Ральднор видел, как Джарл пьет под мачтой, и понял, что тот находится в странном состоянии, когда пьют, не испытывая никакого удовольствия и не пьянея. Завтра его гребцы доставят их в Саардос, и он, вне всякого сомнения, спустит с них три шкуры.
Саардос. А за Саардосом — Равнины. Ральднор думал об этом во мраке своей каюты. И в этой тьме к нему пришло чувство незавершенности — такой конец был чересчур прозаическим. Это был намек судьбы, которого он не понял и на который не ответил.
Его разбудил рассвет цвета пепельной розы. И звук, которому явно не было места в его сне.
Яннул еще спал, в кои-то веки один. Над ними скрипели палубы корабля. Звук проникал сквозь дерево, плоть и кости, вызывая холодок на спине.
На палубе пепельно-алый свет, который проник в его каюту, оказался заревом, охватившим небо и море. Все остальное смутно чернело — огромная мачта с обвисшим парусом, слабо трепещущим на легком ветру, туша надстройки, широкий нос, группки жмущихся друг к другу мужчин и женщин, которые замерли, прислушиваясь и вглядываясь в алеющий горизонт. В воздухе висел негромкий зловещий гул, точно звук какой-то гигантской трубы, ревущей глубоко в сердце земли. Но определить, откуда доносился этот гул, было нельзя — он был повсюду вокруг, всеобъемлющий, как это утро.
Одна из женщин вдруг взвыла, крича о морских дьяволах. Здоровенный моряк, вразвалку проходивший мимо, ударил ее по лицу:
— Заткнись, потаскуха.
Это был Джарл. Не глядя по сторонам, он направился к люку, ведущему в трюм, и на его угрюмо-насмешливом лице не читалось никаких чувств. Откуда-то с палубы раздалась команда Элона. Мужчины тут же принялись за работу, женщины поспешили к канатам. Подняли якорь, поставили парус. Огромный корабль ожил как по волшебству, когда весла коснулись воды. Деревянный корпус, напрягшись, пришел в движение, подгоняемый легким теплым ветерком. Но это была лишь иллюзия жизни. Рассвет замер. Солнце не всходило, тьма не рассеивалась, и лишь розовато-серая дымка все так же висела над морем. И все так же звучал этот дьявольский гул, казавшийся ее звуковым выражением. Ральднор замер у поручня.
Внезапно где-то под поверхностью воды раздался оглушительный грохот, который ничуть не удивил его, хотя и оледенил все его внутренности непроизвольным страхом. Адские трубы умолкли. Море чудовищно вздыбилось, подхватив их беспомощный кораблик, и Ральднор кувырком покатился по палубе, успев заметить, как из воды вырвалась молния. Свечение ширилось, превращаясь из малинового в зловеще-белое. Его лицо, руки и шею опалил обжигающий черный дождь. Люди кричали. Ветер налетел на корабль трепещущими крыльями огненной птицы.
Вцепившись в поручень, Ральднор с трудом поднялся, глядя на вздымающееся и опадающее море.
Океан содрогался в родовых схватках, но дитя, выходящее из его чрева, было невообразимо чудовищным: тлеющий черный конус, рвущийся к небу. Трещины в его расплавленных боках источали белый пар. Зияющая пасть изрыгнула молнию и изверглась жидким пламенем.
— Огненная гора!
Обезумев от страха, моряки заметались по палубе. Все они знали легенду об Эарле, горящих горах, поднимающихся пря мо из моря — драконьих глотках, изрыгающих огонь. Закорианцы вопили от ужаса. Они попали в ад, и начались их вечные муки.
Ральднор попятился по палубе назад и распахнул дверь, ведущую в надстройку. Он попытался крикнуть, чтобы они укрылись внутри, но люди лишь повернули к нему побледневшие лица и невидящие глаза и тут же отвернулись, не переставая вопить. Внезапно в самую их гущу полетел град раскаленных углей. Люди бросились к люкам, и только теперь некоторые побежали к надстройке. Они сталкивались, дрались и ругались, пытаясь протиснуться внутрь. Но драка не помешала Ральднору увидеть, как небо раскололось пополам над чревом морского пика, и вода расцвела белыми цветами взрывов. «Дочь Рорна» встала на дыбы. Люди с дикими воплями катились по палубе и, вываливаясь за борт, оказывались в кипящих волнах. Парус, точно по волшебству, вдруг охватило пламенем.
