Ты ничего мне не сможешь сделать.
Лигейя не дрогнула.
— Возможно, я выразилась недостаточно ясно. Мы заставим тебя страдать, Валинов. У тебя никогда не было доступа к самым щепетильным процедурам. Мы можем продемонстрировать их тебе, пока не иссякло желание сопротивляться.
— И что вы желаете получить в обмен на единственную смерть? — насмешливо спросил Валинов.— Информацию?
— Я рада, что мы, наконец, поняли друг друга.
— В твоей голове не хватит места, чтобы осознать все, что я мог бы рассказать. Я видел силы, которые на самом деле удерживают эту Вселенную, — и это не ваш Император. Эти имперские паразиты направляют ваши усилия на то, чтобы сломить дух людей, довести до такого состояния, когда ни один мужчина или женщина не сможет выжить, узнав правду. — Валинов откинулся назад. — Ты ведь этого не знала, не так ли? Они тебе не сказали. Ты всего лишь посыльный, Лигейя. Лакей. Ты думаешь, что у тебя есть будущее, поскольку ты в состоянии сделать нечто большее, чем просто размозжить голову демона энергетическим молотом, но ты самая жалкая из всех их. Они тебе лгут. Те, кому известна истина, обманывают тебя.
Лигейя снова перелистывала документы в папке, словно слова Валинова ее не касались.
— Будучи на службе у инквизитора Барбиллуса, ты имел доступ в Либрариум…
— Целью Инквизиции, — неожиданно продолжил Валинов, — является сохранение власти в руках Адептус Терра. И она добивается своего, рассказывая сказки о вашем мертвом Императоре и выдумки, называемые историей. Хаос — вот сущность бытия. Ему можно придать любые очертания, его можно использовать. Хаос мог бы освободить человечество. Тебе известно, что такое свобода? Я говорю о настоящей свободе, без штор на твоем разуме.
— К грозящим тебе смертям прибавилась еще одна, — заметила Лигейя, — шестая.
— Лигейя, тебе когда-нибудь приходилось убивать целый мир? Убить всех до единого обитателей планеты, уничтожить все, чем они были и чем могли бы стать?
— Ты это сделал. Ты уничтожил В'Ран.
— В'Ран теперь свободный мир. Но мне и раньше приходилось убивать миры. На службе у Барбиллуса я делал все, только что не нажимал на кнопку. Целые цивилизации погибали за несколько часов. А тебе известно, что он сделал с Джурном? Пришлось пригнать несколько грузовых кораблей с беженцами, чтобы снова населить этот мир. И они по сей день разыскивают в окрестностях города неразорвавшиеся вирусные торпеды. — Глаза Валинова оживленно сверкнули. — Надо было там присутствовать, а не просто наблюдать. Я не псайкер, но даже я чувствовал, как они умирали. Я всегда говорил себе, что поступаю правильно. Но лишь когда узнал, что Барбиллус не вернется из крепости Агнарссона, — вот тогда я поступил правильно. Он сгорел, как и все те, кого он приговорил к сожжению. Вот тогда я понял: то, что делает Империум, чтобы уничтожить свободы, называемые им ересью, — и есть настоящая ересь. Ты ничего не знаешь об истинном могуществе Хаоса. Если бы знала, то поняла бы, что свобода и сила, исходящие от него, были бы лучшей судьбой для Галактики, чем страдания, причиняемые Империумом в попытке скрыть истину.
— Страдания причиняет Хаос, — сказала Лигейя. — Я видела не меньше, чем ты.
Валинов покачал головой:
— Дело в перспективе, инквизитор. Кое-кто всегда должен страдать. Но всем остальным Хаос дает гораздо больше. Под властью Империума страдают все.
— У тебя остался один шанс, — сказала Лигейя. — И это больше, чем ты предоставлял другим. Расскажи все о Гаргатулоте и Шлейфе Святого Эвиссера. Что ты успел сделать для его возвращения? Кто поручил тебе эту работу?
