Донбег чуть не задушил ее, так туго он обвился вокруг ее шеи, дрожа и скуля от горя.
— Мы все должны умереть, — повторила Мегэн с легким нетерпением в голосе. Она взглянула на Гвилима и Дункана, которые подошли вслед за Изолт. На их лицах тоже было смятение.
— Разве мой дорогой Йорг не пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти тех, кого любил? Почему я не могу сделать так же? Если я могу спасти вас, что ж, я с радостью пойду в объятия месмерда.
Они запротестовали, Дункан протянул огромную ручищу и схватил ее за локоть. Она вырвалась, рявкнув:
— Ни к чему лить слезы и рвать на себе волосы. Почему мы все должны умирать, если будет достаточно меня одной? Айен признает, что они охотно окажут нам помощь и откажутся от своей вендетты в отношении всех вас, если смогут получить меня! Значит, они меня получат! Все, чего я попросила, это времени. Времени, чтобы Изолт и Изабо достигли своего потенциала, времени, чтобы я успела научить Лахлана пользоваться Лодестаром, времени, чтобы я убедилась в том, что Шабаш вновь обрел свою силу и мудрость.
— Сколько, старая матушка? — воскликнула Изолт.
— До тех пор, пока красная комета не поднимется и снова не уйдет, — вымученно сказала Мегэн. — Четыре года. Йорг сказал, что Фэйрги придут с приходом красной кометы. Поэтому я подожду до того времени, чтобы убедиться, что вам всем не грозит опасность.
Дункан снова начал возражать, умоляя ее не жертвовать собой. Старая колдунья вздохнула и закатила глаза.
— Нечего делать из этого трагедию. Все мы умрем. — Она потянулась и взяла руку Изолт в свои ладони, глядя в глаза Банри своими черными, искрящимися энергией из-под набрякших век глазами. — Это как рождение — дверь в другой мир, в другую жизнь. Этого не нужно бояться. Ты знаешь, Изолт.
Банри кивнула.
— Да, старая матушка. Я знаю.
ЛЕБЕДИ НАД БОЛОТОМ
Изабо сидела в своем кресле у огня, положив подбородок на руки и глядя на языки пламени, танцующие в очаге. Бронвин играла у ее ног, а Майя за столом недовольно резала травы и грибы к ужину. Сегодня была ее очередь готовить еду, но фэйргийка так и не смирилась с необходимостью помогать Изабо по хозяйству. Молодой ведьме приходилось каждый раз напоминать Майе, что она не ее служанка, и следить за собой, чтобы инстинктивно не повиноваться надменным приказам бывшей Банри.
Отблески огня дрожали на переплетениях корней, заставленных банками и кувшинами и завешанных пучками сушеных трав. Изабо очень устала после наполненного трудами дня и была подавлена.
Глядя в огонь, она вспоминала, как сидела здесь маленькой девочкой, в унылые зимние дни помогая Мегэн прясть и слушая рассказы о Трех Пряхах. Мегэн рассказывала, что при рождении они дают каждому ребенку три дара. Пряха Сноухар, богиня рождения, дарит радость. Ткачиха Бребадар, богиня жизни, дарит труд и удовольствие от него. А та, что перерезает нить, Гэррод, богиня смерти, приносит страдание. Изабо печально улыбнулась и сказала себе, что должна попытаться найти удовольствие в своей теперешней жизни. Она познала радость в своем коротком счастливом детстве, потом она познала страдание. Теперь пришла пора трудиться и быть довольной.
От этих размышлений ее оторвали звуки музыки. Она улыбнулась и нежно взглянула на темную головку Бронвин, в который раз удивляясь, как прекрасно малышка играет на своей флейте. Потом ее глаза расширились при виде того, как тряпичная кукла, которую она сама сделала для своей подопечной, танцует на полу, как живая. Она вальсировала и приседала в такт музыке, приподняв коротенькую юбочку, и склонила ветхую голову, когда мелодия подошла к концу.
