Вот я ему и наказал, если кого будут в требу, ну, кого такого, особого, чтобы предупредил. Вот он и прибежал сейчас, сказывал, кого решили завтра…
— И кого же? — голос Сухмата продолжал оставаться равнодушным. Ведь это его не касалось. Путь этих, крестолюбцев, они, говорят, поганые…
— Да нашего Нойдака, вот кого! — чуть ли не прошипел Рахта.
— Как Нойдака? — не понял Сухмат. До него только сейчас дошло, что их забавный дружок беззащитен в этом городе. Понятно, он не дружинник, не богатырь и не слуга князю…
— Ведуны сказали, что жертва служителя чужих богов особенно приятна богам нашим, — продолжал Рахта, — и еще сказали, что от Нойдака все равно нет прока, он ничего не знает и не умеет, от него ничего не научишься, а его Дух — выдумки!
— Но ведь Нойдак любимец князя…
— Ты что, Владимира не знаешь? Он всегда рад доказать… Не будет он вмешиваться!
— А в дружину взять Нойдака? — Сухмат, кажется, сказал, не подумав.
— Отроком? Да он моего мальчишки слабее! — рассердился Рахта, — И неумелый! Кто ж его возьмет?
— Как быть? — спросил то ли себя, то ли побратима Сухмат, — Не отдавать же его ведунам…
— А кто тебя спросит?
— Нойдак, между прочим, от тебя медведя оттащил, а не от меня, — напомнил Сухмат.
— Знаю и помню!
— И что, пусть забирают?
— Я вот и думаю, что делать, а ты все мешаешь глупой болтовней своей, — проворчал Рахта, — тоже, надумал, Нойдака — в дружину…
— А кого еще попросить за него? Чтобы князю шепнул?
— Шепнуть-то Добран, дядя княжий, может, да и Владимир его послушает…
— Как послушался, когда Рогнеду брал? Говорят, ее мать с отцом связанные стояли, а князь на их глазах ее брюхатил? Правду говорят?
— Много чего говорят, — кивнул Рахта, — и что Малкович ему в тот момент советы давал, как малому еще… Ведь князю тогда шестнадцать годков только минуло…
— Ну, ему в княжеские шестнадцать советы по бабьему делу не больно нужны были! — криво улыбнулся Сухмат, — А, интересно, кто потом родителям горло перерезал — Добран или сам?
— А ты что, супротив князя речи ведешь?
— Да нет, как же, он нас кормит — поит, ласкает всячески… Только не по людски все это…
— Что не в бою бабенку взял, а так — связанную?
— Не нравится мне это, — Сухмат никак не мог выразить то, что ему не нравилось в этой старой истории, слухи о которой упорно ходили в Киеве.
— Успокойся, у князей — свои обычаи. Если один князь сторону другого забрал, а врага полонил, то обычай такой! Старого князя с наследниками убить, а дочь — в жены взять, чтобы крепче новую землю к себе привязать…
— Так-то оно так, только не люб мне Добран после этого!
— А кому он люб?
— Вот и я к тому, что с Добраном лучше не связываться!
Побратимы помолчали. Они теперь уже хорошо поняли друг друга. Оба хотели одного — спасти своего нового товарища. Но как далеко они были готовы пойти при этом? Ответа на этот вопрос у них еще не было.
— Нойдак, вроде, угодил Муромцу… — начал Рахта.
— Просить Илью? — удивился Сухмат, — Да ему, если что не по нраву, он…
— А почему не по нраву? — спокойно парировал Рахта, — Если боишься, сам поговорю, без тебя!
— Я еще никого не боялся! — рассердился Сухмат.
— А когда в засаде сидели, — напомнил Рахта недавнюю историю, — а тебе ужик в порты забрался?
— Ладно, решено, идем к Илье!
— Без Нойдака?
— Само собой, пусть пока ничего не знает…
— Тогда пошли прямо сейчас!
* * *
Нойдак сидел на скамеечке и думал о чем-то своем. В какой-то момент он почувствовал присутствие своего невидимого друга.
— Ты говорил, что пока не хочешь начинать новую жизнь? — начал Дух без приветствий, которые, не смотря на все старания Нойдака, всегда игнорировал, — А то есть тут дорога для тебя!
