сумочку на молнии с фотографиями золотых фигурок и довольно большой несессер с туалетными принадлежностями. Распаковав вещи, Хосе поинтересовался, не нужно ли еще чего-нибудь, и, поклонившись, вышел, улыбаясь своей сверкающей золотом улыбкой. После этого я занялся поисками тайника для пяти фотографий. Конечно, трудно было рассчитывать найти место, которое бы не смог отыскать профессионал, но мне хотелось бы оставить любопытство любителя неудовлетворенным. Настольная лампа стояла на приземистом глиняном основании. Открутив его, я обнаружил, что для устойчивости оно наполовину заполнено песком. Я слегка согнул фотографии и засунул в основание лампы, частично погрузив их в песок. И привинтил основание на место. Сейчас в кожаной папке с документами лежали только сметы, расчеты по недвижимости и инвестициям, подробная информация о покупках земли, которые я никогда не совершал.
Я отнес несессер с туалетными принадлежностями в ванную комнату. У несессера имелось вместительное и совсем не заметное второе дно. Я долго думал, какое оружие захватить с собой в Мексику, и в конце концов остановился на маленьком плоском пистолете, который когда-то украл из сумочки одной парижанки. Он был отделан серебром, рукоятка – слоновой костью, имел дуло всего в дюйм длиной и не имел предохранителя. В обойме этой игрушки находилось шесть патронов и, в отличие от похожих игрушек, здесь была пружина. Я привез полную обойму и с десяток запасных патронов 25 калибра. На расстоянии восьми футов я наверняка попаду из него в цель размером со взрослого мужчину. На расстоянии пятнадцати футов вероятность попадания уменьшается вдвое, а на расстоянии двадцати пяти футов проще швырнуть камнем. Это пистолет для спальни. При выстреле раздается негромкий хлопок, будто тявкнул щенок. Главное его достоинство – размеры. Он очень тонкий. Рукоятка обхватывается большим и указательным пальцами моей руки. Он помещается в бумажник с деньгами, хотя здорово утолщает его. Я выложил туалетные принадлежности, открыл второе дно и посмотрел на эту игрушку. Большую уверенность у меня вызывали два других хранящихся там предмета: маленький пузырек с хлоргидратом и жестяная коробочка с безвкусными, но очень сильными таблетками барбитурата. На пузырьке была наклеена этикетка «Капли для носа», а на коробочке – «Средство от простуды». Я проверил обойму и сунул пистолет в карман брюк. Там он будет находиться в безопасности и выстрелит только тогда, когда я дошлю патрон в патронник. Лекарства и запасные патроны оставил во втором дне.
Приняв душ и переодевшись, Нора постучала в дверь между нами. Я открыл, и она вошла в мою комнату. На ней было льняное платье цвета слоновой кости, на фоне которого ее кожа казалась смуглее, чем была на самом деле.
– Ампаро – просто золото, – сообщила Нора.
– Хорошие комнаты.
– Может, и питание будет таким же хорошим.
– Надеюсь.
– Пройдемся? – предложила она. – Посмотрим окрестности.
– Давай, если хочешь.
– Почему мы шепчемся? – нервно улыбнулась Нора. В сумерках ее темно-карие глаза ярко блестели.
– Прежде чем мы выйдем из номеров, скажи, среди твоих вещей есть что-нибудь, что могло бы указать на Сэма?
– Ты же меня уже предупреждал об этом. Ничего нет, Трев. Но... он мог рассказать кому-нибудь о своих старых друзьях Макги и Гардино.
– Если и рассказал, то скорее всего вскользь, ничего определенного.
– У меня такое ощущение, что нас подслушивают, – пожаловалась Нора.
– Только не в этой комнате. Нора, у тебя оно не исчезнет до тех пор, пока мы не выясним все.
– Я не думала, что это случится именно так. В конце коридора находилась огромная площадка для загорания с железной оградой. К ней вела короткая лестница. На площадке не было ни одного любителя солнца.
Мы направились по мощенной камнем тропинке к парадному входу.
– Сейчас мы почти напротив Ля Паса. Думаю, он немного южнее, – сказал я.
– Ты там был?
– Однажды.
– Трев, скажи, почему у меня такое сильное ощущение неуверенности и... нереальности происходящего?
– Скажу после того, как отыщем бар.
– О'кей.
Бар находился прямо под холмом. Это была небольшая комната в рыбацком стиле: сети, трезубцы, стеклянные поплавки. В ней горели свечи и было сумрачно, но уютно. Мы заказали коктейли и сели за угловой столик. За несколькими сдвинутыми столами сидела компания из пяти пар – большие крепкие мужики и маленькие сухощавые женщины. С первого же взгляда мне все стало ясно.