Валинов оперся о спинку стула и вздохнул.
— Ты меня чуть не испугала, инквизитор. Какой-то миг я думал, будто тебе и в самом деле что-то известно.
Лигейя захлопнула папку и поднялась. Она окинула Валинова одним из тех строгих, официальных взглядов, что ей так хорошо удавались. Глаза Валинова в ответ блеснули, как будто он прятал усмешку.
Дознаватель рядом с Алариком отдал несколько отрывистых приказов, и дверь камеры вновь открылась. Лигейя быстро вышла, затем сервитор вытащил стул, и дверь снова закрылась.
Свет в камере погас, оставив Валинова в полной темноте. Аларик теперь лишь слышал прерывистое дыхание инквизитора. Из прежних донесений дознавателей он знал, что этого пленника невозможно сломить обычными методами. Лигейя была последней надеждой расколоть Валинова.
В вокс-приемнике раздался голос Лигейи:
— Правосудор, мы сделали здесь все, что могли. Переводи своих воинов на «Рубикон». У нас очень мало времени.
4.
ШЛЕЙФ СВЯТОГО ЭВИССЕРА
Шлейфом Святого Эвиссера назывался небольшой мрачноватый участок на краю галактического запада Солнечного Сегмента, неподалеку от центра средоточия Экклезиархов, обосновавшихся вокруг Гаталамора и Чироса. Шлейф состоял из двух дюжин заселенных миров, двигающихся по длинному запутанному маршруту вокруг туманности и астероидных полей, словно по пути паломничества самого святого Эвиссера.
Перед отправлением Лигейя отобрала и взяла с собой некоторые исследовательские труды. Часть времени в путешествии Аларик потратил на их прочтение. Как оказалось, когда-то Шлейф был средоточием культа Императора. Это был сверкающий образец благочестия с соборами и храмами в каждом из миров, многочисленным харизматическим духовенством и налетом неумеренно щедрой экзальтации, благодаря чему все кафедральные шпили были покрыты позолотой. Жители каждого мира соревновались в проявлении поклонения, пока шествия Адептус Министорум не превратились в недельные фестивали с процессиями, пересекающими целые континенты. Во внешних проявлениях благочестия и материальных восхвалениях Императора они соперничали с хранителями мощей Себастиана Тора.
Но с тех пор прошло немало столетий. Империум был огромным и постоянно изменяющимся организмом, и циклы нищеты и процветания, славы и забвения неуклонно сменяли друг друга в межзвездных мирах. Шлейф Святого Эвиссера оказался почти забытым — просто еще один мир, где миллиарды граждан Империума проживали свои жизни. Численность населения, как понял Аларик, снизилась на четверть от самого высокого уровня. Густонаселенный когда-то Вулканис Ультор теперь наполовину опустел, а многие сельскохозяйственные миры и вовсе оказались заброшенными.
Религиозная лихорадка. в конце концов, пошла на спад, что позволило значительно продвинуться силам варпа. Это привело к окончательной изоляции Шлейфа. По сравнению с прошлыми временами, космические корабли почти не заходили в этот район, и от былого Шлейфа Святого Эвиссера осталось одно название.
Ударный крейсер Серых Рыцарей «Рубикон» был очень быстроходным судном, но даже ему потребовалась не одна неделя, чтобы добраться до Шлейфа. Лигейя отправила астропатическое послание органам Инквизиции, которые контролировали Шлейф. После этого оставалось только молиться, тренироваться и ждать.
Аларик и Лигейя каждый вечер встречались в парадных залах «Рубикона» — роскошно убранных помещениях, отделанных деревянными панелями. Если бы не отсутствие окон и не постоянный монотонный шум варп-двигателей крейсера, эти помещения походили бы на залы дворца правителя.
— Что ты помнишь? — спросила как-то Лигейя, после того как Аларик вернулся с тренировки Серых Рыцарей. — Что ты помнишь из своей прежней жизни?