Услышав, как ахнула ее мать, Бронвин подняла на нее глаза, и кукла безжизненно плюхнулась на пол. Изабо тоже повернула голову, и выражение лица Майи ошеломило ее. Это было не изумление и даже не гордость дочкиными достижениями, а скорее расчет, почти жадность. Изабо обеспокоенно нахмурилась, и Майя, заметив ее пристальное внимание, быстро улыбнулась.
— Кто эта умница, — сказала она с преувеличенной веселостью, — которая научила твою куколку танцевать под дудочку?
Бронвин заулыбалась и сказала:
— Я могу сделать, чтобы они все танцевали. Мам, смотри!
Она снова поднесла флейту к губам и заиграла еще одну заразительную мелодию, и игрушки, разбросанные по полу, пустились в пляс. Юла вертелась быстрее и быстрее, деревянный дракон качался взад-вперед, лошадка на колесиках ездила по кругу, а две птички-погремушки летали вокруг, дотрагиваясь друг до друга сначала крылышками, потом клювиками. Тряпичная кукла и деревянные пупсики, сделанные Изабо, кружились, подскакивали и брали друг друга за руки, точно имитируя вальс. Даже две маленькие барабанные палочки пританцовывали на барабане, отбивая ритм.
Изабо смотрела во все глаза и горячо захлопала в ладоши, когда мелодия закончилась, и все игрушки раскланялись и плюхнулись на пол. Даже тогда, когда они обе охали и ахали, расхваливая умницу Бронвин, Изабо тревожно раздумывала, что же ей делать с ребенком, который так рано начинает подавать надежды на столь необыкновенный Талант. Она заметила огонек в глазах Майи, и еще раз напомнила себе, что фэйргийке нельзя доверять. Несмотря на всю ее ласковость и нежность, Изабо была совершенно не уверена, что Майя любит Бронвин так же глубоко и искренне, как она сама.
На следующее утро они втроем отправились к подземному озеру, чтобы Майя и Бронвин могли поплавать и принять свою морскую форму. Хотя день выдался по-весеннему теплый и Изабо с гораздо большим удовольствием посидела бы на солнышке, она отказалась от предложения Майи остаться дома, коротко ответив, что не хочет, чтобы они заблудились под землей.
— Ой, думаю, я уже хорошо помню дорогу, — бархатным голосом возразила Майя, но это лишь укрепило решимость Изабо держаться к ней поближе.
Мать и дочь оставили одежду на камнях и нырнули в воду, почти мгновенно приняв свой морской облик. Изабо, хотя и видела это не первый раз, опять была зачарована превращением, так не похожим на всю остальную магию, которую она изучала. Она внимательно и не без ревности следила за тем, как они резвились в ледяном озере, обрызгивая друг друга хвостами. Потом Майя нырнула под воду, и Бронвин немедленно последовала за ней, шаловливо плеснув хвостом, прежде чем исчезнуть из виду. Изабо ждала, когда они вынырнут, чувствуя, как от беспокойства у нее в животе смерзается твердый холодный ком. Озеро было пустым и безлюдным. Откуда-то сверху капала вода, время от времени разбивая совершенное отражение каменного водопада. Она нетерпеливо зашагала взад-вперед по берегу, потом начала звать их, не зная, бояться за их жизни или злиться на Майю за попытку бежать. Но гнев вытеснил беспокойство, поскольку она знала, что Фэйрги редко тонули. Она начала обыскивать берега озера, оступаясь на скользких камнях. К ее ужасу, она обнаружила, что маленькая кучка одежды тоже исчезла. После секундного колебания она разделась и прыгнула в воду.
Вода была обжигающе холодной, но странно плотной, и Изабо с большим трудом опускалась в глубину. Даже с ее необычайным зрением было трудно что-нибудь увидеть, так там было темно. Она попыталась пустить в ход свои ведьмины чувства, но вода слишком сильно все искажала, и невозможно было понять, куда они уплыли. Однако она кожей почувствовала слабое течение, и устремилась следом за ним. Вокруг плавали какие-то странные белые тени, и ее тело часто задевало за камни. Течение усилилось, и Изабо поплыла быстрее, чувствуя, как в груди медленно разгорается огонь. Она ощутила, что скала над ее головой пошла вверх, и поплыла на поверхность, обнаружив над водой ровно столько пространства, чтобы высунуть голову и отдышаться. Воздух был затхлым, влажным и холодным, но она глотала его с такой жадностью, как будто это было вино. Она еще раз глубоко вдохнула и снова нырнула.