Он почувствовал, как под палубой дрогнули и остановились весла.
Перед его глазами с ужасающей четкостью встала картина паники, снова охватившей гребцов в маленьком аду гребной палубы. Сквозь напирающую толпу он пробился к двери, добрался до люка и каким-то образом спустился в зловонную тьму. Там царило смятение, а возвышение, на котором Джарлу полагалось отбивать ритм, пустовало. Сейчас было не время спрашивать, куда он делся. Ральднор сел на его место, взял молоток, как уже сделал когда-то, и начал задавать ритм оглушительными ударами. Наступила относительная тишина; в каком-то смысле они все были рабами этого неумолимого боя.
— Гребите! — прикрикнул он на них.
— Корабль горит! — завопил кто-то. Остальные подхватили его крик.
Он с грохотом опустил молот.
— Мне что, испробовать эту дубину на ваших головах? По местам, сопливое дурачье!
Подчиняясь ему, они заняли свои места. Его тон и поведение сейчас почти в точности повторяли Джарла. Как один, гребцы схватились за весла.
Сверху донесся грохот и приглушенные крики, полыхнул огонь.
Он ускорил ритм. Это была скорость, которую использовали в бою — для тарана или для бегства. Он не оставлял им времени на панику.
Лишь инстинкт подсказал ему, когда они очутились в относительной безопасности. Сквозь люки океан казался залитым кровью и чернилами, но корабль перестал содрогаться. Он замедлил ритм, а потом и вовсе прекратил стучать. Гребцы обвисли на веслах, будто кто-то одним махом погасил в них жизнь.
Он поднялся по трапу наверх, но люк никак не хотел открываться. Когда Ральднору все же удалось приоткрыть его, оказалось, что его придавило мертвым телом.
Палуба тоже была усеяна мертвыми, а там, где не было тел, плотным слоем лежал трепещущий фиолетовый пепел. Кое-где еще виднелись бессильные язычки пламени, но выбравшиеся из укрытий люди уже боролись с ними. Парус пылал, и искры кружились на ветру, как стая светлячков. В воздухе висел удушливый дым.
Вулкан остался позади, полускрытый во мраке, подсвеченном белыми и красными зарницами. Время от времени по морю пробегал отдаленный рокот.
На многие мили вокруг на воде покачивались обгоревшие предметы. Они скинули туда же своих мертвых. На этот раз никаких молитв не было.
16
В заштопанных парусах пел ветер.
— Мы больше не держим курс, — сообщил Элон. — Инструменты испорчены. Звезды указывают, что мы далеко от Элисаара, но их очертания очень странны, и им абсолютно нельзя доверять. Таллат считает, что пыль от огненной горы исказила размеры и очертания всего, что в небе. Кто может в этом усомниться? Прошлой ночью луна была огромная, как поднос, и синяя, как слива. Нет, мы не можем определять путь по звездам.
— Нужно вернуться назад, — прорычал Джарл, сидевший напротив него за столом Дроклера.
— И опять пройти через Огненные врата? Буря и горящая гора унесли половину команды и десятерых гребцов. Если я прикажу снова пойти на такой риск, поднимется бунт.
— Ты слишком мягок и безволен, Элон. Они поднимут бунт, поскольку знают, что ты спустишь им это с рук. Уступи мне свое место. Вот увидишь, я все улажу.
— Вообще-то ты сам уступил свое место вулкану, — заметил Ральднор.
Джарл вихрем обернулся к нему.
— Почему эта сухопутная крыса сидит с нами на совете?
— Потому, Джарл, что он уже дважды показал себя лучшим командиром гребцов, чем ты, — парировал Элон.
