватка с чудовищем промелькнула в полной тишине, если не считать грохота выбиваемой двери. А тварь, дождавшаяся смерти своей жертвы, и сама перестала быть, исчезнув бесследно, как исчезает вода, вылитая на песок.
Манумба вскричал от злости и бессилия. Погиб его последний зверь! Погибли все настоящие воины! Теперь он один, теперь он просто слабый старик. Но он пойдет на все еще мерцающий для него свет Нанги… и умрет, вырывая Пьйонгу из паучьих лап. А может, вырвет и не умрет?..

* * *
— Бедный, бедный Моравиус! — продолжая улыбаться, Кальвия выдернула кинжал из тела супруга. — А ведь мог бы еще жить и жить…
Она неспешно поднялась на невысокий подиум, спрятала свое миниатюрное оружие в складках просторного одеяния, подошла к пустующему сенаторскому креслу, куда Деливио поместил украденный Вайгалом свиток и украденную Конаном уродливую статуэтку. Взяла пергамент, бегло проглядела его, небрежно отбросила в сторону. Свиток с тихим шорохом упал на пол.
Дарк стоял за спиной Конана и мог, невзирая на высокую спинку кресла, заметить, как киммериец шевелит кистями рук. Поэтому варвар, закусив губу, оставил свои попытки освободиться — хотя чувствовал, что до освобождения осталось совсем немного. Кальвия вновь спустилась к пленному. — Так я и думала, — сообщила она киммерийцу. В глазах ее мерцали два зловещих огонька. — Старик решил продаться Немедии. Дурак! Я бы позволила ему продаться хоть самому Сету, лишь бы он не мешал мне и моему делу. И он бы не мешал, не появись ты, грязный варвар, и не реши сообщить обо мне мужу… Одного не могу понять, как ты сумел вычислить меня? Как узнал, кто скрывается под именем Аффендос? Ты ведь специально подстроил все так, чтобы Рохана тогда обратила на тебя внимание и пригласила на наш маленький праздник, да? Ты хотел увидеть меня в деле, правда ведь?
Конан молчал, лихорадочно соображая, что предпринять. Шлюха уверена, что он знал о ее второй личине… То есть, тьфу, третьей — если считать личину шлюхи. Можно ли это как-то использовать? О Кром, она же безумна, совершенно безумна… Нельзя выводить ее из себя. И еще этот громила за спиной…
— Я всегда восхищался тобой — женщиной, сумевшей подчинить себе целый город, — осторожно произнес он.
Кальвия рассмеялась.
— А хочешь знать, как женщина смогла стать не уловимым Аффендосом, при этом оставаясь женой одного из влиятельных мужей Конверума? Как могла управлять огромной армией головорезов и подонков всех мастей вроде тебя? Как, царствуя на воровском троне, оставалась неизвестной своим подданным? Я расскажу тебе. Мне интересно говорить с покойником, это, знаешь ли, возбуждает. Тем более, я еще ни одному человеку не рассказывала о себе — а иногда так хочется выговориться. Я же женщина, а мы, как известно, существа болтливые. Да и спешить нам особо некуда. В эту комнату никто без приказа сенатора не посмеет войти. А сенатор мертв. И убил его, кстати, ты. Несчастный Моравиус! Мы чуть-чуть не успели спасти его… зато убили вырвавшегося на свободу убийцу. Тебя. Мои мальчики будут ходить в героях, а я — безутешной вдовой.
Она прошлась туда-сюда — пять шагов налево, пять направо, возбужденно пощипывая себя за нижнюю губу.
На Конана она не смотрела. Она разговаривала сама с собой. Темная сторона ее личности, до сих пор удачно скрываемая в глубине души, наконец прорвалась наружу и затопила разум женщины беспросветной чернотой.
