– И вы знаете, что кое-кому это тоже не нравится.
– Заткнись, Чип, Бога ради!
– Почему бы вам ему об этом не рассказать?
– Потому что он не любит, когда допускают ошибки, – ответил Буди. – Прежде чем я пойду к нему, нужно хоть что-то выяснить.
– Единственный выход – развязать язык этому типу, – сказал парень. – Там он был под именем Макги. Сегодня он Смит. Одному Богу известно его настоящее имя.
Девчонка застонала, наверное, попытавшись сесть.
– Господи, он мне что-то сломал. Чип, свяжи его и дай мне обработать его тем маленьким электродом. Я заставлю его говорить о том, чего он никогда не слышал.
– Заткни ей глотку! – велел Клод.
Раздался сочный шлепок, за которым последовали приглушенные горькие рыдания.
– Черт бы тебя побрал, Чип! – всхлипывая, выругалась Дрю.
– Он ведь пытался что-то сделать с Мелгар? – спросил Чип.
– Хотел сделать несколько снимков в постели и послать их в Венесуэлу.
– Зачем?
– Подумай своей башкой, балбес. Ее лицо там все знают. У нее два свояка в правительстве. Представляешь, наследница миллионного состояния развлекается в Соединенных Штатах. Но ему не удалось заманить ее в ловушку.
– Он сдался?
– Чип, крошка, он никогда не сдается. Когда-нибудь он ей что-нибудь подсыплет в бокал, и она сделает все, что нужно.
– Если она привезла этого парня сюда, почему не сделать этого сейчас? Убить двух зайцев, как было с тем сенатором и женой посла.
После некоторого молчания Клод Буди ответил:
– Наша короткая беседа наверняка окажется плодотворной. Знаешь, и ты порой выказываешь слабые признаки ума. Я знаю, что он захочет сделать – держать этого парня и Мелгар взаперти до тех пор, пока не уедет последний гость-. А потом подумает над нашим предложением.
– По-моему, у него не слишком большой выбор.
– Я должна показаться доктору, – печально сообщила Дрю. – После каждого вдоха все тело пронзает острая боль.
– Ты останешься здесь, а я пойду к нему и все выложу, – заявил Буди. – Наверное, это и следовало сделать в первую очередь.
– Он тоже совершает ошибки.
– Как часто? И какие?
– Послушайте, он может меня наказать – поручить мне эту Мелгар, – сказал Чип.
– Очень, ну просто очень смешно!
Я едва слышно застонал и слегка пошевелился. Я не мог сделать то, что собирался, лежа лицом вниз.
– Он приходит в себя, – заметил парень.
Я перевернулся на спину и начал подниматься. Они встали и отошли от меня. Я открыл глаза и опять со стоном упал. Затаил дыхание, открыл рот и оставил глаза слегка приоткрытыми.
– Господи Иисусе! – испуганно прошептал Чип.
– Похоже, ты его чертовски сильно угрохал той штукой!
Я спросил себя, долго ли удастся их обманывать? Я смог бы, пожалуй, продержаться две минуты не дыша. Они опять подошли и опустились на корточки рядом со мной. Чьи-то пальцы взяли мое запястье.
– Не дышит, но сердце бьется, – сказал Буди и отпустил мое запястье.
Я схватил Клода виндзорским узлом, одновременно ухватил Чипа за шею и изо всех сил стукнул их головы друг о друга. Страх, гнев и ненависть умножили мои силы. Кость стукнулась о кость с противным звуком, будто под водой ударились два огромных камня. Чип и Клод разлетелись в стороны и медленно упали на пол с разбитыми и окровавленными головами. Я бросил взгляд на девчонку, ударил Буди и вытащил у него из-за пояса пистолет, оказавшийся очень легким для такого большого калибра. Дрю села и уставилась на меня широко раскрытыми глазами. От изумления она раскрыла рот. Я огляделся по сторонам. Мы находились в просторной и элегантной спальне. Я позволил ей взглянуть в дуло и спросить:
– Ч-ч-что-что вы собираетесь делать?
Я подошел к двери, переступив через своих новых знакомых. Изнутри на двери были засов и цепочка. Я запер дверь.
Через вентиляционное отверстие непрерывно поступал воздух. Окна оказались закрытыми и, похоже, наглухо. Я подумал, что здесь хорошая звукоизоляция. Даже если из спальни донесется шум, он затеряется в громких звуках гавайской музыки.
Я нащупал в боковом кармане зеленой куртки Чипа какой-то предмет и вытащил его. Наши братья англичане назвали бы его дубинкой, сделанной в домашних условиях. Это был кусок трубы длиной восемь дюймов, обернутый несколько раз черной изоляционной лентой. Я сунул пистолет Буди в карман пиджака, подошел к кровати, сел на край и посмотрел на блондинку. Ее припухшие глазки тревожно следили за мной.
