Это было донесение доверенного лица ревельского коменданта поручика Трофимова, учинявшего в этих краях розыск беглых холопов, назначенных в солдаты. Судя по всему, донесение было отправлено в
Ревель, но вернулось обратно с угловой карандашной резолюцией: «Пьян, как всегда. А вот какою отговоришься сказкою, когда потребуют отчета в деньгах?»
Строгая резолюция не застала здесь Трофимова. Он уехал неизвестно куда, не оставив никакого следа в архиве местного музея. Донесение же сохранилось, и из него можно узнать следующее: падение Метеорита в ночь на 27 июня 1753 года наблюдал сам Трофимов и неизвестно для какой надобности путешествующий при нем инок Псковского монастыря отец Сильвестр.
Наутро поручик отправился к месту падения Метеорита «с тремя солдатами, двумя мужиками чухонскими да телегою» и вывез из невьяновских болот черную продолговатую глыбу, называемую им «камнем небесным». В донесении подробно не указано, где и при каких обстоятельствах она была обнаружена. Трофимов упоминает об этом лишь вскользь и сейчас же переходит к описанию событий, последовавших за тем, как «камень небесный» был доставлен в село и «в камору при означенном трактире лежать определен».
А дальше случилось вот что:
«Ввечеру отец Сильвестр, за трапезою преизрядно осердясь и не признамши сей доставленный куншт за камень небесный, но напротив того – поносил его как отверзание сатанинское, а то – дьявольское обольщение христианам на поклонение идольное сему истукану, то и направился смиренный инок с крепкою молитвою во камору, дабы прилежно испытать оный куншт крестным знамением, чему я по богобоязни моей отнюдь не препятствовал.
Однако, вошед в камору, отцом Сильвестром возносимое моление прекратилось, и после того изрядное время назад он не возвращался, на зов мой не откликался и на стук в дверь, мною гораздо после произведенный, не откликался ж. Вошел вслед за тем в камору, я нашел ее пустой и, учинив даже розыск по всему трактиру, отца Сильвестра не сыскал. Камень же небесный в продолжение того на прежнем месте быть обретался».
По-видимому, нужно отдать должное храбрости поручика Трофимова. Другой на его месте черт знает чего натворил бы со страху, а он лишь повесил на дверь каморы замок и продолжал спокойно жить в трактире. Но чудеса на этом не кончились.
«Через два дни, ввечеру же, нарочито громкий стук из каморы мною был слышан, при том же гласом отца Сильвестра возглашаемые побуждения отпереть дверь, иные даже не вовсе монашескому сану приличествующие».
Конечно, Трофимов испугался, но, пересилив страх, все же отпер дверь. Перед ним предстал всклокоченный, оборванный, обгорелый, точно в геенне огненной побывавший отец Сильвестр.
Не отвечая ни на какие вопросы, «смиренный тюк» выскочил на улицу и, дрожа в истерике, призвал народ сжечь нечестивый трактир вместе с сатанинским камнем. Поручик попытался было успокоить разбушевавшегося монаха, но был тут же, па улице, предан анафеме принародно. Когда же солдаты по приказу Трофимова помешали отцу Сильвестру поджечь трактир, тот разразился речью, которую можно квалифицировать лишь как подстрекательство к мятежу.
Тут уж поручику стало не до Метеорита. С трудом усмирив перепуганных мужиков, он собрал солдат и силой увез из деревни пылающего праведным гневом отца Сильвестра.
«Камень небесный» пришлось кое-как припрятать в каком-то погребе, взять его в телегу было решительно невозможно.
Донесение, отправленное поручиком Трофимовым ревельскому коменданту, послужило скорее во вред, чем на пользу дальнейшей судьбе Метеорита. Когда много лет спустя черный камень отыскался снова, никаких доказательств его космического происхождения не существовало, донесение же неизменно производило на серьезных людей самое неблагоприятное впечатление.