В следующий раз она вынырнула в другой пещере, в центре которой бежала река. Изабо вызвала ведьмин огонь и огляделась. Ни Майи, ни Бронвин видно не было, но Изабо положилась на свою интуицию и поплыла дальше. Течение несло ее через низкие пещеры и очень высокие естественные залы, иногда мелея настолько, что Изабо обдирала себе локти и колени. В конце концов она оказалась в тускло освещенной пещере, и очень обрадовалась, увидев на берегу две пары отпечатков перепончатых ног, ведущих туда, откуда шел свет. Она торопливо пошла по следу. Ее беспокойство сменилось гневом, когда до нее донесся тоненький голосок Бронвин.
— Но мама, почему? Где Изабо? Почему ей нельзя с нами?
Изабо подошла к ним сзади так бесшумно, что когда она сказала:
«Нет, Бронни, конечно же, я тоже с вами! Путешествовать по реке это очень здорово!», — Майя вздрогнула и невольно вскрикнула.
Изабо улыбнулась ей и взяла Бронвин за руку, сказав:
— Только не надо уходить далеко, а то заблудимся и не сможем найти дорогу домой. Это будет уже не так здорово, правда?
— Но мама сказала, тебе нельзя с нами, — возразила малышка.
— Наверное, она подумала, что я не смогу плыть так долго, ведь во мне же нет четверти фэйргийской крови, как у тебя, — ответила Изабо, — но меня учили плавать выдры, а они замечательные пловцы.
Они стояли у входа в пещеру, откуда открывался вид на долину. Подземная река стремительно неслась по крутому склону скалы и внизу впадала в другую реку, в которой Изабо узнала Риллстер. Она оглянулась на Майю и увидела, что ноздри фэйргийки дрожат, а губы сжаты в тонкую линию. Ее пальцы подергивались, и Изабо сказала спокойно:
— Ты собираешься превратить меня в выдру? Или в жабу? Сейчас самое время это сделать, потому что я предупреждаю тебя, я не дам тебе забрать Бронвин и воспользоваться ею во вред Лахлану и моей сестре. Не для этого я увозила ее из Лукерсирея.
Пальцы Майи сжались в кулаки, потом она деланно рассмеялась.
— Нет, ты же знаешь, что я ни за что не превращу тебя, если только не буду вынуждена. Я же говорила, что считаю тебя подругой. Ты действительно единственная, кто протянул мне руку дружбы, и мне не хотелось бы так отплатить тебе за добро. Но ты очень меня рассердила. Зачем ты преследуешь нас? Ты же знаешь, что я больше не могу сидеть взаперти в этой мерзкой маленькой долине. У меня постоянное чувство, что все животные смотрят на меня с осуждением…
— Вполне возможно, что так и есть, — быстро ответила Изабо и тут же пожалела о своих словах, потому что губы Майи снова сжались в тонкую ниточку, а подвижные ноздри затрепетали, точно маленькие белые крылья. — Ты говорила, что все, чего тебе хочется, это жить вдвоем с Бронвин в таком месте, где вам не будет грозить опасность, — продолжала она, не дожидаясь пока Майя уступит искушению превратить ее в какую-нибудь маленькую слизкую тварь, как ей совершенно явно хотелось бы. — Я дала тебе такое убежище. Почему же ты хочешь покинуть его? Я знаю, что вы с Бронвин обе будете в смертельной опасности, если вернетесь в Рионнаган.
Женщина ничего не сказала, хотя малышка нетерпеливо захныкала:
— Что вы такое говорите? Почему вы ругаетесь?