Аларик, сняв доспехи, в обычном сером одеянии сидел напротив инквизитора. Лигейя накрыла стол для ужина — как всегда, изысканными деликатесами с миров на противоположной стороне Империума. Аларик, по своему обыкновению, ел мало.
— Ничего, — ответил он.
— Ничего? — Лигейя удивленно подняла бровь. — Мне в это трудно поверить. Именно то, что я делала еще до того, как впервые услышала об Инквизиции, сделало меня инквизитором.
— У Серого Рыцаря должен быть непоколебимый стержень веры. — Аларик положил на серебряную тарелку филе рыбы-демона. По правде сказать, правосудору было неловко среди роскоши, которой окружала себя Лигейя. — Стержень, крепкий, как скала в океане. Именно это мы учим в первую очередь, хотя никто из нас и не помнит, как это происходило. Понимаешь, мы не можем представить, как это — жить без веры. Если бы мы это помнили, в стержне появилась бы трещина. Через нее могло бы проникнуть что-то постороннее. У нас нет места для воспоминаний.
Лигейя наклонилась вперед, на лице мелькнула слабая улыбка. Сейчас в ней было что-то от девчонки, которая секретничает со своей подружкой.
— Но ты был кем-то другим, Аларик. Интересно, кем?
Аларик покачал головой:
— Это был совсем другой человек. Ордо Маллеус применяет самые совершенные методы укрепления психики. После них ничего не остается. Я мог быть членом банды в каких-нибудь трущобах, или охотником в диком племени, или кем угодно. Орден набирает рекрутов с сотен самых разных планет. Кем бы я ни был — меня выбрали еще подростком, а потом превратили в кого-то другого.
Лигейя отпила глоток вина.
— Может показаться, что это слишком высокая цена.
Аларик посмотрел в ее лицо. Он знал, что Лигейя играет с ним. У нее было ненасытное любопытство, и Серые Рыцари стали очередным объектом изучения.
— Цена не может быть слишком высокой, — сказал он. — Если бы не мы, никто бы не стал этого делать. Хаосу всегда не хватает самой малости, чтобы поглотить нас, и отсутствие посторонних мыслей — ничто по сравнению с нашим поражением.
— Я должна признать, — сказала Лигейя, — что мы сражаемся совершенно различными методами.
— Я понимаю, что ты не сразу была призвана в Ордо Маллеус, — продолжал Аларик, уступая собственному любопытству. — Насколько я знаю Инквизицию, это не совсем обычно.
— Сначала меня взяли на службу в крепость Ордо Еретикус, что на Гаталаморе.
Не переставая говорить, Лигейя уверенно разрезала рыбу на своей тарелке, и Аларик мысленно представил, какую школу она прошла, чтобы получить подобную привычку. Его слегка удивляло, что в благородном семействе душной атмосферы Гаталамора могла появиться такая свободомыслящая женщина.
— Они посчитали меня полезной, — продолжала Лигейя. — Будучи псайкером, я могла извлекать информацию независимо от формы, в которой она была записана. А Ордо Маллеус… Они сделали предложение, и я его приняла. Было некоторое сопротивление, но у Ордо Маллеус есть свои методы решения подобных проблем.
Лигейя искоса взглянула на Аларика и загадочно улыбнулась.
— Сопротивление? — спросил Аларик. — Похоже, я знаю об Инквизиции меньше, чем предполагал.
— Возможно, это делается намеренно, правосудор. Наша политика может быть очень сложной, а ты не политик, ты — оружие. Тебе незачем разбираться в наших постоянных интригах и распрях. Все они в основном — предмет гордыни и догм. Но можешь мне поверить: людей вроде Валинова гораздо больше, чем признает любой из нас.
— Ты очень откровенна, — заметил Аларик.
