Сквозь щель между ними уже были видны великаны, и он с тревогой понял, что они уже преодолели половину крутого подъема.
Скользя по осыпи, Ситас врезался в один из валунов, который пошатнулся под его тяжестью. Но затем он снова застыл, и сдвинуть его с места оказалось невозможно. Обернувшись к другому камню, Ситас принялся с усилием толкать его, но массивный кусок скалы в результате лишь слегка пошевелился. Оказалось, что он тоже находится в углублении и дальше не сдвинется.
Ситас в отчаянии съехал дальше по тропе между валунами и, оказавшись у подножия камня, который он счел самым шатким, начал подкапывать и толкать его своей палкой.
Действуя суком словно рычагом, эльф поднял с земли большой камень, и он понесся вниз. Ситас тут же принялся за следующий. Снизу послышался удивленный возглас, и Пророк понял, что времени у него немного. Не оглядываясь, он принялся карабкаться вверх, к щели между валунами. Он всей тяжестью бросился на тот камень, который так старался сдвинуть с места, и почувствовал, что тот слегка пошатнулся. В лица приближающимся врагам посыпался дождь гравия.
Главарь гигантов снова взвыл. Чудовище было уже в каких-то пятидесяти ярдах от Ситаса и карабкалось вверх с удивительной скоростью.
После еще одной тщетной попытки сдвинуть с места камень Ситас понял, что от этого плана придется отказаться. У него больше не было времени. Вытащив меч, он снова направился к щели между камнями, готовясь встретить в начале тропы первого великана, полный мрачной решимости перед смертью пролить как можно больше крови врагов.
Чудовище с лицом, искаженным страшным подобием улыбки, приближалось. Ситас видел налитые кровью глаза и обломки зубов, торчащие из десен, словно клыки животного. Толстые губы тряслись от возбуждения - великан уже собрался вышибить дух из наглого эльфа.
В руках тварь держала огромную дубину, подобную тем, которыми пользовались великаны во время прошлого нападения. Дубина взлетела вверх, но Ситас метнулся обратно в щель, а скала рядом с ним содрогнулась от могучего удара. Он высунулся и сделал молниеносный выпад. Стальной клинок прочертил кровавую полосу на лбу гиганта, и Ситаса охватило чувство злобного торжества.
С криком животной ярости великан прыгнул вперед, уронив дубину, и потянулся огромными лапами к Ситасу, стараясь схватить жертву за ноги. Эльф увернулся и ткнул великана мечом в руку, пронзив ее насквозь.
Гигант взвыл от боли и отступил. Однако у Ситаса не было времени смотреть, что там творится, - уже показался следующий монстр. Гигант сунул в проем руку, и Ситас отскочил, но тут же поскользнулся на щебне и начал съезжать вниз, к этому ухмыляющемуся, искаженному ненавистью лицу.
Он видел, что губы чудовища искривились в злорадной усмешке, обнажив обломки желтых зубов, готовых вонзиться в свою жертву. Ситас пнул великана в лицо и угодил в уродливый, покрытый бородавками нос.
В отчаянии он нанес еще удар, затем пополз вверх. Великан вытянул руку, чтобы схватить его, но не смог дотянуться до эльфа примерно на фут.
Тогда гигант решительно протиснул плечо в узкую щель между валунами. От толчка один из камней наверху зашатался.
Призывая на помощь всех богов, какие приходили ему на ум, Ситас попытался его подтолкнуть.
Медленно, дюйм за дюймом, огромный валун заскользил вниз. Гигант поднял голову, и крошечные глаза чуть не вылезли у него из орбит, когда он увидел, как кусок скалы сдвинулся с места, а затем покатился на него. Увесистый камень, высвободившийся из своего углубления, рухнул на врага и раздавил его в лепешку.
Внезапно потеряв равновесие, Ситас заскользил вниз, вслед за обрушившимся камнем. Услышав жуткий треск, он поднял голову и увидел, что второй валун также сорвался с места и покатился по склону в долину с высоты тысячи футов. Эльф отпрыгнул в сторону, почувствовав, как содрогнулась земля, и гигантский кусок скалы пронесся мимо него.
Грохот обвала усиливался, порождая эхо, и казалось, сама земля задрожала. Ситас прижался к скале, пытаясь зацепиться за камни, - и тут весь склон начал съезжать вниз. Чудовищный грохот оглушил его, и он с минуты на минуту ждал, когда его сметет.
Но боги наконец обратили благосклонные взгляды на Звездного Пророка - каким-то чудом ему удалось избежать гибели.
