Вопрос, где можно раздобыть длинную и прочную верёвочную лестницу, очень удивил его. Но расспрашивать молодых людей он побоялся. Слуга чётко помнил распоряжение Джедхора — исполнять любое желание гостей, поэтому предложил им заказать нужный предмет у мастера по изготовлению рыболовных сетей и силков для птиц. Ребята согласились. Мастерская находилась достаточно далеко от дома Джедхора, и выходить решили тут же, не откладывая. Собственно, долгая прогулка по городу не только не огорчила, но даже обрадовала друзей. Они ведь хотели побольше увидеть здесь.
Гигантские храмовые комплексы, расположившиеся в Опете Амона и Южном Опете, соединялись между собой аллеей сфинксов. Эти сфинксы представляли собой высеченные из камня фигуры с телом льва и головой барана. По обе стороны аллеи возвышались дворцы, официальные здания и жилые дома горожан, среди которых и находился дом Джедхора, не самый маленький в округе и очень красивый. Он был обнесён высокой стеною и имел несколько входов. Через центральный в дом входили только сами хозяева и знатные вельможи, он был украшен высокими колоннами с красивой лепкой и разноцветным орнаментом по всей их поверхности. Около входа стоял привратник. А дополнительные двери, предназначавшиеся для работников и слуг, вели к хозяйственным службам. На заднем дворе располагались хранилища для зерна, хлев, загоны и стойла для скота, давильня, где делали вино из винограда, и свой собственный колодец. Перед домом раскинулся великолепный сад с беседками и цветочными клумбами, а в глубине двора — маленький прудик, окружённый пальмами и сикоморами. Надо сказать, что сад и пруд были непременным атрибутом всех богатых домов, как бы визитной карточкой любого знатного горожанина и различались только размерами да той роскошью, какую мог себе позволить хозяин.
Друзья, одевшись по моде, вышли из дома вместе с Апуи. «Фаэтон» они, естественно, взяли с собой, аккуратно уложив его в подходящую корзину-сундучок с крышкой.
— Какой у вас красивый сад! — воскликнула Аня, оглядываясь по сторонам. — Вначале я как-то не обратила на него внимания.
А сад, и вправду, был просто великолепен. Шагая по базальтовой дорожке, трудно было не восхищаться всей этой красотой. Виноградные лозы обвивали изящные резные беседки, роскошные клумбы с благоухающими цветами, как яркие пятна, были разбросаны повсюду, величественные пальмы стояли ровными рядами вдоль дорожек, а раскидистые акации, пышные сикоморы, тамариск и персея различными оттенками зелёного необычайно оживляли пейзаж и дарили благодатную тень и прохладу. В глубине виднелись цветущие фруктовые деревья, которые, вероятно, приносили богатый урожай владельцу поместья.
— А на улице пыль, жара, духота и ни одного деревца — какой контраст! — сказал Саша, когда они уже подходили к воротам.
Выйдя на улицу, они сразу окунулись в шум и суету большого города. Дышать было и впрямь тяжеловато, хотелось идти не торопясь, тем более что, безусловно, стоило рассматривать повнимательнее и здания, и прилепившиеся к ним лавчонки. Ваня останавливался почти у каждой торговой точки, с интересом разглядывал товары, и оживлённо делился своими впечатлениями. Конечно, он непрерывно расспрашивал Сашу обо всём, что его заинтересовало. Сновавшие туда-сюда прохожие привлекали его внимание не меньше, и уж если Ваня комментировал чью-то внешность, то от улыбки трудно было удержаться.