Единственным энтузиастом оказался нынешний директор краеведческого музея. Он никогда не сомневался, что черный камень является именно метеоритом, и даже отвел ему почетное место в зале, предназначенном для демонстрации достижений города в освоении космического пространства, если тиковые будут когда-нибудь иметь место. О документе, однако он предпочитал много не распространяться.
Что же касается лично меня, то здесь, вероятно, проявилась моя давняя страсть к таинственным событиям, корни которых уходят в глубь веков, во всяком случае, история Черного Метеорита меня сразу заинтересовала. Впрочем, определенную роль Могли сыграть и обстоятельства моего первого знакомства с документом.
Было это не так давно, я отлично помню каждую Мелочь, но события последнего принимают такой оборот, что, думаю, будет не лишним записать все наиболее важное сейчас, на случай, если мне не представится возможность рассказать об этом самому потом.
В тот вечер я засиделся в архиве музея допоздна. Сроки сдачи курсовой работы ощутимо поджимали, поневоле приходилось прихватывать и ночи. Сторож, выпив со мной чаю и узнав, что домой я пока не собираюсь, ушел к себе. Часы на стене пробили полночь.
Со вздохом я принялся за очередную папку, и тут-то в руках у меня оказалось донесение поручика Трофимова. Я перечитал его несколько раз и глубоко задумался.
Так вот какова судьба Черного Метеорита! Мне, конечно, хорошо знаком был этот камень – единственный экспонат звездного зала, много раз я проходил мимо него, торопясь попасть в исторический отдел музея, и не подозревал, что по древности и богатству собственной истории Метеорит не уступит ни одной из хранящихся здесь редкостей. Вдобавок, с ним связана какая-то тайна, не раскрытая до сих пор, и кто знает, может быть, раскрытие ее зависит от…
Я вскочил. Мне вдруг захотелось еще раз, прямо сейчас, увидеть Метеорит, дотронуться до него, разглядеть как следует. Прихватив с собой документы, я вышел из комнаты, поднялся по широкой парадной лестнице на второй этаж и через пустынную анфиладу музейных помещений направился к звездному залу.
Разнообразные экспонаты причудливыми растениями обступили проход. Здесь было бы совсем темно, если бы не лунный свет, слабо мерцающий на бронзовых украшениях и хрустальных гранях. Поневоле становилось жутковато. Вспомнилось почему-то, что отец Сильвестр, оставшись один на один с Метеоритом, исчез и двое суток плутал неизвестно где. Выдумка, конечно. Но что-то все-таки тогда произошло…
Откуда-то издалека вдруг послышались голоса. Я насторожился. Да-да, это впереди! Голоса доносились как раз оттуда, где был звездный зал. Кто бы там мог быть в такое время?
Я двинулся дальше, стараясь ступать бесшумно, миновал богатую экспозицию средневекового оружия и доспехов, осторожно повернул ручку, приоткрыл слегка дверь, ведущую в звездный зал, да так и и замер на пороге с раскрытым ртом.
В пространстве посреди зала, без видимой опоры, словно существующее само по себе, трепетало пламя свечи. Ни один отблеск его не виден был ни на стенах, ни на полу комнаты, оно ничего не освещало, кроме двух человеческих фигур, стоящих по обе стороны от огня.
Один из этих людей, плечистый усач в парике и узком военном кафтане, пытался втолковать что-то другому – черному с головы до ног краснолицему монаху со всклокоченной бородой и бешено вращающимися глазами.
– Да уразумей же слова мои, – говорил усач. – На сей случай указ есть! И указу тому в сообразности должно камень небесный препроводить в Петербург, в Академию!
– Отойди от него, Сатана! – взвизгнул вдруг чёрный. Он, казалось, не слушает вовсе того, что ему говорят. Глядя мимо усатого, он то принимался бормотать что-то неразборчивое, то вдруг вскрикивал и заслонялся рукою от видимых ему одному ужасов.
