Это была записная книжка, обернутая в ветхую тряпицу. Хруст присвистнул.
– Что это? – спросил Выдерга ленивым голосом. Глаза его сами собой закрывались. Но когда он рассмотрел, что именно держит Хруст в руках, сна как не бывало. – А ну-ка дай-ка, – он взял записную книжку, осторожно полистал ее размокшие страницы, исписанные синими расплывающимися чернилами. – Ну точно! – уверенно сказал он. – Это его штуковина.
– Чья?
– У тебя чье седло? – спросил Выдерга. – Ты его еще в учебке получил?
– Конечно. Кто ж мне другое даст. А чье это седло?
– Да-а-а, дела… – протянул Выдерга. – Про Пентюха и думать уж забыли, а тут вон что… Ты Пентюха-то помнишь? Ну, это когда контузило тебя. Не помнишь, наверное. Был такой парень странный…
– Отлично я помню Пентюха, – буркнул Хруст. Он забрал у Выдерги записную книжку, осторожно разлепил мокрые странички и попробовал разобрать, что там написано.
«…Снова и снова возвращался я к черной, продолговатой, похожей на лошадиную' голову глыбе и подолгу неподвижно стоял перед ней, словно загипнотизированный размытыми бликами, пробегающими время от времени по оплавленной поверхности метеорита», – читал он.
– Ну, что там?
– Странное что-то, – пожал плечами Хруст. – Про метеорит какой-то.
– Такой он и был Пентюх, – сказал Выдерга. – Странный…
Когда полчаса спустя они начали седлать коняков. Хруст выпросил у запасливого Выдерги чистую тряпицу, завернул в нее записную книжку и спрятал за пазуху.
– Еще час, и мы в форте, – сказал Выдерга.
– Финишная прямая.
– Что?
Хруст не ответил.
Успев отлично отдохнуть, коняки мощным наметом приближали путников к цели. Осталась позади иссеченная оврагами равнина и заросли колючих деревьев, а скоро с вершины холма стали видны стены форта, сложенные из толстых бревен, и трепещущее полотнище на флагштоке.
Разморенные жарой часовые еще не успели доложить начальнику караула о приближении всадников, а они уже проскочили по мосту через ров о водой и спешились на плацу во внутреннем дворе форта. Со всех сторон к ним тут же подбежали солдаты и окружили плотным кольцом. Посыпались вопросы:
– Где остальные? Почему без трофеев?
– Сколько нетопырей пожгли?
– Ребята! Да они же с ног валятся!
– Плохо дело, – сказал Хруст. – Мы попались. Готовьтесь к бою, сейчас выступаем.
Он бросил кому-то поводья, протиснулся сквозь толпу и через плац побежал к штабу.
Он оттолкнул загородившего дорогу дежурного, без стука распахнул дверь и, тяжело дыша, остановился на пороге. Центурион Охель, рыхлый, с багровым лицом и вечно красным носом с прожилками, заложив большие пальцы рук за ремень, расхаживал перед висящей на стене картой. В стороне навытяжку стояли два сержанта, Кубель и Хрива. Они первыми заметили вошедшего и удивленно вытаращили глаза.
– По моим сведениям, он должен прибыть к вечерней поверке, – говорил центурион. – К этому времени все должно быть готово. Пушку выкатить сразу после ужина, смазку не стирать. Сержант Кубель, все три взрывателя к снарядам я выдам под вашу полную ответственность.
Позади Хруста в дверь протиснулся дежурный.
– Разрешите доложить! Я его не впускал, он самовольно!
– Ну что, что там еще? – недовольно повернулся центурион. Он рассмотрел наконец Хруста, переменился в лице и заорал:
– Где, где… что? Почему не в форме! Что с сержантом Жвальнем? Да докладывай же, черный камень тебе в печенку!
Хруст принялся коротко докладывать о случившемся – и о плане сержанта Жвальня. Пока он говорил, с центурионом Охелем произошли разительные перемены: он весь пожух, сморщился и запричитал бабьим голосом:
– Да что же это делается! Как же это?! Подложить мне такую свинью и когда? Когда с инспекцией прибывает сам майор Трилага! Что я ему скажу? Что во вверенной мне области нетопыри объявились? Жвалень обещал мне легкую победу. Прогулку под луной. Туда и обратно. Боевая слава и никаких потерь. Одна нога здесь, другая там, – он посмотрел на грязные босые ноги Хруста и взвизгнул:
– Почему без сапог?
