— Лорды созвали Совет. Много времени он не займет, скоро они нас позовут.
Тим уже громко смеялся в углу рядом с великанами, размахивая большой кружкой эльфийского бренди. Ньял дал ему знак подойти.
— Тим, — прошептал он. — Найди Сину. Скажи ей, что Фаллон не придет. Я вернусь к ней, как только смогу, но мне нужно быть на Совете, чтобы принять титул и объявить о свадьбе.
Тим бессмысленно таращился на него из-под упавших на глаза волос.
— Тим!
— Да, сэр! — ответил Тим заплетающимся языком и нервно замигал. — Сию минуту, сэр. — Он отдал Ньялу кружку и повернулся, ища выход.
Мейга, утопающая в диванных подушках, протянула миниатюрную руку и схватила Ньяла за рукав.
— Ты такой красивый, юный человек, — сказала она высоким чистым голосом и притянула Ньяла к себе. Ее золотистые волосы, обвитые нитями настоящего золота и усыпанные самоцветами, растрепались, влажные завитки прилипли к скулам и сбились в комок на тонкой изящной шее. — Ты так меня огорчаешь, — прошептала мейга. От нее сильно пахло эльфийским бренди, слова она выговаривала очень старательно, удлиняя гласные.
— Простите, госпожа, но мне нужно на Совет, — ответил Ньял, пытаясь освободиться.
— Да, нужно, — сказала мейга насмешливо, еще крепче сжимая рукав куртки Ньяла. — Делай, как тебе говорят старшие, красивый юный человек! Не будь таким, каким был он!
— Кто? — спросил Ньял. — Не быть таким, как кто?
— Знаешь ли ты, каково это — когда тебя предали те, кого любишь?
Слеза сбежала по ее щеке. Несколько пикси — соседей по столу — уставились на мейгу, а один великан вежливо отвернулся.
— Нет, ваше величество, — ответил Ньял, понятия не имевший, о чем она говорит.
Мейга выпустила его рукав и жестом велела мужу вновь наполнить золотой кубок, который держала в руке.
Пир был в полном разгаре. По крыше шатра барабанил дождь. Вокруг опорных столбов шатер протекал, и на земле образовались лужицы. Несколько особо неловких людей и великанов поскользнулись и упали в грязь, к буйному восторгу своих собутыльников. Музыканты — эльфы, гномы и человек-арфист — на ходу сочиняли какую-то дикую, безумную музыку. У Ньяла разболелась голова. Мейга уже плакала навзрыд, встревоженные мужья тщетно пытались ее успокоить.
— Ньял. — Неожиданно рядом появился Нед. — Совет просит, чтобы мы пришли. Нам лучше поторопиться.
Встав, чтобы следовать за Недом, Ньял увидел Тима, что-то пьяно выкрикивающего в компании великанов.
— Тим! — закричал Ньял. — Я же велел тебе идти!
Но Тим не услышал его за бешеным грохотом музыки.
Нед повел Ньяла на другую сторону рощи к шатру поменьше. Уже смеркалось. Они побежали под дождем.
Внутри палатки, развалясь на походных стульях, сидели лорды. Ландес, о чем-то горячо разговаривавший с лордом Бенаре, поднял голову.
— Милорд, — поклонился ему Ньял. — Если можно, давайте закончим побыстрее, у меня неотложное дело.
— Вот как? — Лицо Ландеса стало словно каменное.
— Как вы предлагали, сэр, мы с Синой хотели бы объявить о нашей помолвке в самом конце церемоний перед последними тостами.
— Помолвка с Синой? — Адлер удивленно посмотрел на Ньяла из угла шатра. — Я не знал. — Щеки у него покраснели.
— Мне бы хотелось, чтобы вы, лорд Ландес, и Мастер Фаллон провозгласили бы тосты, — продолжил Ньял. — Вы согласны, сэр?
— Да, да, — хрипло проговорил Ландес. — Мы произнесем их перед Камнем, да.
Бенаре задумчиво постучал ногтем по зубам.
— Теперь, раз это решено, Ньял, поговорим о другом.
— Да, господа? О чем? — нетерпеливо спросил Ньял.
Бомбалер откашлялся.
— Ньял, ты отделился от нас по дороге.
