— На колени! — бросил писец. Его слова гулко разнеслись над притихшей толпой.
— В той стране, откуда я пришел, один король не преклоняет колени перед другим, — голос Ральднора был тихим и очень спокойным, но в толпе не осталось ни одного человека, который не расслышал бы эти слова.
Толпа сдержанно зашумела, потом утихла.
— Значит, ты заявляешь о своем царственном происхождении? — спросил король. — И в каком же городе ты правишь? Полагаю, что Вардат и Тарабанн оспорят твои права.
— За вашими морями есть другая земля, король. Мои владения там.
Юный правитель улыбнулся.
— Интересно, ты просто мечтатель? Или безумец?
Повисла звенящая тишина. Стоя позади Ральднора и не видя его глаз и лица, Яннул тем не менее видел, какое впечатление они произвели на короля, глаза которого расширились, а потом сузились.
— Ты осмелился пробовать на мне колдовские уловки! — процедил он сквозь зубы, не то потрясенно, не то разгневанно, и в ярости накинулся на писца: — Кто этот человек?
Писец что-то зашептал. Король снова поднял глаза. На этот раз его взгляд уперся в Яннула и Решу. Их вид явно лишил его мужества. Он взглянул на Ральднора.
— Ты говоришь, что прибыл из другой, далекой страны, где живут черноволосые люди. Эти мужчина и женщина — ты привел их сюда в доказательство твоих слов?
— Я сам доказательство своих слов, король. Прочти то, что скрывает мой разум. Я открываю его для тебя.
Глаза короля снова сузились.
— Это искусство ведомо жрецам Ашкар. Ты просишь, чтобы они выслушали тебя?
— Мой господин, — сказал Ральднор, — мое королевство очень мало. Его народ похож на народ Ваткри. Но там живет один черноволосый тиран, который ненавидит мой народ просто за его цвета. Каждый миг, потраченный нами здесь, продлевает гонения и страдания.
Король закричал и вскочил с трона. Стража бросилась к нему, но он оттолкнул ее. Даже одетая в белое женщина поднялась на ноги.
— Не пытайся лезть в мой разум со своими бредовыми снами! — завопил король. Стража бросилась к Ральднору; пробившись сквозь толпу, они также схватили Яннула и девушку.
Извиваясь в неумолимых руках солдат в синем, ланнец мельком заметил лицо короля Ваткри. На нем были написаны ярость и ужас. Вокруг гудела и волновалась толпа.
* * *
Над полом красного дворца плавал песок сумерек.
Джарред Ваткрианский плыл сквозь них, расхаживая туда-сюда перед огромным камином. Он был молодым королем, очень молодым. Его отец совершенно внезапно умер во цвете лет, оставив ему трон из слоновой кости прежде, чем он стал готов к нему. Он правил уже полгода; теперь, столкнувшись с этим чужеземцем, он понял, что этого было совсем недостаточно.
— Кто этот человек? — спросил он снова. — Откуда он?
— Может быть, он тот, кем себя объявляет, и пришел оттуда, откуда говорит, — ласково сказала светловолосая девушка в белом платье, сидевшая под одной из многочисленных ламп. — Разве не стоит принять во внимание эту возможность, брат мой?
— Это невозможно, — отрезал Джарред. Ее рассудительная, неторопливая мудрость сердила его.
— Почему? Всегда существовали легенды о других землях, о стране темноволосых людей. Неужели ты не помнишь карты старого Джорахана Просвещенного — морские пути, которые ведут из Шансара на север?
— Он ворвался в мои мысли. Во времена нашего отца ему стоила бы жизни одна попытка мысленно заговорить с королем, а он сделал даже больше. Я не смог закрыться от него. Он проломил все преграды и разговаривал со мной мысленно против моей воли. Скольким это под силу?
— Некоторым жрецам, — отозвалась она.
— Некоторые жрецы говорят, что им это под силу, — с усмешкой уточнил Джарред. — В способностях скольких из них ты убедилась лично?
— Говорят, что внутренний разговор — величайший из даров, данных нам Ашкар, — задумчиво сказала она. — Многие ли из нас пользуются им, или смогут воспользоваться, если захотят?
— Мы с тобой, Сульвиан, — сказал он, — с детства.
— О, мы с тобой! И в этот самый миг мы с тобой говорим при помощи рта. Нет. Мысленная речь стала преградой для процветания, поскольку трудно быть нечестным, когда все твои мысли как на ладони, трудно красть, убивать и наживаться. Сейчас только лесной народ пользуется мысленной речью, брат мой. Должно быть, Она жалеет нас.
— Ашкар каждый день чествуют в храмах этого и всех остальных городов. Сомневаюсь, чтобы Она возражала против этого или против даров, которые возлагают на Ее алтари.