Изабо улыбнулась и убрала с ее щеки влажную темную прядь, так ничего и не ответив. Майя нахмурилась и сказала:
— Бронвин законная банри! Джаспер назвал наследницей ее!
— Только потому, что не поверил, что Лахлан действительно его брат, — парировала Изабо. — И тебе известно, что Лодестар выбрал Лахлана. Он знал, что Эйлианану будет нужен сильный ри и воин. В стране уже хаос, Майя. Людям сейчас не нужны новые сомнения и неразбериха, а Бронвин слишком мала, чтобы править.
— Она законная наследница, — упрямо сказала Майя.
— Признайся лучше, что ты просто хочешь снова быть банри, чтобы все восхищались тобой и выполняли все твои прихоти, — уколола ее Изабо. — Если ты не можешь быть банри, что ж, положение регента тоже сойдет, верно? Ну так я не дам тебе принести мою сестру, Шабаш и народ в жертву своим честолюбивым замыслам. Я не отдам тебе Бронвин.
— Я не хочу никуда уходить, — сказала Бронвин, внезапно расплакавшись. — Я хочу остаться с Изабо. Хочу остаться.
— Все в порядке, маленькая, не нужно никуда идти, если ты не хочешь, — сказала Изабо, прижав ее к себе и вызывающе глядя в глаза Майе. Ей оставалось лишь надеяться, что Майя не станет огорчать дочь и не превратит ее в жабу на глазах у девочки. Чувствуя, как фэйргийка собрала всю свою волю, она напряглась, готовая защищаться или попытаться нырнуть под скалы, сколь бы бесполезными ни были оба эти действия. Но Бронвин прильнула к ней, и Майя, немного поколебавшись, расслабилась, боясь разрушить и без того хрупкую любовь дочери.
Через некоторое время она сказала негромко:
— Ты отдашь мою дочь и дашь нам уйти, если я сниму проклятие с Лахлана?
Изабо замерла.
— Ты прокляла Лахлана? Так вот почему он так спит? Как?
Майя настаивала:
— Ты отдашь мне Бронвин и не попытаешься преследовать или остановить меня? Ты отпустишь нас и не пойдешь следом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Мы все должны умереть, — повторила Мегэн с легким нетерпением в голосе. Она взглянула на Гвилима и Дункана, которые подошли вслед за Изолт. На их лицах тоже было смятение.
— Разве мой дорогой Йорг не пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти тех, кого любил? Почему я не могу сделать так же? Если я могу спасти вас, что ж, я с радостью пойду в объятия месмерда.
Они запротестовали, Дункан протянул огромную ручищу и схватил ее за локоть. Она вырвалась, рявкнув:
— Ни к чему лить слезы и рвать на себе волосы. Почему мы все должны умирать, если будет достаточно меня одной? Айен признает, что они охотно окажут нам помощь и откажутся от своей вендетты в отношении всех вас, если смогут получить меня! Значит, они меня получат! Все, чего я попросила, это времени. Времени, чтобы Изолт и Изабо достигли своего потенциала, времени, чтобы я успела научить Лахлана пользоваться Лодестаром, времени, чтобы я убедилась в том, что Шабаш вновь обрел свою силу и мудрость.
— Сколько, старая матушка? — воскликнула Изолт.
— До тех пор, пока красная комета не поднимется и снова не уйдет, — вымученно сказала Мегэн. — Четыре года. Йорг сказал, что Фэйрги придут с приходом красной кометы. Поэтому я подожду до того времени, чтобы убедиться, что вам всем не грозит опасность.
Дункан снова начал возражать, умоляя ее не жертвовать собой. Старая колдунья вздохнула и закатила глаза.
— Нечего делать из этого трагедию. Все мы умрем. — Она потянулась и взяла руку Изолт в свои ладони, глядя в глаза Банри своими черными, искрящимися энергией из-под набрякших век глазами. — Это как рождение — дверь в другой мир, в другую жизнь. Этого не нужно бояться. Ты знаешь, Изолт.
Банри кивнула.
— Да, старая матушка. Я знаю.
