.. Нет ничего удивительного, что ему не хочется возвращаться туда опять. Странно, что ему там чуть челюсть не выбили. – И он направил луч фонаря на моргающую Юлию. – Похоже, что и она это могла сделать. Сложена как боксер. – Он не обратил внимания на возмущенное хмыканье Юлии и, повернувшись к Рейнольдсу, наслаждаясь собой, погрозил ему указательным пальцем. – Вам необходимо быть осторожным, молодой человек, – преувеличенно торжественно, не без юмора посоветовал он. – Красивая у вас девушка, как вы сами знаете, но, если она такая толстушка в двадцать лет, подумайте, что из нее получится, когда ей перевалит за сорок... Вам следовало бы посмотреть на мою жену. – Он снова захохотал и махнул рукой, показывая, что отпускает их. – Давайте отсюда, дети мои. В следующий раз, если попадетесь, вас ожидает кутузка.
Через пять минут они расстались на мосту, как раз когда опять повалил снег.
Рейнольдс взглянул на светящийся циферблат.
– Девять. Через три часа я буду на месте.
– В таком случае мы будем ждать вас. У меня как раз хватит времени, чтобы рассказать, как я чуть не выбила вам челюсть и как холодная ледяная вычислительная машина обнимала и, затаив дыхание, целовала меня целую минуту.
– Тридцать секунд всего-то, – возразил Рейнольдс.
– Не меньше полутора минут. И я им сначала не скажу, по какой причине. Не могу дождаться, чтобы насладиться их видом после моего рассказа.
– Вы можете рассказывать им все, что хотите, – усмехнулся Рейнольдс, – но не забудьте сообщить, как вы будете выглядеть в сорок лет.
– Этого не скажу, – возразила она, стоя так близко к нему, что он заметил веселые искорки в ее глазах. – После всего происшедшего между нами, – торжественно сообщила она, – это значит меньше, чем рукопожатие. – Она поднялась на цыпочки, провела легко губами по его щеке и торопливо исчезла в темноте.
Целую минуту Рейнольдс глядел ей вслед, задумчиво потирая щеку, потом добродушно ругнулся про себя и отправился в противоположную сторону, наклонив голову и надвинув поля шляпы на глаза, чтобы защититься от снега.
* * *
Не замеченный никем, Рейнольдс добрался до своего номера в отеле, забравшись туда по пожарной лестнице. Было двадцать минут десятого. Он очень замерз и сильно проголодался. Включив обогреватель, удостоверился, что никого не было в его номере, пока он отсутствовал, вызвал по телефону управляющего, который сообщил, что никто к нему не наведывался и никаких писем не приходило, что конечно же тот будет счастлив принести обед даже в такой поздний час. Управляющий пояснил, что шеф-повар как раз собирался отправиться спать, но посчитает за честь показать мистеру Рейнольдсу, как надо готовить экспромтом. Рейнольдс довольно грубо ответил, что для него имеет значение быстрота приготовления, а кулинарное искусство может подождать до следующего дня.
Он быстро прикончил обед и большую часть бутылки «Сопрони» как раз после одиннадцати часов и собрался уходить, хотя до встречи оставался еще почти час. Однако если на «мерседесе» Графа расстояние до места встречи было бы преодолено за шесть-семь минут, то пешком на это потребуется времени гораздо больше, тем более что придется идти не прямым путем.
Он сменил рубашку, галстук и носки, снятую одежду аккуратно свернул и уложил в чемодан, чтобы ничего не оставлять в этом номере, который он больше никогда не увидит. Он потеплее оделся для предстоящего путешествия в зимнюю ночь, вставил в замочную скважину входной двери ключ и опять покинул номер по пожарной лестнице. Уже спустившись вниз, он услышал, как где-то настойчиво трезвонит телефон, но не придал этому значения, потому что звонок мог раздаваться из любого другого номера.
Рейнольдс появился на улице у дома Янчи через несколько минут после полуночи. Он шел довольно быстро, но все же успел промерзнуть, хотя и остался доволен тем, что совершенно определенно не обнаружил за собой слежки на всем пути от отеля. Теперь остается одно: лишь бы Граф вовремя пришел...
Улица была пустынной. Дверь гаража, когда он подошел к ней, оказалась открытой, как об этом и договаривались заранее. Не замедляя шага, он уверенно прошел в темноте помещения, повернул к двери в коридор у противоположной стены. Едва он сделал шаг, как внутренность гаража внезапно осветилась, а железные двери за его спиной захлопнулись.