— Кто знает, — проговорила Сульвиан, — что предпочла бы получать от нас богиня — наше золото или нашу честность…
Распахнулась дверь, и появился Верховный жрец ордена Ашкар Ваткрианской — очень худой и прямой человек в темном одеянии с фиолетовым Змеиным Оком на груди, какое носили все жрецы. Он не стал ни кланяться, ни падать ниц, поскольку его статус в известной степени был даже выше, чем королевский.
— Что ж, Мелаш, ты явился как раз вовремя, чтобы спасти меня от лекции моей мудрой сестрички. Она чересчур серьезно воспринимает свои обязанности жрицы.
— Это очень радует меня, король. В грядущие дни нам понадобится мудрая рука Ашкар.
— О чем это ты, Мелаш?
— Я только что допросил этого чужестранца и двух его спутников, как ты и приказал, король.
— И что?
— Мой король, он тот, за кого себя выдает. И даже больше.
— Ты ошибаешься, Мелаш, — лицо Джарреда побледнело.
— Нет, король, не ошибаюсь. Я прощаю оскорбление, которое ты нанес мне, усомнившись в моих духовных способностях. Я понимаю, что этот чужестранец вломился в твое сознание и напугал тебя.
— И вовсе не напугал! — разозлился Джарред.
— Напугал, мой король. В этом нет ничего постыдного — он напугал и меня тоже. Он был очень честен с нами. Он убедил меня, что до того, как он ступил на нашу землю, у него не было ни цели, ни направления, и его разум был закрыт. Теперь его разум обладает такими возможностями, каких я никогда не встречал и даже никогда не слышал о них. И может случиться так, что его цель нарушит равновесие нашего мира.
— Ладно, расскажи мне, в чем он тебя убедил. Все с самого начала. Посмотрим, можно ли верить его россказням.
И жрец принялся рассказывать.
— Что за глупости, Мелаш! — воскликнул Джарред, когда тот закончил. — Ты что, лишился рассудка? Он рассказывает разные небылицы, услышанные где-то на базаре!
— Нет, король, — покачал головой Мелаш. — Если ты сомневаешься, спроси его сам.
— Так приведи его, — приказал Джарред с каменным лицом.
Дверь за спиной жреца мгновенно распахнулась. Чужестранец вошел в комнату, но свет лег лишь на его белые волосы. Все остальное скрывала тень.
— Ты вызвал его мысленно? — скрипнул зубами Джарред.
— В этом не было необходимости, — спокойно сказал Мелаш. — Он может читать все наши мысли, хотим мы того или нет.
Джарреда охватила дрожь, но он подавил ее. Он вернулся в круг света и уселся на свой трон из слоновой кости рядом с Сульвиан.
— Как тебя зовут, чужеземец? — осведомился он холодным и неприветливым тоном.
— Ральднор, король.
— Подойди, Ральднор. Я хочу тебя видеть.
Жрец склонил голову и застыл, точно изваяние, безмолвно отрекаясь от слов своего повелителя.
Незнакомец сделал несколько шагов. Свет лампы упал на его лицо и необыкновенные глаза, которые тут же впились в лицо Джарреда.
— Мелаш, Верховный жрец Ашкар, пересказал нам все, что ты поведал ему, Ральднор. У тебя живое и богатое воображение, поздравляю. Ты ничего не упустил, даже приплел богиню Ашкар, которой, по твоим словам, поклоняются в этой твоей… другой стране, пусть и под иным именем. Будь добр, расскажи мне, чего ты надеешься достичь при помощи этой невероятной чепухи?
— Помочь моему народу, — ответил странный незнакомец. — Я узнал о других городах Равнины, их реках и их кораблях. И о Шансаре на севере.
— Не надейся, что тебе удастся одурачить нас! — выплюнул Джарред.
— Слушай, — рука Сульвиан внезапно сжала его локоть. Снаружи поднялся ветер; он стонал и выл в дворцовых башнях. Где-то вдали беспорядочно хлопали незапертые ставни. Жрец поднял голову. Это была пыльная буря Равнин, но сейчас ей было совсем не время. Комната внезапно наполнилась предчувствием чего-то нехорошего.
Джарред зажмурился, но он уже все увидел, и тьма в его мозгу вдруг ожила, наполнившись яркими образами. Он видел дымящиеся руины, рабов, которых гнали сквозь снега в цепях, и ветер, треплющий желтые волосы мертвецов. Видения нахлынули слишком быстро, и он не смог сдержать их. Из ниоткуда материализовался черноволосый мужчина с горящими глазами безумца — мужчина, состоящий из ненависти и движимый этой ненавистью.
