— Мы все думали, что Койлер запутал всю картину на месте преступления, будучи в шоке. А если посмотреть на это по-другому, он просто сообразил, что таким образом можно было объяснить отпечатки его пальцев на ноже и кровь на его одежде.
— Он поднял мать. Он не знал, что она мертва. Он выбежал, чтобы позвать на помощь.
— Может быть, и так.
Дверь открылась, и вошел Нэд Койлер в сопровождении санитара.
— Нэд сегодня немного возбужден, — сказал санитар. — Я буду за дверью, если я вам понадоблюсь.
— Зачем вы это со мной делаете? — обратился Койлер к Марти. — Я любил маму. Я тоскую по ней.
— У меня несколько вопросов, — сказал Броуски успокаивающим тоном. — Но я должен официально предупредить тебя, что тебя подозревают в убийстве твоей матери и все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. — Марти договорил до конца официальное предупреждение.
— Нэд, ты понимаешь, что не обязан отвечать на вопросы. — Хэл Дэвис наклонился к Койлеру, как будто на более близком расстоянии он мог объяснить это доходчивее.
— Нэд, я говорил с твоей теткой, — невозмутимо продолжал Марти. — Она не ошибается. Она действительно говорила с твоей матерью, когда Джоэля-Лейка видели покидающим дом.
— Моя тетка ненормальная. Если мама говорила бы с ней после того, как этот бандит ушел, она сказала бы ей, что ее ограбили.
— А может быть, она сама еще этого не знала. Нэд, твоя мать сердилась на тебя?
— Мама любила меня. Очень.
— Ну конечно. Но иногда она на тебя сердилась, верно?
— Нет. Никогда.
— Ее особенно раздражало, что ты не закрывал плотно дверь и замок не защелкивался, верно?
— Я всегда накрепко закрывал дверь, когда уходил.
— Всегда? Джоэль-Лейк говорит, что дверь не была закрыта. Поэтому он и вошел беспрепятственно в вашу квартиру.
Глаза Нэда Койлера сузились. Губы конвульсивно задергались.
— Разве то же самое не случилось за неделю до смерти твоей матери, Нэд? Разве она не ругала тебя за то, что ты не закрываешь дверь и всякий может зайти в квартиру и всадить в нее нож? Соседи говорили мне, что она всегда так кричала, когда ты не закрывал дверь.
— Нэд, я не хочу, чтобы ты отвечал, — вмешался Хэл Дэвис.
Нэд отмахнулся от него:
— Отстань, Хэл. Я хочу говорить.
— Нэд, откуда тебе известно, как испугалась мать, увидя нож и поняв, что она сейчас умрет?
Марти продолжил стрелять в него вопросами. Ответов он и не ждал.
— Разве она не умоляла тебя не убивать ее? Разве она не просила прощения, не говорила, что была с тобой несправедлива? Она сидела за столом. Она только что поняла, что квартиру обокрали. Она была очень расстроена и сердита. Нож был на полке на стене. Она указала тебе на него и сказала, что грабитель мог бы ее убить и это была бы твоя вина.
Что-то между воплем и воем вырвалось из горла Нэда. Дверь распахнулась, и вбежал санитар.
Нэд закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали.
— Она говорила: "Не надо, Нэд, прости, Нэд, не надо, прошу тебя, не надо! " Но было уже поздно. Я даже не заметил, как нож оказался у меня в руках, а потом у нее в груди.
Рыдания сотрясали его тело.
— Прости меня, мамочка! Прости меня! Прости!
45
Когда Эмили вернулась домой, вернув доктору Уилкоксу его книги, побывав в местном музее и купив все, что было необходимо для осуществления ее плана, Эрик Бейли уже поджидал ее на крыльце.
На извинения Эмили он ответил улыбкой.
— Не беспокойся. Доехал я нормально, но ужасно проголодался. Покормишь меня?
Эмили купила все для сандвичей — ветчину, швейцарский сыр, салат, помидоры и свежий итальянский хлеб. Пока она готовила ленч, Эрик распаковывал оборудование для установки камеры.
Ели они на кухне.
— Еще угощу тебя супом собственного приготовления, — сказала Эмили, видя, с какой скоростью Эрик поглощает сандвичи. — Очень вкусный супец, можешь мне поверить.
— Знаешь, я сейчас вспомнил время, когда мы ютились в наших комнатушках в Олбэни, — сказал Эрик, доедая последнюю ложку супа. — Я ходил за сандвичами, а ты разогревала домашний суп.
— Здорово было, — сказала Эмили, — правда?!
— Да! И у меня не было бы теперь моей компании, если бы ты тогда не защитила меня от этих акул.
— А я благодаря тебе разбогатела. Услуга за услугу!
Они улыбнулись друг другу через стол.