Рейнольдс остановился с опущенными вниз руками, не касаясь одежды, и медленно огляделся. Во всех углах гаража с карабинами в руках стояли внимательные и улыбающиеся сотрудники АВО. Все в высоких фуражках и длинных, перетянутых ремнями шинелях. В их принадлежности к АВО не приходилось сомневаться, тупо подумалось Рейнольдсу, в подлинном ошибаться невозможно. Выражение неумолимой жестокости стояло в глазах этих садистов, по трупам прокладывающих свой путь в секретные полиции коммунистических стран всего мира.
Был тут еще и пятый человек. Маленький, стоящий у двери в коридор, с тонким темным интеллигентным еврейским лицом привлек внимание Рейнольдса и завладел им. Едва Рейнольдс посмотрел на него, как тот убрал в кобуру пистолет, застегнул ее, сделал два шага вперед, улыбнулся и шутовски поклонился:
– Как я полагаю, передо мной капитан британской секретной службы Майкл Рейнольдс. Вы очень пунктуальны, и мы искренне и высоко это ценим. Мы в АВО не любим, когда нас заставляют ждать.
Глава 6
Молча и неподвижно стоял Рейнольдс посередине гаража. Ему казалось, что он стоит тут уже целую вечность, переживая внезапность и горькое сознание происшедшего, торопливо пытаясь осмыслить причину появления АВО и отсутствие своих друзей. Но на самом деле он находился в таком состоянии считанные секунды, стараясь изобразить страх, расширив глаза и раскрыв рот. Отвисшая челюсть как нельзя более натурально подчеркивала его внезапные чувства.
– Рейнольдс, – пробормотал он так, как с трудом произнес бы это имя любой венгр. – Майкл Рейнольдс... я не знаю, кого вы имеете в виду, товарищ... Что произошло?.. Почему здесь эти карабины?.. Клянусь, я ничего не сделал, товарищ... я клянусь... – Он прижал руки к груди, умоляюще сжимая пальцы, пока они не побелели, а в дрожащем голосе не зазвучал откровенный страх.
Два охранника, которых видел перед собой Рейнольдс, сдвинули мохнатые брови и поглядели друг на друга с медленным и удивленным восхищением. Но и тень сомнения не коснулась темных довольных глаз маленького еврея.
– Амнезия... – добродушно пояснил он. – Шок, мой друг. Вот почему вы забыли свое собственное имя. Однако это была замечательная попытка с вашей стороны. Если бы я не знал и не сомневался, кто вы есть на самом деле, то я бы, как и мои люди здесь, не знающие про вас ничего, был склонен бы более чем наполовину вам поверить. Британская шпионская служба оказывает нам большую честь, посылая сюда своих лучших людей. Впрочем, я бы и не ожидал ничего иного, кроме лучшего, когда... э... имеется в виду возвращение, скажем так, профессора Гарольда Дженнингса.
Рейнольдс ощутил в глубине желудка какую-то сосущую пустоту и горький привкус отчаяния во рту. Боже, это даже хуже того, чего он сначала боялся. Если они знают об этом, значит, знают все, а это – конец всему. Однако глупое и испуганное выражение так и застыло на его лице, словно приклеенное. Внезапно он затрясся, словно от ужаса перед темной бездной, и затравленно огляделся вокруг.
– Позвольте мне уйти! Позвольте мне уйти! – почти завизжал он. – Я ничего не сделал. Я говорю вам – ничего! Ничего! Я житель Будапешта, товарищ. У меня есть документы. У меня есть партийный билет. Я вам сейчас их покажу. Сейчас покажу... – Рука потянулась во внутренний карман куртки, но тут же замерла от единственного слова офицера АВО, хлестнувшего его, словно хлыстом, хотя произнесено оно было холодно, спокойно и сухо.
– Стоп!
Рейнольдс остановил руку как раз у отворота куртки и медленно уронил ее. Маленький еврей улыбнулся:
– Очень жаль, что вы не проживете так долго, чтобы уйти на пенсию из секретной службы своей страны, капитан Рейнольдс. Очень жаль в самом деле, что вы пошли в эту службу. Я убежден, что театр и кино лишились замечательного великого актера. – Он посмотрел куда-то за плечо Рейнольдса на стоявшего в дверях гаража человека. – Коко, капитан Рейнольдс собирался продемонстрировать нам пистолет или какое-нибудь другое оружие нападения. Освободите его от лишнего груза, дабы он не исполнил этого намерения.