Забыв о вежливости, он проглотил кусок рыбы-демона. Вкус был немного острым и насыщенным — ничего похожего на сбалансированную, но совершенно безвкусную кормежку, которую синтезировали для Серых Рыцарей на Титане. Ему не понравилось. Такие ужины казались Аларику чем-то неестественным, вроде проявления гордыни. Он считал, что слишком много космодесантников уже погибли из-за гордыни, чтобы гнаться за подобными удовольствиями.
— Я доверяю тебе, правосудор, — ответила Лигейя. — Мы зависим друг от друга. Ты не можешь проводить исследования, а я, безусловно, не в состоянии сражаться. Так что нам остается, если не доверять друг другу?
В качестве личной охраны Лигейя взяла с собой шестерых культистов смерти. Они и сейчас стояли в сумрачных углах ее покоев — в облегающих черных комбинезонах и масках, вооруженные десятками клинков. Все они были прекрасно натренированы и каким-то образом связаны лично с Лигейей. Аларик ни капли не сомневался, что с их помощью инквизитор сможет постоять за себя даже под пулями.
В вокс-сети «Рубикона» раздался звонок, извещающий о получении астропатического послания. Астропаты на службе у Серых Рыцарей были не более чем шифровальщиками, и после каждой миссии их мозги подвергались чистке, чтобы никто не смог воспроизвести ценную информацию. После звонка раздался голос, тусклый и невыразительный:
— Астропатический канал открыт. Крепость Инквизиции планеты Трепитос заявляет о своей юрисдикции, запрашивает маршрут следования, декларацию пассажиров и цель поездки.
Лигейя поднялась из-за стола, разгладила длинное синее платье и щелкнула пальцами, подзывая колесного сервитора-лакея, чтобы тот убрал остатки ужина. Затем она тщательно вытерла пальцы салфеткой, и Аларик счел это еще одним проявлением гордыни, поскольку Лигейя за едой брала в руки лишь серебряные приборы.
— Мы почти прибыли. Теперь, боюсь, наступает черед той самой политики, о которой я говорила. Инквизиторы Ордо Еретикус, курирующие Шлейф Святого Эвиссера, базируются в этой крепости Трепитоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Лигейя не дрогнула.
— Возможно, я выразилась недостаточно ясно. Мы заставим тебя страдать, Валинов. У тебя никогда не было доступа к самым щепетильным процедурам. Мы можем продемонстрировать их тебе, пока не иссякло желание сопротивляться.
— И что вы желаете получить в обмен на единственную смерть? — насмешливо спросил Валинов.— Информацию?
— Я рада, что мы, наконец, поняли друг друга.
— В твоей голове не хватит места, чтобы осознать все, что я мог бы рассказать. Я видел силы, которые на самом деле удерживают эту Вселенную, — и это не ваш Император. Эти имперские паразиты направляют ваши усилия на то, чтобы сломить дух людей, довести до такого состояния, когда ни один мужчина или женщина не сможет выжить, узнав правду. — Валинов откинулся назад. — Ты ведь этого не знала, не так ли? Они тебе не сказали. Ты всего лишь посыльный, Лигейя. Лакей. Ты думаешь, что у тебя есть будущее, поскольку ты в состоянии сделать нечто большее, чем просто размозжить голову демона энергетическим молотом, но ты самая жалкая из всех их. Они тебе лгут. Те, кому известна истина, обманывают тебя.
Лигейя снова перелистывала документы в папке, словно слова Валинова ее не касались.
— Будучи на службе у инквизитора Барбиллуса, ты имел доступ в Либрариум…
— Целью Инквизиции, — неожиданно продолжил Валинов, — является сохранение власти в руках Адептус Терра. И она добивается своего, рассказывая сказки о вашем мертвом Императоре и выдумки, называемые историей. Хаос — вот сущность бытия. Ему можно придать любые очертания, его можно использовать. Хаос мог бы освободить человечество. Тебе известно, что такое свобода? Я говорю о настоящей свободе, без штор на твоем разуме.
— К грозящим тебе смертям прибавилась еще одна, — заметила Лигейя, — шестая.
