Но цепочка причинно-следственной связи на том не оборвалась. Исчез самый активный работник СБП Подседерцев, а затем разогнали и саму Службу. Лаборатории через год тихо прикрыли. Профессор Мещеряков недавно выбросился из окна. А секретные методики управления сознанием окольными путями перешли в холдинг Матоянца. Та их часть, что была предназначена для использования в СМИ, апробировалась в агентстве «Pro-PR» Глеба Лобова.
«Как все связано. Не разорвать, — подумал Салин. — Всегда так начнешь копать на пересечения, а получишь сеть. Всегда так: — везде и всюду».
Он перевел взгляд на Решетникова. Напарник, сытно развалясь в кресле, крутил пальцы на брюшке, солидно выпирающем сквозь рубашку.
Решетников качал варианты. Привычки и повадки друга Салин изучил хорошо. Решил не мешать.
— Пуф, пуф, пуф, — пробурчал Решетников.
— А подробнее? — Салин слабо улыбнулся.
Решетников со вздохом подтянул ноги, с трудом согнулся пополам.
— Знаешь, Виктор Николаевич, время позднее. Спать пора. Хочу лечь если не с чистой совестью, так со спокойным сердцем.
— Предлагаешь на ночь взять его под контроль?
— До обеда не хватятся, руку на отсечение даю. Скажут, на бабе заночевал. Дело-то молодое.
Решетников не отпускал с него взгляда своих медвежьих глаз.
— Я не против, — с расстановкой произнес Салин.
Лицо Решетникова напряглось.
— Тогда звони Владиславу.
Салин взвесил все в последний раз и утвердительно кивнул.
Но перед тем как взяться за трубку телефона, он достал пузырек, вытряс на ладонь таблетку. Сунул в рот и запил водой.
Вкус меди во рту смешался со сладкой горечью нитроглицерина.
* * *
Срочно
Владиславу
Приказываю взять под контроль объект Агитатор.
До особого распоряжения содержать на спецобъекте «Раздолье».
Снятие первичной информации провести лично.
«Фонд»
Глава двадцать восьмая. «Девочкам из высшего общества трудно…»
Странник
Телефон Карины не отвечал.
«Аппарат абонента выключен или временно не доступен. Попробуйте позвонить позднее», — раз за разом терпеливо, не меняя интонации, предлагала билайновская барышня.
— Позднее будет поздно, — вслух ответил ей Максимов.
Барышня отключила связь.
Максимов посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
— Невежливо, но надо, — решил он.
Набрал номер загородного дома Матоянца.
После шести гудков трубку сняла женщина.
— Але?
— Извините, что так поздно. Будьте добры Карину.
— А Карины нету дома, — с армянской напевностью ответила родственница.
— Извините.
Максимов положил трубку. Прошелся наискосок по кухне. Постоял у окна, упершись лбом в стекло.
На улице мокли машины. Людей не было.
Максимов уставился на дом напротив. Долго разглядывал этот муравейник в разрезе, в сотах копошилась вечерняя жизнь.
Где найти Карину в муравейнике большого города, он не представлял. Чувствовал, что жива. Чувствовал и знал, что оказалась в самом центре паутины интересов, сплетенной не без участия ее отчима. Но найти, увидеть не мог.
Все имеет предел. Даже уникальные способности. Выручая Злобина, он исчерпал себя полностью. Организм требовал перезарядки и отдыха.
— Черт, — пробормотал Максимов, растирая складку между бровями.
Сейчас она казалась омертвевшей. А видел, эту точку щекотало колючим током.
Оставались два источника: Василий Васильевич Иванов и Лиза Данич.
Подумав, Максимов решил, что уволенному, но не получившему расчета начальнику безопасности холдинга он позвонит последним. В качестве последней надежды. У Иванова за годы службы должен был накопиться опыт розысков непоседливой падчерицы хозяина.
А Лизе Данич, девочке с сердцем убийцы, лучше звонить с мобильного, решил он. Светить домашний телефон в таких контактах — может выйти боком.
Максимов снял с пояса мобильный. Сверившись с визиткой владелицы фирмы, производящей что-то там «спа», набрал номер.
