Салливан в бессильном отчаянии наблюдал, как они скрылись из виду. Мерси осталась в одиночестве посреди большой луговой чаши. Людской оркестр снова переключился на вальс. Салливана вдруг обуяла дрожь от неясного предчувствия. Призрачная тень, застывшая под деревьями, выдвинулась на залитую лунным светом площадку и отвесила поклон. Мерси медленно подошла, приподнялась на цыпочки и поцеловала безгубый рот Смерти.
– Готовы? – прошептал Шарн.
– Готовы! – хором отозвались Айфа и десять воителей.
Они сцепили умы для нанесения удара.
Глаза Олоны мерцали как звезды.
– О-о, Эйкен, я и не мечтала, что это будет т ак …
Шут и сам был слегка озадачен.
– Кажется, я превзошел себя! Должно быть, и впрямь в этом Майском дереве есть что-то колдовское.
В отличие от свадеб фирвулагов бракосочетания тану проходили при свете Майского дня. Врачующиеся во главе с первой парой Эйкен-Луганн – Мерси-Розмар кружились вокруг майского дерева и торжественным хором пели Песню. Женихи и невесты были одеты в свои геральдические цвета и в белые мантии. На головах у невест были венки из белых лилий, у женихов – из папоротника, символа мужества. Мерси позволила себе внести свой штрих в традиционный свадебный наряд – вплела в венок веточки розмарина.
– Этим растением с незапамятных времен благословляли браки на Старой Земле, – объяснила она. – К тому же это мой знак: розмарин – Розмар. Чтоб никто не забыл…
Мерси хотела сказать, что не забыла первое свое бракосочетание.
Оно состоялось в прошлом году в середине июня – не на таком массовом празднестве, а в более узком кругу придворных и жителей Гории. Тогда она еще не была посвящена в члены Гильдии Творцов и вместо бело-голубые надела золотисто-розовые цвета своего возлюбленного демона. Будь он жив, они бы нынче подтвердили свой обет, возглавив не процессию новобрачных, а шествие супружеских пар, которое состоится позднее.
«Ноданн!» – воскликнула она на интимном канале телепатической речи. Никто не услышал. Ни стоящий рядом с нею человечек в черно-золотых одеждах, ни Альборан, что выступал позади них со своею нареченной Эднар, ни кто-либо другой из трехсот тридцати четырех новобрачных тану и золотых людей, танцующей походкой двигавшихся по усыпанной песком тропинке. Держа в руках гирлянды майского дерева, они все туже сплетали яркие ленты, пока нареченные не подошли совсем близко к стволу и не поцеловались, как положено по обряду.
Оторвавшись от губ Эйкена, не вытирая слез, градом струившихся по щекам, леди Творец Мерси-Розмар вскинула руки и призвала на помощь свою метапсихическую силу. И тут же в воздухе поднялась буря белых лепестков; они падали на головы целующимся, запутывались в волосах, слетали с брачных мантий и устилали ароматными слоями изумрудную танцевальную площадку.
– Сланшл! – взревела толпа. – Сланшл! Сланшл!
Когда ритуал был окончен, в Майской роще появилось великое множество слуг-рамапитеков и людей, одетых в черно-золотые ливреи. Новобрачные и гости расселись в тенечке на траве и начали праздничный пикник. Блюда и напитки были специально подобраны для стимуляции полового влечения. Было много балаганных представлений; менестрели распевали двусмысленные песенки. Великолепный эротический балет послужил прелюдией к акту брачной любви.
Едва начало смеркаться, фирвулаги удалились к своей стоянке, развели костер и в бессильной злобе напились вдрызг. Куллукет всю ночь не выпускал врагов из поля зрения и удостоверился, что ни один из них даже не заглянул в приготовленные по распоряжению Мерси тщательно выстеленные мхом гроты.
Опять высоко в небе поплыла майская луна, и снова тану и люди разделились на пары, только на сей раз они выглядели более благопристойно. Брачные ложа в укромных уголках рощи оказались усыпанными свежими лепестками. Новобрачные поверх них постелили свои белые мантии, давно женатые пары обошлись без этого. Даже случайно забредшим на праздник закоренелым холостякам досталось сладостное утешение в наполненном соловьиными трелями лесу.
Когда танцевальная площадка опустела, Эйкен и Мерси снова подошли к дереву. Взявшись за руки, начали водить хоровод вокруг позолоченного ствола.
– Теперь ты моя, – сказал он.
– А ты чей? – спросила она и разразилась безумным смехом, который начисто стер торжествующую ухмылку с губ шута.