– Что вам нужно? – с напускной смелостью спросила она.
Я слегка ткнул ей в ребра куском трубы, а она тонко вскрикнула, как иногда взвизгивает испуганный кролик. Потом откинулась на подушки и попросила:
– Не надо! О черт, у меня что-то сломано. Я чувствую внутри какой-то скрежет. Вы упали на меня всем своим весом.
– У меня раскалывается голова, Дрю, а на тыльной стороне ладони отвратительный ожог. Ты хотела поиграть с каким-то электродом. Я в этой Мексике потерял замечательную женщину и сейчас собираюсь задать тебе несколько вопросов. Каждый раз, когда не захочешь отвечать, будешь получать легкий удар этой штуковиной.
– А если вы спросите то, чего я не знаю?
– Все равно получишь удар на всякий случай. Зачем Чип заминировал яхту Ментереса?
– Чтобы убить Альконедо, – ответила Дрю. – Мигуэля Альконедо. Он допустил какую-то ошибку. Понимаете, мы передавали ему приказы. Он должен был убрать Альму и доплыть до Бочи-дель-Рио, где мы должны были его ждать. Он считал, что все устроено, что мы переправим его в какое-нибудь безопасное место, откуда он попадет на Кубу, но мы и не собирались этого делать. Остальные трое ребят, которые были с нами, ничего не знали. Чип незаметно ушел с яхты после двенадцати, в ночь перед отплытием, и заминировал яхту Ментереса.
– Почему вы хотели меня проверить? Кем, по-вашему, я мог быть?
– Вы заинтересовали Чипа, потому что были не очень похожи на обычного туриста. Дело в том, что мы больше не могли доверять Альме. Она слишком много рассказала Таггарту и хотела заграбастать деньги. До убийства Ментереса она-вела себя нормально, но потом начала ломаться. Они подумали, что если она рассказала Таггарту, то могла рассказать кому-нибудь еще, и в Пуэрто-Альтамуре могли появиться люди из ЦРУ. Кто вы? – Дрю попыталась мне по-дружески улыбнуться.
– Кто убил Таггарта?
– Не знаю, черт побери. Я хочу сказать, что не уверена. Я слышала их шутки о какой-то обезьяньей лапе. Может, его убил человек по имени Рамон Талавера. Они много смеялись над Таггартом. Я знаю, они нашли его до того, как он с кем-нибудь мог связаться. Они знали, где он остановился. Он приехал на условленное место встречи, но там никого не было.
А когда Таггарт вернулся к себе, то все золотые фигурки, за исключением одной, которую он захватил с собой в качестве доказательства, что они действительно у него, исчезли. После того как кто-то его убил, они забрали и эту последнюю.
– Убить Альму и заминировать яхту приказал Томберлин?
– Думаю, он сказал Клоду, что делать и кого выбрать для работы. Эта бомба не предназначалась для женщины, с которой вы...
– Почему ты исполняла его приказы, Дрю?
– Я? – изумленно переспросила блондинка. – Черт, наверное, потому же, почему их исполняла Альма и множество других людей. Если бы они послали хотя бы одну мою фотографию моему отцу, честное слово, он бы этого не пережил. Понимаете, когда они снимают, вы этого не знаете. А потом с их помощью они заставляют вас фотографироваться в еще более отвратительных позах. Я скорее перережу себе вены, чем покажу отцу, чем занимается его дочь. Поэтому я делала все, что они мне велели. Когда Альма попыталась освободиться, они послали фотографии ее матери, и та умерла с горя.
Я вспомнил неряшливость Альмы Хичин, ее испорченность и бесшабашность. Сейчас мне стало ясно, почему она так наплевательски относилась к себе. Шантаж – самый древний способ подчинить человека чужой воле. И этот сукин сын с таким равнодушным видом говорил о своей фотолаборатории!
– Ты знала, чем занимаются Томберлин и Клод Буди?
– А что я могла сделать? Я старалась не думать об этом.
– Крошка, тебе придется задуматься над этим. Ты что, не понимаешь, что стала соучастницей в убийстве и твой дорогой папочка узнает о всей этой мерзости, а тебе придется говорить, говорить и говорить, не закрывая рта, чтобы спасти свою шкуру, киска. Но даже в этом случае вовсе не исключено, что тебе придется провести какое-то время в мексиканском лагере отдыха на фасоли и лепешках.
– Оставь меня в покое, сукин ты сын! – закричала Дрю. – У меня внутреннее кровотечение. Ты ничего не можешь со мной сделать. Держу пари, ты даже до ворот не сумеешь дойти!