— Где ты был, Джарл, когда мы уходили от огня? — выкрикнул Таллат, младший из двух офицеров.
— У меня были дела внизу.
— Ну да — спасение своей никчемной, вонючей и грязной шкуры!
Элон заколотил по столу, чтобы унять пререкающихся.
— Ветер несет нас на юго-восток, — сказал он серьезно и хладнокровно. — Вахтенные видели стаи птиц, что указывает на какую-то сушу поблизости.
— В этих морях нет суши.
— Возможно, это какой-нибудь островок, слишком маленький, чтобы наносить его на карту. Тем не менее, есть надежда найти там пресную воду и даже пищу. Да и люди немного отдохнут. А потом решим, что делать с нашим кораблем и нами самими.
Каждый вечер на закате они делали зарубку на притолоке двери, ведущей в надстройку. Море было невероятно, жгуче синим, время от времени на поверхности воды мелькали островки синего огня. Днем небеса принимали немыслимые цвета, а по ночам при взгляде на аметистовую луну и ядовито-желтые звезды люди делали суеверные знаки, отгоняющие зло.
Скудость пищи, которую после шторма выдавали строго по норме, уже начала сказываться на всех. Обедов за столом Дроклера больше не было — лишь копченая рыба и сухие галеты, одинаковые для всех.
Обожженные люди лежали на палубе под навесом, издавая стоны, бормоча, плача, умоляя дать им воды. Женщины с тусклыми глазами ухаживали за ними, как умели. На пятый день после извержения Ральднор очнулся от мертвецкого сна в серой предрассветной дымке и, выйдя на палубу, обратил внимание на странную, зловещую тишину. Не было слышно ни вскрика, ни даже шепота.
Яннул, вышедший вслед за ним, замер и шепотом спросил:
— Они что, все умерли?
— Ну да, — раздался насмешливый, почти веселый мужской голос. — Понадобилось лишь совсем немного помочь им.
Из-под навеса вышел Джарл, поигрывая ножом, с которого капала кровь. Вслед за ним выскользнула еще пара матросов, постаравшись сделать это как можно более незаметно.
— Ты прикончил их! — ахнул Яннул. Его рука потянулась к его собственному ножу, но потом бессильно упала.
— Они только зря переводили нашу еду, — выпалил один из приятелей Джарла. — Все равно завтра подохли бы, а не завтра, так послезавтра. Лучше уж сразу.
— Заткнись, — рявкнул Джарл. — Мы что, еще оправдываться должны перед этой сухопутной крысой? — он прошел мимо, и его приспешники прошмыгнули следом.
Рассвет уже тронул море своей кистью. Яннул зло выругался.
— Ты что, откажешься от лишней доли еды? — мягко спросил Ральднор, глядя на краешек солнца, всплывающего из воды. — Как сказал приятель Джарла, они все равно умерли бы, причем в мучениях. Теперь им не больно, а мы сможем поесть.
Яннул обернулся к нему, но в свете зари новое удивление перекрыло прежнее.
— Ральднор! — выдохнул он. — Твои волосы… они… они белые !
Ральднор даже не взглянул на него. Его глаза и лицо были совершенно пусты.
— Морская соль обесцвечивает лучшую краску, — сказал он спокойно. — Я с Равнин, Яннул.
Тот снова негромко выругался.
— То-то я удивлялся в Абиссе… Но, Ральднор, все это время в Корамвисе ты осмеливался обманывать самого Амрека ?
— Ирония, достойная войти в анналы старых мифов, которые я когда-то читал. Да, я был самым близким военачальником Амрека, его правой рукой. Я чуть не переспал с его матерью и отнял у него невесту. И потерял свое положение из-за собственной опрометчивости, а не из-за своей расы. Никто не знал о моем происхождении. Я был дорфарианцем, и все мои преступления были преступлениями дорфарианца. Я — брат Амрека.
— Брат?..
