Да и не было там детей. А может быть, все-таки дезертир? Бывают же взрослые люди с очень маленьким размером ноги. Секач задумался. Только беглого легионера им тут и не хватало…
Легионер
Глава 1
– Имя? – переспросил дезертир. – Грант. Хью Грант.
Робот-секретарь равнодушно впечатал имя вверху страницы, мигнул лампочками и выдал узкий пластиковый прямоугольник-анкету. Ну, все как обычно. В космолегионе, где бы он ни базировался, правила вступления стандартные. Заполняешь стандартную анкету, плюешь в стандартную пробирочку, даешь в попку себя уколоть стандартным шприцем, заряженным какой-то мудреной сывороткой от всех инопланетных зараз. Жуткое, надо сказать, снадобье. А жжется! Через полчаса, когда сесть сможешь, у тебя берут кровь. А пока ждешь результатов анализов – решаешь нехитрые логические задачки. Прикиньте, ему даже одна собственного сочинения попалась, но он ее, как и две остальные, совсем простенькие, запорол: совершенно не заинтересован в особом внимании комиссии к своей персоне, пусть считают его стандартным идиотом, покинувшим дом родной в погоне за призрачным счастьем и длинным кредом. Слишком умные в космолегионе и даром не нужны, умный в легионе – вещь вообще редкая. Если ты умный, так чего же в легион поперся?
Самое сложное в этом деле – подменить анализ крови, подсунуть кровозаборному аппарату капсулу со специально приготовленной для этого случая каплей кровушки с чужой ДНК. На черном рынке такая капсулка стоит всего-то десятку. Ими торгуют нечистые на руку фельдшера, проводящие вакцинацию в чертовых космических глухоманях. Новобранец Хью Грант за свое здоровье, как и за свою кровь, был совершенно спокоен, но вот своим настоящим именем, точнее своим настоящим ДНК, представляться в космолегионе не собирался. А с какой стати?
Санитар – цилиндрический киборг с красным крестом на боку – заглотил анкету, помигал лампочками и выдал ее назад. Теперь в карточке черным по белому значилось, что волонтер Хью Грант, уроженец планеты Глухой Рудник, совершенно здоров, только легкие его загажены смолами натуральных табаков весьма низкого качества, а печень несколько изношена неумеренным потреблением горячительных напитков. Но, извините, а чем еще на планете с таким названием заниматься прикажете? Тем более в космолегионе это скорее норма, нежели отклонение.
Врач – потрепанная крашеная тетка в белом, не совсем свежем халате, единственное живое существо на всю эту приемную комиссию, – не глядя протянула ему пласткарту с зеленым значком в правом верхнем углу. Годен! А из брюха робота-секретаря выползла термостойкая бляшка с вытисненным именем. Волонтер еще раз прочитал свое имя и прикрепил бляху на левый карман куртки. Теперь можно и в казарму, считай, что ты уже почти легионер. А он и не сомневался: в космолегионе вообще редко кому отказывают. Как-то раз на Церере-6 в одну с ним бригаду записался совершенно конченый даун. На медкомиссии он трясся, пускал слюну, пытался помочиться в кадку с пальмой, но в итоге получил такую же бляху новобранца, как и у всех. Что ж, возможно, в космолегионе собирали спецгруппу даунов для устрашения врага. Откуда нам знать?
С момента нацарапывания твоей закорючки под анкетой и до момента подписания контракта, сопровождающегося церемонией навешивания тебе на грудь бляхи стандартного образца, ты еще волонтер и вроде как под незримым колпаком, в обиду тебя не дадут (кому охота пушечное мясо принимать некондиционное?), но и самому калечиться зря не позволят. И этим надо повсеместно пользоваться, на то он и легион. Но в бар он решил сходить попозже, а сейчас спать, непременно спать! И перед этим имя свое новое запомнить, а то как бы впросак не попасть.
Новоявленный Хью Грант шел по ярусам гостиничного комплекса космопорта совершенно спокойно, громко цокая подкованными башмаками, неся скрученный в трубочку контракт, как флаг. Кто вздумает остановить волонтера, подписавшего контракт с космолегионом? Даже космокопы в своих неизменных желтобронниках, завидев его, вроде как отворачивались. Что, съели, уроды? Впрочем, возможно, это ему просто показалось. У них сейчас появились такие нейтрализаторы: направишь раструбом на человека, нажмешь кнопочку, и вроде как не было человека – одна лужа дымящаяся. Разберись тут, был у этой лужи контракт с космолегионом или не было…
Волонтер нарочито громко прогромыхал своими бахилами по железной решетке перед шлюзом с табличкой «Казармы космолегиона» и кулаком постучался в окошко. Нет, можно было, конечно, сунуть выданную пласткарту в щель под табличкой, тем самым вызвать охранника, но уж больно не хотелось выходить из образа деревенщины. Лучше уж так, кулачищами. Минуты через две окошечко откинулось, в нем возникла морда совершенно бандитского вида.