– Любители ловить большую рыбу – сказал я Hope.
– А те четверо в костюмах в углу?
– Мексиканские бизнесмены. Может, ищут место для строительства нового отеля.
– Молодежь у бара?
У стойки стояли трое рослых юношей и две загорелые стройные девушки с огромной черной собакой.
– Эти покруче. Я бы назвал их любителями подводного плавания, если бы здесь были подходящие для подводной охоты места. И все равно это аквалангисты. По одежде ясно, что где-то поблизости у них яхта. Возможно, приплыли из Калифорнии в Ля-Пас, оттуда – сюда и закончат маршрут в Акапулько. Как тебе наряды девчонок?
– Простенькая пляжная рубашонка на блондинке стоит сорок долларов, – сообщила Нора.
– Значит, яхта большая. Скорее всего та махина, которая стоит у причала. Футов пятьдесят с лишним в длину.
– А парочка, которая только что вошла?
– Твердая походка и пристальный взгляде любителей путешествовать с фотоаппаратом. Кодак-хром, экспонометры и сотни цветных слайдов мексиканской экзотики, – ответил я.
– Те двое в конце стойки? – понизив голос, поинтересовалась Нора.
Она говорила о рослой, смуглой и очень красивой женщине, сверкающей драгоценностями, и широкоплечем мужчине в белом пиджаке, с виду настоящем силаче. У него было красивое лицо древнего ацтека.
– Возможно, они из одного из тех домов, что на холме. Может, решили для разнообразия поужинать в отеле и выпить.
– Ты очень наблюдательный, Трев.
– И часто ошибаюсь.
Я отправился к стойке за новыми коктейлями.
– Так почему у меня такое странное ощущение? – спросила Нора, когда я вернулся.
– Потому что на другой стороне континента все казалось куда легче и проще. Сейчас перед тобой только закрытые двери, и ты не знаешь, откроется хотя бы одна из них или нет. Малышка, все не так просто. В жизни тысячи оттенков одного серого цвета, а все люди, за исключением сумасшедших, уверены, что поступают правильно. Может, и сумасшедшие так думают? Тебе наносят огромное количество ударов, ты защищаешься до тех пор, пока не устанешь. И прячешь голову в плечи.
Она придвинулась ближе и спросила:
– Что, философия пораженца очень плоха?
– Эта философия помогает сохранить трезвость ума, хладнокровие и в конце концов жизнь.
В ее глазах мелькнула боль, и я понял, что она вспомнила мертвого Сэма.
– Ладно, ты у нас главарь, – сказала Нора Гардино. Десятый столик стоял напротив освещенного лампами сада.
– Может, Сэм когда-нибудь привез бы меня сюда, – сказала Нора через несколько минут.
– Хватит, Нора.
– Извини.
Наступило молчание. Наконец Нора встала.
– Спокойной ночи, Трев. Я постараюсь лучше... держать себя в руках.
– Хочешь, я тебя провожу?
– Нет, спасибо. Сама дойду.
– Спокойной ночи. Нора.
Я смотрел, как она медленно поднялась по лестнице на площадку и скрылась в коридоре.
Через несколько минут я спустился в бар выпить охлажденного «Карта Бланка».
Одно мне было ясно. Из слов Сэма Таггарта я понял, что он здесь долго жил и даже стал residente. Следовательно, его должны, знать и знать хорошо. Он сказал, что у него здесь были неприятности. Значит, рассказывать о Сэме вряд ли кто-нибудь захочет. Придется искать способ развязать языки местным жителям, найти следы, которые Сэм оставил в этой деревне.
Я расписался на чеке и поднялся к себе. Ампаро уже приготовила постель. За закрытой дверью спала Нора. А может, и не спала. В таком случае она слышала, как я вошел, и наверное, спросила себя, что будет с нами в этом благоухающем раю?
Глава 9
Проснулся я позже, чем обычно. Спал крепко. Когда встал, комната Норы оказалась пустой.
Я быстро оделся и вышел из номера. Она шла мне навстречу по коридору в купальном костюме, сандалиях и халате. В руке Нора держала полотенце и шапочку. Концы черных волос были влажными. За последнее время она немного похудела, но это ничуть не отразилось на ее очень стройных и красивых ногах.
– Я уже давно встала и ужасно проголодалась, – сообщила Нора. – Идешь завтракать? Скажи Эдуарде, что я сейчас приду. Какой замечательный бассейн в этом отеле! Знаешь, утром в море вышло много лодок. Ты был прав насчет тех ребят и яхты. Они сейчас ее проверяют. Правда, роскошное утро? Я мигом. Что мне надеть? Чем будем сегодня заниматься?