— Какая дорога? — удивился Нойдак. Дух всегда говорил как-то странно, и простенькая голова Нойдака не сразу улавливала то, что хотел сказать ему невидимый приятель.
— Здесь некоторым людям делают так, чтобы у них новая жизнь началась, — спокойно рассказывал Дух о своих наблюдениях, — причем, против их воли, и так, что им больно при этом…
— Убивают, что ли, людей?
— Мы, духи, убийство понимаем по другому, — заявил Дух важно, — тут меняется только тело, в котором живешь. Как одежда — старая на новую! Правда, забываешь все, что знал и умел… Зато тело — новое, исправное, жить в нем легче и удобнее! А настоящая смерть — это… это… конец всего… На нее идут лишь добровольно, я же тебе рассказывал…
— Ты лучше скажи, причем тут Нойдак?
— Люди, которых здесь называют ведунами, как я понимаю, от слова «ведать», хотя они ничего такого особенного не ведают…
— Так что эти люди? — перебил Духа Нойдак. У него на душе уже стало как-то темно и мрачно.
— Они хотят, чтобы ты завтра начал новую жизнь. Это называется «принести в требу»…
— Что? Кто? — Нойдак вскочил с места. Теперь он испугался не на шутку. Все стало понятным. В ученики его не брали, но почему-то и с Киева отпускать не хотели. Что-что, а жертв он навидался. И сколько раз его самого хотели! Да хоть тогда, у скалы, он единственный уцелел! Если бы не Дух… Хотя сам невидимый дружочек себе это в заслугу не ставит. И, вообще, Дух глупее и простодушнее ребенка… Но вот, Нойдак проделал такой путь, через леса и моря, горы и степи, так что теперь, попасть на заклание? Это можно было и у себя, в родном стойбище!
В этот момент Нойдак увидел двух своих друзей, выходящих из дома. Северянин бросился к ним, ища помощи.
— Нойдака хотят принести в требу!
— Мы уже знаем, — кивнул Рахта.
— Знаете… — Нойдак опустил голову. Ему почудилось в тот момент, что люди, которых он считал друзьями, сейчас схватят его и поволокут на заклание. Ведь они служат у князя, а тот им прикажет…
— Мы решили идти просить за тебя! — сказал Сухмат.
— Правда? — у Нойдака немного просветлело в глазах.
— Пошли с нами, только сначала будем говорить мы, а потом позовем тебя!
— А куда идти? К Великому князю?
— Нет, к Владимиру нас так просто не пустят! Да и не все так просто… — ответил Рахта.
— Мы — к Илье! — добавил Сухмат.
— К Илье — это хорошо! — обрадовался Нойдак, — Илья сказал, если Нойдаку чего нужно будет — Илья поможет!
— Так и сказал? — переспросил Рахта.
— Так и сказал! — подтвердил северянин.
— Это очень важно. Если Муромец чего обещал…
— Его слово крепко! — закончил мысль Сухмат.
* * *
Илья сидел неподвижно, спокойно разглядывая молодых богатырей. Их рассказ он выслушал, ни разу не перебив. И сейчас думал. Илье всегда не по душе были все эти жертвы. Убить в бою — одно, убить пленника — хуже, но имеешь право. Но хватать людей в городе, говорить, что это угодно богам? Каким богам? С детства Илью учили, что Бог один, и что ему не угодны жертвы, ему достаточно агнца на заклание… Но теперь Илья живет в Киеве, он служит князю Владимиру, и вера князя — его вера! А, впрочем, какая у князя вера? Да он просто сейчас всем показывает, какой он верный Богам предков… Но это не Ильи дело!
Другое дело — маленький северный колдун. Простой, никого не обидит. Вот и для Ильи поколдовал тогда, да чуть и сам не помер… Надо помочь Нойдаку! Но как? Князю сказать — а вдруг Владимиру клюнет в башку сказать «нет»? Его ведь потом никак не переубедишь! Только хуже будет… Вот сейчас, пока, князь ничего не знает, ни «да», ни «нет» не сказано — так пусть пока так и будет!
Пойти против ведунов? Да это все равно, что реку мечом рубить… Помочь парню сбежать? Можно и помочь, если другого выхода не найдется.