«Мы с Эриком ровесники, — подумала Эмили, — но у меня всегда такое чувство, что он мой младший брат».
— Я заволновалась, когда увидела, что акции упали, — озабоченно сказала Эмили.
Эрик пожал плечами:
— Не беспокойся! Ты на них неплохо заработала, но ты еще пожалеешь, что продала их.
— Я с детства слышала, что дедушка потерял все свои деньги в 1929 году когда рынок лопнул. Поэтому мне было не очень спокойно все это время, пока я была держателем акций. А так я могу жизнь прожить без всяких тревог, и все это благодаря тебе.
— Всегда, когда ты будешь нуждаться... — Эрик не закончил фразу.
Эмили улыбнулась.
— Зачем портить нашу чудесную дружбу? — рассмеялась она.
Эрик собрал со стола грязную посуду и направился к мойке.
— Это мое дело, — остановила его Эмили.
— Мне приятно помогать тебе.
— Ты же говорил, что обязательно должен вернуться сегодня в Олбэни, я бы предпочла, чтобы ты занялся камерой.
Она захлопнула дверцу посудомоечной машины:
— Все! Если тебя устроит половина стола в гостиной, я займу другую половину.
Эмили объяснила, что она намеревалась сделать с копиями карт и других документов:
— Я хочу войти в жизнь этого городка. Хочу узнать, где жили друзья Маделайн. Я убеждена, что ее убил кто-то, кого она знала, и потом зарыл тело здесь. Но как ему это удалось? Кругом была полиция, во всяком случае, в первые несколько дней после ее исчезновения. Где он прятал тело? Или где он прятал ее? Или он закопал ее здесь в тот же день, когда стемнело? Эта часть сада не видна из-за деревьев.
— Ты уверена, что это преступление не превращается у тебя в навязчивую идею, Эмили?
— Моя идея заключается в том, чтобы установить связь между давними убийствами и убийствами последних лет. Сейчас полиция перекапывает еще один участок неподалеку отсюда. Они рассчитывают найти там останки молодой женщины, пропавшей два года назад.
— Эмили, тебе нельзя оставаться здесь одной. Ты говорила, что за пять дней здесь тебя уже дважды пытались преследовать. Тебе нужно уехать отсюда, тебе нужно отдохнуть. Судя по твоему виду, это тебе пока не очень-то удается.
Внезапный телефонный звонок испугал Эмили. Она вздрогнула и схватила Эрика за руку. Выдавив из себя ироничную усмешку, она поспешила в кабинет.
Это был следователь Броуски. Он не стал терять время на приветствия.
— Эмили, ваш клиент в деле Койлера, конечно, вор и мерзавец, но вам, быть может, принесет облегчение эта новость: он не убийца. Я только что был у Нэда Койлера. Послушайте, что я вам расскажу...
Через четверть часа она вернулась в столовую.
— Долгий был разговор, — заметил Эрик нарочито небрежным тоном. — Новый друг?
— Следователь Броуски. Ты его видел. Он сказал много чего хорошего о тебе.
— Послушаю с удовольствием. Не забудь подробности.
— Он говорит, что ты спас мне жизнь. Если бы камера, которую ты установил, не выследила Нэда Койлера, мы бы никогда не узнали, кто преследовал меня.
— Твои соседи услышали что-то и вызвали полицию.
— Да, но Койлер ухитрился отключить сигнализацию. И он сбежал до приезда полиции. Если бы, спасибо тебе, камера его не зафиксировала, мы бы не знали, кто пытался пробраться в дом. Еще одна его попытка могла бы плохо для меня кончиться.
Голос Эмили задрожал.
— Он признался сегодня, что действительно хотел меня убить. Марти Броуски говорит, что в своем больном воображении Койлер считал Джоэля-Лейка, которого я защищала, убийцей матери. Он говорил Броуски, что, если бы Джоэль не забрался в квартиру, его мать была бы жива, что Джоэль — ее убийца.
— Логика сумасшедшего, я бы так сказал.
— Да, но, с другой стороны, это понятно. Я уверена, что у него не было намерения убить свою мать и он просто не может вынести мысли, что он сам и стал причиной ее смерти. Если бы Джоэля-Лейка признали виновным, он бы подсознательно перенес свою вину на него, и это облегчило бы ему жизнь. Но я помогла оправдать Джоэля, поэтому я стала в его глазах злодейкой. Он возненавидел меня.
— Ты не злодейка, — с чувством произнес Эрик Бейли. — Что мне не нравится, так это то, что, по твоим словам, Броуски всерьез озабочен этими новыми случаями преследования. Кто, по его мнению, этим занимается?
— Он проверял моего бывшего мужа. Но кто бы Гэри ни был, он не преследователь. У него алиби и во вторник вечером, и в субботу утром, когда были сделаны эти снимки. Джоэля-Лейка Броуски еще не нашел.