– Кто таков? Че ломишься? – поинтересовалась морда.
Волонтер достал свой приписной лист контрактника и сунул его в окошко. Охранник захлопнул окно, запикал чем-то электронным, видимо, идентифицировал эту часть контракта с общей, наконец дверь с легким шипением отворилась.
Мордатый парень с нашивками сержанта, судя по оранжевому загару – урожденный тибулянин, оглядел его с головы до ног и пробурчал:
– Не особо ты что-то похож на новобранца.
– Ты тоже не копия апостола Петра, – парировал волонтер. Шутка прошла не сразу, ему даже показалось, что слышит, как скрипят мозги в башке этого дауна, наконец юмор до охранника дошел, и он расхохотался в голос:
– Классно, брат-легионер! Точно, я как апостол Петр на вратах рая с ключами. Какое облако изволите?
– Желательно без клопов, мышей и тараканов – затребовал волонтер, и мордоворот расхохотался еще больше.
– Извольте в четвертый блок, второй этаж по лестнице слева, – сказал он, с шутливым поклоном протягивая обратно пласткарту с зеленым обрезом новобранца, – могу гарантировать, что мышей там нет, их давно сожрали крысы.
Что ж, и на том спасибо. Волонтер подхватил свой вещмешок и вошел в кабину лифта. Четвертый блок – это младший офицерский состав, если память ему не изменяет. И то неплохо, учитывая прежний опыт, он не очень любил проводить свой первый день, точнее, ночь в космолегионе в казармах для рядового состава. Пахнет, знаете ли…
За длинным столом в центре четвертого блока вовсю шла игра. Волонтеры, большей частью в офицерском нижнем белье и уставных подтяжках, азартно шлепали засаленными картами. Волонтер разглядел на ремнях некоторых кобуры, оружие не самое новое, но все-таки. Лиц знакомых не было, тоже хорошо, он страсть как не любил вспоминать свои бывшие имена. Запутался, если честно, особо когда встает какой-нибудь ветеран, объятия распахивает и обниматься лезет, вроде как ты ему жизнь спас. А где, на какой планете спас, каким образом спас? Ты напомни, не стесняйся, и как меня тогда звали, тоже. Да что там имя, он к лицу своему никак привыкнуть не может, вглядываешься поутру в зеркало, в незнакомую физиономию, и вспоминаешь мучительно, а каким же ты раньше был, каким изначально тебя мама родная уродила? Это, последнее лицо ему сделали после ясонской операции. Тогда его сожрал ясонский кит и он уже молился, захлебываясь в желудочном соке этой туши, когда спецназ сумел пробиться через селезенку этого чертового живоглота и вытащить его на свет божий. Как-то недавно пересматривал свои фотографии из госпиталя, бр-р-р…
– О! Нашего полку прибыло! – завизжал радостно коротышка с крашенным в фиолетовый цвет чубом. – Брат-легионер играет в покер?
– Брат-легионер играет во что угодно, – сказал волонтер, закидывая свой вещмешок на второй ярус трехъярусной кровати. – Но сейчас брат-легионер ужасно хочет спать, так что отвали, любезный.
Он не нарывался на конфликт, он просто хотел отдохнуть, ему нужно было всего-то пять-шесть часов крепкого и здорового сна, чтобы восстановить силы. Подушки нет? Ну и замечательно! Лучшая подушка для легионера – его вещмешок. Теперь спать! И хорошо, чтобы без сновидений. Он ненавидел сны! Особо в последнее время…
Глава 2
Дивер был классным парнем, только немного робким. Нет, не в бою, в бою он сомнений не знал, дрался как лев. А вот в начальственных приемных терялся. Если бы не эта его робость, давно бы носить ему полковничьи погоны и сидеть в теплом кабинете, бумажки перекладывая, печень свою поглаживая. А так мыкается он до сих пор в капитанах, ордена свои за боевые заслуги в кармане нагрудном прячет. Ни пастбища своего персонального нет, ни семьи, да и откуда? В отчетных рапортах себя героем не расписывает, сообщая только суть дела, на глаза начальству не лезет, вот и обходят его звания и почести. Боевую операцию проведет он, а повышения по званию какой-нибудь штабист получит, что с ядолиста на землю ни разу не спускался. И не удивительно, что при такой системе от армии цитхи только рожки да ножки остались.