Мир рушился, и обломки его проносились мимо Ситаса; казалось, это длилось часами, хотя на самом деле обвал продолжался не дольше нескольких минут. Когда Ситас, наконец, открыл глаза, взору его предстала картина полного опустошения.
Белоснежные поля засыпало облаком пыли, и недавно безукоризненно белая долина теперь приобрела грязно-серый цвет. На склоне горы, в том месте, где щебень, камни и большие глыбы породы были оторваны и унесены прочь, появилась словно свежая рана. Ни одного из дюжины гигантов не было видно, и казалось невероятным, чтобы кто-то из них выжил, оказавшись на пути чудовищной лавины.
Склон стал еще более отвесным, чем раньше, но снег сошел с него и обнажил твердую скалу. И теперь Ситасу не составит большого труда преодолеть спуск в долину длиной в тысячу футов, хоть спуск этот и был кропотливым.
На одном из уступов он наткнулся на тело великана. Чудовище было наполовину скрыто под грудой камней и пыли.
На великане были толстые меховые сапоги. Лицо его украшала длинная клочковатая борода, придававшая ему еще более неряшливый, грубый вид. Огромная нижняя челюсть отвисла. Во рту, среди обломков, торчавших из десен, сохранился один-единственный целый зуб, желтый, как слоновая кость. Глядя на это жалкое зрелище, Ситас внезапно обнаружил, что испытывает сострадание к великану.
Гигант пошевелился, протянул в сторону эльфа ручищу, похожую на древесный ствол, и сострадание мгновенно сменилось тревогой. Эльф нервно отступил назад, схватив меч.
Затем гигант застонал, причмокнул губами и недовольно фыркнул; наконец одно веко приподнялось, открыв налитый кровью глаз. Глаз уставился, прямо на эльфа.
Ситас словно прирос к земле. Инстинкт подсказывал ему вонзить стальное острие в горло или в сердце врага.
Однако какой-то внутренний голос, удививший его своей настойчивостью, велел ему сдержаться. Клинок по-прежнему оставался перед лицом гиганта, в футе от его распухшего носа, но Ситас не делал выпада.
Напротив, он продолжал рассматривать великана; тот открыл второй глаз и сумел сфокусировать взгляд на стальном клинке перед носом. Ситас почувствовал, что гигант напрягся, и понял, что должен его прикончить, иначе будет поздно!
Но он не шевелился. Гигант нахмурил брови, все еще не понимая, что с ним произошло и что сейчас происходит. Наконец он все понял, и его реакция удивила Ситаса. Монстр взвизгнул высоким, испуганным голосом и попытался, извиваясь, отползти прочь, подальше от эльфа и его оружия.
Путь ему преградил большой камень, и чудовище, съежившись, прижалось к нему, подняв массивные кулаки, словно готовясь отразить удар. Ситас шагнул вперед и, когда великан снова пискнул, опустил оружие, ошеломленный таким странным поведением.
Ситас небрежно взмахнул мечом. Гигант поднял руки, защищая лицо, и что-то пробурчал на своем языке.
Ситас не знал, что делать с великаном. Оставить его на свободе казалось слишком рискованным. И все же Пророк не мог его просто так убить, когда тот прятался и бормотал что-то. Он, по-видимому, больше не представлял угрозы, несмотря на свой гигантский рост.
- Эй, ты, Однозубый! Вставай! - Эльф махнул мечом, и через несколько мгновений великан неуверенно поднялся на ноги.
Существо возвышалось над эльфом во весь свой десятифутовый рост, грудь его походила на бочку, руки и ноги были мускулистыми и крепкими. Ситас довольно кивнул, и Однозубый жалобно уставился на него. Эльф снова махнул мечом, на этот раз вниз, в сторону долины.
- Пошли, ты впереди, - приказал он.
Они стали спускаться, Ситас держал наготове меч.
Но Однозубый вовсе не выказывал никакого недовольства и, волоча ноги, шел впереди эльфа. Когда они оказались на земле, Ситас подумал, что ему повезло с великаном - идти по его следам через снег было гораздо удобнее, чем по своим собственным. Продолжая отдавать приказания, он объяснил Однозубому, что ему следует тащить ноги во время ходьбы, чтобы оставлять более глубокую и ровную дорогу для эльфа.
Он велел гиганту идти к уступу, на котором лежал беспомощный Кит-Канан.
- Я хочу, чтобы ты его нес, - объяснил он, обхватил свою руку, словно нес ребенка, и указал на выступ наверху. - Понимаешь меня?
Гигант, моргая, уставился на эльфа, и налитые кровью глазки сузились от напряжения. Он посмотрел наверх.
Затем глаза его раскрылись, словно кто-то открыл ставни на окнах темной, нежилой комнаты. Рот его раскрылся в счастливой улыбке.
