Их голоса, полные ярости и ненависти, становились все громче.
И во главе этой орды канонесса увидела инквизитора Валинова. Он шел прямо, не прячась и не сгибаясь под пулями; энергетический меч бросал серебряный отблеск на его лицо.
Волна атакующих солдат нахлынула на позиции сестер, и мир Людмиллы внезапно съежился до крошечного пространства между сжатыми телами, колющими штыками и мечущимися лазерными лучами. Воздух наполнился запахом пропотевших тел и раскаленного оружия. Людмилла крепко стояла на ногах среди напиравших солдат и стреляла направо и налево. Последний выстрел получился в упор: канонесса была уверена, что перегретый снаряд пробил насквозь сразу трех или четырех нападавших. Напор немного ослаб, и Людмилла сумела отбросить тела солдат.
Теперь она не могла командовать войском, как подобало канонессе. Каждой из сестер приходилось сражаться самостоятельно.
— Во имя Трона! — закричал кто-то в толпе. Его голос взвился над криками ярости и стонами раненых, над лязгом клинков по доспехам и даже над болтерной стрельбой, приглушенной стиснутыми телами.
Из толчеи навстречу Людмилле вырвался один из солдат и приготовился нанести удар штыком сверху вниз. Она успела перехватить дуло оружия, потянула на себя, а второй рукой обвила шею солдата и поворачивала ее, пока не хрустнули позвонки. Затем нанесла тяжелый удар ногой — так, что под керамитовым сапогом затрещали кости, — и выстрелила в упор. Тело солдата разорвало надвое, а на том месте, где он лежал, образовалась обожженная дыра.
От крови слиплись волосы и лицо покрылось коркой. Грохот сражения, словно во сне, встал белой стеной шума. Солдаты и сестры погибали. Старшая сестра Аннализа цепным мечом отрубила обе ноги офицера, и лезвие, описав кровавую дугу, разбросало осколки брони. Сестра Глориана, закрыв лицо руками, упала на спину, и между ее пальцев ручьем хлынула кровь. Боевые сестры под натиском солдат отступали вверх по ступеням храма, не переставая разряжать в напиравшую толпу обоймы болтерных снарядов. Кое-кто оставался в самой гуще нападавших, пытаясь сдержать натиск при помощи боевых ножей и болтерных прикладов.
Мелькнула вспышка яркого света. Людмилла увидела, что это энергетический меч — тот самый, что нес Валинов. Клинок описал дугу, и голова сестры, все еще со сжатыми от ярости зубами, пролетела по воздуху.
Валинов. Аларик говорил, что инквизитор их предал, и вот доказательство его измены. Инквизитор он или нет, но он убивает сестер и во имя Императора должен за это ответить.
Людмилла стала пробираться сквозь толпу, выжигая путь инферно-пистолетом. В бушующей массе разгоряченных тел канонесса видела только горящий энергетический меч. Клинок колол и рубил без устали. Мощное поле рассекало керамитовые доспехи, брызгая горячими белыми искрами. Валинов, убивая, не переставал ухмыляться, и это было самым отвратительным зрелищем на свете.
Людмилла ощутила, как внутри нее разгорается священный гнев. Подобное чувство она испытывала, слушая легенды проповедника о врагах Императора. Оно вело ее во время первых миссий, когда Людмилла была боевой сестрой; оно же помогло ей подняться до ранга канонессы.
Ненависть помогала ей двигаться вперед даже после того, как луч лазружья прожег бедро, а приклад болтера едва не пробил череп. Людмилла продолжала идти, несмотря на то, что глаза наполнились кровью, а вопли сестер и балурианцев перекрывали грохот стрельбы. Канонесса слышала призывы комиссара к атаке; эти призывы подгоняли ее, напоминая о том, что и балурианцы были преданы Валиновым.