— Лигейя, тебе когда-нибудь приходилось убивать целый мир? Убить всех до единого обитателей планеты, уничтожить все, чем они были и чем могли бы стать?
— Ты это сделал. Ты уничтожил В'Ран.
— В'Ран теперь свободный мир. Но мне и раньше приходилось убивать миры. На службе у Барбиллуса я делал все, только что не нажимал на кнопку. Целые цивилизации погибали за несколько часов. А тебе известно, что он сделал с Джурном? Пришлось пригнать несколько грузовых кораблей с беженцами, чтобы снова населить этот мир. И они по сей день разыскивают в окрестностях города неразорвавшиеся вирусные торпеды. — Глаза Валинова оживленно сверкнули. — Надо было там присутствовать, а не просто наблюдать. Я не псайкер, но даже я чувствовал, как они умирали. Я всегда говорил себе, что поступаю правильно. Но лишь когда узнал, что Барбиллус не вернется из крепости Агнарссона, — вот тогда я поступил правильно. Он сгорел, как и все те, кого он приговорил к сожжению. Вот тогда я понял: то, что делает Империум, чтобы уничтожить свободы, называемые им ересью, — и есть настоящая ересь. Ты ничего не знаешь об истинном могуществе Хаоса. Если бы знала, то поняла бы, что свобода и сила, исходящие от него, были бы лучшей судьбой для Галактики, чем страдания, причиняемые Империумом в попытке скрыть истину.
— Страдания причиняет Хаос, — сказала Лигейя. — Я видела не меньше, чем ты.
Валинов покачал головой:
— Дело в перспективе, инквизитор. Кое-кто всегда должен страдать. Но всем остальным Хаос дает гораздо больше. Под властью Империума страдают все.
— У тебя остался один шанс, — сказала Лигейя. — И это больше, чем ты предоставлял другим. Расскажи все о Гаргатулоте и Шлейфе Святого Эвиссера. Что ты успел сделать для его возвращения? Кто поручил тебе эту работу?
Валинов оперся о спинку стула и вздохнул.
— Ты меня чуть не испугала, инквизитор. Какой-то миг я думал, будто тебе и в самом деле что-то известно.
Лигейя захлопнула папку и поднялась. Она окинула Валинова одним из тех строгих, официальных взглядов, что ей так хорошо удавались. Глаза Валинова в ответ блеснули, как будто он прятал усмешку.
Дознаватель рядом с Алариком отдал несколько отрывистых приказов, и дверь камеры вновь открылась. Лигейя быстро вышла, затем сервитор вытащил стул, и дверь снова закрылась.
Свет в камере погас, оставив Валинова в полной темноте. Аларик теперь лишь слышал прерывистое дыхание инквизитора. Из прежних донесений дознавателей он знал, что этого пленника невозможно сломить обычными методами. Лигейя была последней надеждой расколоть Валинова.
В вокс-приемнике раздался голос Лигейи:
— Правосудор, мы сделали здесь все, что могли. Переводи своих воинов на «Рубикон». У нас очень мало времени.
4.
ШЛЕЙФ СВЯТОГО ЭВИССЕРА
Шлейфом Святого Эвиссера назывался небольшой мрачноватый участок на краю галактического запада Солнечного Сегмента, неподалеку от центра средоточия Экклезиархов, обосновавшихся вокруг Гаталамора и Чироса. Шлейф состоял из двух дюжин заселенных миров, двигающихся по длинному запутанному маршруту вокруг туманности и астероидных полей, словно по пути паломничества самого святого Эвиссера.
Перед отправлением Лигейя отобрала и взяла с собой некоторые исследовательские труды. Часть времени в путешествии Аларик потратил на их прочтение. Как оказалось, когда-то Шлейф был средоточием культа Императора. Это был сверкающий образец благочестия с соборами и храмами в каждом из миров, многочисленным харизматическим духовенством и налетом неумеренно щедрой экзальтации, благодаря чему все кафедральные шпили были покрыты позолотой. Жители каждого мира соревновались в проявлении поклонения, пока шествия Адептус Министорум не превратились в недельные фестивали с процессиями, пересекающими целые континенты. Во внешних проявлениях благочестия и материальных восхвалениях Императора они соперничали с хранителями мощей Себастиана Тора.