— Да-а? — сразу же раздался в трубке чуть взвинченный от возбуждения голосок. На заднем фоне во всю грохотал «Раммштайн».
— Лиза?
— Ну, я, а дальше что?
— Добрый вечер. Это Максимов.
— М-м? Вау! Вот уж не ожидала! Как жизнь?
— Не жалуюсь. — «Сейчас меня убьют», — подумал Максимов, но все же перешел к делу:
— Лиза, я не могу связаться с Кариной. Огромная просьба, если увидишь ее, попроси срочно перезвонить мне или включить мобильный.
— Та-ак. — Голосок Лизы потух. — Это все?
— На сегодня — да.
— Что могу сказать… На сегодня у меня другие планы. И вряд ли мы пересечемся.
— И тем не менее, — мягко надавил Максимов.
— Ладно, но ничего не обещаю. И тем не менее спасибо за звонок, — напоследок ввернула Лиза.
Максимов посмотрел на замолчавшую трубку.
Внутри измочаленного усталостью тела что-то изменилось. Открылся какой-то сундучок с последним, чудом уцелевшим «НЗ». Острая щекотка обожгла переносье, и он увидел…
…В теплой прозрачной воде плавали мертвые, распаренные медузы.
Но «НЗ» хватило только на это. Картинка, едва появившись, стала быстро тускнеть и пропала, словно выключили проектор.
Красная Шапочка
Карина легла на спину и с головой ушла под воду.
Сквозь слой теплой воды лампочки на потолке показались мертвыми, распаренными медузами.
Карина вынырнула, стерла влагу с ресниц, пригладила мокрые волосы.
— Лизка, какой шампунь можно взять? — крикнула она в приоткрытую дверь, стараясь перекричать громко рычащий «Раммштайн».
В дверь просунулась голова Лизы Данич.
— Ой, бери любой. Вон «Виши» — классный.
— Угу.
Лиза вошла, держа руки за спиной.
— Мать, давай меняться, — с лисьей мордочкой предложила она.
Карина равнодушно пожала плечами.
— Смотри. — Лиза достала из-за спины две глянцевые бумажные сумочки на цветных шнурочках. Повесила на разные руки. — Отдаю блузку за твой синий комплектик.
— Она мне не идет. — Карина тряхнула мокрыми волосами.
— Глупая. У нее пуговки золотые. В масть к пряжкам на туфельках.
— Ты уже и туфли примеряла?
— Ну, не утерпела, убей меня теперь. Кто виноват, что ты по часу в ванне сидишь. Кариша! Ну, Кариша! — Лиза нетерпеливо топнула ножкой.
— Не знаю. Давай отдам тот белый. С розочкой.
— С розочкой не хочу. Я в этот влюбилась. — Лиза набрала в легкие воздух, как перед нырком в воду. — Ладно, отдаю в нагрузку шарфик диоровский. Он дороже сапог, между прочим, стоит.
— Такие же в метро продают. За сто рублей. — Карина плеснула себе в лицо водой. — Ладно, не заводись. Меняемся.
— Ура! — подпрыгнула Лиза.
Пакетики звонко шлепнулись друг о друга. Потом тот, что перешел во владение Карины, отлетел в корзину для белья. Свой Лиза прижала к груди.
— Ой, радости — полные штаны. — Карина наморщила носик.
Лиза вытряхнула из пакетика синие кружевные комочки.
— А сейчас — стриптиз! — объявила она.
Распустила поясок и смахнула с плеч шелковый халатик. Быстро надела кружевные трусики и лифчик. Грациозно развернулась лицом к зеркалу. Замерла в позе модели из эротического календаря.
— Ну? — спросила она, оглянувшись через плечо.
— Грандиозно! — восхищенно вздохнула Карина. — Такую вещь на такую фигурку отдать не жалко.
— Не подлизывайся. Мы с тобой, как из одной пробирки. — Лиза сменила позу, закинув руку и запустив пальцы в волосы. — Но у меня волос побольше. Только и всего.
Она развернулась, положила руки на бедра, привстала на цыпочки и оглянулась на зеркало.
— Хочу на попку татушку, как у тебя.