— Сын Редона. Не от Вал-Малы, как ты можешь догадаться. Меня выносила Ашне'е, ведьма с янтарными волосами. Я появился из того лона, которое убило моего отца, — слова неудержимо лились из него, но он не чувствовал ни облегчения, ни боли. На горизонте темные облака сливались с морем, скрывая невысокий еще солнечный диск.
— Значит, по закону Дорфара ты король, — сказал Яннул. В его голосе не было ни сомнения, ни вопроса. И ситуация, и странное, ничего не выражающее лицо рассказчика были очень убедительными. Кроме того, Яннул всегда чувствовал атмосферу тайны, окружавшую человека, которого он называл своим другом. — Король Дорфара.
Ральднор одними губами улыбнулся то ли морю, то ли своим мыслям.
— Вон там остров, который обещал нам Элон, — сказал он.
Яннул, вздрогнув, обернулся и увидел его. В тот же миг с мачты раздался крик вахтенного, и матросы гурьбой высыпали на палубу.
Это был крошечный клочок суши, со всех сторон атакуемый морем. Вид у него был неуютный. Но люди кричали и хлопали друг друга по плечам. Лишь мертвые под своим навесом хранили молчание, как будто были мудрее, или просто и так всем довольны.
Остров.
Он имел форму плоского блюда с крутыми скалами в центре, над которыми стояли облака белых брызг, обрушиваясь водопадами на широкое плато. От пляжа иссиня-черными рядами тянулись джунгли, звенящие от птичьего гомона. Пестрые стаи носились в облаках, оглушительно крича в страхе перед пришельцами.
«Дочь Рорна» встала на якорь в бухте, и вскоре с нее спустили шлюпки. Лишь женщины и горстка мужчин остались на борту вместе с офицерами, чтобы приглядывать за кораблем. Отвыкшие ноги неуверенно ступали по суше. Взрослые мужчины катались по перламутровому песку и играли им, точно ребятишки.
Элон разбил их на группы и отправил искать воду и еду. Таллат и Ильрад смастерили рогатки и вернулись с подстреленными тушками каких-то пестрых птиц. Остальные плескались в сапфировых озерцах, набирая полные пригоршни этих жидких сапфиров и тут же с радостными воплями разбрызгивая их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Саардос. А за Саардосом — Равнины. Ральднор думал об этом во мраке своей каюты. И в этой тьме к нему пришло чувство незавершенности — такой конец был чересчур прозаическим. Это был намек судьбы, которого он не понял и на который не ответил.
Его разбудил рассвет цвета пепельной розы. И звук, которому явно не было места в его сне.
Яннул еще спал, в кои-то веки один. Над ними скрипели палубы корабля. Звук проникал сквозь дерево, плоть и кости, вызывая холодок на спине.
На палубе пепельно-алый свет, который проник в его каюту, оказался заревом, охватившим небо и море. Все остальное смутно чернело — огромная мачта с обвисшим парусом, слабо трепещущим на легком ветру, туша надстройки, широкий нос, группки жмущихся друг к другу мужчин и женщин, которые замерли, прислушиваясь и вглядываясь в алеющий горизонт. В воздухе висел негромкий зловещий гул, точно звук какой-то гигантской трубы, ревущей глубоко в сердце земли. Но определить, откуда доносился этот гул, было нельзя — он был повсюду вокруг, всеобъемлющий, как это утро.
Одна из женщин вдруг взвыла, крича о морских дьяволах. Здоровенный моряк, вразвалку проходивший мимо, ударил ее по лицу:
— Заткнись, потаскуха.
Это был Джарл. Не глядя по сторонам, он направился к люку, ведущему в трюм, и на его угрюмо-насмешливом лице не читалось никаких чувств. Откуда-то с палубы раздалась команда Элона. Мужчины тут же принялись за работу, женщины поспешили к канатам. Подняли якорь, поставили парус. Огромный корабль ожил как по волшебству, когда весла коснулись воды. Деревянный корпус, напрягшись, пришел в движение, подгоняемый легким теплым ветерком. Но это была лишь иллюзия жизни. Рассвет замер. Солнце не всходило, тьма не рассеивалась, и лишь розовато-серая дымка все так же висела над морем. И все так же звучал этот дьявольский гул, казавшийся ее звуковым выражением. Ральднор замер у поручня.
