Другой рукой он придерживал стеклянную бутыль за пазухой. Лучше уж в темноте. По крайней мере его не видно со скал, где дежурят наряды гвардейцев.
Он скорее ощутил, чем увидел приближение огромного, темнеющего даже в черноте ночи препятствия. Ворота. Коснувшись рукой холодного металла, Борька пошел вдоль ворот и скоро обнаружил маленькую калитку, обозначенную по квадрату головками толстенных заклепок. Он прислушался. Изнутри донесся тяжелый нарастающий гул, створки ворот мелко завибрировали, затем гул ослаб и совсем утих, а через минуту повторился снова.
– Спит, паразит, – прошептал Борька. Он вынул из кармана ключ, открыл калитку и осторожно ступил в тоннель.
Здесь было почти так же темно, только у дальней стены под потолком светились две красные лампочки аварийного освещения. Прямо перед собой Борька различил толстые прутья решетки, а за ними – обширную бадью с водой для камнегрыза. Борька оживился. Это было именно то, что нужно. Он вынул из-за пазухи бутыль, просунув ее между прутьями, попытался дотянуться до бадьи, но не смог.
– Черт, как же они ему воду-то наливают? Не за решетку же лезут!
Собственно, почему бы и нет, подумал он вдруг. Камнегрыз спит, расстояние между прутьями достаточное, чтобы пролезть. Главное – все сделать быстро: влез, вылил и назад.
Борька осторожно поставил бутыль на землю по ту сторону решетки и снова прислушался к размеренному дыханию камнегрыза. Спит, вроде бы, крепко. Можно рискнуть. Да ведь другого выхода нет.
Сняв куртку, он стал протискиваться в отверстие между прутьями. Пришлось попотеть, но в конце концов он все же оказался внутри клетки. Камнегрыз храпел. С бутылью в руках Борька приблизился к бадье, заглянул в нее, но ничего не увидел. Он сунул в нее руку и кончиками пальцев ощутил прикосновение воды. Порядок.
Борька вытащил зубами пробку из бутыли, наклонил ее над краем бадьи. Плеск воды, тонкой струйкой льющейся из горлышка, неожиданно громко прозвучал в гулком помещении. Казалось, он заглушает даже храп зверя.
Вдруг разом мигнули обе красные лампочки под потолком, и сейчас же храп перешел в грозный рык. Лампочки сорвались с места и, прочертив две огненные дуги, метнулись навстречу Борьке. Меншиков обмер. Только теперь до него дошло, что это были за лампочки. Глаза камнегрыза! Ни черта он не спал! Все он видел, сидел спокойно, пока добыча сама не влезла к нему в клетку и вот теперь стремительно к ней приближался.
Руки Борьки сковало морозом, жидкость по-прежнему неторопливо лилась из бутыли в бадью. Камнегрыз был уже совсем близко.
Неожиданно он остановился, шумно потянул носом и издал неопределенный рев.
Борька слабо шевельнулся.
– Ну, чего ревешь? – произнес он севшим голосом. – Не видишь, что ли, водички я тебе принес, обормоту.
Камнегрыз примолк.
– Запах чуешь? – продолжал Борька, боясь перевести дух. – Тонизирующий напиток. Попробуй, пальчики оближешь… или что у тебя там?
Из темноты на него медленно надвинулась гигантская голова с полуоткрытой пастью. Зависнув перед Борькой, она пошевелила ноздрями, глотнула всухую, потом осторожно сунулась в бадью и, наконец, зашлепала языком по воде.
– Натуральный продукт, – бормотал Меншиков, медленно отступая к решетке.
Протиснуться наружу оказалось гораздо труднее, чем внутрь.
«Буржуй проклятый! – сам себя мысленно крыл Борька. – Отрастил брюхо! От жадности своей погибаешь, мироед!»