– В болоте утопил, – хмуро ответил Хруст.
– Ну вот! Разбазарил казенные сапоги. Нет-нет-нет, ни о каком выступлении, тем более немедленном, не может быть и речи.
Хруста прорвало, и он тоже заорал, напрочь забыв о субординации:
– Трусы! Там Жвалень, может, из последних сил выбивается, нас ждет. Там, может, нетопыри со всех сторон наседают, ребята гибнут, а вы тут красоту наводите, травку красите, пушку выкатили, хоть она давно уж и стрелять не может. Предатели!
– Молчать! – взвизгнул Охель. – Откуда про пушку знаешь? Молчать! Я тут столько лет центурионом сижу, и ни разу майор Трилага никакого упущения не нашел. А про нетопырей никто и не слыхивал, пока этот сумасшедший Жвалень не свалился на мою голову. Может, там и нет никаких нетопырей, Жвалень сам все выдумал. Загнал турм в болото, попортил амуницию, а теперь на нетопырей сваливает. Кто их видел, нетопырей этих?
– Я видел. И Выдерга.
– Молчать! Сапоги казенные утопил, какая тебе вера? Ты такой же сумасшедший, как твой Жвалень.
Центурион вдруг замолчал, обвел всех просветлевшим взором и радостно сказал сержантам:
– Он же сумасшедший! Точно, сумасшедший. Припадок у него, нетопыри мерещатся.
– В послужной карте есть запись, что память ему отшибало, – поддакнул сержант Кубель. – Я сам читал. Заверено подписью и печатью;
Сержант Хрива согласно кивал головой:
– Форма грязная, субординацию не блюдет. Сумасшедший и есть.
Хруст оторопело их слушал.
– Вот что, – сказал наконец центурион Охель. – На рядового Хруста накладываю наказание в виде пяти суток ареста за утерю казенных сапог. Но ввиду его временного помешательства приказываю надеть на него смирительную рубашку и дать снотворного. А сержант Жвалень… Если он смог день продержаться, то еще день-другой продержится. Инспекция уедет, там видно будет. Ну, а если турм уже погиб… Сержант Кубель, записать в штабном журнале, что турм Жвальня отправлен в район Дырявых Холмов на пять дней для проведения дренажных работ.
– Да вы что… – угрожающим шепотом начал Хруст, но центурион Охель прервал его:
– Дежурный! Этого арестовать и с глаз долой, пока не уедет инспекция!
– Ну, это мы еще посмотрим, – раздался от двери голос Выдерги. С обнаженным клинком в одной руке и штыком в другой, широко расставив ноги, он загораживал проход. Позади него толпились возбужденные солдаты. Все были вооружены.
– Хруст, давай на плац, командуй сбор. Этих я придержу.
– Это что же… Это бунт? – растерянно проговорил центурион Охель. – Накануне инспекций? Да майор Трилага с меня голову снимет.
Руки центуриона вслепую шарили по поясу. Сержанты обнажили клинки. Не теряя времени, Хруст выскочил из штаба. Пробегая мимо стола дежурного, он разбил стекло и утопил большую красную кнопку. Оглушительно взвыла сирена.
– Тревога! – кричал Хруст, подбегая к казармам, из которых выскакивали вооруженные солдаты. – Седлать коняков! Выступаем!
Но в этот момент мир перед его глазами раскололся на части, мелькнули багровые сполохи, ноги подкосились, и он почувствовал, что падает в темную бездонную пропасть.
Сознание возвращалось медленно, наплывами. Сначала перед глазами была сплошная темнота, лишь где-то очень далеко мерцал крохотный огонек. Потом во тьме прорисовалось встревоженное лицо Выдерги, его губы шевелились, но слов Хруст не мог разобрать. Слова пришли позже.