Я повернулся и посмотрел на Чипа и Буди. Из головы парня продолжала сочиться кровь. У Буди кровотечение остановилось, хотя его рана казалась больше. У меня мелькнула неожиданная мысль. Я решил подойти послушать сердце. Но не успел я приблизиться к нему, как понял, что в этом нет смысла. Я видел, как блондинка встала и подошла к Чипу. Я все-таки нагнулся над телом Буди и приложил ухо к его груди, но, кроме шума крови в своих ушах, похожего на шум моря в раковине, ничего не услышал. Клод Буди был мертв!
Когда я медленно поднялся, раздался резкий звук, будто кто-то сломал толстую сухую палку. Дрю стояла у стола с маленьким пистолетом в руке. Пистолет бы чуть больше того пистолетика, который был у меня в Пуэрто-Альтамуре. Она держала его на расстоянии вытянутой руки и целилась в меня, закусив губу и закрыв один глаз. Маленькое дуло совершало кругообразные движения. Раздался новый треск, и над ухом у меня просвистел теплый ветер.
– Брось его! – крикнул я и выхватил из кармана пистолет Буди.
Дрю выстрелила вновь, и я знал, что на этот раз она попадет, знал, что на таком расстоянии просто невозможно промахнуться, особенно если перестать целиться в лицо. От третьего выстрела шевельнулись волосы у меня на макушке. Пистолет Клода рявкнул вдвое громче. Я хотел попасть ей в плечо, но пуля угодила Дрю в голову справа. Отдача оказалась настолько сильной, что дуло задралось вверх, нацелившись в потолок. Пуля снесла ей треть черепа, переломила шею и швырнула через туалетный столик на зеркало, запачкав кровью стену. Она упала бесформенной кучей на стул у туалетного столика. В комнате сильно завоняло порохом. Из меня одновременно вырвался странный звук, похожий на рвоту, и истеричный смех. Герой Макги выигрывает соревнование по стрельбе! Он несет смерть любительницам солнца! Я стоял на цыпочках и прислушивался, прислушивался, прислушивался, стараясь не дышать. Потом подошел к двери, но побоялся ее открыть.
Маленький пистолет лежал под стулом у столика. Я поднял его, стараясь не смотреть на Дрю. В голове у меня родился приблизительный сценарий спасения и я старался выполнить его, отключив все области мозга, кроме необходимых для выполнения задачи. Я выстрелил из маленького пистолета в сердце мертвого Клода Буди, потом вложил его в руку Чипа и сжал пальцы. Опустившись на колени, сильно ударил его куском трубы по голове, чтобы он не пришел в себя. Потом вложил большой пистолет в безжизненную руку Клода. Я заметил в полотне двери три дырочки от пуль Дрю. Встав, оглядел комнату. Я знал, что запомню ее надолго. Во рту появился привкус крови, и я понял, что откусил кусочек нижней губы.
Я был так потрясен, что чуть не протер ручку двери, а это явилось бы роковой ошибкой. Но я вовремя спохватился и поставил на нее слабый отпечаток своего большого пальца, а потом и всех остальных. Свет в комнате пришлось оставить. Я чуть-чуть приоткрыл дверь. В коридоре царила тишина. Лишь издали доносилось бренчание гитар. Я выскользнул из спальни, закрыл дверь и вышел на террасу. Там никого не было. Кто-то оставил на ограждении стакан. Когда я взял его, правая рука заныла. Чуть выше правого уха вскочила большая шишка, но кожа была цела. Я поправил галстук и несколько раз вдохнул свежий ночной воздух. С куском трубы в кармане я не спеша направился к гостям.
Я очень боялся увидеть пустую залу с перевернутыми стульями и пролитыми на пол коктейлями, но молодежь в основном осталась. Одни толпились на ступеньках, другие танцевали. Доктор Фейс продолжал предсказывать человечеству катастрофы и бедствия. Я взглянул на часы. Все произошло в течение каких-то двадцати пяти минут. В группе гостей я заметил хозяина в шелковом костюме, черном парике на голом черепе и с чашкой чая в правой руке. Левая рука Томберлина автоматически пощипывала ягодицу стройной женщины, стоящей рядом с ним. Он напомнил ребенка, который играет со старинным автомобильным сигналом. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Я принялся неторопливо искать Конни и обнаружил ее у бассейна на скамье. Она обсуждала проблему налога на недвижимость с изящным молодым мужчиной с интеллигентным лицом и большими усами. После того как Конни нас познакомила, он извинился и отправился на поиски своей жены.
– А сейчас мы можем поехать ко мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32