— Как у меня не получится. Мне папа делал.
Лиза посмотрела на погрустневшую подругу. Присела на угол стиральной машины.
— Ты его очень любила?
— Больше, чем отчима.
— Кариш, давай без слез.
— А я и не плачу. — Карина провела пальцем под глазами. — Спасибо тебе, Лиз. Дома я бы повесилась. Все родня армянская с утра такой вой подняла, что самой волком завыть захотелось. Хорошо, что ты дома оказалась… Классно мы по магазинам прошвырнулись, да?
— Между прочим, знаешь, сколько денег ухнули? — Лиза округлила глаза. — Немерено!! Почти по полторы «штуки»! Я чеки пересчитала.
— И черт с ними! — отмахнулась Карина. — Не в деньгах счастье. А ты совсем немкой становишься. «Чеки пересчитала»!
— А я всегда все подсчитываю. Еще маленькой сдачу ныкала, научилась. Если мою мамашу не обсчитывать, фиг бы я карманные деньги видела.
Она наклонилась, из брошенного на пол халатика достала пачку «Мор» и зажигалку. Закурила, выпустив дым в потолок.
— Когда мама умерла, я неделю боялась войти в ванну, — начала она другим голосом. — Потом плюнула на все и решила жить. Первым делом прочесала все магазины. Накупала столько, что соседи, наверняка, стуканули в полицию. У немцев это по счету раз! Я решила не палиться, и придумала такую фишку. Наберу ворох шмоток — и часть возвращаю в магазин. Нужное оставлю, а барахло — верну. Нужное оставлю — барахло верну. Соседи подуспокоились. А я тогда демонстративно пошла к психоаналитику жаловаться. Они и успокоились. — Лиза коротко хихикнула. — Психу я такую лапшу навешала! Типа: мама умерла, а меня на покупки пробило. Псих за десять сеансов меня успокоил. Оказалось, у них манией покупательства полстраны страдает. Нахапают от жадности, а потом бзик проходит, они каются и тащат все обратно. Прикинь, стоят магазины, товаром под завязку забитые, а люди из них туда-сюда шмотки таскают. Никакого сбыта, фикция одна.
— Я такое в Париже видела.
— Ну тогда что я распыляюсь? — махнула рукой Лиза.
Карина протянула руку, коснулась мокрыми пальцами ее колена.
— Ну Лиз! Теперь тебя плющит.
— Ай, ерунда! — Лиза вскинула голову. — Мы с тобой живем лучше всех, потому что по полной программе за это заплатили. Не знаю, как ты, а я любой глаза выцарапаю, кто моему наследству позавидует.
— Было бы чему, — фыркнула в воду Карина.
— Ага! Про тебя молчу, возьмем меня. Золотая «Виза», машина, байк, дом в Германии, эта квартирка, — Лиза загибала пальцы, пока они не кончились. — Шмоток любых, косметики — выше крыши. Куда хочу, туда поеду. Хоть завтра. Да за такую жизнь любая ноги раздвинет так, что до ушей лопнет!
— Но ты же никому не давала.
— В том-то и дело. Только теряла! — Лиза стряхнула пепел в раковину. — Ладно, мать, мой голову. Сейчас Глеб приедет.
Карина окунулась с головой. Быстро вынырнула, выплюнув воду.
— А ты так и не сказала, где такого мужика отхватила.
— Разве? — удивилась Лиза.
— Ну что я, вру, что ли!
Лиза затянулась сигаретой.
— В Интернете познакомились.
— Да?
— Два! — передразнила ее Лиза. — Уметь надо. Кстати, что такое «лобо»? У него такой ник был.
Карина закатила глаза к потолку.
— Хомо хомо лобо эст, — произнесла она, подумав. — Человек человеку — волк. Лобо — это волк на латыни.
— М-да? А я, дура, думала, что от «Лобов». А впрочем, какая разница.
— И как он?
— Ты же видела.
— Я не о том.
— А-а! — Лиза гортанно хохотнула. — Животное. В прямом и переносном смысле. Даже страшно иногда становится. Честное слово!
— Так пошли его.