— Ну, твое слово, Илья? — не выдержал, наконец, Сухмат.
— Уж больно ты скор, — прищурился Муромец, — я старик, мне подумать сначала надо… Как твоему дружку помочь!
— Значит, поможешь? — обрадовался Рахта.
— Я не сказал, что помогу, — рассердился Илья, — я сказал, что буду думать, как помочь! И не мешайте мне думать…
* * *
— Пришел просить тебя, княже, — сказал Илья.
— Просить? — князь поджал губы, но смирился, — Проси.
— Два богатыря молодых в ближний поход собираются, лешего ловить, — голос Ильи был достаточно равнодушен.
— А ты что, тоже стариной тряхнуть хочешь?
— Где уж нам, старикам, мы по лавкам да по печкам только и могем…
— Так чего ж ты хочешь?
— Хотят добры молодцы товарища с собой взять, Нойдака потешного, говорят, пригодится он в лесу!
— А, значит не забыл молодой Рахта, как колдун с белым медведем беседы вел, его выручаючи? А теперь хочет спасибо сделать?
— Вроде того, — ответил Илья, позволив себе ухмыльнуться в бороду. Бороды почти никто не носил — не по обычаям это было, это жиды только, да христиане не бреются — но Муромцу, по славе его, многое прощалось, — так как, можно ему сходить?
— Что, еще и ему откорм да одежу давать? Мало у меня нахлебников?
— Да не так, просто — можно ему в поход идти? Под твое княжье разрешение? А Рахта пусть его и кормит, это его дело! — заметив, в чем заминка, Илья схитрил.
— Так что я не даю, что ли? — пожал плечами Владимир, — Пусть идет, надоел уже, совсем и не смешит…
— Так было твое княжье слово, чтоб ко двору Нойдак ходил!
— Ну, так теперь мое слово будет — пусть катится на все четыре стороны! — князь, кажется, рассердился.
— Так я еще хочу попросить, — Илья решил-таки добиться «слова княжьего», — чтобы было за ведуном этим твое княжье слово, что идет он по твоему позволению, а то в дороге — невесть что, все — не по нашенскому выглядит!
— Ладно, вот тебе мое княжье слово — пусть твой недомерок с моими молодцами в поход идет, разрешаю! — Владимиру явно надоел этот глупый разговор. Еще бы — Он, Великий князь, уже столько времени говорит о каком-то глупом ведунишке. И кто просит? Самый прославленный богатырь… Им бы о Степи Дикой беседовать, а тут…
— Благодарю тебя, княже, — сказал Илья, — пойду, обрадую добрых молодцев!
Князь только пожал плечами — почти брезгливо. Ему и в голову не приходило, что его малость обвели вокруг пальца. Знай он, что Нойдака готовили для Большой Жертвы, он не стал бы спешить со своим покровительственным Словом. Но ведуны не поставили его на этот раз в известность, может, считали, что князь может вдруг и заступиться за северянина. А теперь дело было сделано — князь не мог отступиться от Слова сказанного!
— А вот и наши молодцы! — сказал Илья. Оказывается, дело было еще не закончено. Само собой, старый богатырь так прямо не сказал, но как бы намекнул князю, что, раз слово дано, то и обычай соблюсти надобно!
— Что ж, — сказал Владимир, подавая чарку с вином Нойдаку и покачивая головой, — был ты просто Нойдак-дурачок, будешь теперь Нойдак княжеский!
— Спасибо, княже, — ответил Нойдак, подозрительно глядя на винцо.
— Обычай знаешь? Пей духом единым!
Делать было нечего. Как ослушаться князя? И Нойдак начал пить. Он так и не узнал, удалось ли ему выпить чару до дна, потому как опомнился он только дома у Рахты…
* * *
— В дружине только и говорят, что у нас новый богатырь завелся, — смеялся Сухмат, — Илья сам всем рассказал, что Владимир Солнышко наше ясное, Нойдака под свое Слово взял!
— Илья не только силен, он и умен, — кивнул Рахта, — теперь Слово дойдет и до ведунов!
— Так что, они поостерегутся? Не придется с ними объясняться?
— Думаю, они даже и не затявкают!