Но с тех пор прошло немало столетий. Империум был огромным и постоянно изменяющимся организмом, и циклы нищеты и процветания, славы и забвения неуклонно сменяли друг друга в межзвездных мирах. Шлейф Святого Эвиссера оказался почти забытым — просто еще один мир, где миллиарды граждан Империума проживали свои жизни. Численность населения, как понял Аларик, снизилась на четверть от самого высокого уровня. Густонаселенный когда-то Вулканис Ультор теперь наполовину опустел, а многие сельскохозяйственные миры и вовсе оказались заброшенными.
Религиозная лихорадка. в конце концов, пошла на спад, что позволило значительно продвинуться силам варпа. Это привело к окончательной изоляции Шлейфа. По сравнению с прошлыми временами, космические корабли почти не заходили в этот район, и от былого Шлейфа Святого Эвиссера осталось одно название.
Ударный крейсер Серых Рыцарей «Рубикон» был очень быстроходным судном, но даже ему потребовалась не одна неделя, чтобы добраться до Шлейфа. Лигейя отправила астропатическое послание органам Инквизиции, которые контролировали Шлейф. После этого оставалось только молиться, тренироваться и ждать.
Аларик и Лигейя каждый вечер встречались в парадных залах «Рубикона» — роскошно убранных помещениях, отделанных деревянными панелями. Если бы не отсутствие окон и не постоянный монотонный шум варп-двигателей крейсера, эти помещения походили бы на залы дворца правителя.
— Что ты помнишь? — спросила как-то Лигейя, после того как Аларик вернулся с тренировки Серых Рыцарей. — Что ты помнишь из своей прежней жизни?
Аларик, сняв доспехи, в обычном сером одеянии сидел напротив инквизитора. Лигейя накрыла стол для ужина — как всегда, изысканными деликатесами с миров на противоположной стороне Империума. Аларик, по своему обыкновению, ел мало.
— Ничего, — ответил он.
— Ничего? — Лигейя удивленно подняла бровь. — Мне в это трудно поверить. Именно то, что я делала еще до того, как впервые услышала об Инквизиции, сделало меня инквизитором.
— У Серого Рыцаря должен быть непоколебимый стержень веры. — Аларик положил на серебряную тарелку филе рыбы-демона. По правде сказать, правосудору было неловко среди роскоши, которой окружала себя Лигейя. — Стержень, крепкий, как скала в океане. Именно это мы учим в первую очередь, хотя никто из нас и не помнит, как это происходило. Понимаешь, мы не можем представить, как это — жить без веры. Если бы мы это помнили, в стержне появилась бы трещина. Через нее могло бы проникнуть что-то постороннее. У нас нет места для воспоминаний.
Лигейя наклонилась вперед, на лице мелькнула слабая улыбка. Сейчас в ней было что-то от девчонки, которая секретничает со своей подружкой.
— Но ты был кем-то другим, Аларик. Интересно, кем?
Аларик покачал головой:
— Это был совсем другой человек. Ордо Маллеус применяет самые совершенные методы укрепления психики. После них ничего не остается. Я мог быть членом банды в каких-нибудь трущобах, или охотником в диком племени, или кем угодно. Орден набирает рекрутов с сотен самых разных планет. Кем бы я ни был — меня выбрали еще подростком, а потом превратили в кого-то другого.
Лигейя отпила глоток вина.
— Может показаться, что это слишком высокая цена.
Аларик посмотрел в ее лицо. Он знал, что Лигейя играет с ним. У нее было ненасытное любопытство, и Серые Рыцари стали очередным объектом изучения.