— Ага, разбежалась! — Лиза затянулась, хитро блеснула глазами. — Я тут на днях одного мальчика из приличной еврейской семьи трахнула. Что вылупилась, ну был грех! И знаешь, что я поняла? Глеб, тварь, он, как наркотик. После него… Как бы это сказать? — Лиза пощелкала пальцами, подбирая слова. — Стерильно, что ли… Пресно как-то. Одно слово — наркотик. Только посмотрит своими глазищами, я сразу теку. Противно, а ничего поделать с собой не могу.
Карина ее слушала внимательно, не сводя взгляда с раскрасневшегося лица Лизы.
— Брось его, Лизка, — тихо сказала Карина.
— Не дождетесь. Мое! — Лиза с вызовом посмотрела на Карину. — Своего Максима бросай.
— Он — другой.
— Что-то мне так не показалось. — Лиза закинула ногу на ногу. — Чтобы ты знала, он ко мне клеился. Правда, правда! Когда с похорон его до Москвы подвозила.
Карина поморщилась.
— Ой, только не надо трындеть.
— Клянусь!
Карина легла головой на воду. Сказала в потолок, вода попала в уши, поэтому получилось громче, чем хотелось:
— Если бы приставал, ты бы никогда не призналась.
Лиза что-то сказала, скорчив козью морду. Что сказала, Карина не расслышала, но на всякий случай ответила:
— Сама — звезда!
Лиза вдруг резво спрыгнула со стиральной машины.
Карина вынырнула.
— Что?
— К ночи помянули, он и приперся. — Лиза подхватила с пола халатик.
В прихожей запиликал звонок.
Лиза сунула в пальцы Карине наполовину выкуренную сигарету и выбежала открывать дверь.
* * *
По квартире перемещались два голоса: высокий, вздернутый — Лизы и грудной, с дребезжащей трещинкой — Глеба Лобова. Они ходили друг за другом и говорили, то в унисон, то наперебой, то поодиночке.
Карина подняла ногу, большим пальцем начертила на влажном кафеле острую скобку. Погрузила ногу в воду. Вытянулась.
Затянулась и стала неотрывно смотреть на значок на стене.
Губы ее беззвучно шептали странные слова. От легкого дыхания по воде пошла мелкая рябь.
Через минуту звуки смолкли. Уши залепила глухая тишина. Стена поплыла перед глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
«Как все связано. Не разорвать, — подумал Салин. — Всегда так начнешь копать на пересечения, а получишь сеть. Всегда так: — везде и всюду».
Он перевел взгляд на Решетникова. Напарник, сытно развалясь в кресле, крутил пальцы на брюшке, солидно выпирающем сквозь рубашку.
Решетников качал варианты. Привычки и повадки друга Салин изучил хорошо. Решил не мешать.
— Пуф, пуф, пуф, — пробурчал Решетников.
— А подробнее? — Салин слабо улыбнулся.
Решетников со вздохом подтянул ноги, с трудом согнулся пополам.
— Знаешь, Виктор Николаевич, время позднее. Спать пора. Хочу лечь если не с чистой совестью, так со спокойным сердцем.
— Предлагаешь на ночь взять его под контроль?
— До обеда не хватятся, руку на отсечение даю. Скажут, на бабе заночевал. Дело-то молодое.
Решетников не отпускал с него взгляда своих медвежьих глаз.
— Я не против, — с расстановкой произнес Салин.
Лицо Решетникова напряглось.
— Тогда звони Владиславу.
Салин взвесил все в последний раз и утвердительно кивнул.
Но перед тем как взяться за трубку телефона, он достал пузырек, вытряс на ладонь таблетку. Сунул в рот и запил водой.
Вкус меди во рту смешался со сладкой горечью нитроглицерина.
* * *
Срочно
Владиславу
Приказываю взять под контроль объект Агитатор.
До особого распоряжения содержать на спецобъекте «Раздолье».
Снятие первичной информации провести лично.
«Фонд»
Глава двадцать восьмая. «Девочкам из высшего общества трудно…»
Странник
Телефон Карины не отвечал.
«Аппарат абонента выключен или временно не доступен. Попробуйте позвонить позднее», — раз за разом терпеливо, не меняя интонации, предлагала билайновская барышня.