Вместо ответа он лишь покрепче сжал ее запястья и закружил еще быстрее вокруг дерева. Освобожденное от лент и гирлянд, оно как ужасающий столп тянулось к звездному своду. Эта гладкая преграда разлучила их, когда они оторвались от земли и ввинтились в небо. Свадебные венки слетели, белые мантии развевались, ширились, пока не сплелись в облачное кольцо. Мерси, смеясь, раскачивала головой из стороны в сторону и мчалась все быстрее. Ночь превратилась в сплошную круговерть, в которой лишь два смеющихся, разделенных золотым столпом лица сохраняли четкие очертания. Наконец Эйкен и Мерси преодолели преграду, и над ними взвился парашют из мантий. Ей показалось, что она сейчас умрет от страха и желания под буравящим взглядом черных глаз человека, внезапно ставшего великаном. А еще оба чувствовали исходящие от майского дерева золотые горячие лучи; этот свет, это тепло были сильнее солнца, сильнее самой смерти.
– Так чей же ты? – долгое время спустя повторила она свой вопрос. И сама ответила: – Ничей. Бедный Сиятельный!
Но Сиятельного уже не было. Наступил рассвет; пора было готовиться к коронации.
Как правило, Великая Любовь завершалась шутливым низложением короля и королевы Мая, после чего верноподданные тану подтверждали свою присягу законному монарху. Нынешний год принес невероятные перемены: вся Многоцветная Земля жила ими с того момента, как Эйкен успешно завершил свою поездку по стране. Кого-то они радовали, кого-то приводили в отчаяние, а некоторые уповали на то, что милостивая Богиня в последний момент вмешается и восстановит справедливость.
Утром второго мая леди Морна-Ия разослала во все стороны телепатические призывы, и к полудню конклав почти в полном составе собрался на отведенной для торжественных церемоний поляне. Присутствовало более шести тысяч тану – наверное, две трети оставшихся в живых после потопа. Фирвулаги тоже явились, все в глубоком унынии. На задворках сборища гуманоидов, в прилегающем парке, толпились люди, которым не хватило места в амфитеатре: около пятнадцати тысяч серебряных, серых и голошеих, съехавшихся не только из Гории и с окрестных плантаций, но даже из таких далеких мест, как Росилан и Сазаран, – вся эта публика была специально приглашена узурпатором, дабы лицезреть его звездный час.
Помост очистили от майских декораций. Цветочные троны убрали и на их место поставили две скамьи из черного неотшлифованного мрамора.
Стеклянный горн протрубил одну-единственную ноту. Толпа притихла, все взоры устремились на помост, где внезапно появилась Элизабет. Голоса и умы слились в едином крике. На Элизабет были черно-красное платье Бреды и ее головной убор, а в руке она держала стеклянную цепь. Силой своей мысли она мгновенно успокоила взбудораженных тану, напомнив им о той, что доверила ей эту роль.
Рядом с ней вырос Эйкен в доспехах с золотым подбоем, но без шлема.
– Пусть ваш выбор будет свободным, – сказала Элизабет. – Согласны ли вы, чтобы он стал вашим королем?
Ответ прозвучал почти неслышно, но в нем было признание неизбежности:
– Согласны.
– У тану нет традиции коронования, – заявила наследница Супруги Корабля, – равно как и традиции мирного восхождения на трон. Для вашей расы король всегда был чемпионом битв, а его короной являлся шлем воина. Однако ваш теперешний король потребовал нового символа власти, и он получит его из моих рук.
Элизабет протянула Эйкену простой обруч из черного стекла. Он кивнул и надвинул его на темно-рыжие вихры.
В толпе прокатился еще один звук – то ли вздох облегчения, то ли подавленное рыдание. Элизабет склонилась к новоиспеченному королю и передала ему какую-то скрытую от всех мысль. Эйкен опять кивнул, и она исчезла. На ее месте появились Мерси и шестнадцать тану.
– Представляю вам новый Высокий Стол, – провозгласил Эйкен. Он говорил тихо, однако голос его доносился до самого последнего голошеего в дальних аллеях парка. – Прежде всего, моя королева, – президент Гильдии Творцов и леди Гории Мерси-Розмар.
Мерси опустилась перед ним на колени и приняла от него зеленый обруч. Он взял ее за руку и подвел к мраморным тронам. Они сели. Один за другим к ним подходили рыцари Высокого Стола и, прикасаясь к своим торквесам, давали беззвучную клятву верности.