— Так что, собираемся?
— Собираться-то собираемся, а знаешь, в чем загвоздка?
— В чем? — настроение у Сухмата было хорошее, он улыбался.
— Коня Нойдаку нужно!
— А он хоть верхом могет?
— Вот и проверим…
* * *
— Поскольку ты теперича русом стал, — сказал Василий, — раз Рахта с Сухматом тебя делу богатырскому учат, то пора тебе и другому, главному делу поучиться!
— Это чему же? — испугался Нойдак. Хотя, на самом деле, он прекрасно знал, чему именно может выучить его этот то ли богатырь, то ли бродяга.
— Радость русов есть зелено вино! А слыхивал я, что, испив ковшик всего лишь, был ты упавши на полы княжеские…
— Слушай, Васильюшко, не надобно этого! — сказал Сухмат.
— Нойдак пить хмельное не хочет! — сказал Нойдак вертя головой в поисках защиты у друзей.
— Что ж одежу русскую одел, а обычай соблюдать не желаешь? Скидавай тогда рубаху расшитую да порты снимай, будешь ходить с голым задом! — засмеялся Василько.
— Ты моего Нойдака того, не замай! — вступился Рахта.
— Ты сначала рать вражескую один разгони, Киев от врага спаси, а потом поперек меня слово говори! — шуганул его Василько.
История о том, как вечный бражник в отсутствии богатырей спасал Киев от нежданного набега была всем известна, но не особо почитаема на пирах. Старались не вспоминать. Зато уличные сказители эту историю любили, повторяли, да с удовольствием, иногда — и взахлеб… Как пришлось князю — Солнышку Васильюшку опохмеливать, да не простой чарочкой, а в полтора ведра… Как тот, хмельного напившись, пошел переговоры говорить, да ума не потеряв, обвел — пьяненький — хана степного вокруг пальца. А потом еще и ворогов побил не меряно…
— Тогда и я с тобой! — вздохнул Рахта.
Делать было нечего, пришлось подчиниться. Трезвым Василько никогда не был, но и полупьяным мог уложить любого… Вот только одно Рахта знал твердо — как совсем упьется, тогда можно и Нойдака забрать от «науки» будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— И кого же? — голос Сухмата продолжал оставаться равнодушным. Ведь это его не касалось. Путь этих, крестолюбцев, они, говорят, поганые…
— Да нашего Нойдака, вот кого! — чуть ли не прошипел Рахта.
— Как Нойдака? — не понял Сухмат. До него только сейчас дошло, что их забавный дружок беззащитен в этом городе. Понятно, он не дружинник, не богатырь и не слуга князю…
— Ведуны сказали, что жертва служителя чужих богов особенно приятна богам нашим, — продолжал Рахта, — и еще сказали, что от Нойдака все равно нет прока, он ничего не знает и не умеет, от него ничего не научишься, а его Дух — выдумки!
— Но ведь Нойдак любимец князя…
— Ты что, Владимира не знаешь? Он всегда рад доказать… Не будет он вмешиваться!
— А в дружину взять Нойдака? — Сухмат, кажется, сказал, не подумав.
— Отроком? Да он моего мальчишки слабее! — рассердился Рахта, — И неумелый! Кто ж его возьмет?
— Как быть? — спросил то ли себя, то ли побратима Сухмат, — Не отдавать же его ведунам…
— А кто тебя спросит?
— Нойдак, между прочим, от тебя медведя оттащил, а не от меня, — напомнил Сухмат.
— Знаю и помню!
— И что, пусть забирают?
— Я вот и думаю, что делать, а ты все мешаешь глупой болтовней своей, — проворчал Рахта, — тоже, надумал, Нойдака — в дружину…
— А кого еще попросить за него? Чтобы князю шепнул?
— Шепнуть-то Добран, дядя княжий, может, да и Владимир его послушает…
— Как послушался, когда Рогнеду брал? Говорят, ее мать с отцом связанные стояли, а князь на их глазах ее брюхатил? Правду говорят?
— Много чего говорят, — кивнул Рахта, — и что Малкович ему в тот момент советы давал, как малому еще… Ведь князю тогда шестнадцать годков только минуло…
— Ну, ему в княжеские шестнадцать советы по бабьему делу не больно нужны были! — криво улыбнулся Сухмат, — А, интересно, кто потом родителям горло перерезал — Добран или сам?