— Позднее будет поздно, — вслух ответил ей Максимов.
Барышня отключила связь.
Максимов посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
— Невежливо, но надо, — решил он.
Набрал номер загородного дома Матоянца.
После шести гудков трубку сняла женщина.
— Але?
— Извините, что так поздно. Будьте добры Карину.
— А Карины нету дома, — с армянской напевностью ответила родственница.
— Извините.
Максимов положил трубку. Прошелся наискосок по кухне. Постоял у окна, упершись лбом в стекло.
На улице мокли машины. Людей не было.
Максимов уставился на дом напротив. Долго разглядывал этот муравейник в разрезе, в сотах копошилась вечерняя жизнь.
Где найти Карину в муравейнике большого города, он не представлял. Чувствовал, что жива. Чувствовал и знал, что оказалась в самом центре паутины интересов, сплетенной не без участия ее отчима. Но найти, увидеть не мог.
Все имеет предел. Даже уникальные способности. Выручая Злобина, он исчерпал себя полностью. Организм требовал перезарядки и отдыха.
— Черт, — пробормотал Максимов, растирая складку между бровями.
Сейчас она казалась омертвевшей. А видел, эту точку щекотало колючим током.
Оставались два источника: Василий Васильевич Иванов и Лиза Данич.
Подумав, Максимов решил, что уволенному, но не получившему расчета начальнику безопасности холдинга он позвонит последним. В качестве последней надежды. У Иванова за годы службы должен был накопиться опыт розысков непоседливой падчерицы хозяина.
А Лизе Данич, девочке с сердцем убийцы, лучше звонить с мобильного, решил он. Светить домашний телефон в таких контактах — может выйти боком.
Максимов снял с пояса мобильный. Сверившись с визиткой владелицы фирмы, производящей что-то там «спа», набрал номер.
— Да-а? — сразу же раздался в трубке чуть взвинченный от возбуждения голосок. На заднем фоне во всю грохотал «Раммштайн».
— Лиза?
— Ну, я, а дальше что?
— Добрый вечер. Это Максимов.
— М-м? Вау! Вот уж не ожидала! Как жизнь?
— Не жалуюсь. — «Сейчас меня убьют», — подумал Максимов, но все же перешел к делу:
— Лиза, я не могу связаться с Кариной. Огромная просьба, если увидишь ее, попроси срочно перезвонить мне или включить мобильный.
— Та-ак. — Голосок Лизы потух. — Это все?
— На сегодня — да.
— Что могу сказать… На сегодня у меня другие планы. И вряд ли мы пересечемся.
— И тем не менее, — мягко надавил Максимов.
— Ладно, но ничего не обещаю. И тем не менее спасибо за звонок, — напоследок ввернула Лиза.
Максимов посмотрел на замолчавшую трубку.
Внутри измочаленного усталостью тела что-то изменилось. Открылся какой-то сундучок с последним, чудом уцелевшим «НЗ». Острая щекотка обожгла переносье, и он увидел…
…В теплой прозрачной воде плавали мертвые, распаренные медузы.
Но «НЗ» хватило только на это. Картинка, едва появившись, стала быстро тускнеть и пропала, словно выключили проектор.
Красная Шапочка
Карина легла на спину и с головой ушла под воду.
Сквозь слой теплой воды лампочки на потолке показались мертвыми, распаренными медузами.
Карина вынырнула, стерла влагу с ресниц, пригладила мокрые волосы.
— Лизка, какой шампунь можно взять? — крикнула она в приоткрытую дверь, стараясь перекричать громко рычащий «Раммштайн».
В дверь просунулась голова Лизы Данич.
— Ой, бери любой. Вон «Виши» — классный.
— Угу.
Лиза вошла, держа руки за спиной.
— Мать, давай меняться, — с лисьей мордочкой предложила она.
Карина равнодушно пожала плечами.
— Смотри. — Лиза достала из-за спины две глянцевые бумажные сумочки на цветных шнурочках. Повесила на разные руки. — Отдаю блузку за твой синий комплектик.
— Она мне не идет. — Карина тряхнула мокрыми волосами.