Теперь Людмилла отчетливо видела Валинова. Он освободил вокруг себя пространство, достаточное для размаха меча, и теснил отделение сестер, заставляя их подниматься вверх по ступеням. Вокруг не переставали гибнуть солдаты.
Людмилла сделала последний бросок, оттолкнула и растоптала тяжелыми сапогами окружавших пехотинцев. Наконец она освободилась и рванулась вперед, держа перед собой инферно-пистолет.
Людмилла была отличным стрелком. Она не должна промахнуться! Только не сейчас… Через ее гнев Император направит ее руку. Канонесса ощутила, как ее наполняет Его сила: ведь Он слышал все молитвы, прочитанные ею в течение жизни. Теперь Он наградит преданного слугу, выбрав инструментом Его отмщения…
Мелта-спираль активизировалась. Дуло полыхнуло огнем, и заряд энергии, вырвавшись наружу, понесся в центр груди Валинова.
Внезапно сверкнула ослепительно белая вспышка, и канонессу окатило жаром. Облик Валинова в белом сиянии словно выжгло на сетчатке глаз Людмиллы — это конверсионное поле рассеяло энергию снаряда и превратило ее в пелену белого огня.
Энергетические доспехи. Дорогие, редкие, предмет желаний любого воина. Вероятно, предатель взял их в Центральном Улье, на оружейном складе губернатора — так же, как и энергетический меч. Людмилла должна была догадаться. А теперь холодная волна отчаяния, подобная удару в живот, чуть не сбила ее с ног.
Канонесса тяжело опустилась на мраморный пол. Едва вспышка погасла, Валинов широко размахнулся и отсек ее руку с пистолетом по локоть, затем перехватил меч и нанес колющий удар в живот. Людмилла ощутила, как лезвие вышло из спины. Ослепительный разряд боли лишил ее возможности дышать, заставил забыть даже об отрубленной руке. Леденящая агония, холодная и острая, как лезвие в теле, подхватила канонессу мощной волной. Снаряды замерли в воздухе. Крики отодвинулись далеко за непроницаемую стену. Император, ее сестры, Галактика, которую она клялась защищать,— все исчезло, осталась только агония.
А потом Валинов повернул меч, и в мозгу Людмиллы разверзлась зияющая чернота. Жизнь стала вытекать из рассеченного тела на мраморные ступени.
Валинов выдернул меч и вновь переключил внимание на сестер, защищавших вход в храм. Отступник даже не позаботился убедиться в смерти Людмиллы.
Ему это не требовалось. Людмилла упала навзничь на ступени, уже понимая, что мертва. Только ее чувства этого пока не осознали. Она еще видела рвущихся вперед солдат, видела наступавшие на нее ноги и теплую кровь, растекающуюся вокруг.
Вместо крови в ней появлялась холодная пустота. Постепенно она разлилась по всему телу и поглотила канонессу. Гробница святого Эвиссера исчезла, и Людмилла умерла.
20.
АКРОПОЛЬ
Город кишел культистами — последователями Гаргатулота в одной из множества его форм. Когда-то давно они были унижены, растерзаны и отравлены грязью озера Рапакс. Затем воля Тысячеликого Принца их оживила. Сам город, как и культисты, служил Гаргатулоту. Стены были деформированы и превращены в раздутые, уродливые живые тела; некоторые из них приняли вид демонических личин. Улицы представляли собой бесконечные ловушки из качающихся обломков мрамора. Сияние саркофага окружало город ослепительным светом, но внутри стояла глубокая тьма.
Щупальца тянулись из-под упавших обломков зданий. Культисты семидесяти семи масок выскакивали из распахнутых окон, бросались с провисших крыш, брызгали ядовитой слюной, размахивали щупальцами, пытались утащить под землю и задушить.