ЛЕБЕДИ НАД БОЛОТОМ
Изабо сидела в своем кресле у огня, положив подбородок на руки и глядя на языки пламени, танцующие в очаге. Бронвин играла у ее ног, а Майя за столом недовольно резала травы и грибы к ужину. Сегодня была ее очередь готовить еду, но фэйргийка так и не смирилась с необходимостью помогать Изабо по хозяйству. Молодой ведьме приходилось каждый раз напоминать Майе, что она не ее служанка, и следить за собой, чтобы инстинктивно не повиноваться надменным приказам бывшей Банри.
Отблески огня дрожали на переплетениях корней, заставленных банками и кувшинами и завешанных пучками сушеных трав. Изабо очень устала после наполненного трудами дня и была подавлена.
Глядя в огонь, она вспоминала, как сидела здесь маленькой девочкой, в унылые зимние дни помогая Мегэн прясть и слушая рассказы о Трех Пряхах. Мегэн рассказывала, что при рождении они дают каждому ребенку три дара. Пряха Сноухар, богиня рождения, дарит радость. Ткачиха Бребадар, богиня жизни, дарит труд и удовольствие от него. А та, что перерезает нить, Гэррод, богиня смерти, приносит страдание. Изабо печально улыбнулась и сказала себе, что должна попытаться найти удовольствие в своей теперешней жизни. Она познала радость в своем коротком счастливом детстве, потом она познала страдание. Теперь пришла пора трудиться и быть довольной.
От этих размышлений ее оторвали звуки музыки. Она улыбнулась и нежно взглянула на темную головку Бронвин, в который раз удивляясь, как прекрасно малышка играет на своей флейте. Потом ее глаза расширились при виде того, как тряпичная кукла, которую она сама сделала для своей подопечной, танцует на полу, как живая. Она вальсировала и приседала в такт музыке, приподняв коротенькую юбочку, и склонила ветхую голову, когда мелодия подошла к концу.
Услышав, как ахнула ее мать, Бронвин подняла на нее глаза, и кукла безжизненно плюхнулась на пол. Изабо тоже повернула голову, и выражение лица Майи ошеломило ее. Это было не изумление и даже не гордость дочкиными достижениями, а скорее расчет, почти жадность. Изабо обеспокоенно нахмурилась, и Майя, заметив ее пристальное внимание, быстро улыбнулась.
— Кто эта умница, — сказала она с преувеличенной веселостью, — которая научила твою куколку танцевать под дудочку?
Бронвин заулыбалась и сказала:
— Я могу сделать, чтобы они все танцевали. Мам, смотри!
Она снова поднесла флейту к губам и заиграла еще одну заразительную мелодию, и игрушки, разбросанные по полу, пустились в пляс. Юла вертелась быстрее и быстрее, деревянный дракон качался взад-вперед, лошадка на колесиках ездила по кругу, а две птички-погремушки летали вокруг, дотрагиваясь друг до друга сначала крылышками, потом клювиками. Тряпичная кукла и деревянные пупсики, сделанные Изабо, кружились, подскакивали и брали друг друга за руки, точно имитируя вальс. Даже две маленькие барабанные палочки пританцовывали на барабане, отбивая ритм.
Изабо смотрела во все глаза и горячо захлопала в ладоши, когда мелодия закончилась, и все игрушки раскланялись и плюхнулись на пол. Даже тогда, когда они обе охали и ахали, расхваливая умницу Бронвин, Изабо тревожно раздумывала, что же ей делать с ребенком, который так рано начинает подавать надежды на столь необыкновенный Талант. Она заметила огонек в глазах Майи, и еще раз напомнила себе, что фэйргийке нельзя доверять. Несмотря на всю ее ласковость и нежность, Изабо была совершенно не уверена, что Майя любит Бронвин так же глубоко и искренне, как она сама.
На следующее утро они втроем отправились к подземному озеру, чтобы Майя и Бронвин могли поплавать и принять свою морскую форму. Хотя день выдался по-весеннему теплый и Изабо с гораздо большим удовольствием посидела бы на солнышке, она отказалась от предложения Майи остаться дома, коротко ответив, что не хочет, чтобы они заблудились под землей.