Внезапно где-то под поверхностью воды раздался оглушительный грохот, который ничуть не удивил его, хотя и оледенил все его внутренности непроизвольным страхом. Адские трубы умолкли. Море чудовищно вздыбилось, подхватив их беспомощный кораблик, и Ральднор кувырком покатился по палубе, успев заметить, как из воды вырвалась молния. Свечение ширилось, превращаясь из малинового в зловеще-белое. Его лицо, руки и шею опалил обжигающий черный дождь. Люди кричали. Ветер налетел на корабль трепещущими крыльями огненной птицы.
Вцепившись в поручень, Ральднор с трудом поднялся, глядя на вздымающееся и опадающее море.
Океан содрогался в родовых схватках, но дитя, выходящее из его чрева, было невообразимо чудовищным: тлеющий черный конус, рвущийся к небу. Трещины в его расплавленных боках источали белый пар. Зияющая пасть изрыгнула молнию и изверглась жидким пламенем.
— Огненная гора!
Обезумев от страха, моряки заметались по палубе. Все они знали легенду об Эарле, горящих горах, поднимающихся пря мо из моря — драконьих глотках, изрыгающих огонь. Закорианцы вопили от ужаса. Они попали в ад, и начались их вечные муки.
Ральднор попятился по палубе назад и распахнул дверь, ведущую в надстройку. Он попытался крикнуть, чтобы они укрылись внутри, но люди лишь повернули к нему побледневшие лица и невидящие глаза и тут же отвернулись, не переставая вопить. Внезапно в самую их гущу полетел град раскаленных углей. Люди бросились к люкам, и только теперь некоторые побежали к надстройке. Они сталкивались, дрались и ругались, пытаясь протиснуться внутрь. Но драка не помешала Ральднору увидеть, как небо раскололось пополам над чревом морского пика, и вода расцвела белыми цветами взрывов. «Дочь Рорна» встала на дыбы. Люди с дикими воплями катились по палубе и, вываливаясь за борт, оказывались в кипящих волнах. Парус, точно по волшебству, вдруг охватило пламенем.
Он почувствовал, как под палубой дрогнули и остановились весла.
Перед его глазами с ужасающей четкостью встала картина паники, снова охватившей гребцов в маленьком аду гребной палубы. Сквозь напирающую толпу он пробился к двери, добрался до люка и каким-то образом спустился в зловонную тьму. Там царило смятение, а возвышение, на котором Джарлу полагалось отбивать ритм, пустовало. Сейчас было не время спрашивать, куда он делся. Ральднор сел на его место, взял молоток, как уже сделал когда-то, и начал задавать ритм оглушительными ударами. Наступила относительная тишина; в каком-то смысле они все были рабами этого неумолимого боя.
— Гребите! — прикрикнул он на них.
— Корабль горит! — завопил кто-то. Остальные подхватили его крик.
Он с грохотом опустил молот.
— Мне что, испробовать эту дубину на ваших головах? По местам, сопливое дурачье!
Подчиняясь ему, они заняли свои места. Его тон и поведение сейчас почти в точности повторяли Джарла. Как один, гребцы схватились за весла.
Сверху донесся грохот и приглушенные крики, полыхнул огонь.
Он ускорил ритм. Это была скорость, которую использовали в бою — для тарана или для бегства. Он не оставлял им времени на панику.
Лишь инстинкт подсказал ему, когда они очутились в относительной безопасности. Сквозь люки океан казался залитым кровью и чернилами, но корабль перестал содрогаться. Он замедлил ритм, а потом и вовсе прекратил стучать. Гребцы обвисли на веслах, будто кто-то одним махом погасил в них жизнь.
Он поднялся по трапу наверх, но люк никак не хотел открываться. Когда Ральднору все же удалось приоткрыть его, оказалось, что его придавило мертвым телом.