— Отделился? Я вытащил своего слугу из реки, сэр.
— Да, но некоторых лордов беспокоит то, что это случилось в подходящий момент.
Ньял нахмурился:
— В подходящий момент?
— И этот гном тоже выбрал отличное время, чтобы упасть. Он чуть не разбил Камень! — проворчал лорд Фаррил.
— Это же Руф Наб! — с упреком проговорил Ньял.
— Мне все равно, кто он, но это чуть было не закончилось бедой! — Фаррил, коренастый мужчина немногим старше Ньяла, осуждающе покачал головой.
Ньял обвел взглядом сидящих перед ним лордов. Все они были состоятельными людьми, один великолепнее другого, и доспехи у всех отделаны золотом. Они сидели перед ним на складных стульях, такие властные и неприступные. Адлер отвернулся и смотрел через откинутое полотнище на падающий дождь. Недрик оценивающе наблюдал за Ньялом от стены. Ландес сидел не двигаясь. Его обычно бело-розовое лицо покрылось красными пятнами. Остальные беспокойно ерзали и не глядели Ньялу в глаза.
— Простите, милорды, я забыл рассказать вам о случившемся. Вскоре после того, как мы разделились, на нас у дороги напал незнакомый всадник. Руф Наб рисковал собственной жизнью, чтобы спасти меня. Так уж он привык, — продолжал Ньял. — Дом Кровелла давно дружен с его семьей. Руф Наб спас моего отца в Гаркинском лесу, а теперь меня. Кто-нибудь из вас, господа, находит это оскорбительным?
— Ньял, нет нужды вести себя так, словно ты — единственный защитник гномов, — сказал Бенаре. — Просто кое у кого из лордов есть вопросы. Нам кажется, что церемонии — наши самые важные политические церемонии — сегодня прошли не так, как следовало бы. Нам бы хотелось понять, что произошло. — Он говорил монотонно и смотрел на Ньяла открыто и пристально.
— Не так? — воскликнул Ньял. — Вас не было здесь, господа, а церемонии необходимо было начать.
Недрик кашлянул:
— Я уверен, Ньял сделал все, что в его силах.
Ландес хмыкнул, и все взгляды устремились к нему.
— Все, что в его силах? Кто был тот мошенник, с которым он ехал рука об руку?
— Милорд, пожалуйста, не надо, — попытался успокоить лорда Нед.
— Кто ехал вместо меня в процессии? — повторил Ландес.
— Мой слуга Тим, — ответил Ньял.
— Твой конюх?! — негодующе воскликнул Ландес.
Ньял все понял.
— Лорд Ландес, это было вызвано крайней необходимостью. Вас не было, а церемонии должны были начаться по обычаю. Тим никоим образом не заменял вас, он только как бы играл вашу роль…
— Конюх играл меня? — Покрытое пятнами лицо Ландеса побагровело.
— Милорд…
— Меня никогда еще так не оскорбляли!
— Да, это ужасно, — согласился Адлер. — Конюх! Подумать только!
— Милорды, вас не было…
— Но мы уже подходили, — настаивал Адлер.
— Ты что — не мог подождать? — крикнул Ландес.
— Простите, сэр, не мог! — ответил Ньял. — Церемония должна была идти, как заведено. Кроме того, я боялся, что что-то случилось.
Бенаре встал.
— Чего ты боялся, Ньял? — спросил он.
— Я боялся, что на вас напали так же, как на меня.
— Как на нас могли напасть? — взревел Ландес. — Что могло случиться с отрядом хорошо вооруженных всадников? Да в праздник к тому же! Ты должен был подождать!
— Отец, успокойся, — попросил Нед.
— В самом деле, возьмите себя в руки, — прошептал лорд Бенаре.
— Ах, если бы ты не убежал от нас, Ньял! — посетовал Адлер.
— Ах, если бы ты плавал получше! — вспылил Ньял.
— Или ты не так торопился! — отрубил Ландес. Бенаре нетерпеливо взмахнул рукой:
— Так мы ни до чего не договоримся! — Он повернулся к Ньялу. — В связи с тем, что ты начал церемонию без нас, возникло несколько вопросов. Ты выступал перед собравшимися сегодня утром. Я не слышал всей речи, но вожди Других обратились ко мне за разъяснениями. Великаны, в частности, были совершенно расстроены. Они тревожатся из-за какого-то из своих пророчеств. Они говорят, что ты предлагаешь нам готовиться к еще одной войне.