— Ой, думаю, я уже хорошо помню дорогу, — бархатным голосом возразила Майя, но это лишь укрепило решимость Изабо держаться к ней поближе.
Мать и дочь оставили одежду на камнях и нырнули в воду, почти мгновенно приняв свой морской облик. Изабо, хотя и видела это не первый раз, опять была зачарована превращением, так не похожим на всю остальную магию, которую она изучала. Она внимательно и не без ревности следила за тем, как они резвились в ледяном озере, обрызгивая друг друга хвостами. Потом Майя нырнула под воду, и Бронвин немедленно последовала за ней, шаловливо плеснув хвостом, прежде чем исчезнуть из виду. Изабо ждала, когда они вынырнут, чувствуя, как от беспокойства у нее в животе смерзается твердый холодный ком. Озеро было пустым и безлюдным. Откуда-то сверху капала вода, время от времени разбивая совершенное отражение каменного водопада. Она нетерпеливо зашагала взад-вперед по берегу, потом начала звать их, не зная, бояться за их жизни или злиться на Майю за попытку бежать. Но гнев вытеснил беспокойство, поскольку она знала, что Фэйрги редко тонули. Она начала обыскивать берега озера, оступаясь на скользких камнях. К ее ужасу, она обнаружила, что маленькая кучка одежды тоже исчезла. После секундного колебания она разделась и прыгнула в воду.
Вода была обжигающе холодной, но странно плотной, и Изабо с большим трудом опускалась в глубину. Даже с ее необычайным зрением было трудно что-нибудь увидеть, так там было темно. Она попыталась пустить в ход свои ведьмины чувства, но вода слишком сильно все искажала, и невозможно было понять, куда они уплыли. Однако она кожей почувствовала слабое течение, и устремилась следом за ним. Вокруг плавали какие-то странные белые тени, и ее тело часто задевало за камни. Течение усилилось, и Изабо поплыла быстрее, чувствуя, как в груди медленно разгорается огонь. Она ощутила, что скала над ее головой пошла вверх, и поплыла на поверхность, обнаружив над водой ровно столько пространства, чтобы высунуть голову и отдышаться. Воздух был затхлым, влажным и холодным, но она глотала его с такой жадностью, как будто это было вино. Она еще раз глубоко вдохнула и снова нырнула.
В следующий раз она вынырнула в другой пещере, в центре которой бежала река. Изабо вызвала ведьмин огонь и огляделась. Ни Майи, ни Бронвин видно не было, но Изабо положилась на свою интуицию и поплыла дальше. Течение несло ее через низкие пещеры и очень высокие естественные залы, иногда мелея настолько, что Изабо обдирала себе локти и колени. В конце концов она оказалась в тускло освещенной пещере, и очень обрадовалась, увидев на берегу две пары отпечатков перепончатых ног, ведущих туда, откуда шел свет. Она торопливо пошла по следу. Ее беспокойство сменилось гневом, когда до нее донесся тоненький голосок Бронвин.
— Но мама, почему? Где Изабо? Почему ей нельзя с нами?
Изабо подошла к ним сзади так бесшумно, что когда она сказала:
«Нет, Бронни, конечно же, я тоже с вами! Путешествовать по реке это очень здорово!», — Майя вздрогнула и невольно вскрикнула.
Изабо улыбнулась ей и взяла Бронвин за руку, сказав:
— Только не надо уходить далеко, а то заблудимся и не сможем найти дорогу домой. Это будет уже не так здорово, правда?
— Но мама сказала, тебе нельзя с нами, — возразила малышка.
— Наверное, она подумала, что я не смогу плыть так долго, ведь во мне же нет четверти фэйргийской крови, как у тебя, — ответила Изабо, — но меня учили плавать выдры, а они замечательные пловцы.