Палуба тоже была усеяна мертвыми, а там, где не было тел, плотным слоем лежал трепещущий фиолетовый пепел. Кое-где еще виднелись бессильные язычки пламени, но выбравшиеся из укрытий люди уже боролись с ними. Парус пылал, и искры кружились на ветру, как стая светлячков. В воздухе висел удушливый дым.
Вулкан остался позади, полускрытый во мраке, подсвеченном белыми и красными зарницами. Время от времени по морю пробегал отдаленный рокот.
На многие мили вокруг на воде покачивались обгоревшие предметы. Они скинули туда же своих мертвых. На этот раз никаких молитв не было.
16
В заштопанных парусах пел ветер.
— Мы больше не держим курс, — сообщил Элон. — Инструменты испорчены. Звезды указывают, что мы далеко от Элисаара, но их очертания очень странны, и им абсолютно нельзя доверять. Таллат считает, что пыль от огненной горы исказила размеры и очертания всего, что в небе. Кто может в этом усомниться? Прошлой ночью луна была огромная, как поднос, и синяя, как слива. Нет, мы не можем определять путь по звездам.
— Нужно вернуться назад, — прорычал Джарл, сидевший напротив него за столом Дроклера.
— И опять пройти через Огненные врата? Буря и горящая гора унесли половину команды и десятерых гребцов. Если я прикажу снова пойти на такой риск, поднимется бунт.
— Ты слишком мягок и безволен, Элон. Они поднимут бунт, поскольку знают, что ты спустишь им это с рук. Уступи мне свое место. Вот увидишь, я все улажу.
— Вообще-то ты сам уступил свое место вулкану, — заметил Ральднор.
Джарл вихрем обернулся к нему.
— Почему эта сухопутная крыса сидит с нами на совете?
— Потому, Джарл, что он уже дважды показал себя лучшим командиром гребцов, чем ты, — парировал Элон.
— Где ты был, Джарл, когда мы уходили от огня? — выкрикнул Таллат, младший из двух офицеров.
— У меня были дела внизу.
— Ну да — спасение своей никчемной, вонючей и грязной шкуры!
Элон заколотил по столу, чтобы унять пререкающихся.
— Ветер несет нас на юго-восток, — сказал он серьезно и хладнокровно. — Вахтенные видели стаи птиц, что указывает на какую-то сушу поблизости.
— В этих морях нет суши.
— Возможно, это какой-нибудь островок, слишком маленький, чтобы наносить его на карту. Тем не менее, есть надежда найти там пресную воду и даже пищу. Да и люди немного отдохнут. А потом решим, что делать с нашим кораблем и нами самими.
Каждый вечер на закате они делали зарубку на притолоке двери, ведущей в надстройку. Море было невероятно, жгуче синим, время от времени на поверхности воды мелькали островки синего огня. Днем небеса принимали немыслимые цвета, а по ночам при взгляде на аметистовую луну и ядовито-желтые звезды люди делали суеверные знаки, отгоняющие зло.
Скудость пищи, которую после шторма выдавали строго по норме, уже начала сказываться на всех. Обедов за столом Дроклера больше не было — лишь копченая рыба и сухие галеты, одинаковые для всех.
Обожженные люди лежали на палубе под навесом, издавая стоны, бормоча, плача, умоляя дать им воды. Женщины с тусклыми глазами ухаживали за ними, как умели. На пятый день после извержения Ральднор очнулся от мертвецкого сна в серой предрассветной дымке и, выйдя на палубу, обратил внимание на странную, зловещую тишину. Не было слышно ни вскрика, ни даже шепота.
Яннул, вышедший вслед за ним, замер и шепотом спросил:
— Они что, все умерли?
— Ну да, — раздался насмешливый, почти веселый мужской голос. — Понадобилось лишь совсем немного помочь им.
Из-под навеса вышел Джарл, поигрывая ножом, с которого капала кровь. Вслед за ним выскользнула еще пара матросов, постаравшись сделать это как можно более незаметно.