– Слышу! Слышу и плач, и скрежет зубавный… Не дам! Не пущу в мир искушение дьявольское! Аз, грешный, един из смертных узрел геенну огненную и жив остался. Се – промысел Божий! Се жребий мой – камень сатанинский изничтожить и тем душу перед Богом очистить! И кто сему промыслу Божию мешает, тот враг Христовой веры. Анафема ему
– Да постой ты! – поморщился усатый, пытаясь взять монаха за локоть, но тот отстранился и неожиданным басом протяжно загудел:
– Ивашке Трофимову – отступнику богомерзкому – ана-а-фема!
Створки двери вдруг заскрипели у меня под рукой, и оба человека сейчас же повернули головы в мою сторону.
На лице поручика Трофимова (я сразу понял, что это он) отразилось удивление. Он хотел было что-то сказать, но тут отец Сильвестр, вмиг побелевший от ужаса, в каком-то жутком ликовании возопил:
– Вот он! Вот он, из каморы показался, Сатана! Нет спасения! И ад следует за ним» и дана ему власть над четвертою частью земли, умерщвлять мечом, и голодом, и мором, и зверями земными… Изыди!
Подняв руки над головою, он вдруг бросился на меня с безумными глазами. Нервы мои не выдержали, я быстро нащупал выключатель и зажег свет. Сейчас же обе фигуры растаяли без следа…
Глава 4
Дорога, обсаженная с двух сторон чахлыми деревцами, лениво изгибаясь среди холмов, тянулась к темневшему на горизонте лесу. Лучи полуденного солнца отвесно падали на иссушенную землю. Разморенные зноем всадники сонно покачивались в седлах. –
– Еще деревня! – сказала Марина. – Заезжать будем?
Ростислав поднял голову и посмотрел на кучку покосившихся домишек посреди выжженного поля.
– А чего заезжать? – сказал он, – И так видно, что никого там нет,
– Что? – встрепенулся проснувшийся Ланселот. – Деревня? Нет, нет! Обязательно заедем! Вдруг там кому-нибудь нужна наша помощь.
Но деревня была пуста. Как и две другие, встретившиеся им сегодня на пути. Похожие друг на друга как две капли воды, деревни производили удручающее впечатление. Ветхие стены, прохудившиеся крыши, затянутые паутиной слепые глазницы окон – все указывало на то, что покинуты они давно, а брошенная по обочинам дороги и во дворах ржавеющая на открытом воздухе кухонная утварь, плуги, лопаты, ведра и другие нужные в хозяйстве вещи говорили о страшной спешке или даже панике, охватившей жителей.
– Уж не завелся ли поблизости какой-нибудь дракон? – задумчиво проговорил Ланселот. – Неплохо было бы с ним повстречаться, это развлекло бы нас, не правда ли, сэр Ростислав?
– Нет уж, спасибо! – сказала Марина. – С меня хватит той скачки в горах…
– С меня тоже, – отозвался Ростислав.
– Да, неудобно получилось… – Ланселот вздохнул. – Бежать от какой-то сотни проголодавшихся тварей, не превышающих размером вот этот сарайчик! Правда, они ни в чем не виноваты, мы сами всполошили их мирное логово посреди ночи… – он покачал головой и с надеждой в голосе добавил: – Может быть, в будущем нам повезет больше?
– Ну, делать здесь больше нечего, – сказал Ростислав, поворачивая коня.
Они вернулись на дорогу и полчаса спустя уже въезжали в лес. Дорога превратилась здесь в узенькую тропинку, по которой можно было ехать только гуськом. Кони то и дело спотыкались о вылезшие из земли толстые корни деревьев, при этом в чемодане Ланселота что-то громыхало.
Неожиданно впереди послышался тонкий мелодичный звон, и из-за деревьев навстречу путникам выкатил розовый толстяк на велосипеде. Увидев всадников, он испуганно вскрикнул и схватился руками за голову. Велосипед судорожно вильнул, налетел на корень и рухнул на землю.