Танкред возглавлял отряд, и меч Мандулиса не останавливался, рассекая культистов надвое при каждом взмахе. Рядом с командиром отделения пробивались сквозь осыпающиеся стены его могучие братья-терминаторы. Следом шли воины Аларика: они отгоняли культистов, которые пытались зайти сбоку или сзади, разделить отряд и окружить Серых Рыцарей поодиночке. Аларик неустанно рассекал алебардой Немезиды мускулистые тела, покрытые слизью, и сбивал злобно бормочущие головы. Молот Дворна крушил стены, а десантники Генхайна поливали пламенем огнеметов притаившихся за ними культистов.
В какой-то момент этой бесконечной битвы погиб брат Вьен. Тянувшиеся из земли лапы сумели стащить его вниз по склону, а затем, растворив броню на ноге, проникли к телу. Вьен состоял в отделении Аларика с тех пор, как того выбрали правосудором. Аларик знал Вьена как превосходного Серого Рыцаря, чьи личные молитвы отличались краткостью и сосредоточенностью. Это был вдумчивый и прилежный воин, который за трудами по философии и истории Империума проводил не меньше времени, чем на тренировках по стрельбе и рукопашному бою. Возможно, в скором времени он и сам бы стал правосудором, но погиб в зловещей тьме с последней молитвой на устах.
Серые Рыцари продолжали идти вверх по склону, а город становился все теснее. За каждым углом воинов поджидали культисты. Из стен стали проступать ухмыляющиеся лица. Мраморное небо над головами морщилось и колыхалось, словно сама реальность с трудом удерживалась над акрополем. В мозг Аларика пробивались чьи-то голоса, но психическая защита глушила постороннее влияние, пока слова уже невозможно было разобрать.
Встроенные в доспехи обереги, реагируя на пропитавшее гробницу зло, едва не примерзали к коже. Ледяной воздух запирал горло. Даже с усиленным метаболизмом космодесантника каждый вдох давался с трудом. Это место высасывало из него жизнь, здесь находилось настоящее средоточие смерти.
Акрополь уже нависал над Серыми Рыцарями: между ними и вершиной оставалась последняя линия зданий-паразитов. Их крыши обрамлял золотистый свет, но воины все еще оставались в глубокой тени. Между накренившимися домами не было проходов: Серым Рыцарям предстояло самим пробивать путь.
Еще один ряд домов — и они будут у цели. Еще одно укрытие — и достигнут открытой вершины.
Аларик направил отряд к сильно обветшавшей базилике — строению под купольной крышей, которое, казалось, вытекло из ставшего почти отвесным склона. Ступени трещали и осыпались под ногами. Внутри царила кромешная тьма; но перед глазами космодесантников все выглядело темно-серым. Где-то наверху виднелись вырезанные в куполе фигуры: при взгляде на них казалось, что они движутся. На полу и стенах были выложены слова на незнакомом Аларику наречии, и буквы в них беспрестанно извивались. Все здание оказалось пустой оболочкой, лишенной жизни. Только пропитавшая камни ненависть удерживала их от разрушения. Едва Аларик ступил на пол базилики, как мрамор содрогнулся, обереги холодной спиралью обвили все тело, а резные фигуры неодобрительно отвернулись от благочестивого воина.
Отряд вошел в здание следом за Алариком. Терминаторские доспехи Танкреда сильно пострадали в боях, из-под наплечников сочилась кровь, и дыхание с трудом вырывалось из груди, как у загнанного зверя. Он и его воины взяли на себя основную тяжесть атаки: они пробивали стены и первыми врывались в гнезда культистов. Из всего отделения остались в живых только сам Танкред, Локат и Карлин, несущий огнемет. Применение холокоста истощило их силы, и это оружие не удастся призвать на помощь еще раз.
— Мы уже близко, — сказал Танкред. — Я это чувствую. И меч тоже это знает.
Невероятно, но, даже покрытый ядовитой слизью и кровью, клинок Мандулиса сиял по-прежнему ярко. Отполированное до зеркального блеска лезвие даже в полной темноте отражало или само рождало свет.