— Смотрите, смотрите! Это полупрозрачное платьице точно от Версаче. А вон тот толстячок определенно одевается у Готье. Но самые потрясающие, по-моему, вот те двое. На такой авангард не хватило бы фантазии ни у Тома Форда, ни у Славы Зайцева! — Ваня тараторил со скоростью хоккейного комментатора, и ребята невольно вертели головами. — Вам не кажется, что мы попали на неделю высокой моды в Париж? Помнится, когда я в последний раз возглавлял там жюри…
— Слушай, балаболка, — перебила его Аня, — ты, оказывается, такой любознательный и так много знаешь о моде! Вот уж не подумала бы. А еще говорят, что это женщины излишне любопытны, безмерно болтливы и смотрят только на одежду.
— Пошутить нельзя? На самом деле я просто изучаю здешнюю жизнь, — стал оправдываться Ваня. — И она поражает меня. Запомните: «Ничему не удивляться есть, разумеется, признак глупости, а не ума». Фёдор Михайлович Достоевский.
— Ну и удивляйся ты себе на здоровье, — улыбнулась Аня, — только не так шумно, а то на нас уже обращают внимание. Видишь, вот эти двое остановились и смотрят в упор.
— Где? — насторожился Ваня.
— Да вон там, около лавки горшёчника, на противоположной стороне.
Ваня долго озирался, ища глазами, где же тут продают горшки.
— Опять он крутит головой, как сова, — проворчала Аня.
А Саша дёрнул Ваню за руку и строго произнёс:
— Пошли дальше. Нам ещё надо полгорода пропилить. Если везде останавливаться, к ночи не дойдём.
И они двинулись дальше, заметно ускорив шаг. Ваня демонстративно заторопился и вовсе перестал останавливаться. Апуи спокойно шёл рядом, в разговоры не вмешивался и только, если надо, указывал дорогу.
Пройдя несколько кварталов, где вперемежку располагались дома богатых и бедных горожан, ребята свернули в узкий переулок и через некоторое время оказались на площади перед большим зданием с колоннами.
— Это Дом правосудия, — пояснил Апуи. — Здесь заседают судьи, которых выбирают из числа влиятельных горожан. Они разрешают спорные вопросы между жителями, допрашивают преступников и выносят приговоры. Видите, около здания собралось много народу. Значит, там идёт разбор сложного дела. И все хотят знать, чем закончится.
— А если судьи не знают, как поступить? — проявил Ваня любопытство теперь в юридической сфере.
— Тогда они обращаются за советом к оракулу, — ответил Саша и лишь потом перевел слуге вопрос вместе с ответом.
Апуи согласно кивнул и, оценив осведомленность пришельца, безропотно вышел из беседы.
— На оракулов здесь большой спрос, — констатировал Ваня.
— Вообще-то, в данном случае, — стал разъяснять Саша, — оракул, к которому обращаются судьи, — это не человек, а культовая статуя, посредством которой бог разговаривает с людьми.
— Вот жулики! — сказал Ваня, еще не дослушав.
— Например, статую бога Амона жрецы выносят из храма в священной ладье. Несут на больших жердях. К ней можно приблизиться и попросить совета или задать интересующий вопрос.
Ваня развёл руками и усмехнулся:
— Ну и как статуя может дать совет? Она же ста-ту-я!
— Очень просто, — сказал Саша. — Ответ «да» или «нет» определяется по тому, в какую сторону двинется священная ладья — вперёд или назад.
— А-а-а, — иронично протянул Ваня, — понятно. «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики!» А здесь, стало быть, жрецы.
Саша внимательно посмотрел на друга, а затем тихо произнёс:
— Хорошо, что ты не знаешь языка, а то за подобные рассуждения вслух тебя побили бы камнями… А вообще, знаешь, что я тебе скажу? Жрецы говорят, что статуя сама движется вместе с ладьей.
— Конечно, сама, — истово закивав, согласился Ваня. — Ох, хотелось бы посмотреть на всё это лично. Скажи, вот я могу спросить что-нибудь у статуи-оракула?
— Любой горожанин может, — ответил Саша. — Насчет чужестранцев — не знаю. Можно уточнить у Апуи. А вот фараоны пользуются услугами священного оракула не принародно, а в святилище храма, куда простому люду вход строго воспрещён.
