— Значит, вы считаете, что ни бомбардировщики-торпедоносцы, ни пикирующие бомбардировщики, ни «штуки» нами заниматься не будут?
— Нет, не будут. Они не смогут оказаться здесь в нужное время.
Прилететь раньше и болтаться в воздухе без дела они тоже не могут.
Единственный самолёт, который может весь день крутить над одной местностью, если в этом есть необходимость, — «кондор». Причём может прилететь не один самолёт, а несколько. Не забывайте, что мы — очень важная цель.
— Такой способностью, боцман, как у вас, — успокаивать людей и вселять в их души надежду, — обладают немногие, — с унылым видом произнёс Ульбрихт.
— Присоединяюсь к вашему мнению, — сказал не менее тоскливым голосом Нейсбай.
— Вы что, желаете, чтобы я все секреты держал при себе, да? Но вам болтать не следует. Зачем распространять печаль и уныние, в особенности если мы знаем, что надо делать в таких случаях.
— Изображать счастливую невинность, так, что ли? — спросил Нейсбай.
Маккиннон кивнул.
— Ну, это мы можем.
Вскоре после полудня, когда они проходили мимо череды небольших, скрытых туманом островов, которые Маккиннон назвал Скерриз, боцман вместе с Ульбрихтом спустился вниз, оставив на мостике Нейсбая и Макгигана. Снег, напоминавший скорее дождь, а не снег, прекратился, но не совсем. Ветер тоже стих. Видимость, если уместно было использовать это слово, составляла две — четыре мили. Облачность протянулась на высоту да двух тысяч футов, и там, где-то за её пределами, парил «кондор». Маккиннон больше его не слышал, но он ни на мгновение не сомневался в том, что он всё ещё там.
Капитан и Кеннет сидели на своих постелях. Боцман провёл с ними и с Маргарет Моррисон почти весь день. Все старались быть спокойными, но в атмосфере чувствовалась напряжённость ожидания. Было бы лучше, подумал про себя Маккиннон, если бы они знали, что за облаками за нами ведет наблюдение «кондор».
В столовой он разыскал Паттерсона и Синклера.
— Что-то сегодня на удивление спокойно, — сказал Синклер. — Как вы считаете, боцман?
— У нас ещё долгий путь впереди. — Интересно, подумал он, как среагирует доктор, если узнает о «кондоре». — Погода на нашей стороне. Снег, плохая видимость — не туман, но плохая. Низкая облачность.
— Звучит многообещающе. Может быть, мы ещё коснемся земли Хэппли-Айлз?
— Будем надеяться. Кстати, раз вы упомянули об этих островах, вы сделали все необходимые приготовления для переправки на них ваших тяжелораненых, когда мы будем проходить мимо?
— Да. Нет проблем. Лежачий больной только один — Рафферти. Затем четыре человека из Мурманска: двое с ранениями ног, двое — с отморожениями. Всего пять человек.
— Хорошо. Мистер Паттерсон, а эти два негодяя, Маккриммон и Симмонс, или как там его. Когда будем отправлять их на берег, их придется связать — ну, хотя бы руки за спиной.
— Правда, неизвестно, будет ли у нас шанс отправить их на берег. Они будут оставаться на судне до конца. И будут отправлены на берег, только когда корабль пойдет ко дну. Хоть они и преступники, преступники разной категории, они всё же люди.
— Пожалуйста, не надо об этом, — взмолился Синклер.
— Конечно, сэр. Как их кормят? Впрочем, это меня мало волнует.
— Оно и заметно, — съязвил Синклер. — Я их видел. Симмонс говорит, что потерял аппетит, а у Маккриммона лицо так разбито, что он от боли не может есть. Он говорит с трудом. Похоже, боцман, вы ударили его кувалдой.
— И не лью по этому поводу слезы.
Маккиннон поднялся и, прежде чем уйти, бросил:
— Пойду облегчу судьбу Нейсбаю.
— Часа два, — сказал Маккиннон. — Может быть, даже меньше, если мне удастся найти гряду низких облаков, снега и даже тумана. Чего угодно, лишь бы это дало нам возможность исчезнуть. Кто-нибудь из вас с мистером Джемисоном будет в это время в машинном отделении?
— Скорее всего, мы оба там будем, — со вздохом произнёс Паттерсон. — Можно только надеяться, что это сработает, боцман.
— Это единственное, что нам остается, сэр.
Вскоре после трёх часов дня, находясь с Нейсбаем и Ульбрихтом на мостике, Маккиннон принял решение двигаться дальше.
— Этого видеть мы не можем, — сказал он, обращаясь к Ульбрихту, — но мы действительно находимся напротив южной оконечности Брессау?
— Я бы так и сказал. Прямо назад от нас.