В панике он рванулся изо всех сил, вывалился, наконец, по другую сторону решетки и тут только заметил, что обеими руками продолжает сжимать пустую бутыль. Но удивляться чуду было некогда. Бросив бутыль, Борька подхватил свою куртку и поспешил к выходу…
К назначенному часу тюремный фургон доставил Ростислава и Ланселота к Ущелью Грез. За всю дорогу друзья не сказали друг другу и пары слов; рыцарь в присутствии гвардейцев хранил высокомерное молчание, а его товарищ сидел, глубоко задумавшись, и вовсе не был расположен и разговорам.
Появление их над обрывом было встречено многоголосым ревом толпы, разместившейся по периметру ущелья, превращенного в арену.
– Перед вами, – загрохотал, перекрывая крики, голос комментатора в динамиках, – герои сегодняшнего представления, двое бесстрашных рыцарей, бросивших вызов камнегрызу-убийце! Взгляните на этого высокого воина в блестящих латах! Сколько благородства в его осанке, сколько отваги в движениях! Это знаменитый сэр Ланселот, победитель бесчисленного количества драконов и великанов!
Да, непросто будет камнегрызу разгрызть этот камешек, этот, я бы сказал – ха-ха! – крепкий орешек! Поприветствуем благородного сэра!
Рев восторга сменился визгом полного экстаза.
Рыцарь неодобрительно покачал головой.
– Вы знаете, дорогой друг, – сказал он Ростиславу. – Вся эта демонстрация популярности моей персоны нисколько меня не радует. Я предпочел бы в награду за свои подвиги одну благодарную слезу в глазах бедной девушки или честного земледельца. Надеюсь, вы не думаете, что истошные вопли, звучащие здесь, могут мне польстить?
Ростислав молча кивнул.
– Спасибо, спасибо, друзья! – продолжал комментатор, будто восторг зрителей относился лично к нему. – Думаю, сэр Ланселот по достоинству оценит вашу любовь и покажет нам сегодня настоящий хоккей. То есть я хотел сказать – бой. Но первым против камнегрыза-убийцы предстоит выступить не ему.
Внимание, господа! Рекомендую вашему вниманию: сэр Ростислав! Боец молодой, но чрезвычайно опасный! По отзывам некоторых очевидцев – это страшный человек. Чуть что не по его, сейчас – хрясь! И ищи голову на ощупь! Ей-богу, дрожь пробирает, когда смотришь на этого молодца. Но лучше посмотрим, какое впечатление произведет он на нашего камнегрыза. Итак, добро пожаловать на арену, любезный сэр Ростислав! Просим вас! Просим!
Ростислав увидел направленные на него стволы карабинов. Подошедший лейтенант гвардии сунул ему в руку кинжал и сейчас же отскочил подальше. Ростислав повернулся к рыцарю.
– Я жду вас с победой, благородный юноша, – уверенно произнес тот. – Помните, на вашей стороне справедливость. Я, Ланселот Заозерный, рыцарь Земли и Дороги, верю в вас! –
От этих простых слов Ростиславу сразу стало легче на душе. Друзья обнялись.
Скоро поскрипывающая на ветру площадка подъемника, окруженная легкими перилами, доставила Ростислава на дно ущелья.
Скалы, обступившие арену, казались отсюда совершенно неприступными, упирающимися прямо в черное небо, которое служило крышей этому огромному цирку. Ростислав на минуту почувствовал себя маленьким и слабым, словно мышь, упавшая на дно цистерны. Стараясь держаться по-прежнему с достоинством, он спрыгнул с площадки и решительно зашагал к центру арены, однако на душе у него было тоскливо.
К чему все это? – думал он с горечью. К чему показная храбрость, если нет надежды на победу? Кого он пытается обмануть? Себя? Но себя не обманешь, не утаишь, что сил слишком мало, и от этого делается страшно, какие бы геройские позы ты ни принимал.
Самому себе Ростислав признавался, что отчаянно трусит, но именно это и толкало его вперед, заставляло шагать с гордо поднятой головой.