— Глупая. У нее пуговки золотые. В масть к пряжкам на туфельках.
— Ты уже и туфли примеряла?
— Ну, не утерпела, убей меня теперь. Кто виноват, что ты по часу в ванне сидишь. Кариша! Ну, Кариша! — Лиза нетерпеливо топнула ножкой.
— Не знаю. Давай отдам тот белый. С розочкой.
— С розочкой не хочу. Я в этот влюбилась. — Лиза набрала в легкие воздух, как перед нырком в воду. — Ладно, отдаю в нагрузку шарфик диоровский. Он дороже сапог, между прочим, стоит.
— Такие же в метро продают. За сто рублей. — Карина плеснула себе в лицо водой. — Ладно, не заводись. Меняемся.
— Ура! — подпрыгнула Лиза.
Пакетики звонко шлепнулись друг о друга. Потом тот, что перешел во владение Карины, отлетел в корзину для белья. Свой Лиза прижала к груди.
— Ой, радости — полные штаны. — Карина наморщила носик.
Лиза вытряхнула из пакетика синие кружевные комочки.
— А сейчас — стриптиз! — объявила она.
Распустила поясок и смахнула с плеч шелковый халатик. Быстро надела кружевные трусики и лифчик. Грациозно развернулась лицом к зеркалу. Замерла в позе модели из эротического календаря.
— Ну? — спросила она, оглянувшись через плечо.
— Грандиозно! — восхищенно вздохнула Карина. — Такую вещь на такую фигурку отдать не жалко.
— Не подлизывайся. Мы с тобой, как из одной пробирки. — Лиза сменила позу, закинув руку и запустив пальцы в волосы. — Но у меня волос побольше. Только и всего.
Она развернулась, положила руки на бедра, привстала на цыпочки и оглянулась на зеркало.
— Хочу на попку татушку, как у тебя.
— Как у меня не получится. Мне папа делал.
Лиза посмотрела на погрустневшую подругу. Присела на угол стиральной машины.
— Ты его очень любила?
— Больше, чем отчима.
— Кариш, давай без слез.
— А я и не плачу. — Карина провела пальцем под глазами. — Спасибо тебе, Лиз. Дома я бы повесилась. Все родня армянская с утра такой вой подняла, что самой волком завыть захотелось. Хорошо, что ты дома оказалась… Классно мы по магазинам прошвырнулись, да?
— Между прочим, знаешь, сколько денег ухнули? — Лиза округлила глаза. — Немерено!! Почти по полторы «штуки»! Я чеки пересчитала.
— И черт с ними! — отмахнулась Карина. — Не в деньгах счастье. А ты совсем немкой становишься. «Чеки пересчитала»!
— А я всегда все подсчитываю. Еще маленькой сдачу ныкала, научилась. Если мою мамашу не обсчитывать, фиг бы я карманные деньги видела.
Она наклонилась, из брошенного на пол халатика достала пачку «Мор» и зажигалку. Закурила, выпустив дым в потолок.
— Когда мама умерла, я неделю боялась войти в ванну, — начала она другим голосом. — Потом плюнула на все и решила жить. Первым делом прочесала все магазины. Накупала столько, что соседи, наверняка, стуканули в полицию. У немцев это по счету раз! Я решила не палиться, и придумала такую фишку. Наберу ворох шмоток — и часть возвращаю в магазин. Нужное оставлю, а барахло — верну. Нужное оставлю — барахло верну. Соседи подуспокоились. А я тогда демонстративно пошла к психоаналитику жаловаться. Они и успокоились. — Лиза коротко хихикнула. — Психу я такую лапшу навешала! Типа: мама умерла, а меня на покупки пробило. Псих за десять сеансов меня успокоил. Оказалось, у них манией покупательства полстраны страдает. Нахапают от жадности, а потом бзик проходит, они каются и тащат все обратно. Прикинь, стоят магазины, товаром под завязку забитые, а люди из них туда-сюда шмотки таскают. Никакого сбыта, фикция одна.
— Я такое в Париже видела.
— Ну тогда что я распыляюсь? — махнула рукой Лиза.
Карина протянула руку, коснулась мокрыми пальцами ее колена.