— Но мы отвлеклись. Да, когда-то я была простой любящей супругой сенатора. Из всех развлечений, могущих разнообразить тоскливые будни сенаторской половины, мне доставляли кое-какое удовольствие только наши с Роханой шалости, хорошо тебе известные. Мы держали наши похождения в строжайшей тайне, но от того человека утаить что-либо было невозможно. Потому что его звали — Аффендос. Ты, я вижу, удивлен. Да, существовал настоящий, вернее, первый Аффендос. Мужчина. Жестокий, умный, с непомерной гордыней. Он прибыл к нам издалека, будучи никем, и за короткое время сумел, расправляясь беспощадно со своими противниками и щедро одаривая сторонников, стать тем самым Королем Теней, легенды о котором давно гуляют не только по Коринфии, но и по сопредельным землям. Многое в этих вымыслах — правда. Но не о них речь.
Кальвия говорила все быстрее и быстрее, брызги слюны вылетали из ее рта при каждом слове. Конан напряженно следил за женщиной. Она безумна, в этом киммериец не сомневался. Клянусь Кромом, воистину в таких местах я еще не бывал — сумасшедшая шлюха управляет воровским миром целого города!.. — Так вот. Аффендос узнал о нас с Роханой все, все о наших невинных ночных забавах. Он захотел, пугая разоблачением, выуживать из нас — в первую очередь, из меня — деньги. Его люди похитили меня и привезли к нему на разговор. Разумеется, мне не снимали повязку с глаз, и он, конечно, по своему обыкновению, прятал лицо.

* * *
Рохана подошла к дверям, ведущим в Нефритовый зал, и едва не закричала, увидев изуродованный труп своего телохранителя, непобедимого, верного Томака. Его меч был покрыт какой-то черной мерзостью, заряженный арбалет валялся поблизости. Телохранитель, обладающий молниеносной реакцией, выстрелить не успел. В кого? Кто напал на него, а потом скрылся? И куда скрылся?..
Ее охватил такой страх, что она едва не бросилась бежать куда глаза глядят. Она осталась одна! Совсем одна в пустом доме! Кто рыщет по особняку, кто-то ищет ее, Рохану, хочет ее убить — точно так же, как убил милого Томака!..
Она бы и побежала, если б вдруг не услышала из-за двери приглушенный, но такой знакомый голос.
Кальвия! Сестричка Кальвия! Она здесь! Скорее к ней!
Рохана бросилась к дверям, но на пороге замерла, прислушавшись. Что там происходит? Неужели это говорит Кальвия — ее родная сестра?..

* * *
— В тот вечер вместо дойной коровы Аффендоса я стала любовницей Аффендоса. Как? Посмотри на меня еще раз. Разве может настоящий мужчина устоять передо мной, если я захочу увидеть его в своей постели? — Кальвия повернулась, красуясь перед связанным киммерийцем. Ее влажные, похотливые губы маняще приоткрылись, обнажив крупные, белые зубы. Говорила она таким тоном, словно кокетничала перед гостями на званом вечере, а не рассказывала свою гнусную историю тому, которого собирается вскорости убить. — Настоящий мужчина не сможет, а Аффендос был именно таким. Он был по-настоящему влюблен в меня. Да и я в него… И жил бы, и царствовал он до сих пор, если бы не стал со временем остывать ко мне. Еще немного — и он бросил бы меня. А ты догадываешься, как Король Теней бросает женщин, видевших его лицо… и не только лицо? Он бросает их в сточную канаву. И знаешь, как я поступила?