— А ты что, супротив князя речи ведешь?
— Да нет, как же, он нас кормит — поит, ласкает всячески… Только не по людски все это…
— Что не в бою бабенку взял, а так — связанную?
— Не нравится мне это, — Сухмат никак не мог выразить то, что ему не нравилось в этой старой истории, слухи о которой упорно ходили в Киеве.
— Успокойся, у князей — свои обычаи. Если один князь сторону другого забрал, а врага полонил, то обычай такой! Старого князя с наследниками убить, а дочь — в жены взять, чтобы крепче новую землю к себе привязать…
— Так-то оно так, только не люб мне Добран после этого!
— А кому он люб?
— Вот и я к тому, что с Добраном лучше не связываться!
Побратимы помолчали. Они теперь уже хорошо поняли друг друга. Оба хотели одного — спасти своего нового товарища. Но как далеко они были готовы пойти при этом? Ответа на этот вопрос у них еще не было.
— Нойдак, вроде, угодил Муромцу… — начал Рахта.
— Просить Илью? — удивился Сухмат, — Да ему, если что не по нраву, он…
— А почему не по нраву? — спокойно парировал Рахта, — Если боишься, сам поговорю, без тебя!
— Я еще никого не боялся! — рассердился Сухмат.
— А когда в засаде сидели, — напомнил Рахта недавнюю историю, — а тебе ужик в порты забрался?
— Ладно, решено, идем к Илье!
— Без Нойдака?
— Само собой, пусть пока ничего не знает…
— Тогда пошли прямо сейчас!
* * *
Нойдак сидел на скамеечке и думал о чем-то своем. В какой-то момент он почувствовал присутствие своего невидимого друга.
— Ты говорил, что пока не хочешь начинать новую жизнь? — начал Дух без приветствий, которые, не смотря на все старания Нойдака, всегда игнорировал, — А то есть тут дорога для тебя!
— Какая дорога? — удивился Нойдак. Дух всегда говорил как-то странно, и простенькая голова Нойдака не сразу улавливала то, что хотел сказать ему невидимый приятель.
— Здесь некоторым людям делают так, чтобы у них новая жизнь началась, — спокойно рассказывал Дух о своих наблюдениях, — причем, против их воли, и так, что им больно при этом…
— Убивают, что ли, людей?
— Мы, духи, убийство понимаем по другому, — заявил Дух важно, — тут меняется только тело, в котором живешь. Как одежда — старая на новую! Правда, забываешь все, что знал и умел… Зато тело — новое, исправное, жить в нем легче и удобнее! А настоящая смерть — это… это… конец всего… На нее идут лишь добровольно, я же тебе рассказывал…
— Ты лучше скажи, причем тут Нойдак?
— Люди, которых здесь называют ведунами, как я понимаю, от слова «ведать», хотя они ничего такого особенного не ведают…
— Так что эти люди? — перебил Духа Нойдак. У него на душе уже стало как-то темно и мрачно.
— Они хотят, чтобы ты завтра начал новую жизнь. Это называется «принести в требу»…
— Что? Кто? — Нойдак вскочил с места. Теперь он испугался не на шутку. Все стало понятным. В ученики его не брали, но почему-то и с Киева отпускать не хотели. Что-что, а жертв он навидался. И сколько раз его самого хотели! Да хоть тогда, у скалы, он единственный уцелел! Если бы не Дух… Хотя сам невидимый дружочек себе это в заслугу не ставит. И, вообще, Дух глупее и простодушнее ребенка… Но вот, Нойдак проделал такой путь, через леса и моря, горы и степи, так что теперь, попасть на заклание? Это можно было и у себя, в родном стойбище!
В этот момент Нойдак увидел двух своих друзей, выходящих из дома. Северянин бросился к ним, ища помощи.
— Нойдака хотят принести в требу!
— Мы уже знаем, — кивнул Рахта.
— Знаете… — Нойдак опустил голову. Ему почудилось в тот момент, что люди, которых он считал друзьями, сейчас схватят его и поволокут на заклание. Ведь они служат у князя, а тот им прикажет…
— Мы решили идти просить за тебя! — сказал Сухмат.