— Ну что ж, чему бывать, того не миновать. — Он связался с машинным отделением. — Мистер Паттерсон? Начнем, пожалуй. Джордж, лево руля. Курс — прямо на запад.
— Откуда я знаю, где запад? Маккиннон подошёл к двери, выходящей на правый борт, и распахнул её.
— Будет немного прохладно и сыро, но, когда ветер усилится и станет бить вам прямо в правую щеку, это и будет почти соответствовать западу.
Он прошёл в радиорубку, отсоединил жучок, возвратился на мостик и вышел на левый борт.
Погода почти не изменилась. Серое небо, серое море, видимость не более двух миль. Он вновь вернулся на мостик, оставив открытой дверь, чтобы северный ветер свободно проходил через мостик.
— Интересно, — сказал Ульбрихт, — о чём сейчас думает капитан подводной лодки?
— Вряд ли о чём-то приятном. Все зависит от того, как он организовал слежку за нами. Опирался ли он при этом только на передачи жучка, или только на результаты гидролокации, или же использовал и то и другое.
Если дело было только в жучке, он мог следить за нами на расстоянии.
Достаточно было, не всплывая, поднять над поверхностью воды антенну и получать сигналы жучка. В этом случае он мог и не пользоваться гидролокацией. Если это так, он может решить, что передатчик просто сдох. В конце концов, у него нет оснований полагать, что мы могли случайно наступить на жучок или узнать о художествах Маккриммона.
«Сан-Андреас», двигаясь почти на запад, развивал всё большую скорость.
— Итак, она где-то в этом квадрате, — продолжал Маккиннон. — Не хотел бы я здесь оказаться. Так какое же он примет решение? Станет ли он увеличивать скорость и двигаться нашим курсом в надежде догнать нас или же уйдёт в укрытие и в надежде найти нас пойдёт на перехват в районе Бардхеда? Все зависит от опыта капитана.
— Лично я не знаю, — ответил Ульбрихт.
— А я знаю, — сказал Нейсбай. — Мы исходим из предположения, что он не следит за нами с помощью гидролокатора. Если он так же опытен, как вы, Арчи, он пойдёт на перехват, затем попросит «кондора» спуститься и отыскать нас.
— Я так и боялся, что вы это скажете.
Пятнадцать минут прошли в странной тишине, затем Маккиннон вышел на левый борт. Отсутствовал он недолго.
— Вы правы, Джордж. Он там, высматривает нас. Я легко распознаю двигатели «кондора», но он ещё не показался. Но покажется, будьте покойны. Ему надо только один квадрат пересечь, а это займет немного времени, и он нас обнаружит. Затем даст сигнал подводной лодке, сбросит на нас несколько бомб, а остальное доделает лодка.
— Приятная мысль. Лучше не скажешь, — заметил Нейсбай.
Ульбрихт вышел на левый борт и тут же вернулся. Он ничего не сказал, только кивнул головой.
Маккиннон поднял трубку телефона.
— Мистер Паттерсон? Начинаем. Постарайтесь развить наибольшую скорость. Как можно быстрее. Нас выслеживает «кондор». Ещё несколько минут, и он нас обнаружит. Я бы несся отсюда на всех парусах.
— У вас не такая скорость, как у «кондора», — заметил Нейсбай.
— К сожалению, Джордж, я это понимаю, но и сидеть, как утка, и ждать, когда он прилетит и разбомбит меня, я не желаю. Мы всегда можем попытаться уклониться.
— Он тоже может свернуть и вывернуться, и сделать это значительно быстрее нас. Вы бы лучше вспомнили хоть какие-нибудь молитвы.
«Кондору» понадобилось ещё двадцать минут, чтобы отыскать их. Как только он их нашёл, он не стал терять времени и появился над ними. В классической манере зашёл со стороны кормы на самой низкой, как и предсказывал Нейсбай, высоте в три сотни футов. Нейсбай вывернул штурвал влево до отказа, но толку от этого было мало. Как он и говорил, «кондор» развернулся и выкрутился быстрее них.
Бомба, весом не более 500 фунтов, ударила по корме, примерно в шестидесяти футах от надстройки. Взметнулся большой фонтан маслянисто-черной жидкости, и вспыхнуло пламя.
— Странно, — заметил Нейсбай. Боцман покачал головой.
— Ничего странного нет. Просто жадность.
— Жадность? — Ульбрихт посмотрел на него, а затем кивнул. — Действительно, золото ведь.
— Значит, они ещё не отказались от надежды им завладеть. Сколько, вы сказали, до Бардхеда?
— Мили четыре.
— Примерно так. Если они не остановят нас до этого места, значит, они тогда нас потопят.
— А если они остановят нас?
— Тогда они дождутся, пока не поднимется на поверхность немецкая подводная лодка и не захватит нас.