В школе его считали рохлей, да что скрывать, он и был рохлей. Еще с ползунковых лет, когда затевалась (обычно по инициативе Арвида) игра в футбол или баскетбол, любая команда первым делом стремилась избавиться от Ростика. Неважно он чувствовал себя и на вечерах, к которым в последнее время весь класс относился очень серьезно. Сотни раз он давал себе слово измениться, прилагал нечеловеческие усилия для того, чтобы завоевать уважение если не всего класса, то хотя бы одного человека в нем… И ничего не выходило. Страшно мешало это устоявшееся распределение ролей в классе, где Ростик вечно играл рохлю, и никто к нему иначе не относился.
Правда, иногда… Ростислав сам не знал, как объяснить одно особое свойство своей натуры. Он мог проявлять излишнюю осторожность, трусость даже, но только до тех пор, пока оставались пути к отступлению. Когда же выхода не было совсем, что-то вдруг словно вспыхивало в нем, заставляло
– Перед вами, – загрохотал, перекрывая крики, голос комментатора в динамиках, – герои сегодняшнего представления, двое бесстрашных рыцарей, бросивших вызов камнегрызу-убийце! Взгляните на этого высокого воина в блестящих латах! Сколько благородства в его осанке, сколько отваги в движениях! Это знаменитый сэр Ланселот, победитель бесчисленного количества драконов и великанов!
Да, непросто будет камнегрызу разгрызть этот камешек, этот, я бы сказал – ха-ха! – крепкий орешек! Поприветствуем благородного сэра!
Рев восторга сменился визгом полного экстаза.
Рыцарь неодобрительно покачал головой.
– Вы знаете, дорогой друг, – сказал он Ростиславу. – Вся эта демонстрация популярности моей персоны нисколько меня не радует. Я предпочел бы в награду за свои подвиги одну благодарную слезу в глазах бедной девушки или честного земледельца. Надеюсь, вы не думаете, что истошные вопли, звучащие здесь, могут мне польстить?
Ростислав молча кивнул.
– Спасибо, спасибо, друзья! – продолжал комментатор, будто восторг зрителей относился лично к нему. – Думаю, сэр Ланселот по достоинству оценит вашу любовь и покажет нам сегодня настоящий хоккей. То есть я хотел сказать – бой. Но первым против камнегрыза-убийцы предстоит выступить не ему.
Внимание, господа! Рекомендую вашему вниманию: сэр Ростислав! Боец молодой, но чрезвычайно опасный! По отзывам некоторых очевидцев – это страшный человек. Чуть что не по его, сейчас – хрясь! И ищи голову на ощупь! Ей-богу, дрожь пробирает, когда смотришь на этого молодца. Но лучше посмотрим, какое впечатление произведет он на нашего камнегрыза. Итак, добро пожаловать на арену, любезный сэр Ростислав! Просим вас! Просим!
Ростислав увидел направленные на него стволы карабинов. Подошедший лейтенант гвардии сунул ему в руку кинжал и сейчас же отскочил подальше. Ростислав повернулся к рыцарю.
– Я жду вас с победой, благородный юноша, – уверенно произнес тот. – Помните, на вашей стороне справедливость. Я, Ланселот Заозерный, рыцарь Земли и Дороги, верю в вас!
От этих простых слов Ростиславу сразу стало легче на душе. Друзья обнялись.
Скоро поскрипывающая на ветру площадка подъемника, окруженная легкими перилами, доставила Ростислава на дно ущелья.
Скалы, обступившие арену казались отсюда совершенно неприступными, упирающимися прямо в черное небо, которое служило крышей этому огромному цирку. Ростислав на минуту почувствовал себя маленьким и слабым, словно мышь, упавшая на дно цистерны. Стараясь держаться по-прежнему с достоинством, он спрыгнул с площадки и решительно зашагал к центру арены, однако на душе у него было тоскливо.
К чему все это? – думал он с горечью. К чему показная храбрость, если нет надежды на победу? Кого он пытается обмануть? Себя? Но себя не обманешь, не утаишь, что сил слишком мало, и от этого делается страшно, какие бы геройские позы ты ни принимал.