— Еще один, — произнес Генхайн, поднявшийся со своими братьями на ступени базилики. — Еще один шаг.
В базилике врагам было негде спрятаться. Культисты ненадолго отступили; они перегруппировывались где-то неподалеку. У Серых Рыцарей появилось несколько секунд передышки.
— Если бы я был настоящим братом-капитаном, — заговорил Аларик, едва восстановив дыхание, — я бы знал, какую молитву мы должны прочитать в этом случае. Но я думаю, вы и сами знаете, что нам предстоит сделать. Мы не знаем, каковы у нас шансы выжить, — значит, будем сражаться так, словно они равны нулю. Неизвестно, с чем мы столкнемся, — значит, будем драться так, словно против нас выступят сами боги тьмы. Никто нас не вспомнит, и вряд ли нас когда-нибудь похоронят на Титане, — значит, мы здесь создадим собственный мемориал. Орден может нас потерять, и Империум никогда не узнает даже о нашем существовании, но Враг — Враг о нас узнает.
Враг запомнит нас навсегда. Мы нанесем такой удар, что он не сможет забыть нас до тех пор, пока не догорят звезды, пока Император не победит его в конце всех времен. Даже умирая, Хаос в свою последнюю минуту будет думать о нас. Таким будет наш мемориал — шрамом на сердце Хаоса. Мы не можем проиграть, Серые Рыцари. Мы уже победили.
На мгновение наступила тишина, нарушаемая только дыханием Серых Рыцарей да угрожающим бормотанием самой базилики.
Дворн поднял молот Немезиды и шагнул к дальней стене, где резные безликие фигуры испуганно корчились, стараясь убраться подальше. Танкред, Локат и Карлин пошли следом, готовясь к последней атаке. После короткой безмолвной молитвы Дворн размахнулся молотом.
От мощного удара стена развалилась, и в отверстие хлынул ослепительный свет, обрисовав силуэты Дворна и Танкреда.
— Ты уже стал настоящим капитаном, Аларик! — крикнул Танкред и ринулся в проем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
И во главе этой орды канонесса увидела инквизитора Валинова. Он шел прямо, не прячась и не сгибаясь под пулями; энергетический меч бросал серебряный отблеск на его лицо.
Волна атакующих солдат нахлынула на позиции сестер, и мир Людмиллы внезапно съежился до крошечного пространства между сжатыми телами, колющими штыками и мечущимися лазерными лучами. Воздух наполнился запахом пропотевших тел и раскаленного оружия. Людмилла крепко стояла на ногах среди напиравших солдат и стреляла направо и налево. Последний выстрел получился в упор: канонесса была уверена, что перегретый снаряд пробил насквозь сразу трех или четырех нападавших. Напор немного ослаб, и Людмилла сумела отбросить тела солдат.
Теперь она не могла командовать войском, как подобало канонессе. Каждой из сестер приходилось сражаться самостоятельно.
— Во имя Трона! — закричал кто-то в толпе. Его голос взвился над криками ярости и стонами раненых, над лязгом клинков по доспехам и даже над болтерной стрельбой, приглушенной стиснутыми телами.
Из толчеи навстречу Людмилле вырвался один из солдат и приготовился нанести удар штыком сверху вниз. Она успела перехватить дуло оружия, потянула на себя, а второй рукой обвила шею солдата и поворачивала ее, пока не хрустнули позвонки. Затем нанесла тяжелый удар ногой — так, что под керамитовым сапогом затрещали кости, — и выстрелила в упор. Тело солдата разорвало надвое, а на том месте, где он лежал, образовалась обожженная дыра.
От крови слиплись волосы и лицо покрылось коркой. Грохот сражения, словно во сне, встал белой стеной шума. Солдаты и сестры погибали. Старшая сестра Аннализа цепным мечом отрубила обе ноги офицера, и лезвие, описав кровавую дугу, разбросало осколки брони. Сестра Глориана, закрыв лицо руками, упала на спину, и между ее пальцев ручьем хлынула кровь. Боевые сестры под натиском солдат отступали вверх по ступеням храма, не переставая разряжать в напиравшую толпу обоймы болтерных снарядов. Кое-кто оставался в самой гуще нападавших, пытаясь сдержать натиск при помощи боевых ножей и болтерных прикладов.