- Надеюсь, что понимаешь, - пробормотал эльф, не совсем уверенный, правильно ли он поступает.
Теперь Ситас пошел впереди, пробираясь по узкой тропе, пока не достиг уступа, ставшего тюрьмой для его брата.
- Отличная работа, брат! - Кит-Канан сидел, прислонившись спиной к скале, и на губах у него играла восторженно-удивленная улыбка. - Я видел, как они приближались, и заранее знал, каков будет итог!
- Я тоже на это надеялся, - ответил Ситас.
Кит смотрел на него с выражением такого восхищения, какого Ситас никогда не замечал во взгляде брата.
- Ты же знаешь, что тебя могли убить!
Ситас самоуверенно усмехнулся, чувствуя согревающую душу гордость.
- Я не мог оставить тебе все развлечения.
Кит улыбнулся, глаза его сияли.
- Спасибо, брат! - И, прокашлявшись, он кивнул в сторону Однозубого. - Но кто это - пленник или друг? И что нам теперь, по-твоему, делать?
- Идем в соседнюю долину, - ответил Ситас. - Я не смог отыскать коня, так что тебе придется ехать на великане!
Зима, армия Эргота
Дождь стучал в стенки палатки - эта монотонная дробь отмечала зимнее время на равнинах. Бурая земля под серыми облаками то окутывалась туманом, то мокла под проливным дождем, то покрывалась инеем.
Если бы только пришли морозы! Таково было желание каждого солдата - и тех, кто стоял на карауле, и тех, кто тренировался на учениях, и тех, кто вынужден был совершать опасные походы в отдаленные леса за дровами. Сильный мороз сковал бы вязкую землю, превратившуюся под ногами в месиво, в котором завязали колеса телег и которое превращало ходьбу в тяжелую задачу.
Караульные, дрожа, стояли на своих постах вокруг гигантского лагеря людей. Громада Ситэлбека была почти невидима в серых сумерках. Стены ее оказались неприступными - это было проверено ценой более чем тысячи жизней, потерянных за последние месяцы.
Темнота пала на землю, словно занавес, и теперь тишину, царившую в лагере, нарушали лишь светящиеся точки костров. Но их было немного - все источники топлива в радиусе десяти миль от лагеря были истощены.
Сквозь эту тьму двигалась еще более темная фигура. Генерал Гиарна шествовал к палатке верховного генерала Барнета. За ним, пытаясь подавить страх, следовала Сюзина.
Она не хотела идти туда. Она никогда не видела генерала Гиарну таким устрашающим, как сегодня. Он вызвал ее, не дав объяснений, взгляд его блуждал где-то, и в нем светилась… жажда. Он, казалось, едва отдавал себе отчет в том, что Сюзина здесь, так сосредоточены были его мысли на чем-то ином.
Теперь она поняла - его жертвой должен стать Барнет.
Генерал Гиарна, подойдя к палатке верховного генерала, отбросил в сторону полог, закрывавший вход, и самоуверенно вошел. Сюзина осторожно последовала за ним.
Барнет ожидал гостей - он стоял лицом к двери, держа руку на эфесе меча, спрятанного в ножнах. Кроме них троих, в полутемной палатке никого не было. Лишь лампа шипела на ветхом деревянном столе, и дождь просачивался сквозь крышу и стенки палатки.
- Осмеливаешься бросать вызов своему командиру? - усмехнулся седовласый Барнет, но голос его прозвучал менее храбро, чем ему хотелось бы.
- Командиру? - Голос закованного в черные доспехи генерала был полон презрения. Взгляд его был по-прежнему пустым, сосредоточенным на чем-то далеком. - Ты неудачник, старик, и твое время закончилось!
- Ублюдок! - Барнет отреагировал с ловкостью, удивительной для его возраста. Одним плавным движением он выхватил из ножен меч и сделал выпад, целясь в лицо молодого человека.
Генерал Гиарна был быстрее. Он поднял руку в черной стальной перчатке. Клинок ударил его по запястью - такой мощный удар должен был разрубить железо и отрубить генералу руку.
Но вместо этого меч разлетелся на тысячи сверкающих осколков. Барнет, по-прежнему сжимая бесполезную рукоять, изумленно уставился на высокую фигуру Гиарны и невольно отступил назад.
Сюзина застонала. В комнате словно присутствовала какая-то жуткая сила, и она чувствовала эту силу яснее, чем зрительные образы, запахи, прикосновения. Ноги у нее подгибались, но каким-то образом она смогла заставить себя устоять.
Женщина понимала, что Гиарна хотел, чтобы она это видела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43