Самому себе Ростислав признавался, что отчаянно трусит, но именно это и толкало его вперед, заставляло шагать с гордо поднятой головой.
В школе его считали рохлей, да что скрывать, он и был рохлей. Еще с ползунковых лет, когда затевалась (обычно по инициативе Арвида) игра в футбол или баскетбол, любая команда первым делом стремилась избавиться от Ростика. Неважно он чувствовал себя и на вечерах, к которым в последнее время весь класс относился очень серьезно. Сотни раз он давал себе слово измениться, прилагал нечеловеческие усилия для того, чтобы завоевать уважение если не всего класса, то хотя бы одного человека в нем… И ничего не выходило. Страшно мешало это устоявшееся распределение ролей в классе, где Ростик вечно играл рохлю, и никто к нему иначе не относился.
Правда, иногда… Ростислав сам не знал, как объяснить одно особое свойство своей натуры. Он мог проявлять излишнюю осторожность, трусость даже, но только до тех пор, пока оставались пути к отступлению. Когда же выхода не было совсем, что-то вдруг словно вспыхивало в нем, заставляло забыть об опасности и очертя голову броситься ей навстречу. И, как ни странно, эти отчаянные атаки всегда приносили победу. Так было во время боя с псауком. Так было при других обстоятельствах, не столь драматичных, но и они сыграли свою роль, закалили волю, подвергли ее не только испытанию, но и тренировке.
Значит, есть в этом что-то, есть. все-таки глубокий смысл в проявлении смелости, когда больше нет надежды. Важно стремиться к победе даже если не знаешь, как победить. А там будь что будет.
Ростислав остановился в центре арены, вытер потные ладони о рубашку и покрепче сжал рукоять кинжала. Все. Страхи и обиды остались позади. Он готов к бою.
– Внимание! Внимание! Ворота открываются! – взвился над ущельем голос захлебывающегося от восторга комментатора. – Первый раунд!
Тотчас взвыла сирена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Он скорее ощутил, чем увидел приближение огромного, темнеющего даже в черноте ночи препятствия. Ворота. Коснувшись рукой холодного металла, Борька пошел вдоль ворот и скоро обнаружил маленькую калитку, обозначенную по квадрату головками толстенных заклепок. Он прислушался. Изнутри донесся тяжелый нарастающий гул, створки ворот мелко завибрировали, затем гул ослаб и совсем утих, а через минуту повторился снова.
– Спит, паразит, – прошептал Борька. Он вынул из кармана ключ, открыл калитку и осторожно ступил в тоннель.
Здесь было почти так же темно, только у дальней стены под потолком светились две красные лампочки аварийного освещения. Прямо перед собой Борька различил толстые прутья решетки, а за ними – обширную бадью с водой для камнегрыза. Борька оживился. Это было именно то, что нужно. Он вынул из-за пазухи бутыль, просунув ее между прутьями, попытался дотянуться до бадьи, но не смог.
– Черт, как же они ему воду-то наливают? Не за решетку же лезут!
Собственно, почему бы и нет, подумал он вдруг. Камнегрыз спит, расстояние между прутьями достаточное, чтобы пролезть. Главное – все сделать быстро: влез, вылил и назад.
Борька осторожно поставил бутыль на землю по ту сторону решетки и снова прислушался к размеренному дыханию камнегрыза. Спит, вроде бы, крепко. Можно рискнуть. Да ведь другого выхода нет.
Сняв куртку, он стал протискиваться в отверстие между прутьями. Пришлось попотеть, но в конце концов он все же оказался внутри клетки. Камнегрыз храпел. С бутылью в руках Борька приблизился к бадье, заглянул в нее, но ничего не увидел. Он сунул в нее руку и кончиками пальцев ощутил прикосновение воды. Порядок.