– Президент Гильдии Экстрасенсов, достопочтенная леди Морна-Ия Создательница Королей… Куллукет Дознаватель… Вице-президент Гильдии Психокинеза Чемпион Блейн… Второй лорд Психокинетик Кугал Сотрясатель Земли… Второй лорд Творец и лорд Каламоска Алутейн Властелин Ремесел… Вторая леди Экстрасенс Сибель Длинная Коса… Второй лорд Принудитель и лорд Амализана Артиганн… Лорд и леди Росилана Альборан Пожиратель Умов и Эднар… Селадейр лорд Афалии… Леди Барделаска Армида Внушающая Ужас… Лорд Сазарана Нейл Младший… Лорд Тарасии Туфан Громоголов… Лорд Геронии Диармет… Лорд Сейзораска Ламновел Мозговзрыватель… Лорд Ронии Кандатейр Огнедышащий…
Эйкен обвел взглядом вновь посвященных в рыцари.
– Я беру на себя руководство Гильдиями Принуждения и Психокинеза. Пост второго лорда Корректора временно остается вакантным. Поскольку ни леди Эстелла-Сирона из Дараска, ни лорд Вар-Меска Морейн Стеклодув не присутствуют на конклаве, я откладываю церемонию их посвящения в рыцари Высокого Стола до принесения ими личной присяги.
Он поднялся и с минуту молчал, оглядывая толпу гуманоидов, людей и гибридов. Торжественное выражение лица несколько смягчилось, и на губах опять заиграла плутоватая ухмылка, когда он похлопал себя по стеклянным латам. Они были настолько усыпаны драгоценными камнями, что за их блеском стилизованная фига была почти не видна.
– Ну? Признавайтесь, всею ли душой вы избрали меня королем Многоцветной Земли?
– Сланшл! – загремели умы и голоса его подданных. – Сланшл король Эйкен-Луганн! СЛАНШЛ!
В хоре не слышалось голосов маленького народа. К тому времени, когда отсутствие фирвулагов было замечено, они давно уже скакали по дороге, ведущей в Нионель.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БИТВА ГИГАНТОВ
1
Во сне он позвал ее: «Мерси!» Но только для того, чтобы проснуться в гроте, среди грубых скал, сквозь которые не мог проникнуть ни один телепатический импульс.
«Мерси!» – вопил его ум, но звуки, срывавшиеся с губ, были едва различимы. Как всегда, он попытался встать. Как всегда, смог двинуть только мускулами лица и шеи. Теплый ветер, набухший запахом цветов, украдкой пробирался от входа в пещеру. Жажда была мучительной. Повернув голову, он сосредоточил всю волю на здоровой руке, повелевая ей потянуться за стоящей рядом флягой. Но рука повисла как плеть, как свидетельство его беспомощности.
«Богиня, дай мне умереть! – молил он. – Дай умереть до возвращения Айзека Хеннинга и Голды».
На лицо села муха, стала ползать по растрескавшимся губам, приводя его в бешенство. Тщетно призывал он все мыслимые проклятия на несчастное создание. Но тут горячий ветер поднатужился, собрал горсть пыли и бросил ему в лицо, согнав муху. Кожа теперь стала чересчур чувствительной: он ощущал малейшую неровность камней под меховой подстилкой и даже влажные ворсинки меха, прилипшие к спине. Закатное солнце ненадолго задержало на нем свои палящие лучи; по телу обильно заструился пот, а в горле мгновенно пересохло.
Вслед за мухой явился его злейший враг – огромное черно-белое насекомое, уже не раз вонзавшее в него свое игольчатое жало, чтобы отложить яички в живой плоти. При виде этой твари ужас и ненависть всколыхнулись в нем. Он сконцентрировал на мерзкой мошке все, что осталось от его принуждения и психокинеза. Но она преспокойно уселась ему на живот. У него вырвался сдавленный крик.
Перед пещерой метнулась длинная тень, и ветер донес знакомый запах мускуса. Услышав его жалобный стон, Голда подбежала и голой рукой прихлопнула насекомое, готовое ужалить.
– Все! – Она втоптала мошку в пыль босыми огрубелыми ногами. – Я прибила эту дьявольскую тварь! – Она промыла засиженное место прохладной водой и дала ему попить, затем прижала его голову к своей груди, нежно баюкая. Подошел дед, неся двух убитых кроликов, и насмешливо взглянул на него. Женщина и бровью не повела.
– С тобой все в порядке?
– Да.
– Укусов больше нет? Камушки не беспокоят?
– Нет. Дай воды.
Она снова дала ему напиться, подложила глиняное судно. Айзек тем временем освежевал кроликов и насадил их на вертел. Запах жареного мяса вызывал у него слюну. Теперь он мог сам жевать и глотать и очень огорчил Голду, решительно отказавшись кормиться рот в рот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59