Рейнольдс услышал позади себя стук тяжелых сапог по бетонному полу и невольно вскрикнул, когда ему в спину прямо над почками ударил приклад винтовки. В голове закружилось, он зашатался, но сквозь красную пелену боли почувствовал, как тренированные руки обыскивают его одежду, а маленький еврей что-то бормочет извиняющимся тоном.
– Вы должны простить Коко, капитан Рейнольдс. Он очень прямолинейный в своих подходах человек. Однако опыт научил его обыскивать пленников, и это небольшая демонстрация того, что так гораздо эффективнее, чем просто пригрозить. – Его голос неуловимо изменился. – А... экспонат первый... И что любопытно, бельгийский автоматический пистолет калибра 6,35. Да еще с глушителем! Ни того ни другого невозможно достать в нашей стране. Без сомнения, все это вы нашли на улице... А кто-нибудь узнает это?..
Рейнольдс с трудом напряг глаза. Офицер АВО подбрасывал в руке дубинку, отобранную Рейнольдсом у напавшего на него несколько раньше этим вечером человека.
– Думаю... да... думаю, да... полковник Гидаш...
Сотрудник АВО, которого начальник назвал Коко, попал в поле зрения Рейнольдса. Настоящая гора, а не человек. Рейнольдс это теперь отчетливо увидел. Ростом в шесть футов и четыре дюйма и соответствующего сложения, со сломанным носом и жестоким лицом. Громила взял в руки дубинку, почти скрывшуюся в его огромной, покрытой черными волосами лапе.
– Она принадлежит Герпеду, полковник. Вне всякого сомнения. Видите, вот на ручке его инициалы. Моему другу Герпеду... где ты ее взял? – заорал он на Рейнольдса.
– Я нашел ее вместе с пистолетом, – равнодушно ответил Рейнольдс. – В свертке на углу улицы Бродешадор и...
Он увидел, как мелькнула дубинка, но слишком поздно, чтобы уклониться от нее. Удар дубинки отбросил его к стене, и он сполз по ней на пол. Он попытался встать на ноги, глаза заволокло тьмой, с разбитых губ капала на пол кровь. Он почувствовал языком, что передние зубы зашатались.
– Ну, Коко... – успокаивающе и с упреком сказал Гидаш. – Верни-ка это все назад... Благодарю... Капитан Рейнольдс, вам остается во всем винить только себя. Нам еще неизвестно, является ли Герпед другом Коко или он был его другом. Он уже находился на пороге смерти, когда мы нашли его на той трамвайной остановке, где вы его оставили. – Протянув руку, Гидаш потрепал по плечу осклабившегося гиганта, стоящего рядом. – Но не ошибитесь в оценке моего друга, мистер Рейнольдс. Он не всегда такой. Можете судить по его имени. Правда, оно не его собственное, это кличка знаменитого клоуна и комика, о котором вы, несомненно, слышали. Уверяю вас, Коко может быть в высшей степени забавным... Я видел, как его коллеги корчились от смеха в подвалах на улице Сталина, когда он применял интересные вариации своей... э... техники.
Рейнольдс промолчал и ничего не ответил на этот монолог. Ссылка на камеры пыток АВО, полная свобода, которую предоставлял полковник Гидаш этому садистскому уроду, не являлись ни случайными, ни не связанными между собой. Гидаш пытался нащупать слабость в психике Рейнольдса, точно оценивая реакцию и сопротивление к тому или иному подходу к нему. Гидаш был заинтересован только в определенных результатах, которые необходимо было достигнуть самыми быстрыми методами. Если бы он убедился, что жестокость и насилие дают скорые плоды или являются пустой тратой времени в отношении человека, подобного Рейнольдсу, то, не колеблясь, применил бы или, напротив, отказался бы от них, чтобы искать более утонченные методы. Гидаш выглядел опасным, довольно умным и озлобленным, но в нем не чувствовалось склонности к садизму, которую Рейнольдс, напротив, отчетливо видел в темных тонких чертах лица Коко. Тот подозвал одного из своих людей.
– Пройдите на угол улицы к телефону-автомату. Вызовите сюда автомобиль. Они знают, где мы находимся. – Он улыбнулся Рейнольдсу. – К сожалению, мы не могли поставить машину прямо перед входной дверью. Это бы вас насторожило. А?.. Не так ли, капитан Рейнольдс? – Он взглянул на часы. – Машина будет здесь в ближайшие десять минут, не более. Но этот десяток минут можно провести с пользой. Может быть, капитан Рейнольдс заинтересуется возможностью написать и подписать отчет о своих последних действиях. Не вымышленных, конечно. Проведите его внутрь.