Мелькнула вспышка яркого света. Людмилла увидела, что это энергетический меч — тот самый, что нес Валинов. Клинок описал дугу, и голова сестры, все еще со сжатыми от ярости зубами, пролетела по воздуху.
Валинов. Аларик говорил, что инквизитор их предал, и вот доказательство его измены. Инквизитор он или нет, но он убивает сестер и во имя Императора должен за это ответить.
Людмилла стала пробираться сквозь толпу, выжигая путь инферно-пистолетом. В бушующей массе разгоряченных тел канонесса видела только горящий энергетический меч. Клинок колол и рубил без устали. Мощное поле рассекало керамитовые доспехи, брызгая горячими белыми искрами. Валинов, убивая, не переставал ухмыляться, и это было самым отвратительным зрелищем на свете.
Людмилла ощутила, как внутри нее разгорается священный гнев. Подобное чувство она испытывала, слушая легенды проповедника о врагах Императора. Оно вело ее во время первых миссий, когда Людмилла была боевой сестрой; оно же помогло ей подняться до ранга канонессы.
Ненависть помогала ей двигаться вперед даже после того, как луч лазружья прожег бедро, а приклад болтера едва не пробил череп. Людмилла продолжала идти, несмотря на то, что глаза наполнились кровью, а вопли сестер и балурианцев перекрывали грохот стрельбы. Канонесса слышала призывы комиссара к атаке; эти призывы подгоняли ее, напоминая о том, что и балурианцы были преданы Валиновым.
Теперь Людмилла отчетливо видела Валинова. Он освободил вокруг себя пространство, достаточное для размаха меча, и теснил отделение сестер, заставляя их подниматься вверх по ступеням. Вокруг не переставали гибнуть солдаты.
Людмилла сделала последний бросок, оттолкнула и растоптала тяжелыми сапогами окружавших пехотинцев. Наконец она освободилась и рванулась вперед, держа перед собой инферно-пистолет.
Людмилла была отличным стрелком. Она не должна промахнуться! Только не сейчас… Через ее гнев Император направит ее руку. Канонесса ощутила, как ее наполняет Его сила: ведь Он слышал все молитвы, прочитанные ею в течение жизни. Теперь Он наградит преданного слугу, выбрав инструментом Его отмщения…
Мелта-спираль активизировалась. Дуло полыхнуло огнем, и заряд энергии, вырвавшись наружу, понесся в центр груди Валинова.
Внезапно сверкнула ослепительно белая вспышка, и канонессу окатило жаром. Облик Валинова в белом сиянии словно выжгло на сетчатке глаз Людмиллы — это конверсионное поле рассеяло энергию снаряда и превратило ее в пелену белого огня.
Энергетические доспехи. Дорогие, редкие, предмет желаний любого воина. Вероятно, предатель взял их в Центральном Улье, на оружейном складе губернатора — так же, как и энергетический меч. Людмилла должна была догадаться. А теперь холодная волна отчаяния, подобная удару в живот, чуть не сбила ее с ног.
Канонесса тяжело опустилась на мраморный пол. Едва вспышка погасла, Валинов широко размахнулся и отсек ее руку с пистолетом по локоть, затем перехватил меч и нанес колющий удар в живот. Людмилла ощутила, как лезвие вышло из спины. Ослепительный разряд боли лишил ее возможности дышать, заставил забыть даже об отрубленной руке. Леденящая агония, холодная и острая, как лезвие в теле, подхватила канонессу мощной волной. Снаряды замерли в воздухе. Крики отодвинулись далеко за непроницаемую стену. Император, ее сестры, Галактика, которую она клялась защищать,— все исчезло, осталась только агония.