Ланселот резко осадил коня. Ростислав и Марина подъехали ближе.
Толстяк не шевелился. Ланселот в глубоком волнении выпрыгнул из седла и склонился над незнакомцем.
– Вы живы, сударь? – спросил он. – Не дышит, кажется. Ах, какое несчастье! Это я во всем виноват! Бедняга меня испугался… Вероятно, он никогда не видел странствующих рыцарей…
В этот момент толстяк приоткрыл один глаз, осмотрел подозрительно Ланселота, открыл второй поглядел на его спутников и, кряхтя, стал подниматься с земли.
– Фф-у-у! Ну и напугали же вы меня, ребята! Я уж думал, конец, деловые набежали, клянусь метеоритом! Людей-то здесь давно не бывает…
Толстяк вытер потный лоб и отряхнул одежду. Ростислав подвел ему велосипед.
– Каким метеоритом? – спросил он.
– Чего метеоритом? – не понял толстяк. – Я говорю, деловые, думал, шалят. Тут ведь граница в двух шагах…
– А кто такие эти деловые? – заинтересовался Ланселот.
– Разбойники! – отрезал толстяк, выправляя руль.
– Неужели?! – обрадовался Ланселот. – Сэр Ростислав! Вы слышали? Здесь есть разбойники! Дорогой незнакомец! Любезный сэр! Скажите же скорее, где их можно найти?
– А вам зачем? – удивленно обернулся толстяк.
– То есть как это зачем? А покинутые жителями селенья? А разоренные поля? Вы думаете, я не догадываюсь, чья это работа? Они ответят за это!
Незнакомец поглядел на Ланселота с сожалением.
– Ребята, – серьезно сказал он, – ехали бы вы отсюда. Вы же видите, что вокруг делается. Нехорошее это место, недоброе. Деловым попадетесь, они с вас семь шкур спустят.
– А вы как же? – озадаченно спросил Ростислав. – Сами-то без оружия и не боитесь один. Толстяк хмыкнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Ревель, но вернулось обратно с угловой карандашной резолюцией: «Пьян, как всегда. А вот какою отговоришься сказкою, когда потребуют отчета в деньгах?»
Строгая резолюция не застала здесь Трофимова. Он уехал неизвестно куда, не оставив никакого следа в архиве местного музея. Донесение же сохранилось, и из него можно узнать следующее: падение Метеорита в ночь на 27 июня 1753 года наблюдал сам Трофимов и неизвестно для какой надобности путешествующий при нем инок Псковского монастыря отец Сильвестр.
Наутро поручик отправился к месту падения Метеорита «с тремя солдатами, двумя мужиками чухонскими да телегою» и вывез из невьяновских болот черную продолговатую глыбу, называемую им «камнем небесным». В донесении подробно не указано, где и при каких обстоятельствах она была обнаружена. Трофимов упоминает об этом лишь вскользь и сейчас же переходит к описанию событий, последовавших за тем, как «камень небесный» был доставлен в село и «в камору при означенном трактире лежать определен».
А дальше случилось вот что:
«Ввечеру отец Сильвестр, за трапезою преизрядно осердясь и не признамши сей доставленный куншт за камень небесный, но напротив того – поносил его как отверзание сатанинское, а то – дьявольское обольщение христианам на поклонение идольное сему истукану, то и направился смиренный инок с крепкою молитвою во камору, дабы прилежно испытать оный куншт крестным знамением, чему я по богобоязни моей отнюдь не препятствовал.
Однако, вошед в камору, отцом Сильвестром возносимое моление прекратилось, и после того изрядное время назад он не возвращался, на зов мой не откликался и на стук в дверь, мною гораздо после произведенный, не откликался ж. Вошел вслед за тем в камору, я нашел ее пустой и, учинив даже розыск по всему трактиру, отца Сильвестра не сыскал. Камень же небесный в продолжение того на прежнем месте быть обретался».