– …вот и очнулся, – шептал Выдерга. – Гады! Вот гады, хуже нетопырей. Как он тебя… хорошо, что камень на излете был.
– Где я? – еле слышно спросил Хруст. Каждое слово отдавалось в висках нестерпимой болью. Он попытался приподняться, но тут же со стоном рухнул на лавку.
– На гауптвахте, где ж еще, – с горьким смешком отвечал Выдерга. – Как нарушители дисциплины и паникеры.
Хруст все-таки приподнялся и сел, прислонившись спиной к холодной влажной стене. Он прикоснулся к голове руками и под пальцами ощутил повязку.
– Чем это меня?
– Сержант Хрива. Из пращи. Ты лежи, лежи, торопиться теперь некуда.
– А Жвалень?.. Подмогу послали? Он же ждет…
– Центурион Охель инспекции боится больше, чем нетопырей. После инспекции, говорит, поедем посмотрим, как там ваш паникер Жвалень, сидит у болота или уже нет.
Хруст застонал и стукнул от отчаяния кулаком по стене.
– Давно мы здесь?
– Да уж вечер.
Выдерга отошел к двери, глянул в зарешеченное окошко:
– На плацу последние соринки убирают. Траву всю покрасили, конякам кисточки на хвостах подрезают по линейке.
Он повернулся к двери спиной и принялся колотить по ней ногой. Но никто не подошел, не отозвался на крики, и скоро Выдерга выдохся, сел на лавку рядом с Хрустом.
Говорили они мало, да и о чем тут говорить? Единственная надежда была на то, что им удастся привлечь к себе внимание инспекции. О том, что сейчас происходит за болотом, они старались даже не думать.
Поздно вечером им принесли ужин. Снаружи откинули засов, открыли дверь, просунулась чья-то физиономия:
– Эй! Как вы тут? Котелки возьмите. Выдерга взял котелки.
– Что слышно? – спросил он. – Майор Трилага приехал?
– Нет. Мы тут вот что надумали… – человек в дверях замялся. – В общем, нехорошо получается, не по-товарищески. Мы в казарме так решили…
– Ну? – спросил Хруст, приподнявшись на лавке. – Говори!
– Эта… после отбоя мы выпустим вас. Как все улягутся, так и выпустим. Там человек двадцать желающих нашлось. Коняки будут оседланы, оружие наготове. Может, Жвалень и сумасшедший, а все-таки не по-товарищески. Выручать надо.
Снаружи послышался какой-то шум.
– После отбоя! – шепнул напоследок неизвестный, а потом отрапортовал:
– Арестованные принимают пищу! Попыток к бегству не усмотрено.
Вслед за тем опять загромыхал засов и послышались удаляющиеся шаги. Время до отбоя тянулось ужасно медленно. Арестованные Выдерга и Хруст то метались по камере, то неподвижно сидели на лавке, сжав голову руками. Но вот после вечерней поверки раздались хриплые звуки горна, и скоро в форте наступила тишина, нарушаемая лишь криками часовых на стенах.
Прошло еще немало времени, прежде чем послышались осторожные шаги, звякнул засов и дверь отворилась.
– Выходите! Все готово, – произнес тот же голос, что и раньше.
Выдерга и Хруст выбежали из камеры. У конюшен, в тени под навесом, их ждали человек двадцать солдат. Там же стояли оседланные коняки. Тихонько позвякивала сбруя и оружие. Кто-то протянул Хрусту сапоги, он надел их, взял меч и, отбросив в сторону ножны, тихо приказал:
– Вперед!
Ворота форта были распахнуты, часовые тоже не чинили препятствий, и скоро отряд был уже далеко. Скакали быстро и молча, но едва миновали овраги, как Выдерга, ехавший впереди, не смог удержать удивленного возгласа:
– Что это?
Со стороны болота к ним медленно приближалась цепочка огней.
– Это Жвалень прорвался, – предположил Выдерга.
– Или майор Трилага с инспекцией, – откликнулся Хруст.
Они пришпорили коняков и поскакали навстречу огням. Хруст вырвался вперед, нещадно понукая верного Выса.
– Ну, давай же, давай, быстрее! – шептал он. – Только бы это был Жвалень!