А потом Валинов повернул меч, и в мозгу Людмиллы разверзлась зияющая чернота. Жизнь стала вытекать из рассеченного тела на мраморные ступени.
Валинов выдернул меч и вновь переключил внимание на сестер, защищавших вход в храм. Отступник даже не позаботился убедиться в смерти Людмиллы.
Ему это не требовалось. Людмилла упала навзничь на ступени, уже понимая, что мертва. Только ее чувства этого пока не осознали. Она еще видела рвущихся вперед солдат, видела наступавшие на нее ноги и теплую кровь, растекающуюся вокруг.
Вместо крови в ней появлялась холодная пустота. Постепенно она разлилась по всему телу и поглотила канонессу. Гробница святого Эвиссера исчезла, и Людмилла умерла.
20.
АКРОПОЛЬ
Город кишел культистами — последователями Гаргатулота в одной из множества его форм. Когда-то давно они были унижены, растерзаны и отравлены грязью озера Рапакс. Затем воля Тысячеликого Принца их оживила. Сам город, как и культисты, служил Гаргатулоту. Стены были деформированы и превращены в раздутые, уродливые живые тела; некоторые из них приняли вид демонических личин. Улицы представляли собой бесконечные ловушки из качающихся обломков мрамора. Сияние саркофага окружало город ослепительным светом, но внутри стояла глубокая тьма.
Щупальца тянулись из-под упавших обломков зданий. Культисты семидесяти семи масок выскакивали из распахнутых окон, бросались с провисших крыш, брызгали ядовитой слюной, размахивали щупальцами, пытались утащить под землю и задушить.
Танкред возглавлял отряд, и меч Мандулиса не останавливался, рассекая культистов надвое при каждом взмахе. Рядом с командиром отделения пробивались сквозь осыпающиеся стены его могучие братья-терминаторы. Следом шли воины Аларика: они отгоняли культистов, которые пытались зайти сбоку или сзади, разделить отряд и окружить Серых Рыцарей поодиночке. Аларик неустанно рассекал алебардой Немезиды мускулистые тела, покрытые слизью, и сбивал злобно бормочущие головы. Молот Дворна крушил стены, а десантники Генхайна поливали пламенем огнеметов притаившихся за ними культистов.
В какой-то момент этой бесконечной битвы погиб брат Вьен. Тянувшиеся из земли лапы сумели стащить его вниз по склону, а затем, растворив броню на ноге, проникли к телу. Вьен состоял в отделении Аларика с тех пор, как того выбрали правосудором. Аларик знал Вьена как превосходного Серого Рыцаря, чьи личные молитвы отличались краткостью и сосредоточенностью. Это был вдумчивый и прилежный воин, который за трудами по философии и истории Империума проводил не меньше времени, чем на тренировках по стрельбе и рукопашному бою. Возможно, в скором времени он и сам бы стал правосудором, но погиб в зловещей тьме с последней молитвой на устах.
Серые Рыцари продолжали идти вверх по склону, а город становился все теснее. За каждым углом воинов поджидали культисты. Из стен стали проступать ухмыляющиеся лица. Мраморное небо над головами морщилось и колыхалось, словно сама реальность с трудом удерживалась над акрополем. В мозг Аларика пробивались чьи-то голоса, но психическая защита глушила постороннее влияние, пока слова уже невозможно было разобрать.
Встроенные в доспехи обереги, реагируя на пропитавшее гробницу зло, едва не примерзали к коже. Ледяной воздух запирал горло. Даже с усиленным метаболизмом космодесантника каждый вдох давался с трудом. Это место высасывало из него жизнь, здесь находилось настоящее средоточие смерти.
Акрополь уже нависал над Серыми Рыцарями: между ними и вершиной оставалась последняя линия зданий-паразитов. Их крыши обрамлял золотистый свет, но воины все еще оставались в глубокой тени. Между накренившимися домами не было проходов: Серым Рыцарям предстояло самим пробивать путь.