Они провели его внутрь, поставили напротив стола, пока Гидаш усаживался за ним и направлял лампу прямо в лицо Рейнольдсу. С расстояния менее двух футов свет слепил его даже сквозь закрытые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Через пять минут они расстались на мосту, как раз когда опять повалил снег.
Рейнольдс взглянул на светящийся циферблат.
– Девять. Через три часа я буду на месте.
– В таком случае мы будем ждать вас. У меня как раз хватит времени, чтобы рассказать, как я чуть не выбила вам челюсть и как холодная ледяная вычислительная машина обнимала и, затаив дыхание, целовала меня целую минуту.
– Тридцать секунд всего-то, – возразил Рейнольдс.
– Не меньше полутора минут. И я им сначала не скажу, по какой причине. Не могу дождаться, чтобы насладиться их видом после моего рассказа.
– Вы можете рассказывать им все, что хотите, – усмехнулся Рейнольдс, – но не забудьте сообщить, как вы будете выглядеть в сорок лет.
– Этого не скажу, – возразила она, стоя так близко к нему, что он заметил веселые искорки в ее глазах. – После всего происшедшего между нами, – торжественно сообщила она, – это значит меньше, чем рукопожатие. – Она поднялась на цыпочки, провела легко губами по его щеке и торопливо исчезла в темноте.
Целую минуту Рейнольдс глядел ей вслед, задумчиво потирая щеку, потом добродушно ругнулся про себя и отправился в противоположную сторону, наклонив голову и надвинув поля шляпы на глаза, чтобы защититься от снега.
* * *
Не замеченный никем, Рейнольдс добрался до своего номера в отеле, забравшись туда по пожарной лестнице. Было двадцать минут десятого. Он очень замерз и сильно проголодался. Включив обогреватель, удостоверился, что никого не было в его номере, пока он отсутствовал, вызвал по телефону управляющего, который сообщил, что никто к нему не наведывался и никаких писем не приходило, что конечно же тот будет счастлив принести обед даже в такой поздний час. Управляющий пояснил, что шеф-повар как раз собирался отправиться спать, но посчитает за честь показать мистеру Рейнольдсу, как надо готовить экспромтом. Рейнольдс довольно грубо ответил, что для него имеет значение быстрота приготовления, а кулинарное искусство может подождать до следующего дня.
Он быстро прикончил обед и большую часть бутылки «Сопрони» как раз после одиннадцати часов и собрался уходить, хотя до встречи оставался еще почти час. Однако если на «мерседесе» Графа расстояние до места встречи было бы преодолено за шесть-семь минут, то пешком на это потребуется времени гораздо больше, тем более что придется идти не прямым путем.
Он сменил рубашку, галстук и носки, снятую одежду аккуратно свернул и уложил в чемодан, чтобы ничего не оставлять в этом номере, который он больше никогда не увидит. Он потеплее оделся для предстоящего путешествия в зимнюю ночь, вставил в замочную скважину входной двери ключ и опять покинул номер по пожарной лестнице. Уже спустившись вниз, он услышал, как где-то настойчиво трезвонит телефон, но не придал этому значения, потому что звонок мог раздаваться из любого другого номера.
Рейнольдс появился на улице у дома Янчи через несколько минут после полуночи. Он шел довольно быстро, но все же успел промерзнуть, хотя и остался доволен тем, что совершенно определенно не обнаружил за собой слежки на всем пути от отеля. Теперь остается одно: лишь бы Граф вовремя пришел...
Улица была пустынной. Дверь гаража, когда он подошел к ней, оказалась открытой, как об этом и договаривались заранее. Не замедляя шага, он уверенно прошел в темноте помещения, повернул к двери в коридор у противоположной стены. Едва он сделал шаг, как внутренность гаража внезапно осветилась, а железные двери за его спиной захлопнулись.
Рейнольдс остановился с опущенными вниз руками, не касаясь одежды, и медленно огляделся. Во всех углах гаража с карабинами в руках стояли внимательные и улыбающиеся сотрудники АВО. Все в высоких фуражках и длинных, перетянутых ремнями шинелях. В их принадлежности к АВО не приходилось сомневаться, тупо подумалось Рейнольдсу, в подлинном ошибаться невозможно. Выражение неумолимой жестокости стояло в глазах этих садистов, по трупам прокладывающих свой путь в секретные полиции коммунистических стран всего мира.