Они стояли у входа в пещеру, откуда открывался вид на долину. Подземная река стремительно неслась по крутому склону скалы и внизу впадала в другую реку, в которой Изабо узнала Риллстер. Она оглянулась на Майю и увидела, что ноздри фэйргийки дрожат, а губы сжаты в тонкую линию. Ее пальцы подергивались, и Изабо сказала спокойно:
— Ты собираешься превратить меня в выдру? Или в жабу? Сейчас самое время это сделать, потому что я предупреждаю тебя, я не дам тебе забрать Бронвин и воспользоваться ею во вред Лахлану и моей сестре. Не для этого я увозила ее из Лукерсирея.
Пальцы Майи сжались в кулаки, потом она деланно рассмеялась.
— Нет, ты же знаешь, что я ни за что не превращу тебя, если только не буду вынуждена. Я же говорила, что считаю тебя подругой. Ты действительно единственная, кто протянул мне руку дружбы, и мне не хотелось бы так отплатить тебе за добро. Но ты очень меня рассердила. Зачем ты преследуешь нас? Ты же знаешь, что я больше не могу сидеть взаперти в этой мерзкой маленькой долине. У меня постоянное чувство, что все животные смотрят на меня с осуждением…
— Вполне возможно, что так и есть, — быстро ответила Изабо и тут же пожалела о своих словах, потому что губы Майи снова сжались в тонкую ниточку, а подвижные ноздри затрепетали, точно маленькие белые крылья. — Ты говорила, что все, чего тебе хочется, это жить вдвоем с Бронвин в таком месте, где вам не будет грозить опасность, — продолжала она, не дожидаясь пока Майя уступит искушению превратить ее в какую-нибудь маленькую слизкую тварь, как ей совершенно явно хотелось бы. — Я дала тебе такое убежище. Почему же ты хочешь покинуть его? Я знаю, что вы с Бронвин обе будете в смертельной опасности, если вернетесь в Рионнаган.
Женщина ничего не сказала, хотя малышка нетерпеливо захныкала:
— Что вы такое говорите? Почему вы ругаетесь?
Изабо улыбнулась и убрала с ее щеки влажную темную прядь, так ничего и не ответив. Майя нахмурилась и сказала:
— Бронвин законная банри! Джаспер назвал наследницей ее!
— Только потому, что не поверил, что Лахлан действительно его брат, — парировала Изабо. — И тебе известно, что Лодестар выбрал Лахлана. Он знал, что Эйлианану будет нужен сильный ри и воин. В стране уже хаос, Майя. Людям сейчас не нужны новые сомнения и неразбериха, а Бронвин слишком мала, чтобы править.
— Она законная наследница, — упрямо сказала Майя.
— Признайся лучше, что ты просто хочешь снова быть банри, чтобы все восхищались тобой и выполняли все твои прихоти, — уколола ее Изабо. — Если ты не можешь быть банри, что ж, положение регента тоже сойдет, верно? Ну так я не дам тебе принести мою сестру, Шабаш и народ в жертву своим честолюбивым замыслам. Я не отдам тебе Бронвин.
— Я не хочу никуда уходить, — сказала Бронвин, внезапно расплакавшись. — Я хочу остаться с Изабо. Хочу остаться.
— Все в порядке, маленькая, не нужно никуда идти, если ты не хочешь, — сказала Изабо, прижав ее к себе и вызывающе глядя в глаза Майе. Ей оставалось лишь надеяться, что Майя не станет огорчать дочь и не превратит ее в жабу на глазах у девочки. Чувствуя, как фэйргийка собрала всю свою волю, она напряглась, готовая защищаться или попытаться нырнуть под скалы, сколь бы бесполезными ни были оба эти действия. Но Бронвин прильнула к ней, и Майя, немного поколебавшись, расслабилась, боясь разрушить и без того хрупкую любовь дочери.
Через некоторое время она сказала негромко:
— Ты отдашь мою дочь и дашь нам уйти, если я сниму проклятие с Лахлана?
Изабо замерла.
— Ты прокляла Лахлана? Так вот почему он так спит? Как?
Майя настаивала:
— Ты отдашь мне Бронвин и не попытаешься преследовать или остановить меня? Ты отпустишь нас и не пойдешь следом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82