Еще один ряд домов — и они будут у цели. Еще одно укрытие — и достигнут открытой вершины.
Аларик направил отряд к сильно обветшавшей базилике — строению под купольной крышей, которое, казалось, вытекло из ставшего почти отвесным склона. Ступени трещали и осыпались под ногами. Внутри царила кромешная тьма; но перед глазами космодесантников все выглядело темно-серым. Где-то наверху виднелись вырезанные в куполе фигуры: при взгляде на них казалось, что они движутся. На полу и стенах были выложены слова на незнакомом Аларику наречии, и буквы в них беспрестанно извивались. Все здание оказалось пустой оболочкой, лишенной жизни. Только пропитавшая камни ненависть удерживала их от разрушения. Едва Аларик ступил на пол базилики, как мрамор содрогнулся, обереги холодной спиралью обвили все тело, а резные фигуры неодобрительно отвернулись от благочестивого воина.
Отряд вошел в здание следом за Алариком. Терминаторские доспехи Танкреда сильно пострадали в боях, из-под наплечников сочилась кровь, и дыхание с трудом вырывалось из груди, как у загнанного зверя. Он и его воины взяли на себя основную тяжесть атаки: они пробивали стены и первыми врывались в гнезда культистов. Из всего отделения остались в живых только сам Танкред, Локат и Карлин, несущий огнемет. Применение холокоста истощило их силы, и это оружие не удастся призвать на помощь еще раз.
— Мы уже близко, — сказал Танкред. — Я это чувствую. И меч тоже это знает.
Невероятно, но, даже покрытый ядовитой слизью и кровью, клинок Мандулиса сиял по-прежнему ярко. Отполированное до зеркального блеска лезвие даже в полной темноте отражало или само рождало свет.
— Еще один, — произнес Генхайн, поднявшийся со своими братьями на ступени базилики. — Еще один шаг.
В базилике врагам было негде спрятаться. Культисты ненадолго отступили; они перегруппировывались где-то неподалеку. У Серых Рыцарей появилось несколько секунд передышки.
— Если бы я был настоящим братом-капитаном, — заговорил Аларик, едва восстановив дыхание, — я бы знал, какую молитву мы должны прочитать в этом случае. Но я думаю, вы и сами знаете, что нам предстоит сделать. Мы не знаем, каковы у нас шансы выжить, — значит, будем сражаться так, словно они равны нулю. Неизвестно, с чем мы столкнемся, — значит, будем драться так, словно против нас выступят сами боги тьмы. Никто нас не вспомнит, и вряд ли нас когда-нибудь похоронят на Титане, — значит, мы здесь создадим собственный мемориал. Орден может нас потерять, и Империум никогда не узнает даже о нашем существовании, но Враг — Враг о нас узнает.
Враг запомнит нас навсегда. Мы нанесем такой удар, что он не сможет забыть нас до тех пор, пока не догорят звезды, пока Император не победит его в конце всех времен. Даже умирая, Хаос в свою последнюю минуту будет думать о нас. Таким будет наш мемориал — шрамом на сердце Хаоса. Мы не можем проиграть, Серые Рыцари. Мы уже победили.
На мгновение наступила тишина, нарушаемая только дыханием Серых Рыцарей да угрожающим бормотанием самой базилики.
Дворн поднял молот Немезиды и шагнул к дальней стене, где резные безликие фигуры испуганно корчились, стараясь убраться подальше. Танкред, Локат и Карлин пошли следом, готовясь к последней атаке. После короткой безмолвной молитвы Дворн размахнулся молотом.
От мощного удара стена развалилась, и в отверстие хлынул ослепительный свет, обрисовав силуэты Дворна и Танкреда.
— Ты уже стал настоящим капитаном, Аларик! — крикнул Танкред и ринулся в проем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50