— Как это все мерзко, — произнёс Нейсбай. — Очень мерзко. Я говорю о любви к деньгам.
— Думаю, — сказал Маккиннон, — они появятся примерно через минуту, чтобы показать нам пример любви.
И действительно, «кондор» очень быстро развернулся и возвращался к «Сан-Андреасу» со стороны левого борта.
— Некоторые из ваших лётчиков, — сказал Маккиннон, обращаясь к Ульбрихту, — отличаются необыкновенной настырностью и однобокостью мышления.
— Да, бывают случаи, когда бы лучше этого не было.
Второе нападение было точным повторением первого. Лётчик или его штурман был специалистом по точности попадания. Вторая бомба разорвалась в том же самом месте и с теми же результатами, что и первая.
— Это не очень большие бомбы, — сказал Маккиннон, — но ясно, что больше мы терпеть не можем. Ещё одна такая бомба — и можно прощаться с жизнью.
— Накрываться белой простыней?
— Вот именно. Кстати, она у меня здесь. Я не шучу. Послушайте! Я слышу авиадвигатель.
— И я тоже, — сказал Ульбрихт. — Сделан в Германии.
— Я не про этот, а про другой. Совершенно по-иному работает. Это истребитель. Господи, да какой же я тупица! Столько прожить — и остаться таким тупым, А этот лётчик «кондора»? Куда он лезет? Конечно, у них же есть радар на острове. И военных полным-полно. Все уже, наверное, на ногах. «Кондора» засекли, и кого-нибудь послали посмотреть, что происходит. Нет, не кого-нибудь. Я слышу двоих. — Маккиннон протянул руку и включил лампы, освещающие красные кресты на палубах и боковинах «Сан-Андреаса». — ещё не хватало, чтобы нас приняли за «Тирпиц».
— Я вижу их, — бесстрастным голосом произнёс Ульбрихт.
— Я тоже. — Маккиннон посмотрел на Ульбрихта и постарался сдержать обуревающие его чувства восторга. — Вы узнаете их?
— Да. «Харрикейны».
— Мне жаль, лейтенант. — Сожаление в голосе боцмана было подлинным. — И вы знаете, что это означает?
— Боюсь, что да.
Это даже не было соревнованием. «Харрикейны» быстро настигли «кондора» и моментально выстрелили: один сверху, другой — снизу.
«Фокке-вульф» не взорвался, не распался, не вспыхнул ярким пламенем.
Ничего столь драматичного не произошло. Он просто загорелся. Таща за собой хвост дыма, он по косой рухнул в море и исчез в его глубинах.
Лейтенант Ульбрихт бесстрастно наблюдал за происходящим.
Два истребители вернулись к «Сан-Андреасу» и начали кружить над ним: один поближе, другой — на расстоянии мили. Их присутствие, несмотря на то что трудно было представить, что они могли бы сделать подводной лодке (в лучшем случае — сбить перископ), если она задумала пустить торпеду, все равно приносило успокоение и надежду.
Маккиннон вышел на левый борт и помахал рукой одному из самолётов, кружившему почти над самым судном. «Харрикейн» ответил взмахом крыльев.
Джемисон поднял трубку, когда позвонил Маккиннон.
— Думаю, вы можете перейти на нормальную скорость, сэр. «Кондор» ушёл.
— Ушёл? — озадаченно спросил Джемисон. — Куда?
— В море. Парочка «харрикейнов» расстреляла его.
«Харрикейны» были с ними, пока они не оказались в пределах одной мили от Бардхеда, где из сгущающейся тьмы появился им навстречу фрегат.
Боцман вышел на палубу.
Человек на борту фрегата — по всей видимости, капитан — держал у рта рупор.
— Вам нужна помощь, дружище?
— Не сейчас.
— Вы сильно пострадали?
— Отчасти. Несколько снарядов и бомб. Но не это самое важное. Здесь где-то поблизости крутится немецкая подводная лодка.
— Сейчас уже не крутится. Она по дороге в преисподнюю. Что вон там у меня на корме?
— А-а, все ясно. Глубинные бомбы.
— Ну и ну. — Бородатый коммодор в удивлении покачал своей головой и посмотрел на тех, кто собрался в небольшом салоне в гостинице. — История кажется просто невероятной, но доказательства у меня перед глазами. Я только сейчас окончательно вам поверил. Всех разместили, мистер Паттерсон?
— Да, сэр. Здесь и в соседних домах. У нас есть всё, что нам необходимо.
— А уже кто-то в Кабинете министров или в Адмиралтействе наверняка рассказывает небылицы. Немного времени понадобится, чтобы его вычислить.
— Боцман, вы абсолютно уверены в происхождении этого золота?
— Готов с вами поспорить, сэр. Поставить свою пенсию против вашей. Думаю, есть разница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40