По-видимому, нужно отдать должное храбрости поручика Трофимова. Другой на его месте черт знает чего натворил бы со страху, а он лишь повесил на дверь каморы замок и продолжал спокойно жить в трактире. Но чудеса на этом не кончились.
«Через два дни, ввечеру же, нарочито громкий стук из каморы мною был слышан, при том же гласом отца Сильвестра возглашаемые побуждения отпереть дверь, иные даже не вовсе монашескому сану приличествующие».
Конечно, Трофимов испугался, но, пересилив страх, все же отпер дверь. Перед ним предстал всклокоченный, оборванный, обгорелый, точно в геенне огненной побывавший отец Сильвестр.
Не отвечая ни на какие вопросы, «смиренный тюк» выскочил на улицу и, дрожа в истерике, призвал народ сжечь нечестивый трактир вместе с сатанинским камнем. Поручик попытался было успокоить разбушевавшегося монаха, но был тут же, па улице, предан анафеме принародно. Когда же солдаты по приказу Трофимова помешали отцу Сильвестру поджечь трактир, тот разразился речью, которую можно квалифицировать лишь как подстрекательство к мятежу.
Тут уж поручику стало не до Метеорита. С трудом усмирив перепуганных мужиков, он собрал солдат и силой увез из деревни пылающего праведным гневом отца Сильвестра.
«Камень небесный» пришлось кое-как припрятать в каком-то погребе, взять его в телегу было решительно невозможно.
Донесение, отправленное поручиком Трофимовым ревельскому коменданту, послужило скорее во вред, чем на пользу дальнейшей судьбе Метеорита. Когда много лет спустя черный камень отыскался снова, никаких доказательств его космического происхождения не существовало, донесение же неизменно производило на серьезных людей самое неблагоприятное впечатление.
Единственным энтузиастом оказался нынешний директор краеведческого музея. Он никогда не сомневался, что черный камень является именно метеоритом, и даже отвел ему почетное место в зале, предназначенном для демонстрации достижений города в освоении космического пространства, если тиковые будут когда-нибудь иметь место. О документе, однако он предпочитал много не распространяться.
Что же касается лично меня, то здесь, вероятно, проявилась моя давняя страсть к таинственным событиям, корни которых уходят в глубь веков, во всяком случае, история Черного Метеорита меня сразу заинтересовала. Впрочем, определенную роль Могли сыграть и обстоятельства моего первого знакомства с документом.
Было это не так давно, я отлично помню каждую Мелочь, но события последнего принимают такой оборот, что, думаю, будет не лишним записать все наиболее важное сейчас, на случай, если мне не представится возможность рассказать об этом самому потом.
В тот вечер я засиделся в архиве музея допоздна. Сроки сдачи курсовой работы ощутимо поджимали, поневоле приходилось прихватывать и ночи. Сторож, выпив со мной чаю и узнав, что домой я пока не собираюсь, ушел к себе. Часы на стене пробили полночь.
Со вздохом я принялся за очередную папку, и тут-то в руках у меня оказалось донесение поручика Трофимова. Я перечитал его несколько раз и глубоко задумался.
Так вот какова судьба Черного Метеорита! Мне, конечно, хорошо знаком был этот камень – единственный экспонат звездного зала, много раз я проходил мимо него, торопясь попасть в исторический отдел музея, и не подозревал, что по древности и богатству собственной истории Метеорит не уступит ни одной из хранящихся здесь редкостей. Вдобавок, с ним связана какая-то тайна, не раскрытая до сих пор, и кто знает, может быть, раскрытие ее зависит от…
Я вскочил. Мне вдруг захотелось еще раз, прямо сейчас, увидеть Метеорит, дотронуться до него, разглядеть как следует. Прихватив с собой документы, я вышел из комнаты, поднялся по широкой парадной лестнице на второй этаж и через пустынную анфиладу музейных помещений направился к звездному залу.