— Ты прикончил их! — ахнул Яннул. Его рука потянулась к его собственному ножу, но потом бессильно упала.
— Они только зря переводили нашу еду, — выпалил один из приятелей Джарла. — Все равно завтра подохли бы, а не завтра, так послезавтра. Лучше уж сразу.
— Заткнись, — рявкнул Джарл. — Мы что, еще оправдываться должны перед этой сухопутной крысой? — он прошел мимо, и его приспешники прошмыгнули следом.
Рассвет уже тронул море своей кистью. Яннул зло выругался.
— Ты что, откажешься от лишней доли еды? — мягко спросил Ральднор, глядя на краешек солнца, всплывающего из воды. — Как сказал приятель Джарла, они все равно умерли бы, причем в мучениях. Теперь им не больно, а мы сможем поесть.
Яннул обернулся к нему, но в свете зари новое удивление перекрыло прежнее.
— Ральднор! — выдохнул он. — Твои волосы… они… они белые !
Ральднор даже не взглянул на него. Его глаза и лицо были совершенно пусты.
— Морская соль обесцвечивает лучшую краску, — сказал он спокойно. — Я с Равнин, Яннул.
Тот снова негромко выругался.
— То-то я удивлялся в Абиссе… Но, Ральднор, все это время в Корамвисе ты осмеливался обманывать самого Амрека ?
— Ирония, достойная войти в анналы старых мифов, которые я когда-то читал. Да, я был самым близким военачальником Амрека, его правой рукой. Я чуть не переспал с его матерью и отнял у него невесту. И потерял свое положение из-за собственной опрометчивости, а не из-за своей расы. Никто не знал о моем происхождении. Я был дорфарианцем, и все мои преступления были преступлениями дорфарианца. Я — брат Амрека.
— Брат?..
— Сын Редона. Не от Вал-Малы, как ты можешь догадаться. Меня выносила Ашне'е, ведьма с янтарными волосами. Я появился из того лона, которое убило моего отца, — слова неудержимо лились из него, но он не чувствовал ни облегчения, ни боли. На горизонте темные облака сливались с морем, скрывая невысокий еще солнечный диск.
— Значит, по закону Дорфара ты король, — сказал Яннул. В его голосе не было ни сомнения, ни вопроса. И ситуация, и странное, ничего не выражающее лицо рассказчика были очень убедительными. Кроме того, Яннул всегда чувствовал атмосферу тайны, окружавшую человека, которого он называл своим другом. — Король Дорфара.
Ральднор одними губами улыбнулся то ли морю, то ли своим мыслям.
— Вон там остров, который обещал нам Элон, — сказал он.
Яннул, вздрогнув, обернулся и увидел его. В тот же миг с мачты раздался крик вахтенного, и матросы гурьбой высыпали на палубу.
Это был крошечный клочок суши, со всех сторон атакуемый морем. Вид у него был неуютный. Но люди кричали и хлопали друг друга по плечам. Лишь мертвые под своим навесом хранили молчание, как будто были мудрее, или просто и так всем довольны.
Остров.
Он имел форму плоского блюда с крутыми скалами в центре, над которыми стояли облака белых брызг, обрушиваясь водопадами на широкое плато. От пляжа иссиня-черными рядами тянулись джунгли, звенящие от птичьего гомона. Пестрые стаи носились в облаках, оглушительно крича в страхе перед пришельцами.
«Дочь Рорна» встала на якорь в бухте, и вскоре с нее спустили шлюпки. Лишь женщины и горстка мужчин остались на борту вместе с офицерами, чтобы приглядывать за кораблем. Отвыкшие ноги неуверенно ступали по суше. Взрослые мужчины катались по перламутровому песку и играли им, точно ребятишки.
Элон разбил их на группы и отправил искать воду и еду. Таллат и Ильрад смастерили рогатки и вернулись с подстреленными тушками каких-то пестрых птиц. Остальные плескались в сапфировых озерцах, набирая полные пригоршни этих жидких сапфиров и тут же с радостными воплями разбрызгивая их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57