Всадники с факелами были уже совсем близко. Хруст разглядел их суровые усталые лица.
– Кто такой? – остановил его громкий голос. От отряда отделился всадник на рослом коня-ке и поехал Хрусту навстречу. Что-то знакомое было в его гордой посадке и командном голосе.
– Рядовой Хруст с отрядом в помощь сержанту Жвальню, – крикнул Хруст.
Всадник приблизился, и Хруст чуть не свалился с седла. Легат Кавран!
– Не очень-то ты спешил к нему на выручку, – проговорил легат. – Почему задержался?
– Был арестован центурионом Охелем как паникер, – доложил Хруст.
– Так, понятно, – процедил легат, и от этого «понятно» мурашки пробежали у Хруста по спине. – Я так и предполагал. От турма осталось пять человек. Жвалень там, – легат махнул рукой в сторону. – Иди. Может, еще успеешь попрощаться.
Хруст соскочил на землю и побежал к всадникам. Сержанта он нашел сразу. Носилки, на которых он лежал, были укреплены между двумя ко-няками. Стиснув зубы, сержант изредка мычал от боли. Когда Хруст склонился над ним, Жвалень открыл глаза.
– – А-а-а, это ты, – прошептали запекшиеся губы. – Это даже хорошо, что ты не успел… – он надолго умолк, собираясь с силами. На губах выступила кровавая пена.
– …все уже кончилось, – говорил кто-то шепотом за спиной Хруста, – а тут из травы… как его не заметили?! Стрелой в спину прямо под лопатку, панцирь насквозь…
– Хруст… хороший ты парень, – еле слышно проговорил сержант. – Я вот что хотел… все произошло так, как должно было произойти, понимаешь? – Он нашел холодеющими пальцами руку Хруста, сильно сжал ее. – Ты понимаешь?.. Как должно было произойти. Все… все зависит только от тебя… от тебя самого.
– Мы отомстим за тебя, – сквозь комок в горле выдавил Хруст. – Всем, что есть у меня, клянусь, мы отомстим за тебя!
Сержант приподнялся на носилках и прохрипел, не выпуская руки Хруста:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Что это? – спросил Выдерга ленивым голосом. Глаза его сами собой закрывались. Но когда он рассмотрел, что именно держит Хруст в руках, сна как не бывало. – А ну-ка дай-ка, – он взял записную книжку, осторожно полистал ее размокшие страницы, исписанные синими расплывающимися чернилами. – Ну точно! – уверенно сказал он. – Это его штуковина.
– Чья?
– У тебя чье седло? – спросил Выдерга. – Ты его еще в учебке получил?
– Конечно. Кто ж мне другое даст. А чье это седло?
– Да-а-а, дела… – протянул Выдерга. – Про Пентюха и думать уж забыли, а тут вон что… Ты Пентюха-то помнишь? Ну, это когда контузило тебя. Не помнишь, наверное. Был такой парень странный…
– Отлично я помню Пентюха, – буркнул Хруст. Он забрал у Выдерги записную книжку, осторожно разлепил мокрые странички и попробовал разобрать, что там написано.
«…Снова и снова возвращался я к черной, продолговатой, похожей на лошадиную' голову глыбе и подолгу неподвижно стоял перед ней, словно загипнотизированный размытыми бликами, пробегающими время от времени по оплавленной поверхности метеорита», – читал он.
– Ну, что там?
– Странное что-то, – пожал плечами Хруст. – Про метеорит какой-то.
– Такой он и был Пентюх, – сказал Выдерга. – Странный…
Когда полчаса спустя они начали седлать коняков. Хруст выпросил у запасливого Выдерги чистую тряпицу, завернул в нее записную книжку и спрятал за пазуху.
– Еще час, и мы в форте, – сказал Выдерга.
– Финишная прямая.
– Что?
Хруст не ответил.
Успев отлично отдохнуть, коняки мощным наметом приближали путников к цели. Осталась позади иссеченная оврагами равнина и заросли колючих деревьев, а скоро с вершины холма стали видны стены форта, сложенные из толстых бревен, и трепещущее полотнище на флагштоке.