Разнообразные экспонаты причудливыми растениями обступили проход. Здесь было бы совсем темно, если бы не лунный свет, слабо мерцающий на бронзовых украшениях и хрустальных гранях. Поневоле становилось жутковато. Вспомнилось почему-то, что отец Сильвестр, оставшись один на один с Метеоритом, исчез и двое суток плутал неизвестно где. Выдумка, конечно. Но что-то все-таки тогда произошло…
Откуда-то издалека вдруг послышались голоса. Я насторожился. Да-да, это впереди! Голоса доносились как раз оттуда, где был звездный зал. Кто бы там мог быть в такое время?
Я двинулся дальше, стараясь ступать бесшумно, миновал богатую экспозицию средневекового оружия и доспехов, осторожно повернул ручку, приоткрыл слегка дверь, ведущую в звездный зал, да так и и замер на пороге с раскрытым ртом.
В пространстве посреди зала, без видимой опоры, словно существующее само по себе, трепетало пламя свечи. Ни один отблеск его не виден был ни на стенах, ни на полу комнаты, оно ничего не освещало, кроме двух человеческих фигур, стоящих по обе стороны от огня.
Один из этих людей, плечистый усач в парике и узком военном кафтане, пытался втолковать что-то другому – черному с головы до ног краснолицему монаху со всклокоченной бородой и бешено вращающимися глазами.
– Да уразумей же слова мои, – говорил усач. – На сей случай указ есть! И указу тому в сообразности должно камень небесный препроводить в Петербург, в Академию!
– Отойди от него, Сатана! – взвизгнул вдруг чёрный. Он, казалось, не слушает вовсе того, что ему говорят. Глядя мимо усатого, он то принимался бормотать что-то неразборчивое, то вдруг вскрикивал и заслонялся рукою от видимых ему одному ужасов.
– Слышу! Слышу и плач, и скрежет зубавный… Не дам! Не пущу в мир искушение дьявольское! Аз, грешный, един из смертных узрел геенну огненную и жив остался. Се – промысел Божий! Се жребий мой – камень сатанинский изничтожить и тем душу перед Богом очистить! И кто сему промыслу Божию мешает, тот враг Христовой веры. Анафема ему
– Да постой ты! – поморщился усатый, пытаясь взять монаха за локоть, но тот отстранился и неожиданным басом протяжно загудел:
– Ивашке Трофимову – отступнику богомерзкому – ана-а-фема!
Створки двери вдруг заскрипели у меня под рукой, и оба человека сейчас же повернули головы в мою сторону.
На лице поручика Трофимова (я сразу понял, что это он) отразилось удивление. Он хотел было что-то сказать, но тут отец Сильвестр, вмиг побелевший от ужаса, в каком-то жутком ликовании возопил:
– Вот он! Вот он, из каморы показался, Сатана! Нет спасения! И ад следует за ним» и дана ему власть над четвертою частью земли, умерщвлять мечом, и голодом, и мором, и зверями земными… Изыди!
Подняв руки над головою, он вдруг бросился на меня с безумными глазами. Нервы мои не выдержали, я быстро нащупал выключатель и зажег свет. Сейчас же обе фигуры растаяли без следа…
Глава 4
Дорога, обсаженная с двух сторон чахлыми деревцами, лениво изгибаясь среди холмов, тянулась к темневшему на горизонте лесу. Лучи полуденного солнца отвесно падали на иссушенную землю. Разморенные зноем всадники сонно покачивались в седлах. –
– Еще деревня! – сказала Марина. – Заезжать будем?
Ростислав поднял голову и посмотрел на кучку покосившихся домишек посреди выжженного поля.
– А чего заезжать? – сказал он, – И так видно, что никого там нет,
– Что? – встрепенулся проснувшийся Ланселот. – Деревня? Нет, нет! Обязательно заедем! Вдруг там кому-нибудь нужна наша помощь.