— Нет, я только сказал, чтобы мы были бдительнее.
— Но почему?
Ньял колебался.
— Я пришел к выводу, что эйкон виновен в смерти моего отца и брата.
— Что за нелепость! — вскипел от злости Ландес. — Телерхайд был убит троллями, и мы все видели, что Брэндом умер от болезни! Как можешь ты утверждать, что его убили?
Вспомнив свою клятву Сине, Ньял прикусил губу.
— Я не могу сказать вам, откуда я это знаю, но это так. Был тайный сговор и убийство.
— На каком основании ты заявляешь, что твоего брата убили? — спросил Бенаре.
— Сводного брата! — поправил его Адлер, оторвавшись от созерцания дождя. В палатке воцарилась тишина, как после удара грома.
— Это правда? — спросил Бенаре.
Яркая краска залила шею Ньяла.
— Да, — ответил он. — Телерхайд сказал мне об этом незадолго до гибели.
— Твоя мать, должно быть, оказывала внимание оборванцам из Гаркинского леса! — хмыкнул Адлер.
— Возьми свои слова назад! — крикнул Ньял.
— Почему, если это правда? Ты — ублюдок! — Адлер потянулся за своим наполненным вином кубком. — Твоя мать открыто опозорила Телерхайда. По-видимому, наш великий вождь у себя дома был не таким могущественным, как среди нас.
Ньял ухватил Адлера за куртку и рывком поставил лорда на ноги.
— Лжец!
Адлер, защищаясь, ударил Ньяла кулаком, и они оба повалились на землю, ругаясь на чем свет стоит и молотя друг друга. Лорды растащили их.
— Какой позор! — прогремел Ландес. — Вы попрали святость Завета Драконихи!
— Мне жаль, милорд, — пробормотал Адлер, осторожно трогая пальцем разбитую губу. — Я прошу прощения у Совета.
Нед и Бенаре прижали Ньяла к опорному столбу.
— Выйдем отсюда, и я рассчитаюсь с тобой раз и навсегда! — в ярости кричал Ньял, пытаясь вырваться.
— Хватит! — рявкнул Ландес. — Ньял, утихомирься! Адлер, держи себя в руках. Ты оскорбил его происхождение. Я предлагаю держать их обоих взаперти до конца церемоний!
Лорды хором выразили согласие.
— Адлер, я полагаюсь на твое честное слово, что ты никуда не выйдешь. Ньял, ты останешься здесь под стражей, пока не остынешь.
— Мы не можем ставить на место Камень без представителя Кровелла, — сказал Бенаре, когда Ньял затих. — Для эйкона это было бы триумфом.
— Да, вы правы. — Ландес досадливо покачал головой. — Значит, он должен появиться, но под клятвой Драконихе. Ты навлек на себя позор, Ньял. Ты ни с кем не будешь говорить и будешь под охраной до конца церемоний. Если ты не сможешь сдерживаться, я оставлю тебя под охраной даже во время тоста в честь твоей помолвки! Ты понял?
— Да, сэр, — пробормотал Ньял, враждебно глядя на Адлера.
Глава 18
Той ночью Руф уснул так крепко, что Сина не могла его добудиться. Конюхи тихо ушли, как только стемнело. К этому времени Сина поняла, что Ньял не вернется и не приведет Фаллона и что никто ей не поможет. Руф Наб метался в горячке, выкрикивая имена Телерхайда и остальных друзей. Наверное, звал их в бой. А Сина вела свою битву. Она разговаривала с гномом голосами его друзей, успокаивала его, убеждала жить, ходить, быть сильным. Страх, который она чувствовала поначалу, сменился злостью, и эта злость вылилась в стремление сохранить жизнь воина-гнома. Сина запретила себе думать о нем, как об умирающем. Потирая свое золотое кольцо Целительницы, она представляла Руфа здоровым и смеющимся, говорящим Фаллону, что она — лучший целитель, чем чародей. Под утро лампа замерцала и погасла. В конюшне стало холодно и сыро. Сина сменила припарку и встала на колени рядом с гномом. Она исцеляла его в своих мыслях, пока не почувствовала, что кольцо Целительницы на ее пальце сильно разогрелось.