Борька вытащил зубами пробку из бутыли, наклонил ее над краем бадьи. Плеск воды, тонкой струйкой льющейся из горлышка, неожиданно громко прозвучал в гулком помещении. Казалось, он заглушает даже храп зверя.
Вдруг разом мигнули обе красные лампочки под потолком, и сейчас же храп перешел в грозный рык. Лампочки сорвались с места и, прочертив две огненные дуги, метнулись навстречу Борьке. Меншиков обмер. Только теперь до него дошло, что это были за лампочки. Глаза камнегрыза! Ни черта он не спал! Все он видел, сидел спокойно, пока добыча сама не влезла к нему в клетку и вот теперь стремительно к ней приближался.
Руки Борьки сковало морозом, жидкость по-прежнему неторопливо лилась из бутыли в бадью. Камнегрыз был уже совсем близко.
Неожиданно он остановился, шумно потянул носом и издал неопределенный рев.
Борька слабо шевельнулся.
– Ну, чего ревешь? – произнес он севшим голосом. – Не видишь, что ли, водички я тебе принес, обормоту.
Камнегрыз примолк.
– Запах чуешь? – продолжал Борька, боясь перевести дух. – Тонизирующий напиток. Попробуй, пальчики оближешь… или что у тебя там?
Из темноты на него медленно надвинулась гигантская голова с полуоткрытой пастью. Зависнув перед Борькой, она пошевелила ноздрями, глотнула всухую, потом осторожно сунулась в бадью и, наконец, зашлепала языком по воде.
– Натуральный продукт, – бормотал Меншиков, медленно отступая к решетке.
Протиснуться наружу оказалось гораздо труднее, чем внутрь.
«Буржуй проклятый! – сам себя мысленно крыл Борька. – Отрастил брюхо! От жадности своей погибаешь, мироед!»
В панике он рванулся изо всех сил, вывалился, наконец, по другую сторону решетки и тут только заметил, что обеими руками продолжает сжимать пустую бутыль. Но удивляться чуду было некогда. Бросив бутыль, Борька подхватил свою куртку и поспешил к выходу…
К назначенному часу тюремный фургон доставил Ростислава и Ланселота к Ущелью Грез. За всю дорогу друзья не сказали друг другу и пары слов; рыцарь в присутствии гвардейцев хранил высокомерное молчание, а его товарищ сидел, глубоко задумавшись, и вовсе не был расположен и разговорам.
Появление их над обрывом было встречено многоголосым ревом толпы, разместившейся по периметру ущелья, превращенного в арену.
– Перед вами, – загрохотал, перекрывая крики, голос комментатора в динамиках, – герои сегодняшнего представления, двое бесстрашных рыцарей, бросивших вызов камнегрызу-убийце! Взгляните на этого высокого воина в блестящих латах! Сколько благородства в его осанке, сколько отваги в движениях! Это знаменитый сэр Ланселот, победитель бесчисленного количества драконов и великанов!
Да, непросто будет камнегрызу разгрызть этот камешек, этот, я бы сказал – ха-ха! – крепкий орешек! Поприветствуем благородного сэра!
Рев восторга сменился визгом полного экстаза.
Рыцарь неодобрительно покачал головой.
– Вы знаете, дорогой друг, – сказал он Ростиславу. – Вся эта демонстрация популярности моей персоны нисколько меня не радует. Я предпочел бы в награду за свои подвиги одну благодарную слезу в глазах бедной девушки или честного земледельца. Надеюсь, вы не думаете, что истошные вопли, звучащие здесь, могут мне польстить?
Ростислав молча кивнул.
– Спасибо, спасибо, друзья! – продолжал комментатор, будто восторг зрителей относился лично к нему. – Думаю, сэр Ланселот по достоинству оценит вашу любовь и покажет нам сегодня настоящий хоккей. То есть я хотел сказать – бой. Но первым против камнегрыза-убийцы предстоит выступить не ему.