Но деревня была пуста. Как и две другие, встретившиеся им сегодня на пути. Похожие друг на друга как две капли воды, деревни производили удручающее впечатление. Ветхие стены, прохудившиеся крыши, затянутые паутиной слепые глазницы окон – все указывало на то, что покинуты они давно, а брошенная по обочинам дороги и во дворах ржавеющая на открытом воздухе кухонная утварь, плуги, лопаты, ведра и другие нужные в хозяйстве вещи говорили о страшной спешке или даже панике, охватившей жителей.
– Уж не завелся ли поблизости какой-нибудь дракон? – задумчиво проговорил Ланселот. – Неплохо было бы с ним повстречаться, это развлекло бы нас, не правда ли, сэр Ростислав?
– Нет уж, спасибо! – сказала Марина. – С меня хватит той скачки в горах…
– С меня тоже, – отозвался Ростислав.
– Да, неудобно получилось… – Ланселот вздохнул. – Бежать от какой-то сотни проголодавшихся тварей, не превышающих размером вот этот сарайчик! Правда, они ни в чем не виноваты, мы сами всполошили их мирное логово посреди ночи… – он покачал головой и с надеждой в голосе добавил: – Может быть, в будущем нам повезет больше?
– Ну, делать здесь больше нечего, – сказал Ростислав, поворачивая коня.
Они вернулись на дорогу и полчаса спустя уже въезжали в лес. Дорога превратилась здесь в узенькую тропинку, по которой можно было ехать только гуськом. Кони то и дело спотыкались о вылезшие из земли толстые корни деревьев, при этом в чемодане Ланселота что-то громыхало.
Неожиданно впереди послышался тонкий мелодичный звон, и из-за деревьев навстречу путникам выкатил розовый толстяк на велосипеде. Увидев всадников, он испуганно вскрикнул и схватился руками за голову. Велосипед судорожно вильнул, налетел на корень и рухнул на землю.
Ланселот резко осадил коня. Ростислав и Марина подъехали ближе.
Толстяк не шевелился. Ланселот в глубоком волнении выпрыгнул из седла и склонился над незнакомцем.
– Вы живы, сударь? – спросил он. – Не дышит, кажется. Ах, какое несчастье! Это я во всем виноват! Бедняга меня испугался… Вероятно, он никогда не видел странствующих рыцарей…
В этот момент толстяк приоткрыл один глаз, осмотрел подозрительно Ланселота, открыл второй поглядел на его спутников и, кряхтя, стал подниматься с земли.
– Фф-у-у! Ну и напугали же вы меня, ребята! Я уж думал, конец, деловые набежали, клянусь метеоритом! Людей-то здесь давно не бывает…
Толстяк вытер потный лоб и отряхнул одежду. Ростислав подвел ему велосипед.
– Каким метеоритом? – спросил он.
– Чего метеоритом? – не понял толстяк. – Я говорю, деловые, думал, шалят. Тут ведь граница в двух шагах…
– А кто такие эти деловые? – заинтересовался Ланселот.
– Разбойники! – отрезал толстяк, выправляя руль.
– Неужели?! – обрадовался Ланселот. – Сэр Ростислав! Вы слышали? Здесь есть разбойники! Дорогой незнакомец! Любезный сэр! Скажите же скорее, где их можно найти?
– А вам зачем? – удивленно обернулся толстяк.
– То есть как это зачем? А покинутые жителями селенья? А разоренные поля? Вы думаете, я не догадываюсь, чья это работа? Они ответят за это!
Незнакомец поглядел на Ланселота с сожалением.
– Ребята, – серьезно сказал он, – ехали бы вы отсюда. Вы же видите, что вокруг делается. Нехорошее это место, недоброе. Деловым попадетесь, они с вас семь шкур спустят.
– А вы как же? – озадаченно спросил Ростислав. – Сами-то без оружия и не боитесь один. Толстяк хмыкнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25