— Правда? — у Нойдака немного просветлело в глазах.
— Пошли с нами, только сначала будем говорить мы, а потом позовем тебя!
— А куда идти? К Великому князю?
— Нет, к Владимиру нас так просто не пустят! Да и не все так просто… — ответил Рахта.
— Мы — к Илье! — добавил Сухмат.
— К Илье — это хорошо! — обрадовался Нойдак, — Илья сказал, если Нойдаку чего нужно будет — Илья поможет!
— Так и сказал? — переспросил Рахта.
— Так и сказал! — подтвердил северянин.
— Это очень важно. Если Муромец чего обещал…
— Его слово крепко! — закончил мысль Сухмат.
* * *
Илья сидел неподвижно, спокойно разглядывая молодых богатырей. Их рассказ он выслушал, ни разу не перебив. И сейчас думал. Илье всегда не по душе были все эти жертвы. Убить в бою — одно, убить пленника — хуже, но имеешь право. Но хватать людей в городе, говорить, что это угодно богам? Каким богам? С детства Илью учили, что Бог один, и что ему не угодны жертвы, ему достаточно агнца на заклание… Но теперь Илья живет в Киеве, он служит князю Владимиру, и вера князя — его вера! А, впрочем, какая у князя вера? Да он просто сейчас всем показывает, какой он верный Богам предков… Но это не Ильи дело!
Другое дело — маленький северный колдун. Простой, никого не обидит. Вот и для Ильи поколдовал тогда, да чуть и сам не помер… Надо помочь Нойдаку! Но как? Князю сказать — а вдруг Владимиру клюнет в башку сказать «нет»? Его ведь потом никак не переубедишь! Только хуже будет… Вот сейчас, пока, князь ничего не знает, ни «да», ни «нет» не сказано — так пусть пока так и будет!
Пойти против ведунов? Да это все равно, что реку мечом рубить… Помочь парню сбежать? Можно и помочь, если другого выхода не найдется.
— Ну, твое слово, Илья? — не выдержал, наконец, Сухмат.
— Уж больно ты скор, — прищурился Муромец, — я старик, мне подумать сначала надо… Как твоему дружку помочь!
— Значит, поможешь? — обрадовался Рахта.
— Я не сказал, что помогу, — рассердился Илья, — я сказал, что буду думать, как помочь! И не мешайте мне думать…
* * *
— Пришел просить тебя, княже, — сказал Илья.
— Просить? — князь поджал губы, но смирился, — Проси.
— Два богатыря молодых в ближний поход собираются, лешего ловить, — голос Ильи был достаточно равнодушен.
— А ты что, тоже стариной тряхнуть хочешь?
— Где уж нам, старикам, мы по лавкам да по печкам только и могем…
— Так чего ж ты хочешь?
— Хотят добры молодцы товарища с собой взять, Нойдака потешного, говорят, пригодится он в лесу!
— А, значит не забыл молодой Рахта, как колдун с белым медведем беседы вел, его выручаючи? А теперь хочет спасибо сделать?
— Вроде того, — ответил Илья, позволив себе ухмыльнуться в бороду. Бороды почти никто не носил — не по обычаям это было, это жиды только, да христиане не бреются — но Муромцу, по славе его, многое прощалось, — так как, можно ему сходить?
— Что, еще и ему откорм да одежу давать? Мало у меня нахлебников?
— Да не так, просто — можно ему в поход идти? Под твое княжье разрешение? А Рахта пусть его и кормит, это его дело! — заметив, в чем заминка, Илья схитрил.
— Так что я не даю, что ли? — пожал плечами Владимир, — Пусть идет, надоел уже, совсем и не смешит…
— Так было твое княжье слово, чтоб ко двору Нойдак ходил!
— Ну, так теперь мое слово будет — пусть катится на все четыре стороны! — князь, кажется, рассердился.
— Так я еще хочу попросить, — Илья решил-таки добиться «слова княжьего», — чтобы было за ведуном этим твое княжье слово, что идет он по твоему позволению, а то в дороге — невесть что, все — не по нашенскому выглядит!