Внимание, господа! Рекомендую вашему вниманию: сэр Ростислав! Боец молодой, но чрезвычайно опасный! По отзывам некоторых очевидцев – это страшный человек. Чуть что не по его, сейчас – хрясь! И ищи голову на ощупь! Ей-богу, дрожь пробирает, когда смотришь на этого молодца. Но лучше посмотрим, какое впечатление произведет он на нашего камнегрыза. Итак, добро пожаловать на арену, любезный сэр Ростислав! Просим вас! Просим!
Ростислав увидел направленные на него стволы карабинов. Подошедший лейтенант гвардии сунул ему в руку кинжал и сейчас же отскочил подальше. Ростислав повернулся к рыцарю.
– Я жду вас с победой, благородный юноша, – уверенно произнес тот. – Помните, на вашей стороне справедливость. Я, Ланселот Заозерный, рыцарь Земли и Дороги, верю в вас! –
От этих простых слов Ростиславу сразу стало легче на душе. Друзья обнялись.
Скоро поскрипывающая на ветру площадка подъемника, окруженная легкими перилами, доставила Ростислава на дно ущелья.
Скалы, обступившие арену, казались отсюда совершенно неприступными, упирающимися прямо в черное небо, которое служило крышей этому огромному цирку. Ростислав на минуту почувствовал себя маленьким и слабым, словно мышь, упавшая на дно цистерны. Стараясь держаться по-прежнему с достоинством, он спрыгнул с площадки и решительно зашагал к центру арены, однако на душе у него было тоскливо.
К чему все это? – думал он с горечью. К чему показная храбрость, если нет надежды на победу? Кого он пытается обмануть? Себя? Но себя не обманешь, не утаишь, что сил слишком мало, и от этого делается страшно, какие бы геройские позы ты ни принимал.
Самому себе Ростислав признавался, что отчаянно трусит, но именно это и толкало его вперед, заставляло шагать с гордо поднятой головой.
В школе его считали рохлей, да что скрывать, он и был рохлей. Еще с ползунковых лет, когда затевалась (обычно по инициативе Арвида) игра в футбол или баскетбол, любая команда первым делом стремилась избавиться от Ростика. Неважно он чувствовал себя и на вечерах, к которым в последнее время весь класс относился очень серьезно. Сотни раз он давал себе слово измениться, прилагал нечеловеческие усилия для того, чтобы завоевать уважение если не всего класса, то хотя бы одного человека в нем… И ничего не выходило. Страшно мешало это устоявшееся распределение ролей в классе, где Ростик вечно играл рохлю, и никто к нему иначе не относился.
Правда, иногда… Ростислав сам не знал, как объяснить одно особое свойство своей натуры. Он мог проявлять излишнюю осторожность, трусость даже, но только до тех пор, пока оставались пути к отступлению. Когда же выхода не было совсем, что-то вдруг словно вспыхивало в нем, заставляло
– Перед вами, – загрохотал, перекрывая крики, голос комментатора в динамиках, – герои сегодняшнего представления, двое бесстрашных рыцарей, бросивших вызов камнегрызу-убийце! Взгляните на этого высокого воина в блестящих латах! Сколько благородства в его осанке, сколько отваги в движениях! Это знаменитый сэр Ланселот, победитель бесчисленного количества драконов и великанов!
Да, непросто будет камнегрызу разгрызть этот камешек, этот, я бы сказал – ха-ха! – крепкий орешек! Поприветствуем благородного сэра!
Рев восторга сменился визгом полного экстаза.
Рыцарь неодобрительно покачал головой.
– Вы знаете, дорогой друг, – сказал он Ростиславу. – Вся эта демонстрация популярности моей персоны нисколько меня не радует. Я предпочел бы в награду за свои подвиги одну благодарную слезу в глазах бедной девушки или честного земледельца. Надеюсь, вы не думаете, что истошные вопли, звучащие здесь, могут мне польстить?
Ростислав молча кивнул.