– Пойдем в деревню. Я бы предложил тебе надеть юбку и туфли на низком каблуке.
* * *
К тому времени, когда мы вышли на площадь, мы уже привыкли к чудесному деревенскому воздуху. Поглазели на ларьки, посидели на скамье, наблюдая за голубями. Решили начать с почты. Я ищу старого друга. Все верно, старого друга, Сэма Таггарта. Он все еще здесь? Нет, пожалуй, очень примитивно. Мимо нас прошел молодой священник. Он посмотрел в нашу сторону и поздоровался:
– Доброе утро!
– Доброе утро, отец! – робко ответила Нора. Я узнал его. Мы летели с ним в Кульякан. Он направился к церкви, расположенной на другой сторона площади, и скрылся в ней. У меня возникла идея.
– Ты католичка? – поинтересовался я у Норы.
– Вообще-то да. Правда, я хожу в церковь очень редко... по настроению.
– Ну-ка, просвети меня по поводу бесед со священником. Они должны храниться в тайне?
– До определенной степени, да. Я хочу сказать, если священнику признаются в убийстве, он обязан сообщить в полицию. К чему ты клонишь?
– Этот священник может знать полезные для нас вещи. Она испуганно вздрогнула, потом все поняла.
– Но... как я?..
– Попроси помощи в конфиденциальном деле. Тогда он будет молчать, да?
– Думаю, что да.
– Скажи, что любила человека, жила с ним в грехе, а он тебя бросил, и ты ищешь его уже три года. Мне кажется, эти деревенские священники знают все, что происходит. К тому же он говорит по-английски.
– Это так необычно... лгать священнику.
– Я слышал, что это часто случается.
– Но не так, как ты предлагаешь. – Нора заглянула в сумочку. – Мне нечем покрыть голову.
Мы подошли к одному из ларьков, где Нора выбрала хлопчатобумажный шарф. Сначала он стоил десять песо, потом пять, потом четыре и, в конце концов, три песо и пятьдесят сентаво. Продавец при этом довольно улыбался.
Нора испуганно посмотрела на меня, поджала губы и направилась к церкви, а я вернулся на скамейку.
Отсутствовала она очень долго. Хотя я все время смотрел на церковь, Нору заметил уже в двадцати футах от скамейки. У нее было бледное лицо, рот жалобно кривился.
– Давай пройдемся, – сказала она.
– Плохо? – спросил я, вставая.
– Он хороший человек. Просто я немного не в себе. Дай мне... немного успокоиться. – Она искоса посмотрела на меня. – Мать-церковь. Думаешь, что полностью освободился от нее, но оказывается... Я поставила за него свечки, Трев, и помолилась за его душу. Что бы он сказал об этом?
– Думаю, одобрил бы. Мы пошли назад в отель.
– Священник плохо говорит по-английски, Трев, хотя, пожалуй, достаточно, чтобы понять. Когда до него дошло, о ком я спрашиваю, он очень расстроился. Сказал, что кое-кто надеется на возвращение Сэма, но он сам надеется, что Сэм никогда не вернется. Сказал, что молился, чтобы Сэм никогда не вернулся в Пуэрто-Альтамуру. По-моему, его мольбы услышаны. Он разволновался и стал забывать английские слова. Приехал он сюда четыре года назад, как раз, когда закончилось строительство отеля. Сэм, по его словам, объявился позже, больше, чем через год после приезда священника. Приплыл капитаном на яхте из Калифорнии. Произошел какой-то скандал, и его уволили. Сэм остался в Пуэрто-Альтамуре, а яхта ушла. Отелю требовался человек, который занимался бы лодками для рыбалки гостей. Они помогли Сэму достать вид на жительство. Затем он стал жить с девушкой, которая работала в отеле. Ее зовут Фелиция Наварро. Потом и в отеле произошел скандал, и Сэм перешел работать в один из тех больших домов на холме. Владельца зовут Гарсия. Сэм бросил Фелицию и стал жить с кем-то из прислуги Гарсии. Но и там все кончилось скандалом. Сэм уехал внезапно. Трев, – я ничего не понимаю. После исчезновения Сэма появилась полиция и начала задавать вопросы. Возможно, он кого-то убил. Священник очень осторожно говорил об этом. Трев, у меня сложилось впечатление, что он говорил не о Сэме, а о каком-то незнакомом, грубом и опасном человеке.
– Что он делал для Гарсия?
– Наверное, водил яхту, а может, еще чем-нибудь занимался. Несколько раз священник будто хотел что-то сказать, но не решался. Фелиция Наварро больше не работает в отеле. Она живет в деревне. В церковь не ходит, но, если решит вернуться, священник ее простит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32