— Уговорил. Будем общаться со статуями на правах фараонов — так интереснее, — вконец расхулиганился Ваня. — Ты только скажи: там она тоже стоит на ладье, которую держат жрецы?
— Нет, — Саша упорно сохранял серьезность. — Ладья находится в другом помещении. Статуя стоит в святилище на постаменте, в специальном богато украшенном ящике-доме. Дверь его на замке, её открывают лишь три раза в день — на рассвете, в полдень и на закате. Жрецы совершают жертвоприношение, облачают статую в богатые одежды, подносят ей пищу.
— Это понятно. А как она отвечает на вопросы фараонов? Чем двигает? — настаивал Ваня.
— Знаешь, — смутился Саша, — точно сказать не могу, сам не видел. Входить в святилище имеют право только жрецы и фараон. Говорят, изваяние может наклоняться. А ещё говорят, вызывает духов умерших правителей, и они разговаривают.
— Ну, если этакая махина наклонится, то она и рухнуть может, и тогда уж точно кроме духов там никого не останется. А ты веришь, что ли, будто можно вызывать души умерших?
Саша пожал плечами:
— Если честно, не верю.
Аня слушала, слушала и решила, что ей тоже пора высказаться:
— Зря вы такие скептики. Есть мнение, что в древности науки были слабо развиты, зато магия существовала на самом деле. И как раз египетские жрецы могли проделывать настоящие чудеса.
— Вот заодно и проверим эту гипотезу, — бодро сказал Ваня.
— На самом деле, все эти чудеса, наверняка, всего-навсего элементарные трюки. Надо же как-то держать народ в повиновении, — произнёс Саша. — Сами знаете, что могут фокусники! Вспомните хотя бы Дэвида Коперфильда.
— Не знаю, — девушка осталась при своём, — у Коперфильда все на высоких технологиях построено. А здесь? Люди ещё сталь варить не научились. Какая уж там левитация с помощью магнитных полей и воздушных подушек! Нет, жрецы и вправду великие маги, а не фокусники.
Ребята даже растерялись от такого напора.
— Посмотрим, — проговорил Ваня.
— Увидим какое-нибудь магическое действо, тогда и разберёмся, — вторил ему Саша.
Пройдя площадь, где располагался Дом правосудия, они вышли на длинную аллею, по обеим сторонам которой раскинулся цветущий сад. И очень скоро увидели справа красивейшее озеро, а за ним — высокую кирпичную стену.
— Интересно, что там, за стеной? — спросил Ваня и Саша перевел слуге его вопрос.
— Храм богини правосудия Маат, — ответил Апуи. — Сейчас мы пройдём парковую аллею и выйдем к аллее сфинксов, которая соединяет два храмовых комплекса Амона — Опет Амона и Южный Опет.
— А почему эти два комплекса посвящены одному и тому же богу? — поинтересовался Ваня.
Апуи ждал, когда Саша переведёт ему вопрос, но Ветров понял, что сумеет ответить сам, и решил не осложнять беседу двойным переводом.
— Ну, во-первых, Амон — главный бог столицы, — начал рассказывать Саша. — А во-вторых, их строили разные правители. Большой храмовый комплекс Амона на севере Фив воздвиг Тутмос III, великий завоеватель, прапрадед Эхнатона. На огромной территории — множество отдельных храмов, дворцов, залов, часовен, обелисков. Самый выдающийся — храм Амона, где находится его золотая статуя-оракул, ее и выносят на священной ладье во время празднеств. Ещё там имеется довольно любопытная комната под открытым небом — вроде ботанического сада. Это настоящее украшение храма. Тутмос III из своих походов привёз массу экзотических растений в дар Амону, вот и повелел построить оранжерею.
— А представляете, — сказал Ваня. — В коллекции этого фараона-ботаника обнаружится наша елка или береза. Успеем мы туда слазить?