Тусклый рассвет уже разгонял темноту в стойле, когда гному стало лучше. Жар спал, дыхание выровнялось, лицо посветлело. Свернувшись калачиком, как ребенок, положив ладонь под щеку, Руф Наб погрузился в спокойный, тихий сон. Сина не чувствовала ни радости, ни удивления. Для нее это было тем единственным результатом, который и следовало ожидать.
Руф спал недолго, а когда проснулся, Сина помогла ему переодеться в сухое — та одежда, что была на нем, промокла от пота, — и покормила овсянкой. Когда Руф снова спокойно уснул, Сина накинула плащ и вышла во двор.
Было пасмурно. Горы на западе, за Гаркинским лесом, стояли окутанные облаками. С моря дул холодный ветер, бодрящий и освежающий, прогоняющий запахи конюшни и болезни. Сина поднялась по ступеням на зубчатую стену и долго стояла, слушая крики чаек, ссорящихся на крыше кухни, и рокот прибоя, бьющегося об утесы далеко внизу. Она закрыла глаза, трижды глубоко вдохнула и молча поблагодарила Китру за исцеление Руфа.
Замок начал просыпаться. С крепостной стены Сина увидела эйкона в великолепной малиновой мантии — он шел через двор к храму.
Сина вернулась в конюшню, чтобы еще раз взглянуть на гнома. Убедившись, что Руф спит нормально, она ушла из Обители и поспешила к Кудрявому Лугу. От дождя и передвижения большого числа народа дорога раскисла, идти по ней было трудно, но вскоре Сина свернула на проторенную тропу, ведущую по склону к роще. Последователи Древней Веры, вымокшие за ночь в шатрах, начали собираться вокруг Камня, некоторые выглядели весьма так себе.
Фаллона Сина нашла в другом конце луга. Чародей стоял на коленях под исполинским дубом, глаза его были закрыты, голова опущена. Левая рука, словно на плече друга, лежала на шершавой коре дерева. Наконец Фаллон открыл глаза — красные, воспаленные — и, увидев Сину, кивнул ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Тим уже громко смеялся в углу рядом с великанами, размахивая большой кружкой эльфийского бренди. Ньял дал ему знак подойти.
— Тим, — прошептал он. — Найди Сину. Скажи ей, что Фаллон не придет. Я вернусь к ней, как только смогу, но мне нужно быть на Совете, чтобы принять титул и объявить о свадьбе.
Тим бессмысленно таращился на него из-под упавших на глаза волос.
— Тим!
— Да, сэр! — ответил Тим заплетающимся языком и нервно замигал. — Сию минуту, сэр. — Он отдал Ньялу кружку и повернулся, ища выход.
Мейга, утопающая в диванных подушках, протянула миниатюрную руку и схватила Ньяла за рукав.
— Ты такой красивый, юный человек, — сказала она высоким чистым голосом и притянула Ньяла к себе. Ее золотистые волосы, обвитые нитями настоящего золота и усыпанные самоцветами, растрепались, влажные завитки прилипли к скулам и сбились в комок на тонкой изящной шее. — Ты так меня огорчаешь, — прошептала мейга. От нее сильно пахло эльфийским бренди, слова она выговаривала очень старательно, удлиняя гласные.
— Простите, госпожа, но мне нужно на Совет, — ответил Ньял, пытаясь освободиться.
— Да, нужно, — сказала мейга насмешливо, еще крепче сжимая рукав куртки Ньяла. — Делай, как тебе говорят старшие, красивый юный человек! Не будь таким, каким был он!
— Кто? — спросил Ньял. — Не быть таким, как кто?
— Знаешь ли ты, каково это — когда тебя предали те, кого любишь?
Слеза сбежала по ее щеке. Несколько пикси — соседей по столу — уставились на мейгу, а один великан вежливо отвернулся.
— Нет, ваше величество, — ответил Ньял, понятия не имевший, о чем она говорит.
Мейга выпустила его рукав и жестом велела мужу вновь наполнить золотой кубок, который держала в руке.