— Цена не может быть слишком высокой, — сказал он. — Если бы не мы, никто бы не стал этого делать. Хаосу всегда не хватает самой малости, чтобы поглотить нас, и отсутствие посторонних мыслей — ничто по сравнению с нашим поражением.
— Я должна признать, — сказала Лигейя, — что мы сражаемся совершенно различными методами.
— Я понимаю, что ты не сразу была призвана в Ордо Маллеус, — продолжал Аларик, уступая собственному любопытству. — Насколько я знаю Инквизицию, это не совсем обычно.
— Сначала меня взяли на службу в крепость Ордо Еретикус, что на Гаталаморе.
Не переставая говорить, Лигейя уверенно разрезала рыбу на своей тарелке, и Аларик мысленно представил, какую школу она прошла, чтобы получить подобную привычку. Его слегка удивляло, что в благородном семействе душной атмосферы Гаталамора могла появиться такая свободомыслящая женщина.
— Они посчитали меня полезной, — продолжала Лигейя. — Будучи псайкером, я могла извлекать информацию независимо от формы, в которой она была записана. А Ордо Маллеус… Они сделали предложение, и я его приняла. Было некоторое сопротивление, но у Ордо Маллеус есть свои методы решения подобных проблем.
Лигейя искоса взглянула на Аларика и загадочно улыбнулась.
— Сопротивление? — спросил Аларик. — Похоже, я знаю об Инквизиции меньше, чем предполагал.
— Возможно, это делается намеренно, правосудор. Наша политика может быть очень сложной, а ты не политик, ты — оружие. Тебе незачем разбираться в наших постоянных интригах и распрях. Все они в основном — предмет гордыни и догм. Но можешь мне поверить: людей вроде Валинова гораздо больше, чем признает любой из нас.
— Ты очень откровенна, — заметил Аларик.
Забыв о вежливости, он проглотил кусок рыбы-демона. Вкус был немного острым и насыщенным — ничего похожего на сбалансированную, но совершенно безвкусную кормежку, которую синтезировали для Серых Рыцарей на Титане. Ему не понравилось. Такие ужины казались Аларику чем-то неестественным, вроде проявления гордыни. Он считал, что слишком много космодесантников уже погибли из-за гордыни, чтобы гнаться за подобными удовольствиями.
— Я доверяю тебе, правосудор, — ответила Лигейя. — Мы зависим друг от друга. Ты не можешь проводить исследования, а я, безусловно, не в состоянии сражаться. Так что нам остается, если не доверять друг другу?
В качестве личной охраны Лигейя взяла с собой шестерых культистов смерти. Они и сейчас стояли в сумрачных углах ее покоев — в облегающих черных комбинезонах и масках, вооруженные десятками клинков. Все они были прекрасно натренированы и каким-то образом связаны лично с Лигейей. Аларик ни капли не сомневался, что с их помощью инквизитор сможет постоять за себя даже под пулями.
В вокс-сети «Рубикона» раздался звонок, извещающий о получении астропатического послания. Астропаты на службе у Серых Рыцарей были не более чем шифровальщиками, и после каждой миссии их мозги подвергались чистке, чтобы никто не смог воспроизвести ценную информацию. После звонка раздался голос, тусклый и невыразительный:
— Астропатический канал открыт. Крепость Инквизиции планеты Трепитос заявляет о своей юрисдикции, запрашивает маршрут следования, декларацию пассажиров и цель поездки.
Лигейя поднялась из-за стола, разгладила длинное синее платье и щелкнула пальцами, подзывая колесного сервитора-лакея, чтобы тот убрал остатки ужина. Затем она тщательно вытерла пальцы салфеткой, и Аларик счел это еще одним проявлением гордыни, поскольку Лигейя за едой брала в руки лишь серебряные приборы.
— Мы почти прибыли. Теперь, боюсь, наступает черед той самой политики, о которой я говорила. Инквизиторы Ордо Еретикус, курирующие Шлейф Святого Эвиссера, базируются в этой крепости Трепитоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50