— Не уверен, — ответил Саша, — А, между прочим, Тутмос III привозил еще и животных, например, таких диковинных, как козы и куры. Их до этого в Египте не знали.
— А яйца кушали крокодильи, — предположил Ваня. — Но сейчас-то они на куриные перешли?
— Да, только у них это деликатес.
— Ладно, — смирился Ваня, — яичницу будем в Москве жарить. А здесь я, знаете, чего бы хотел?
Саша уже боялся продолжения, потому что друг его совсем отпустил тормоза.
— Все-таки, раз мы здесь, надо попасть в этот главный храм Амона, конкретно в святилище. Разобраться хочу с чудесами.
— Но я же говорил уже, — тяжко вздохнул Саша, — простых смертных туда не допускают. Народ приносит дары и молится богам, приблизившись лишь к вратам священного места.
— Это я-то — простой смертный?! — возмутился Ваня. — Это мы-то, посланцы богов — простой народ?!! Нетушки! Я буду не я, если не попаду внутрь, — твёрдо заявил он.
— С ума сошёл?! — всполошилась Аня.
— Нарываешься, Оболенский! Это очень серьёзное преступление, — пояснил Саша. — И потом, как ты собираешься лезть туда? Ворота запираются, охраняются…
— Дело техники, — небрежно сказал Ваня.
— Знаешь, что, Иван, — девушка резко остановилась и посмотрела ему в глаза. — Не вздумай этого делать! Понял? Мы же все друг за друга отвечаем. Ты понял?!
— Понял, — подозрительно спокойно сказал Ваня и, как ни в чем не бывало, опять повернулся к Саше. — Валяй, рассказывай дальше. Что там про второй комплекс?
— Если от Большого храмового комплекса Амона идти по аллее сфинксов на юг, попадёшь в другое святилище Амона, которое называется Южный Опет. При Тутмосе III здесь находился маленький полуразвалившийся храм, посвящённый Амону, а уже во времена Аменхотепа III, отца Эхнатона, это священное здание превратилось в руины. Действовал только большой храм — в Опете Амона. И вот Аменхотеп III решил, что он ничем не хуже своего великого прадеда, что он может и должен возвести комплекс, не уступающий по красоте и величию священному строению в Опете Амона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Гигантские храмовые комплексы, расположившиеся в Опете Амона и Южном Опете, соединялись между собой аллеей сфинксов. Эти сфинксы представляли собой высеченные из камня фигуры с телом льва и головой барана. По обе стороны аллеи возвышались дворцы, официальные здания и жилые дома горожан, среди которых и находился дом Джедхора, не самый маленький в округе и очень красивый. Он был обнесён высокой стеною и имел несколько входов. Через центральный в дом входили только сами хозяева и знатные вельможи, он был украшен высокими колоннами с красивой лепкой и разноцветным орнаментом по всей их поверхности. Около входа стоял привратник. А дополнительные двери, предназначавшиеся для работников и слуг, вели к хозяйственным службам. На заднем дворе располагались хранилища для зерна, хлев, загоны и стойла для скота, давильня, где делали вино из винограда, и свой собственный колодец. Перед домом раскинулся великолепный сад с беседками и цветочными клумбами, а в глубине двора — маленький прудик, окружённый пальмами и сикоморами. Надо сказать, что сад и пруд были непременным атрибутом всех богатых домов, как бы визитной карточкой любого знатного горожанина и различались только размерами да той роскошью, какую мог себе позволить хозяин.
Друзья, одевшись по моде, вышли из дома вместе с Апуи. «Фаэтон» они, естественно, взяли с собой, аккуратно уложив его в подходящую корзину-сундучок с крышкой.
— Какой у вас красивый сад! — воскликнула Аня, оглядываясь по сторонам. — Вначале я как-то не обратила на него внимания.