– Спасибо, спасибо, друзья! – продолжал комментатор, будто восторг зрителей относился лично к нему. – Думаю, сэр Ланселот по достоинству оценит вашу любовь и покажет нам сегодня настоящий хоккей. То есть я хотел сказать – бой. Но первым против камнегрыза-убийцы предстоит выступить не ему.
Внимание, господа! Рекомендую вашему вниманию: сэр Ростислав! Боец молодой, но чрезвычайно опасный! По отзывам некоторых очевидцев – это страшный человек. Чуть что не по его, сейчас – хрясь! И ищи голову на ощупь! Ей-богу, дрожь пробирает, когда смотришь на этого молодца. Но лучше посмотрим, какое впечатление произведет он на нашего камнегрыза. Итак, добро пожаловать на арену, любезный сэр Ростислав! Просим вас! Просим!
Ростислав увидел направленные на него стволы карабинов. Подошедший лейтенант гвардии сунул ему в руку кинжал и сейчас же отскочил подальше. Ростислав повернулся к рыцарю.
– Я жду вас с победой, благородный юноша, – уверенно произнес тот. – Помните, на вашей стороне справедливость. Я, Ланселот Заозерный, рыцарь Земли и Дороги, верю в вас!
От этих простых слов Ростиславу сразу стало легче на душе. Друзья обнялись.
Скоро поскрипывающая на ветру площадка подъемника, окруженная легкими перилами, доставила Ростислава на дно ущелья.
Скалы, обступившие арену казались отсюда совершенно неприступными, упирающимися прямо в черное небо, которое служило крышей этому огромному цирку. Ростислав на минуту почувствовал себя маленьким и слабым, словно мышь, упавшая на дно цистерны. Стараясь держаться по-прежнему с достоинством, он спрыгнул с площадки и решительно зашагал к центру арены, однако на душе у него было тоскливо.
К чему все это? – думал он с горечью. К чему показная храбрость, если нет надежды на победу? Кого он пытается обмануть? Себя? Но себя не обманешь, не утаишь, что сил слишком мало, и от этого делается страшно, какие бы геройские позы ты ни принимал.
Самому себе Ростислав признавался, что отчаянно трусит, но именно это и толкало его вперед, заставляло шагать с гордо поднятой головой.
В школе его считали рохлей, да что скрывать, он и был рохлей. Еще с ползунковых лет, когда затевалась (обычно по инициативе Арвида) игра в футбол или баскетбол, любая команда первым делом стремилась избавиться от Ростика. Неважно он чувствовал себя и на вечерах, к которым в последнее время весь класс относился очень серьезно. Сотни раз он давал себе слово измениться, прилагал нечеловеческие усилия для того, чтобы завоевать уважение если не всего класса, то хотя бы одного человека в нем… И ничего не выходило. Страшно мешало это устоявшееся распределение ролей в классе, где Ростик вечно играл рохлю, и никто к нему иначе не относился.
Правда, иногда… Ростислав сам не знал, как объяснить одно особое свойство своей натуры. Он мог проявлять излишнюю осторожность, трусость даже, но только до тех пор, пока оставались пути к отступлению. Когда же выхода не было совсем, что-то вдруг словно вспыхивало в нем, заставляло забыть об опасности и очертя голову броситься ей навстречу. И, как ни странно, эти отчаянные атаки всегда приносили победу. Так было во время боя с псауком. Так было при других обстоятельствах, не столь драматичных, но и они сыграли свою роль, закалили волю, подвергли ее не только испытанию, но и тренировке.
Значит, есть в этом что-то, есть. все-таки глубокий смысл в проявлении смелости, когда больше нет надежды. Важно стремиться к победе даже если не знаешь, как победить. А там будь что будет.
Ростислав остановился в центре арены, вытер потные ладони о рубашку и покрепче сжал рукоять кинжала. Все. Страхи и обиды остались позади. Он готов к бою.
– Внимание! Внимание! Ворота открываются! – взвился над ущельем голос захлебывающегося от восторга комментатора. – Первый раунд!
Тотчас взвыла сирена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25