— Ну Лиз! Теперь тебя плющит.
— Ай, ерунда! — Лиза вскинула голову. — Мы с тобой живем лучше всех, потому что по полной программе за это заплатили. Не знаю, как ты, а я любой глаза выцарапаю, кто моему наследству позавидует.
— Было бы чему, — фыркнула в воду Карина.
— Ага! Про тебя молчу, возьмем меня. Золотая «Виза», машина, байк, дом в Германии, эта квартирка, — Лиза загибала пальцы, пока они не кончились. — Шмоток любых, косметики — выше крыши. Куда хочу, туда поеду. Хоть завтра. Да за такую жизнь любая ноги раздвинет так, что до ушей лопнет!
— Но ты же никому не давала.
— В том-то и дело. Только теряла! — Лиза стряхнула пепел в раковину. — Ладно, мать, мой голову. Сейчас Глеб приедет.
Карина окунулась с головой. Быстро вынырнула, выплюнув воду.
— А ты так и не сказала, где такого мужика отхватила.
— Разве? — удивилась Лиза.
— Ну что я, вру, что ли!
Лиза затянулась сигаретой.
— В Интернете познакомились.
— Да?
— Два! — передразнила ее Лиза. — Уметь надо. Кстати, что такое «лобо»? У него такой ник был.
Карина закатила глаза к потолку.
— Хомо хомо лобо эст, — произнесла она, подумав. — Человек человеку — волк. Лобо — это волк на латыни.
— М-да? А я, дура, думала, что от «Лобов». А впрочем, какая разница.
— И как он?
— Ты же видела.
— Я не о том.
— А-а! — Лиза гортанно хохотнула. — Животное. В прямом и переносном смысле. Даже страшно иногда становится. Честное слово!
— Так пошли его.
— Ага, разбежалась! — Лиза затянулась, хитро блеснула глазами. — Я тут на днях одного мальчика из приличной еврейской семьи трахнула. Что вылупилась, ну был грех! И знаешь, что я поняла? Глеб, тварь, он, как наркотик. После него… Как бы это сказать? — Лиза пощелкала пальцами, подбирая слова. — Стерильно, что ли… Пресно как-то. Одно слово — наркотик. Только посмотрит своими глазищами, я сразу теку. Противно, а ничего поделать с собой не могу.
Карина ее слушала внимательно, не сводя взгляда с раскрасневшегося лица Лизы.
— Брось его, Лизка, — тихо сказала Карина.
— Не дождетесь. Мое! — Лиза с вызовом посмотрела на Карину. — Своего Максима бросай.
— Он — другой.
— Что-то мне так не показалось. — Лиза закинула ногу на ногу. — Чтобы ты знала, он ко мне клеился. Правда, правда! Когда с похорон его до Москвы подвозила.
Карина поморщилась.
— Ой, только не надо трындеть.
— Клянусь!
Карина легла головой на воду. Сказала в потолок, вода попала в уши, поэтому получилось громче, чем хотелось:
— Если бы приставал, ты бы никогда не призналась.
Лиза что-то сказала, скорчив козью морду. Что сказала, Карина не расслышала, но на всякий случай ответила:
— Сама — звезда!
Лиза вдруг резво спрыгнула со стиральной машины.
Карина вынырнула.
— Что?
— К ночи помянули, он и приперся. — Лиза подхватила с пола халатик.
В прихожей запиликал звонок.
Лиза сунула в пальцы Карине наполовину выкуренную сигарету и выбежала открывать дверь.
* * *
По квартире перемещались два голоса: высокий, вздернутый — Лизы и грудной, с дребезжащей трещинкой — Глеба Лобова. Они ходили друг за другом и говорили, то в унисон, то наперебой, то поодиночке.
Карина подняла ногу, большим пальцем начертила на влажном кафеле острую скобку. Погрузила ногу в воду. Вытянулась.
Затянулась и стала неотрывно смотреть на значок на стене.
Губы ее беззвучно шептали странные слова. От легкого дыхания по воде пошла мелкая рябь.
Через минуту звуки смолкли. Уши залепила глухая тишина. Стена поплыла перед глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72