Разморенные жарой часовые еще не успели доложить начальнику караула о приближении всадников, а они уже проскочили по мосту через ров о водой и спешились на плацу во внутреннем дворе форта. Со всех сторон к ним тут же подбежали солдаты и окружили плотным кольцом. Посыпались вопросы:
– Где остальные? Почему без трофеев?
– Сколько нетопырей пожгли?
– Ребята! Да они же с ног валятся!
– Плохо дело, – сказал Хруст. – Мы попались. Готовьтесь к бою, сейчас выступаем.
Он бросил кому-то поводья, протиснулся сквозь толпу и через плац побежал к штабу.
Он оттолкнул загородившего дорогу дежурного, без стука распахнул дверь и, тяжело дыша, остановился на пороге. Центурион Охель, рыхлый, с багровым лицом и вечно красным носом с прожилками, заложив большие пальцы рук за ремень, расхаживал перед висящей на стене картой. В стороне навытяжку стояли два сержанта, Кубель и Хрива. Они первыми заметили вошедшего и удивленно вытаращили глаза.
– По моим сведениям, он должен прибыть к вечерней поверке, – говорил центурион. – К этому времени все должно быть готово. Пушку выкатить сразу после ужина, смазку не стирать. Сержант Кубель, все три взрывателя к снарядам я выдам под вашу полную ответственность.
Позади Хруста в дверь протиснулся дежурный.
– Разрешите доложить! Я его не впускал, он самовольно!
– Ну что, что там еще? – недовольно повернулся центурион. Он рассмотрел наконец Хруста, переменился в лице и заорал:
– Где, где… что? Почему не в форме! Что с сержантом Жвальнем? Да докладывай же, черный камень тебе в печенку!
Хруст принялся коротко докладывать о случившемся – и о плане сержанта Жвальня. Пока он говорил, с центурионом Охелем произошли разительные перемены: он весь пожух, сморщился и запричитал бабьим голосом:
– Да что же это делается! Как же это?! Подложить мне такую свинью и когда? Когда с инспекцией прибывает сам майор Трилага! Что я ему скажу? Что во вверенной мне области нетопыри объявились? Жвалень обещал мне легкую победу. Прогулку под луной. Туда и обратно. Боевая слава и никаких потерь. Одна нога здесь, другая там, – он посмотрел на грязные босые ноги Хруста и взвизгнул:
– Почему без сапог?
– В болоте утопил, – хмуро ответил Хруст.
– Ну вот! Разбазарил казенные сапоги. Нет-нет-нет, ни о каком выступлении, тем более немедленном, не может быть и речи.
Хруста прорвало, и он тоже заорал, напрочь забыв о субординации:
– Трусы! Там Жвалень, может, из последних сил выбивается, нас ждет. Там, может, нетопыри со всех сторон наседают, ребята гибнут, а вы тут красоту наводите, травку красите, пушку выкатили, хоть она давно уж и стрелять не может. Предатели!
– Молчать! – взвизгнул Охель. – Откуда про пушку знаешь? Молчать! Я тут столько лет центурионом сижу, и ни разу майор Трилага никакого упущения не нашел. А про нетопырей никто и не слыхивал, пока этот сумасшедший Жвалень не свалился на мою голову. Может, там и нет никаких нетопырей, Жвалень сам все выдумал. Загнал турм в болото, попортил амуницию, а теперь на нетопырей сваливает. Кто их видел, нетопырей этих?
– Я видел. И Выдерга.
– Молчать! Сапоги казенные утопил, какая тебе вера? Ты такой же сумасшедший, как твой Жвалень.
Центурион вдруг замолчал, обвел всех просветлевшим взором и радостно сказал сержантам:
– Он же сумасшедший! Точно, сумасшедший. Припадок у него, нетопыри мерещатся.
– В послужной карте есть запись, что память ему отшибало, – поддакнул сержант Кубель. – Я сам читал. Заверено подписью и печатью;
Сержант Хрива согласно кивал головой:
– Форма грязная, субординацию не блюдет. Сумасшедший и есть.
Хруст оторопело их слушал.