— А тебя Лейк беспокоит?
— Тебе это может показаться странным, но в каком-то смысле я успокоилась на его счет. Помнишь, как Нэд Койлер набросился на меня, когда присяжные оправдали Лейка?
— Ну еще бы! Я же был в зале суда сам.
— Когда Койлера от меня оттащили, Джоэль-Лейк помог мне подняться. Он был в тот момент рядом со мной, потому что мы оба встали, чтобы выслушать приговор. Знаешь, что он прошептал мне на ухо?
Что-то в тоне Эмили заставило Эрика бросить свою работу и пристально на нее посмотреть.
— Он сказал мне: "А может быть, Койлер прав, Эмили? Может быть, я и вправду убил старуху? Как вам это покажется? "
Я тогда никому ничего не сказала. Но это преследовало меня с тех пор. И все же я не верила, что он убил ее. Ты можешь понять? Это презренное существо, вместо того чтобы быть мне благодарным за то, что его не засадили на всю жизнь в тюрьму, меня же и мучил, издевался надо мной!
— Знаешь, что я думаю, Эмили? Я думаю, его влекло к тебе, а он понимал, что ничего из этого не выйдет. Быть отвергнутым — для некоторых это непосильный груз.
— Ну что же, если это он преследует меня, надеюсь, что твои камеры помогут и на этот раз.
Эрик уехал около семи часов. Он установил камеры по всем сторонам дома. Но Эрик не сказал Эмили, что он установил камеры и внутри, а также антенну над чердачным окном. Теперь на расстоянии полумили он мог в своем фургоне видеть на экране все ее перемещения по дому и слышать все ее разговоры в кабинете, кухне и гостиной.
Когда, дружески поцеловав Эмили в щеку, Эрик отправился в обратный путь в Олбэни, он уже начал планировать свою следующую поездку в Спринг-Лейк.
— Он улыбнулся, вспоминая о том, как она подскочила, когда зазвонил телефон. Она уже больше напугана, чем признается даже самой себе. Страх — это орудие мести. Она продала акции, когда их цена достигла высшей точки. Вскоре их стали продавать и другие, последовала цепная реакция. На самом деле сегодня его компания была на грани банкротства.
Но он мог бы простить ей даже это, если бы она не отвергла его как мужчину.
— Если ты меня не полюбишь, Эмили, — произнес Эрик вслух, — ты будешь жить в вечном страхе, постоянно ожидая того момента, когда из темноты появится некто и тебе уже некуда будет скрыться от него.

Вторник, 27 марта
46
Днем в понедельник экскаватор, доставленный на Ладлэм-авеню, 15, сломался, успев вывернуть только один ковш грязи. К большому огорчению судмедэкспертов, стало ясно, что новый пригонят только во вторник утром.
Участок оцепили и оставили полицейского охранять территорию.
В восемь утра во вторник, еще до прибытия экскаватора, пресса и телевизионщики уже были у дома номер пятнадцать. Тихие улочки были заставлены фургонами с названиями телевизионных каналов. В небе кружили вертолеты, откуда операторы уже начали снимать дом, сад и близлежащие участки. Репортеры с микрофонами ожидали, когда эксперты начнут просеивать землю.
Эмили, в спортивном костюме и в темных очках, смешалась с толпой, стоявшей вокруг небольшимипритихшими группами, и внимательно вслушивалась в разговоры и комментарии.
Все знали, что ищут еще одно тело. Но чье? Скорее всего, это Карла Харпер, девушка, которая исчезла два года назад, негромко говорили люди. Все слышали, что теперь полиция сомневается, что Карла когда-либо покидала Спринг-Лейк.
Два вопроса были у всех на устах:
— Почему копают именно здесь? И не потому ли это, что кто-то признался в совершении убийства?
Эмили услышала, как моложавая бабушка, покачивавшая ребенка в коляске, сказала:
— Нам всем надо молиться, чтобы убийца скорее оказался в тюрьме! Страшно думать, что он еще на свободе. Моя дочь, мать этой крошки, ненамного старше Марты Лоуренс и Карлы Харпер.
Эмили вспомнила слова из книги Филлис Гейтс:
«Моя мама стережет меня, как Аргус. Не позволяет одной даже выходить на улицу».
«Твоя мама была права, Филлис», — подумала Эмили. Она провела вечер понедельника и большую часть ночи, сооружая наглядный макет городка с улицами, какими они были сто десять лет назад. Эмили расставила крошечные домики, в которых «жили» Шепли, Картеры, Грегги и Свейны.
Эмили узнала журналистку из «Нэшнл дейли» и поспешно отвернулась. Придется возвращаться домой. Эмили не хотела, чтобы эта бойкая дамочка вцепилась в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34