За стенами дворца ветер мел пыль по извилистым улочкам Ваткри. Мужчины ворчали, проснувшиеся дети в страхе плакали, женщины спешили в храмы. В огромном, с колоннами, святилище Ашкар, выходящем на священные рощи, змеи с шипением метались в своей яме. Сильный порыв ветра захлопал ставнями, загасил лампы на алтаре. Послышались крики суеверного ужаса, перепуганные птицы, спавшие на крышах храма, тучами вились в воздухе.
Сульвиан поднялась с кресла.
Лампа, задымив, угасла, но и в темноте она смогла найти дорогу. Она различила Джарреда, скорчившегося на огромном троне из слоновой кости, и жреца с серым лицом. Но чужестранца она видела , так ясно, как будто лампа все еще светила, но только не снаружи, а внутри его тела, откуда-то из его глаз.
— Ты сковал наш город тисками страха, — сказала она. — Отпусти его.
— Вы сами себя сковали, — ответил он. — Тебе страшно, Сульвиан, жрица Ашкар-Анакир?
— Нет, — прошептала она, но потом, вздохнув, ответила иначе: — Да. В твоих мыслях я видела свою смерть. Черный король убил меня.
— Не тебя, — возразил он. — Хотя она очень походила на тебя.
Внезапно она оказалась в его сознании, и он показал ей — ее, как видел сам: бледную, как лунный свет, с такими же белыми, как у него, волосами, обледеневшими на ветру.
— Аниси… — произнесла она. — Но была еще и другая…
— Ее больше нет, — отрезал он. — И Амрек, Черный король, виноват в смерти обеих.
— Должно быть, ты очень ненавидишь его, — прошептала она.
— Мне его жаль.
Она почувствовала в его голосе невероятную силу, столь неодолимую, что она могла жалеть врага, которого собиралась уничтожить.
— Это ты вызвал ветер? — спросила она его.
— Нет. Я не маг из Шансара, чтобы делать такое.
— Но ветер поднялся.
— Да, Сульвиан. Он поднялся.
— Джарред… — выговорила она. — По законам городов ты оспорил его право на королевскую власть.
Он ничего не ответил.
Ветер за окнами внезапно утих. Сквозь спутанные клочья облаков пробился золотой серп луны.
В Тарабанн-на-Скале ветер прилетел с юго-запада. Стоя на высоких минаретах Ашкар, выстроенных в виде разящих змей, жрецы увидели длиннохвостое облако, походящее на питона, чьей плотью были пыль и буря.
Он свирепствовал над Тарабанном два дня и ночь. В ту ночь луна была темно-синей, как сапфир, а днем солнце приобрело цвет запекшейся крови. Вздымающиеся волны затопили солончаки, тянувшиеся на две мили от Скалы до моря. Корабли носило по бурным водам, точно щепки, с домов слетали крыши. Жрецы уже не знали, к каким молитвам прибегнуть. Они воскуряли благовония, обнажали свой разум и беспокоились все сильнее. На следующий день после того, как ветер улегся, Верховный жрец Ашкар-на-Скале пришел к Клару.
— Похоже, повелитель, в Ваткри теперь новый король.
Клар, король Тарабанна, который бок о бок со своим отцом сражался в последней войне с Ваткри, закончившейся пять лет назад, отложил раззолоченную книгу.
— Новый король, говоришь? А что случилось с тем сопливым щенком, Джарредом?
— Он жив, король. Не забывай, что мысль и все, связанное с разумом, покрыто пеленой, и это лишь наше понимание…
— Значит, эта задача оказалась вам не по зубам. Понимаю.
— На самом деле, король, ты не понимаешь. Там, в Ваткри… какая-то сила. Я не могу иначе объяснить то, что почувствовал. Безграничная сила. Больше, чем королевская. Я сказал бы, что такая сила не может принадлежать человеку. Она как-то связана с ветром, но при этом происходит не от ветра.
— Ты говоришь загадками, — отрывисто бросил король, хлопнув застежками книги.
— Когда-то боги ходили по земле, король. Так говорят нам легенды. Когда-то Она говорила с людьми, как любящая сестра.
— Ты хочешь сказать, что по Ваткри разгуливает бог ?
— Я не стал бы столь далеко заходить в своих суждениях, повелитель.
Клар остерегался магии жрецов. В нем соседствовало два человека: один был торговцем, другой солдатом; и ни у одного не было времени на мистику. Внутренняя речь умерла для него с тех пор, как его брат — единственный, с кем он мог раз говаривать таким образом, — пал при осаде одного из ваткрианских городков. Тем не менее он уважал жрецов, хотя и не любил, когда их дела пересекались с его простым и незамысловатым мирком.
— Хорошо, — сказал он. — Я пошлю кого-нибудь в Ваткри. Посмотрим, что там стряслось, не так ли, старик?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57