– Вот что, – сказал наконец центурион Охель. – На рядового Хруста накладываю наказание в виде пяти суток ареста за утерю казенных сапог. Но ввиду его временного помешательства приказываю надеть на него смирительную рубашку и дать снотворного. А сержант Жвалень… Если он смог день продержаться, то еще день-другой продержится. Инспекция уедет, там видно будет. Ну, а если турм уже погиб… Сержант Кубель, записать в штабном журнале, что турм Жвальня отправлен в район Дырявых Холмов на пять дней для проведения дренажных работ.
– Да вы что… – угрожающим шепотом начал Хруст, но центурион Охель прервал его:
– Дежурный! Этого арестовать и с глаз долой, пока не уедет инспекция!
– Ну, это мы еще посмотрим, – раздался от двери голос Выдерги. С обнаженным клинком в одной руке и штыком в другой, широко расставив ноги, он загораживал проход. Позади него толпились возбужденные солдаты. Все были вооружены.
– Хруст, давай на плац, командуй сбор. Этих я придержу.
– Это что же… Это бунт? – растерянно проговорил центурион Охель. – Накануне инспекций? Да майор Трилага с меня голову снимет.
Руки центуриона вслепую шарили по поясу. Сержанты обнажили клинки. Не теряя времени, Хруст выскочил из штаба. Пробегая мимо стола дежурного, он разбил стекло и утопил большую красную кнопку. Оглушительно взвыла сирена.
– Тревога! – кричал Хруст, подбегая к казармам, из которых выскакивали вооруженные солдаты. – Седлать коняков! Выступаем!
Но в этот момент мир перед его глазами раскололся на части, мелькнули багровые сполохи, ноги подкосились, и он почувствовал, что падает в темную бездонную пропасть.
Сознание возвращалось медленно, наплывами. Сначала перед глазами была сплошная темнота, лишь где-то очень далеко мерцал крохотный огонек. Потом во тьме прорисовалось встревоженное лицо Выдерги, его губы шевелились, но слов Хруст не мог разобрать. Слова пришли позже.
– …вот и очнулся, – шептал Выдерга. – Гады! Вот гады, хуже нетопырей. Как он тебя… хорошо, что камень на излете был.
– Где я? – еле слышно спросил Хруст. Каждое слово отдавалось в висках нестерпимой болью. Он попытался приподняться, но тут же со стоном рухнул на лавку.
– На гауптвахте, где ж еще, – с горьким смешком отвечал Выдерга. – Как нарушители дисциплины и паникеры.
Хруст все-таки приподнялся и сел, прислонившись спиной к холодной влажной стене. Он прикоснулся к голове руками и под пальцами ощутил повязку.
– Чем это меня?
– Сержант Хрива. Из пращи. Ты лежи, лежи, торопиться теперь некуда.
– А Жвалень?.. Подмогу послали? Он же ждет…
– Центурион Охель инспекции боится больше, чем нетопырей. После инспекции, говорит, поедем посмотрим, как там ваш паникер Жвалень, сидит у болота или уже нет.
Хруст застонал и стукнул от отчаяния кулаком по стене.
– Давно мы здесь?
– Да уж вечер.
Выдерга отошел к двери, глянул в зарешеченное окошко:
– На плацу последние соринки убирают. Траву всю покрасили, конякам кисточки на хвостах подрезают по линейке.
Он повернулся к двери спиной и принялся колотить по ней ногой. Но никто не подошел, не отозвался на крики, и скоро Выдерга выдохся, сел на лавку рядом с Хрустом.
Говорили они мало, да и о чем тут говорить? Единственная надежда была на то, что им удастся привлечь к себе внимание инспекции. О том, что сейчас происходит за болотом, они старались даже не думать.
Поздно вечером им принесли ужин. Снаружи откинули засов, открыли дверь, просунулась чья-то физиономия:
– Эй! Как вы тут? Котелки возьмите. Выдерга взял котелки.
– Что слышно? – спросил он. – Майор Трилага приехал?
– Нет. Мы тут вот что надумали… – человек в дверях замялся. – В общем, нехорошо получается, не по-товарищески. Мы в казарме так решили…
– Ну? – спросил Хруст, приподнявшись на лавке. – Говори!