Пир был в полном разгаре. По крыше шатра барабанил дождь. Вокруг опорных столбов шатер протекал, и на земле образовались лужицы. Несколько особо неловких людей и великанов поскользнулись и упали в грязь, к буйному восторгу своих собутыльников. Музыканты — эльфы, гномы и человек-арфист — на ходу сочиняли какую-то дикую, безумную музыку. У Ньяла разболелась голова. Мейга уже плакала навзрыд, встревоженные мужья тщетно пытались ее успокоить.
— Ньял. — Неожиданно рядом появился Нед. — Совет просит, чтобы мы пришли. Нам лучше поторопиться.
Встав, чтобы следовать за Недом, Ньял увидел Тима, что-то пьяно выкрикивающего в компании великанов.
— Тим! — закричал Ньял. — Я же велел тебе идти!
Но Тим не услышал его за бешеным грохотом музыки.
Нед повел Ньяла на другую сторону рощи к шатру поменьше. Уже смеркалось. Они побежали под дождем.
Внутри палатки, развалясь на походных стульях, сидели лорды. Ландес, о чем-то горячо разговаривавший с лордом Бенаре, поднял голову.
— Милорд, — поклонился ему Ньял. — Если можно, давайте закончим побыстрее, у меня неотложное дело.
— Вот как? — Лицо Ландеса стало словно каменное.
— Как вы предлагали, сэр, мы с Синой хотели бы объявить о нашей помолвке в самом конце церемоний перед последними тостами.
— Помолвка с Синой? — Адлер удивленно посмотрел на Ньяла из угла шатра. — Я не знал. — Щеки у него покраснели.
— Мне бы хотелось, чтобы вы, лорд Ландес, и Мастер Фаллон провозгласили бы тосты, — продолжил Ньял. — Вы согласны, сэр?
— Да, да, — хрипло проговорил Ландес. — Мы произнесем их перед Камнем, да.
Бенаре задумчиво постучал ногтем по зубам.
— Теперь, раз это решено, Ньял, поговорим о другом.
— Да, господа? О чем? — нетерпеливо спросил Ньял.
Бомбалер откашлялся.
— Ньял, ты отделился от нас по дороге.
— Отделился? Я вытащил своего слугу из реки, сэр.
— Да, но некоторых лордов беспокоит то, что это случилось в подходящий момент.
Ньял нахмурился:
— В подходящий момент?
— И этот гном тоже выбрал отличное время, чтобы упасть. Он чуть не разбил Камень! — проворчал лорд Фаррил.
— Это же Руф Наб! — с упреком проговорил Ньял.
— Мне все равно, кто он, но это чуть было не закончилось бедой! — Фаррил, коренастый мужчина немногим старше Ньяла, осуждающе покачал головой.
Ньял обвел взглядом сидящих перед ним лордов. Все они были состоятельными людьми, один великолепнее другого, и доспехи у всех отделаны золотом. Они сидели перед ним на складных стульях, такие властные и неприступные. Адлер отвернулся и смотрел через откинутое полотнище на падающий дождь. Недрик оценивающе наблюдал за Ньялом от стены. Ландес сидел не двигаясь. Его обычно бело-розовое лицо покрылось красными пятнами. Остальные беспокойно ерзали и не глядели Ньялу в глаза.
— Простите, милорды, я забыл рассказать вам о случившемся. Вскоре после того, как мы разделились, на нас у дороги напал незнакомый всадник. Руф Наб рисковал собственной жизнью, чтобы спасти меня. Так уж он привык, — продолжал Ньял. — Дом Кровелла давно дружен с его семьей. Руф Наб спас моего отца в Гаркинском лесу, а теперь меня. Кто-нибудь из вас, господа, находит это оскорбительным?
— Ньял, нет нужды вести себя так, словно ты — единственный защитник гномов, — сказал Бенаре. — Просто кое у кого из лордов есть вопросы. Нам кажется, что церемонии — наши самые важные политические церемонии — сегодня прошли не так, как следовало бы. Нам бы хотелось понять, что произошло. — Он говорил монотонно и смотрел на Ньяла открыто и пристально.
— Не так? — воскликнул Ньял. — Вас не было здесь, господа, а церемонии необходимо было начать.
Недрик кашлянул:
— Я уверен, Ньял сделал все, что в его силах.
Ландес хмыкнул, и все взгляды устремились к нему.