— Ладно, вот тебе мое княжье слово — пусть твой недомерок с моими молодцами в поход идет, разрешаю! — Владимиру явно надоел этот глупый разговор. Еще бы — Он, Великий князь, уже столько времени говорит о каком-то глупом ведунишке. И кто просит? Самый прославленный богатырь… Им бы о Степи Дикой беседовать, а тут…
— Благодарю тебя, княже, — сказал Илья, — пойду, обрадую добрых молодцев!
Князь только пожал плечами — почти брезгливо. Ему и в голову не приходило, что его малость обвели вокруг пальца. Знай он, что Нойдака готовили для Большой Жертвы, он не стал бы спешить со своим покровительственным Словом. Но ведуны не поставили его на этот раз в известность, может, считали, что князь может вдруг и заступиться за северянина. А теперь дело было сделано — князь не мог отступиться от Слова сказанного!
— А вот и наши молодцы! — сказал Илья. Оказывается, дело было еще не закончено. Само собой, старый богатырь так прямо не сказал, но как бы намекнул князю, что, раз слово дано, то и обычай соблюсти надобно!
— Что ж, — сказал Владимир, подавая чарку с вином Нойдаку и покачивая головой, — был ты просто Нойдак-дурачок, будешь теперь Нойдак княжеский!
— Спасибо, княже, — ответил Нойдак, подозрительно глядя на винцо.
— Обычай знаешь? Пей духом единым!
Делать было нечего. Как ослушаться князя? И Нойдак начал пить. Он так и не узнал, удалось ли ему выпить чару до дна, потому как опомнился он только дома у Рахты…
* * *
— В дружине только и говорят, что у нас новый богатырь завелся, — смеялся Сухмат, — Илья сам всем рассказал, что Владимир Солнышко наше ясное, Нойдака под свое Слово взял!
— Илья не только силен, он и умен, — кивнул Рахта, — теперь Слово дойдет и до ведунов!
— Так что, они поостерегутся? Не придется с ними объясняться?
— Думаю, они даже и не затявкают!
— Так что, собираемся?
— Собираться-то собираемся, а знаешь, в чем загвоздка?
— В чем? — настроение у Сухмата было хорошее, он улыбался.
— Коня Нойдаку нужно!
— А он хоть верхом могет?
— Вот и проверим…
* * *
— Поскольку ты теперича русом стал, — сказал Василий, — раз Рахта с Сухматом тебя делу богатырскому учат, то пора тебе и другому, главному делу поучиться!
— Это чему же? — испугался Нойдак. Хотя, на самом деле, он прекрасно знал, чему именно может выучить его этот то ли богатырь, то ли бродяга.
— Радость русов есть зелено вино! А слыхивал я, что, испив ковшик всего лишь, был ты упавши на полы княжеские…
— Слушай, Васильюшко, не надобно этого! — сказал Сухмат.
— Нойдак пить хмельное не хочет! — сказал Нойдак вертя головой в поисках защиты у друзей.
— Что ж одежу русскую одел, а обычай соблюдать не желаешь? Скидавай тогда рубаху расшитую да порты снимай, будешь ходить с голым задом! — засмеялся Василько.
— Ты моего Нойдака того, не замай! — вступился Рахта.
— Ты сначала рать вражескую один разгони, Киев от врага спаси, а потом поперек меня слово говори! — шуганул его Василько.
История о том, как вечный бражник в отсутствии богатырей спасал Киев от нежданного набега была всем известна, но не особо почитаема на пирах. Старались не вспоминать. Зато уличные сказители эту историю любили, повторяли, да с удовольствием, иногда — и взахлеб… Как пришлось князю — Солнышку Васильюшку опохмеливать, да не простой чарочкой, а в полтора ведра… Как тот, хмельного напившись, пошел переговоры говорить, да ума не потеряв, обвел — пьяненький — хана степного вокруг пальца. А потом еще и ворогов побил не меряно…
— Тогда и я с тобой! — вздохнул Рахта.
Делать было нечего, пришлось подчиниться. Трезвым Василько никогда не был, но и полупьяным мог уложить любого… Вот только одно Рахта знал твердо — как совсем упьется, тогда можно и Нойдака забрать от «науки» будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55