– Эта… после отбоя мы выпустим вас. Как все улягутся, так и выпустим. Там человек двадцать желающих нашлось. Коняки будут оседланы, оружие наготове. Может, Жвалень и сумасшедший, а все-таки не по-товарищески. Выручать надо.
Снаружи послышался какой-то шум.
– После отбоя! – шепнул напоследок неизвестный, а потом отрапортовал:
– Арестованные принимают пищу! Попыток к бегству не усмотрено.
Вслед за тем опять загромыхал засов и послышались удаляющиеся шаги. Время до отбоя тянулось ужасно медленно. Арестованные Выдерга и Хруст то метались по камере, то неподвижно сидели на лавке, сжав голову руками. Но вот после вечерней поверки раздались хриплые звуки горна, и скоро в форте наступила тишина, нарушаемая лишь криками часовых на стенах.
Прошло еще немало времени, прежде чем послышались осторожные шаги, звякнул засов и дверь отворилась.
– Выходите! Все готово, – произнес тот же голос, что и раньше.
Выдерга и Хруст выбежали из камеры. У конюшен, в тени под навесом, их ждали человек двадцать солдат. Там же стояли оседланные коняки. Тихонько позвякивала сбруя и оружие. Кто-то протянул Хрусту сапоги, он надел их, взял меч и, отбросив в сторону ножны, тихо приказал:
– Вперед!
Ворота форта были распахнуты, часовые тоже не чинили препятствий, и скоро отряд был уже далеко. Скакали быстро и молча, но едва миновали овраги, как Выдерга, ехавший впереди, не смог удержать удивленного возгласа:
– Что это?
Со стороны болота к ним медленно приближалась цепочка огней.
– Это Жвалень прорвался, – предположил Выдерга.
– Или майор Трилага с инспекцией, – откликнулся Хруст.
Они пришпорили коняков и поскакали навстречу огням. Хруст вырвался вперед, нещадно понукая верного Выса.
– Ну, давай же, давай, быстрее! – шептал он. – Только бы это был Жвалень!
Всадники с факелами были уже совсем близко. Хруст разглядел их суровые усталые лица.
– Кто такой? – остановил его громкий голос. От отряда отделился всадник на рослом коня-ке и поехал Хрусту навстречу. Что-то знакомое было в его гордой посадке и командном голосе.
– Рядовой Хруст с отрядом в помощь сержанту Жвальню, – крикнул Хруст.
Всадник приблизился, и Хруст чуть не свалился с седла. Легат Кавран!
– Не очень-то ты спешил к нему на выручку, – проговорил легат. – Почему задержался?
– Был арестован центурионом Охелем как паникер, – доложил Хруст.
– Так, понятно, – процедил легат, и от этого «понятно» мурашки пробежали у Хруста по спине. – Я так и предполагал. От турма осталось пять человек. Жвалень там, – легат махнул рукой в сторону. – Иди. Может, еще успеешь попрощаться.
Хруст соскочил на землю и побежал к всадникам. Сержанта он нашел сразу. Носилки, на которых он лежал, были укреплены между двумя ко-няками. Стиснув зубы, сержант изредка мычал от боли. Когда Хруст склонился над ним, Жвалень открыл глаза.
– – А-а-а, это ты, – прошептали запекшиеся губы. – Это даже хорошо, что ты не успел… – он надолго умолк, собираясь с силами. На губах выступила кровавая пена.
– …все уже кончилось, – говорил кто-то шепотом за спиной Хруста, – а тут из травы… как его не заметили?! Стрелой в спину прямо под лопатку, панцирь насквозь…
– Хруст… хороший ты парень, – еле слышно проговорил сержант. – Я вот что хотел… все произошло так, как должно было произойти, понимаешь? – Он нашел холодеющими пальцами руку Хруста, сильно сжал ее. – Ты понимаешь?.. Как должно было произойти. Все… все зависит только от тебя… от тебя самого.
– Мы отомстим за тебя, – сквозь комок в горле выдавил Хруст. – Всем, что есть у меня, клянусь, мы отомстим за тебя!
Сержант приподнялся на носилках и прохрипел, не выпуская руки Хруста:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25