— Все, что в его силах? Кто был тот мошенник, с которым он ехал рука об руку?
— Милорд, пожалуйста, не надо, — попытался успокоить лорда Нед.
— Кто ехал вместо меня в процессии? — повторил Ландес.
— Мой слуга Тим, — ответил Ньял.
— Твой конюх?! — негодующе воскликнул Ландес.
Ньял все понял.
— Лорд Ландес, это было вызвано крайней необходимостью. Вас не было, а церемонии должны были начаться по обычаю. Тим никоим образом не заменял вас, он только как бы играл вашу роль…
— Конюх играл меня? — Покрытое пятнами лицо Ландеса побагровело.
— Милорд…
— Меня никогда еще так не оскорбляли!
— Да, это ужасно, — согласился Адлер. — Конюх! Подумать только!
— Милорды, вас не было…
— Но мы уже подходили, — настаивал Адлер.
— Ты что — не мог подождать? — крикнул Ландес.
— Простите, сэр, не мог! — ответил Ньял. — Церемония должна была идти, как заведено. Кроме того, я боялся, что что-то случилось.
Бенаре встал.
— Чего ты боялся, Ньял? — спросил он.
— Я боялся, что на вас напали так же, как на меня.
— Как на нас могли напасть? — взревел Ландес. — Что могло случиться с отрядом хорошо вооруженных всадников? Да в праздник к тому же! Ты должен был подождать!
— Отец, успокойся, — попросил Нед.
— В самом деле, возьмите себя в руки, — прошептал лорд Бенаре.
— Ах, если бы ты не убежал от нас, Ньял! — посетовал Адлер.
— Ах, если бы ты плавал получше! — вспылил Ньял.
— Или ты не так торопился! — отрубил Ландес. Бенаре нетерпеливо взмахнул рукой:
— Так мы ни до чего не договоримся! — Он повернулся к Ньялу. — В связи с тем, что ты начал церемонию без нас, возникло несколько вопросов. Ты выступал перед собравшимися сегодня утром. Я не слышал всей речи, но вожди Других обратились ко мне за разъяснениями. Великаны, в частности, были совершенно расстроены. Они тревожатся из-за какого-то из своих пророчеств. Они говорят, что ты предлагаешь нам готовиться к еще одной войне.
— Нет, я только сказал, чтобы мы были бдительнее.
— Но почему?
Ньял колебался.
— Я пришел к выводу, что эйкон виновен в смерти моего отца и брата.
— Что за нелепость! — вскипел от злости Ландес. — Телерхайд был убит троллями, и мы все видели, что Брэндом умер от болезни! Как можешь ты утверждать, что его убили?
Вспомнив свою клятву Сине, Ньял прикусил губу.
— Я не могу сказать вам, откуда я это знаю, но это так. Был тайный сговор и убийство.
— На каком основании ты заявляешь, что твоего брата убили? — спросил Бенаре.
— Сводного брата! — поправил его Адлер, оторвавшись от созерцания дождя. В палатке воцарилась тишина, как после удара грома.
— Это правда? — спросил Бенаре.
Яркая краска залила шею Ньяла.
— Да, — ответил он. — Телерхайд сказал мне об этом незадолго до гибели.
— Твоя мать, должно быть, оказывала внимание оборванцам из Гаркинского леса! — хмыкнул Адлер.
— Возьми свои слова назад! — крикнул Ньял.
— Почему, если это правда? Ты — ублюдок! — Адлер потянулся за своим наполненным вином кубком. — Твоя мать открыто опозорила Телерхайда. По-видимому, наш великий вождь у себя дома был не таким могущественным, как среди нас.
Ньял ухватил Адлера за куртку и рывком поставил лорда на ноги.
— Лжец!
Адлер, защищаясь, ударил Ньяла кулаком, и они оба повалились на землю, ругаясь на чем свет стоит и молотя друг друга. Лорды растащили их.
— Какой позор! — прогремел Ландес. — Вы попрали святость Завета Драконихи!
— Мне жаль, милорд, — пробормотал Адлер, осторожно трогая пальцем разбитую губу. — Я прошу прощения у Совета.
Нед и Бенаре прижали Ньяла к опорному столбу.