Был тут еще и пятый человек. Маленький, стоящий у двери в коридор, с тонким темным интеллигентным еврейским лицом привлек внимание Рейнольдса и завладел им. Едва Рейнольдс посмотрел на него, как тот убрал в кобуру пистолет, застегнул ее, сделал два шага вперед, улыбнулся и шутовски поклонился:
– Как я полагаю, передо мной капитан британской секретной службы Майкл Рейнольдс. Вы очень пунктуальны, и мы искренне и высоко это ценим. Мы в АВО не любим, когда нас заставляют ждать.
Глава 6
Молча и неподвижно стоял Рейнольдс посередине гаража. Ему казалось, что он стоит тут уже целую вечность, переживая внезапность и горькое сознание происшедшего, торопливо пытаясь осмыслить причину появления АВО и отсутствие своих друзей. Но на самом деле он находился в таком состоянии считанные секунды, стараясь изобразить страх, расширив глаза и раскрыв рот. Отвисшая челюсть как нельзя более натурально подчеркивала его внезапные чувства.
– Рейнольдс, – пробормотал он так, как с трудом произнес бы это имя любой венгр. – Майкл Рейнольдс... я не знаю, кого вы имеете в виду, товарищ... Что произошло?.. Почему здесь эти карабины?.. Клянусь, я ничего не сделал, товарищ... я клянусь... – Он прижал руки к груди, умоляюще сжимая пальцы, пока они не побелели, а в дрожащем голосе не зазвучал откровенный страх.
Два охранника, которых видел перед собой Рейнольдс, сдвинули мохнатые брови и поглядели друг на друга с медленным и удивленным восхищением. Но и тень сомнения не коснулась темных довольных глаз маленького еврея.
– Амнезия... – добродушно пояснил он. – Шок, мой друг. Вот почему вы забыли свое собственное имя. Однако это была замечательная попытка с вашей стороны. Если бы я не знал и не сомневался, кто вы есть на самом деле, то я бы, как и мои люди здесь, не знающие про вас ничего, был склонен бы более чем наполовину вам поверить. Британская шпионская служба оказывает нам большую честь, посылая сюда своих лучших людей. Впрочем, я бы и не ожидал ничего иного, кроме лучшего, когда... э... имеется в виду возвращение, скажем так, профессора Гарольда Дженнингса.
Рейнольдс ощутил в глубине желудка какую-то сосущую пустоту и горький привкус отчаяния во рту. Боже, это даже хуже того, чего он сначала боялся. Если они знают об этом, значит, знают все, а это – конец всему. Однако глупое и испуганное выражение так и застыло на его лице, словно приклеенное. Внезапно он затрясся, словно от ужаса перед темной бездной, и затравленно огляделся вокруг.
– Позвольте мне уйти! Позвольте мне уйти! – почти завизжал он. – Я ничего не сделал. Я говорю вам – ничего! Ничего! Я житель Будапешта, товарищ. У меня есть документы. У меня есть партийный билет. Я вам сейчас их покажу. Сейчас покажу... – Рука потянулась во внутренний карман куртки, но тут же замерла от единственного слова офицера АВО, хлестнувшего его, словно хлыстом, хотя произнесено оно было холодно, спокойно и сухо.
– Стоп!
Рейнольдс остановил руку как раз у отворота куртки и медленно уронил ее. Маленький еврей улыбнулся:
– Очень жаль, что вы не проживете так долго, чтобы уйти на пенсию из секретной службы своей страны, капитан Рейнольдс. Очень жаль в самом деле, что вы пошли в эту службу. Я убежден, что театр и кино лишились замечательного великого актера. – Он посмотрел куда-то за плечо Рейнольдса на стоявшего в дверях гаража человека. – Коко, капитан Рейнольдс собирался продемонстрировать нам пистолет или какое-нибудь другое оружие нападения. Освободите его от лишнего груза, дабы он не исполнил этого намерения.
Рейнольдс услышал позади себя стук тяжелых сапог по бетонному полу и невольно вскрикнул, когда ему в спину прямо над почками ударил приклад винтовки. В голове закружилось, он зашатался, но сквозь красную пелену боли почувствовал, как тренированные руки обыскивают его одежду, а маленький еврей что-то бормочет извиняющимся тоном.