А сад, и вправду, был просто великолепен. Шагая по базальтовой дорожке, трудно было не восхищаться всей этой красотой. Виноградные лозы обвивали изящные резные беседки, роскошные клумбы с благоухающими цветами, как яркие пятна, были разбросаны повсюду, величественные пальмы стояли ровными рядами вдоль дорожек, а раскидистые акации, пышные сикоморы, тамариск и персея различными оттенками зелёного необычайно оживляли пейзаж и дарили благодатную тень и прохладу. В глубине виднелись цветущие фруктовые деревья, которые, вероятно, приносили богатый урожай владельцу поместья.
— А на улице пыль, жара, духота и ни одного деревца — какой контраст! — сказал Саша, когда они уже подходили к воротам.
Выйдя на улицу, они сразу окунулись в шум и суету большого города. Дышать было и впрямь тяжеловато, хотелось идти не торопясь, тем более что, безусловно, стоило рассматривать повнимательнее и здания, и прилепившиеся к ним лавчонки. Ваня останавливался почти у каждой торговой точки, с интересом разглядывал товары, и оживлённо делился своими впечатлениями. Конечно, он непрерывно расспрашивал Сашу обо всём, что его заинтересовало. Сновавшие туда-сюда прохожие привлекали его внимание не меньше, и уж если Ваня комментировал чью-то внешность, то от улыбки трудно было удержаться.
— Смотрите, смотрите! Это полупрозрачное платьице точно от Версаче. А вон тот толстячок определенно одевается у Готье. Но самые потрясающие, по-моему, вот те двое. На такой авангард не хватило бы фантазии ни у Тома Форда, ни у Славы Зайцева! — Ваня тараторил со скоростью хоккейного комментатора, и ребята невольно вертели головами. — Вам не кажется, что мы попали на неделю высокой моды в Париж? Помнится, когда я в последний раз возглавлял там жюри…
— Слушай, балаболка, — перебила его Аня, — ты, оказывается, такой любознательный и так много знаешь о моде! Вот уж не подумала бы. А еще говорят, что это женщины излишне любопытны, безмерно болтливы и смотрят только на одежду.
— Пошутить нельзя? На самом деле я просто изучаю здешнюю жизнь, — стал оправдываться Ваня. — И она поражает меня. Запомните: «Ничему не удивляться есть, разумеется, признак глупости, а не ума». Фёдор Михайлович Достоевский.
— Ну и удивляйся ты себе на здоровье, — улыбнулась Аня, — только не так шумно, а то на нас уже обращают внимание. Видишь, вот эти двое остановились и смотрят в упор.
— Где? — насторожился Ваня.
— Да вон там, около лавки горшёчника, на противоположной стороне.
Ваня долго озирался, ища глазами, где же тут продают горшки.
— Опять он крутит головой, как сова, — проворчала Аня.
А Саша дёрнул Ваню за руку и строго произнёс:
— Пошли дальше. Нам ещё надо полгорода пропилить. Если везде останавливаться, к ночи не дойдём.
И они двинулись дальше, заметно ускорив шаг. Ваня демонстративно заторопился и вовсе перестал останавливаться. Апуи спокойно шёл рядом, в разговоры не вмешивался и только, если надо, указывал дорогу.
Пройдя несколько кварталов, где вперемежку располагались дома богатых и бедных горожан, ребята свернули в узкий переулок и через некоторое время оказались на площади перед большим зданием с колоннами.
— Это Дом правосудия, — пояснил Апуи. — Здесь заседают судьи, которых выбирают из числа влиятельных горожан. Они разрешают спорные вопросы между жителями, допрашивают преступников и выносят приговоры. Видите, около здания собралось много народу. Значит, там идёт разбор сложного дела. И все хотят знать, чем закончится.
— А если судьи не знают, как поступить? — проявил Ваня любопытство теперь в юридической сфере.
— Тогда они обращаются за советом к оракулу, — ответил Саша и лишь потом перевел слуге вопрос вместе с ответом.