— Выйдем отсюда, и я рассчитаюсь с тобой раз и навсегда! — в ярости кричал Ньял, пытаясь вырваться.
— Хватит! — рявкнул Ландес. — Ньял, утихомирься! Адлер, держи себя в руках. Ты оскорбил его происхождение. Я предлагаю держать их обоих взаперти до конца церемоний!
Лорды хором выразили согласие.
— Адлер, я полагаюсь на твое честное слово, что ты никуда не выйдешь. Ньял, ты останешься здесь под стражей, пока не остынешь.
— Мы не можем ставить на место Камень без представителя Кровелла, — сказал Бенаре, когда Ньял затих. — Для эйкона это было бы триумфом.
— Да, вы правы. — Ландес досадливо покачал головой. — Значит, он должен появиться, но под клятвой Драконихе. Ты навлек на себя позор, Ньял. Ты ни с кем не будешь говорить и будешь под охраной до конца церемоний. Если ты не сможешь сдерживаться, я оставлю тебя под охраной даже во время тоста в честь твоей помолвки! Ты понял?
— Да, сэр, — пробормотал Ньял, враждебно глядя на Адлера.
Глава 18
Той ночью Руф уснул так крепко, что Сина не могла его добудиться. Конюхи тихо ушли, как только стемнело. К этому времени Сина поняла, что Ньял не вернется и не приведет Фаллона и что никто ей не поможет. Руф Наб метался в горячке, выкрикивая имена Телерхайда и остальных друзей. Наверное, звал их в бой. А Сина вела свою битву. Она разговаривала с гномом голосами его друзей, успокаивала его, убеждала жить, ходить, быть сильным. Страх, который она чувствовала поначалу, сменился злостью, и эта злость вылилась в стремление сохранить жизнь воина-гнома. Сина запретила себе думать о нем, как об умирающем. Потирая свое золотое кольцо Целительницы, она представляла Руфа здоровым и смеющимся, говорящим Фаллону, что она — лучший целитель, чем чародей. Под утро лампа замерцала и погасла. В конюшне стало холодно и сыро. Сина сменила припарку и встала на колени рядом с гномом. Она исцеляла его в своих мыслях, пока не почувствовала, что кольцо Целительницы на ее пальце сильно разогрелось.
Тусклый рассвет уже разгонял темноту в стойле, когда гному стало лучше. Жар спал, дыхание выровнялось, лицо посветлело. Свернувшись калачиком, как ребенок, положив ладонь под щеку, Руф Наб погрузился в спокойный, тихий сон. Сина не чувствовала ни радости, ни удивления. Для нее это было тем единственным результатом, который и следовало ожидать.
Руф спал недолго, а когда проснулся, Сина помогла ему переодеться в сухое — та одежда, что была на нем, промокла от пота, — и покормила овсянкой. Когда Руф снова спокойно уснул, Сина накинула плащ и вышла во двор.
Было пасмурно. Горы на западе, за Гаркинским лесом, стояли окутанные облаками. С моря дул холодный ветер, бодрящий и освежающий, прогоняющий запахи конюшни и болезни. Сина поднялась по ступеням на зубчатую стену и долго стояла, слушая крики чаек, ссорящихся на крыше кухни, и рокот прибоя, бьющегося об утесы далеко внизу. Она закрыла глаза, трижды глубоко вдохнула и молча поблагодарила Китру за исцеление Руфа.
Замок начал просыпаться. С крепостной стены Сина увидела эйкона в великолепной малиновой мантии — он шел через двор к храму.
Сина вернулась в конюшню, чтобы еще раз взглянуть на гнома. Убедившись, что Руф спит нормально, она ушла из Обители и поспешила к Кудрявому Лугу. От дождя и передвижения большого числа народа дорога раскисла, идти по ней было трудно, но вскоре Сина свернула на проторенную тропу, ведущую по склону к роще. Последователи Древней Веры, вымокшие за ночь в шатрах, начали собираться вокруг Камня, некоторые выглядели весьма так себе.
Фаллона Сина нашла в другом конце луга. Чародей стоял на коленях под исполинским дубом, глаза его были закрыты, голова опущена. Левая рука, словно на плече друга, лежала на шершавой коре дерева. Наконец Фаллон открыл глаза — красные, воспаленные — и, увидев Сину, кивнул ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54