– Вы должны простить Коко, капитан Рейнольдс. Он очень прямолинейный в своих подходах человек. Однако опыт научил его обыскивать пленников, и это небольшая демонстрация того, что так гораздо эффективнее, чем просто пригрозить. – Его голос неуловимо изменился. – А... экспонат первый... И что любопытно, бельгийский автоматический пистолет калибра 6,35. Да еще с глушителем! Ни того ни другого невозможно достать в нашей стране. Без сомнения, все это вы нашли на улице... А кто-нибудь узнает это?..
Рейнольдс с трудом напряг глаза. Офицер АВО подбрасывал в руке дубинку, отобранную Рейнольдсом у напавшего на него несколько раньше этим вечером человека.
– Думаю... да... думаю, да... полковник Гидаш...
Сотрудник АВО, которого начальник назвал Коко, попал в поле зрения Рейнольдса. Настоящая гора, а не человек. Рейнольдс это теперь отчетливо увидел. Ростом в шесть футов и четыре дюйма и соответствующего сложения, со сломанным носом и жестоким лицом. Громила взял в руки дубинку, почти скрывшуюся в его огромной, покрытой черными волосами лапе.
– Она принадлежит Герпеду, полковник. Вне всякого сомнения. Видите, вот на ручке его инициалы. Моему другу Герпеду... где ты ее взял? – заорал он на Рейнольдса.
– Я нашел ее вместе с пистолетом, – равнодушно ответил Рейнольдс. – В свертке на углу улицы Бродешадор и...
Он увидел, как мелькнула дубинка, но слишком поздно, чтобы уклониться от нее. Удар дубинки отбросил его к стене, и он сполз по ней на пол. Он попытался встать на ноги, глаза заволокло тьмой, с разбитых губ капала на пол кровь. Он почувствовал языком, что передние зубы зашатались.
– Ну, Коко... – успокаивающе и с упреком сказал Гидаш. – Верни-ка это все назад... Благодарю... Капитан Рейнольдс, вам остается во всем винить только себя. Нам еще неизвестно, является ли Герпед другом Коко или он был его другом. Он уже находился на пороге смерти, когда мы нашли его на той трамвайной остановке, где вы его оставили. – Протянув руку, Гидаш потрепал по плечу осклабившегося гиганта, стоящего рядом. – Но не ошибитесь в оценке моего друга, мистер Рейнольдс. Он не всегда такой. Можете судить по его имени. Правда, оно не его собственное, это кличка знаменитого клоуна и комика, о котором вы, несомненно, слышали. Уверяю вас, Коко может быть в высшей степени забавным... Я видел, как его коллеги корчились от смеха в подвалах на улице Сталина, когда он применял интересные вариации своей... э... техники.
Рейнольдс промолчал и ничего не ответил на этот монолог. Ссылка на камеры пыток АВО, полная свобода, которую предоставлял полковник Гидаш этому садистскому уроду, не являлись ни случайными, ни не связанными между собой. Гидаш пытался нащупать слабость в психике Рейнольдса, точно оценивая реакцию и сопротивление к тому или иному подходу к нему. Гидаш был заинтересован только в определенных результатах, которые необходимо было достигнуть самыми быстрыми методами. Если бы он убедился, что жестокость и насилие дают скорые плоды или являются пустой тратой времени в отношении человека, подобного Рейнольдсу, то, не колеблясь, применил бы или, напротив, отказался бы от них, чтобы искать более утонченные методы. Гидаш выглядел опасным, довольно умным и озлобленным, но в нем не чувствовалось склонности к садизму, которую Рейнольдс, напротив, отчетливо видел в темных тонких чертах лица Коко. Тот подозвал одного из своих людей.
– Пройдите на угол улицы к телефону-автомату. Вызовите сюда автомобиль. Они знают, где мы находимся. – Он улыбнулся Рейнольдсу. – К сожалению, мы не могли поставить машину прямо перед входной дверью. Это бы вас насторожило. А?.. Не так ли, капитан Рейнольдс? – Он взглянул на часы. – Машина будет здесь в ближайшие десять минут, не более. Но этот десяток минут можно провести с пользой. Может быть, капитан Рейнольдс заинтересуется возможностью написать и подписать отчет о своих последних действиях. Не вымышленных, конечно. Проведите его внутрь.
Они провели его внутрь, поставили напротив стола, пока Гидаш усаживался за ним и направлял лампу прямо в лицо Рейнольдсу. С расстояния менее двух футов свет слепил его даже сквозь закрытые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40