— Как? — подыграл ей северянин и пошевелился в кресле — сделав вид, будто у него затекла спина, а на самом деле проверяя прочность веревки. Веревка заметно ослабла… но все же недостаточно. Он напряг мышцы. Тщетно. Да и этот, как его, Дарк, что ли, стоит за спиной — неизвестно, кто успеет нанести удар первым. Тем более что ноги-то у Конана связаны…
— Я опередила Аффендоса, — засмеялась Кальвия, точно ребенок, радующийся новой игрушке. — Я перерезала ему горло после последний нашей с ним ночи любви. На его предсмертные хрипы в спальню ворвались его личные телохранители, единственные кроме меня знавшие его в лицо люди, его порученцы, через которых он отдавал приказы своим «теням». Дарк у тебя за спиной, а Томак… где же Томак, а, Дарк?.. Ах да, я оставила его сторожить дверь. Да. Так вот. Дарк и Томак. Они увидели, что их хозяин мертв, но не убили меня. Потому что они умные. Потому что они без Аффендоса — ничто, не грозные «тени», а так — рядовые, никому не нужные людишки с кинжалами на поясе, каких множество. Они и предложили мне занять опустевший трон. Если бы я не согласилась, они бы выпустили из меня кровь и были бы правы… Но я согласилась, и не только из страха. Жизнь женщины, чьей-то там жены, пресна, мой милый, почти мертвый варвар!
Откинув голову, она зашлась смехом — чистым, радостным, довольным… Искренним смехом. И продолжала, отсмеявшись:
— Кто мог узнать, что король умер и на трон взошла королева? Ведь все, кто, кроме Дарка и Томака видел когда-нибудь Аффендоса, еще при нем отправились на Серые Равнины!
Кальвия присела на рукоять кресла, в котором находился Конан, прижалась горячим даже сквозь одежды бедром к предплечью варвара. Потерлась о него, наклонилась к уху пленного и возбужденно прошептала:
— Знаешь, править оказалось не так уж сложно. Ведь королевство содержалось в образцовом порядке. А как поддерживать порядок, мне объяснили Дарк и Томак. Когда я совершенно вошла в роль, то выяснилось, что способностей к царствованию у меня не меньше, чем у предшественника. И по тому, какие приказы получали от меня «тени» через Дарка и Томака, никто ничего не заметил…
— Даже муж?.. — выдохнул северянин.
Кальвия опять засмеялась.
— Муж? Да он не замечал, кто лежит с ним на супружеском ложе — я или Рохана! — Потом на лицо ее набежала тень. — Единственный, кто заподозрил, что я веду двойную жизнь, был мой бедный, глупый папочка, патриций Грасс. Жаль его. Но что прикажешь было делать? Он взял и не вернулся с охоты. Мои «тени» помогли ему исчезнуть навсегда…
Быстрым жестом взъерошив Конану волосы, Кальвия соскочила с подлокотника, закружилась по залу в безумном танце.
— Ла-ла-ла! Как это приятно, мой любимый, быть той, кто сильнее всех в этом городе, сильнее всего Сената! Одно только плохо. — Остановив танец столь же неожиданно, сколь и начав, она повернулась к пленнику и скорчила обиженную гримаску. — Никто не должен был знать об Аффендосе. А это, понимаешь ли, очень сложно для женщины — женщины, понимаешь ли, любят хвастаться своими победами…
— Довольно. — Голос се неожиданно стал холодным, как губы покойника. Она посмотрела на Конана, и Конан увидел в ее глазах окончательный свой приговор. — Я устала. Теперь ты знаешь обо мне все. Я рада. Увы, это знание ты вынести за стены Нефритового зала не сможешь… Ну и не надо.
Кальвия достала из складок платья испачканный в крови сенатора Моравиуса кинжал и сделала шаг в сторону привязанного к креслу варвара, заслонив собой вход в Нефритовый зал.
Конан задергался в кресле, изображая испуг, а на деле разрывая последние волокна веревки. А что же телохранитель этот тупой застыл столбом? Или он не видит, что его хозяйка спятила?.. Да, конечно, не видит. Точнее, не хочет видеть. Сумасшедший или нет, Аффендос должен править миром Теней…
Так. Ударить, отбросить ее связанными ногами, опрокинуть кресло набок… Нет» Дарк, эта гора мяса, прикончит меня со спины раньше, чем я успею сказать «Кром».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28