Апуи согласно кивнул и, оценив осведомленность пришельца, безропотно вышел из беседы.
— На оракулов здесь большой спрос, — констатировал Ваня.
— Вообще-то, в данном случае, — стал разъяснять Саша, — оракул, к которому обращаются судьи, — это не человек, а культовая статуя, посредством которой бог разговаривает с людьми.
— Вот жулики! — сказал Ваня, еще не дослушав.
— Например, статую бога Амона жрецы выносят из храма в священной ладье. Несут на больших жердях. К ней можно приблизиться и попросить совета или задать интересующий вопрос.
Ваня развёл руками и усмехнулся:
— Ну и как статуя может дать совет? Она же ста-ту-я!
— Очень просто, — сказал Саша. — Ответ «да» или «нет» определяется по тому, в какую сторону двинется священная ладья — вперёд или назад.
— А-а-а, — иронично протянул Ваня, — понятно. «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики!» А здесь, стало быть, жрецы.
Саша внимательно посмотрел на друга, а затем тихо произнёс:
— Хорошо, что ты не знаешь языка, а то за подобные рассуждения вслух тебя побили бы камнями… А вообще, знаешь, что я тебе скажу? Жрецы говорят, что статуя сама движется вместе с ладьей.
— Конечно, сама, — истово закивав, согласился Ваня. — Ох, хотелось бы посмотреть на всё это лично. Скажи, вот я могу спросить что-нибудь у статуи-оракула?
— Любой горожанин может, — ответил Саша. — Насчет чужестранцев — не знаю. Можно уточнить у Апуи. А вот фараоны пользуются услугами священного оракула не принародно, а в святилище храма, куда простому люду вход строго воспрещён.
— Уговорил. Будем общаться со статуями на правах фараонов — так интереснее, — вконец расхулиганился Ваня. — Ты только скажи: там она тоже стоит на ладье, которую держат жрецы?
— Нет, — Саша упорно сохранял серьезность. — Ладья находится в другом помещении. Статуя стоит в святилище на постаменте, в специальном богато украшенном ящике-доме. Дверь его на замке, её открывают лишь три раза в день — на рассвете, в полдень и на закате. Жрецы совершают жертвоприношение, облачают статую в богатые одежды, подносят ей пищу.
— Это понятно. А как она отвечает на вопросы фараонов? Чем двигает? — настаивал Ваня.
— Знаешь, — смутился Саша, — точно сказать не могу, сам не видел. Входить в святилище имеют право только жрецы и фараон. Говорят, изваяние может наклоняться. А ещё говорят, вызывает духов умерших правителей, и они разговаривают.
— Ну, если этакая махина наклонится, то она и рухнуть может, и тогда уж точно кроме духов там никого не останется. А ты веришь, что ли, будто можно вызывать души умерших?
Саша пожал плечами:
— Если честно, не верю.
Аня слушала, слушала и решила, что ей тоже пора высказаться:
— Зря вы такие скептики. Есть мнение, что в древности науки были слабо развиты, зато магия существовала на самом деле. И как раз египетские жрецы могли проделывать настоящие чудеса.
— Вот заодно и проверим эту гипотезу, — бодро сказал Ваня.
— На самом деле, все эти чудеса, наверняка, всего-навсего элементарные трюки. Надо же как-то держать народ в повиновении, — произнёс Саша. — Сами знаете, что могут фокусники! Вспомните хотя бы Дэвида Коперфильда.
— Не знаю, — девушка осталась при своём, — у Коперфильда все на высоких технологиях построено. А здесь? Люди ещё сталь варить не научились. Какая уж там левитация с помощью магнитных полей и воздушных подушек! Нет, жрецы и вправду великие маги, а не фокусники.
Ребята даже растерялись от такого напора.
— Посмотрим, — проговорил Ваня.
— Увидим какое-нибудь магическое действо, тогда и разберёмся, — вторил ему Саша.
Пройдя площадь, где располагался Дом правосудия, они вышли на длинную аллею, по обеим сторонам которой раскинулся цветущий сад. И очень скоро увидели справа красивейшее озеро, а за ним — высокую кирпичную стену.
— Интересно, что там, за стеной? — спросил Ваня и Саша перевел слуге его вопрос.
— Храм богини правосудия Маат, — ответил Апуи. — Сейчас мы пройдём парковую аллею и выйдем к аллее сфинксов, которая соединяет два храмовых комплекса Амона — Опет Амона и Южный Опет.
— А почему эти два комплекса посвящены одному и тому же богу? — поинтересовался Ваня.
Апуи ждал, когда Саша переведёт ему вопрос, но Ветров понял, что сумеет ответить сам, и решил не осложнять беседу двойным переводом.
— Ну, во-первых, Амон — главный бог столицы, — начал рассказывать Саша. — А во-вторых, их строили разные правители. Большой храмовый комплекс Амона на севере Фив воздвиг Тутмос III, великий завоеватель, прапрадед Эхнатона. На огромной территории — множество отдельных храмов, дворцов, залов, часовен, обелисков. Самый выдающийся — храм Амона, где находится его золотая статуя-оракул, ее и выносят на священной ладье во время празднеств. Ещё там имеется довольно любопытная комната под открытым небом — вроде ботанического сада. Это настоящее украшение храма. Тутмос III из своих походов привёз массу экзотических растений в дар Амону, вот и повелел построить оранжерею.
— А представляете, — сказал Ваня. — В коллекции этого фараона-ботаника обнаружится наша елка или береза. Успеем мы туда слазить?
— Не уверен, — ответил Саша, — А, между прочим, Тутмос III привозил еще и животных, например, таких диковинных, как козы и куры. Их до этого в Египте не знали.
— А яйца кушали крокодильи, — предположил Ваня. — Но сейчас-то они на куриные перешли?
— Да, только у них это деликатес.
— Ладно, — смирился Ваня, — яичницу будем в Москве жарить. А здесь я, знаете, чего бы хотел?
Саша уже боялся продолжения, потому что друг его совсем отпустил тормоза.
— Все-таки, раз мы здесь, надо попасть в этот главный храм Амона, конкретно в святилище. Разобраться хочу с чудесами.
— Но я же говорил уже, — тяжко вздохнул Саша, — простых смертных туда не допускают. Народ приносит дары и молится богам, приблизившись лишь к вратам священного места.
— Это я-то — простой смертный?! — возмутился Ваня. — Это мы-то, посланцы богов — простой народ?!! Нетушки! Я буду не я, если не попаду внутрь, — твёрдо заявил он.
— С ума сошёл?! — всполошилась Аня.
— Нарываешься, Оболенский! Это очень серьёзное преступление, — пояснил Саша. — И потом, как ты собираешься лезть туда? Ворота запираются, охраняются…
— Дело техники, — небрежно сказал Ваня.
— Знаешь, что, Иван, — девушка резко остановилась и посмотрела ему в глаза. — Не вздумай этого делать! Понял? Мы же все друг за друга отвечаем. Ты понял?!
— Понял, — подозрительно спокойно сказал Ваня и, как ни в чем не бывало, опять повернулся к Саше. — Валяй, рассказывай дальше. Что там про второй комплекс?
— Если от Большого храмового комплекса Амона идти по аллее сфинксов на юг, попадёшь в другое святилище Амона, которое называется Южный Опет. При Тутмосе III здесь находился маленький полуразвалившийся храм, посвящённый Амону, а уже во времена Аменхотепа III, отца Эхнатона, это священное здание превратилось в руины. Действовал только большой храм — в Опете Амона. И вот Аменхотеп III решил, что он ничем не хуже своего великого прадеда, что он может и должен возвести комплекс, не уступающий по красоте и величию священному строению в Опете Амона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67