Честное слово, впервые вижу гвардейца, у которого башка так не соответствовала бы телу. Поменяло бы тело Дивера башку на другую, давно бы в герои выбилось. Впрочем, у них не тела выбирают головы, а наоборот. Тем более тело Дивера свою застенчивую башку любило и на все предложения поменять (а предложения поступали) решительно отказывалось. Такой он у меня, решительный в бою, но застенчивый, когда пушки стихают. И еще редкостный чревоугодник. Вот и сейчас, едва мы забились в эту пещеру, он выпустил на охоту четыре из пяти своих желудков, а вроде как ели совсем недавно.
– Огонь будем разводить? – спросил Дивер, наблюдая, как первый из его желудков уже тащит, упираясь мощными лапками, здоровенную крысу.
По идее огня разводить не стоило, слишком близко мы к яйцекладке монстров подобрались, но я-то знал, как печень Дивера не любила сырой пищи, а потому кивнул. Он отнял у желудка крысу, трахнул ее башкой о камень и снова послал желудок на охоту.
– Сам видишь, двое нас, – словно извиняясь, сказал Дивер желудку. Тот осознал и поскакал охотиться снова.
Я-то, в принципе, съел бы крысу и сырую, посолить бы – и все дела, но раз есть возможность поджарить… Быстро собрал в кучу разный мусор: вешки сухие, помет птичий, скелетики каких-то грызунов, облил все это горючкой и поджег. Дивер тут же лишил шкурки и освежевал крысу, нанизал ее на прут и уложил на огонь, через минуту по пещере распространился аппетитный аромат свежего мяса, и пятый желудок Дивера заворочался.
– Сидеть! – цыкнул на него Дивер, – Ты днем больше всех сожрал, давай переваривай.
Желудок затих, но порой недовольно похрюкивал.
– Слышь, дал бы ты ему отдохнуть, – предложил я, имея в виду тхи – тело Дивера, – а то завтра у нас день тяжелый.
Дивер кивнул, снял защитный шлем, осторожно выпустил лапки у ци и, цепляясь за свою мощную грудь, спустился на камни. Я помог устроиться ему поудобнее, потом скомандовал его телу «спать» и прикрыл плащ-палаткой.
– Хорошее у меня тело, сильное, работящее, – сказал Дивер, ласково глядя на мощный торс, увенчанный малюсеньким одноглазым бугорком – головой. – Знаешь, как подумаю, что когда-то придется менять его на новое, не по себе становится.
– Да ладно о плохом-то думать, может, и не придется.
– Нет, – улыбнулся Дивер, – ты не понял, тхи – наши тела – живут мало, по двадцать ваших лет от силы. Как наши генетики ни бьются, никак продолжительность жизни увеличить не можем. Так что волей-неволей менять приходится. А вот печенка – долгожитель, если алкоголем не злоупотреблять, бывает, так с одной печенкой и проживешь. Желудки, те года три-четыре живут, если не переедают и с зубами все хорошо, а то сейчас кариес просто зверствует. У желудков Дивера с кариесом все обстояло нормально, то есть не было кариеса. Они как раз в пещеру стали возвращаться, двое из них, тяжело упираясь, тащили тело варана без головы, видимо, успела сбежать голова-то, еще один приволок чью-то печень. Ого, деликатес! Печень злобно шипела, упиралась и старалась уцепиться за камни когтистыми лапками.
Я поощрительно погладил желудки по бугристым головкам, успокоил печень ударом кинжала, вырвал ее челюсть-присоску, быстро ошкурил и освежевал варана. А тут и крыска подоспела. Я честно разделил грызуна на части, кинул три куска добытчикам и сам с удовольствием откусил сочного мясца. Желудки радостно заверещали и быстро сожрали свои порции. Они нервно топтались лапками и принюхивались к запаху румянившейся на огне печени.
– Да ладно вам, не суетитесь, на всех хватит, – сказал Дивер.
Желудки успокоились, но от огня не отошли.
– Где четвертый? – спросил Дивер строго. Желудки снова затопали лапками и заверещали по-своему.
– О, кара небесная! Нашел время!
– В чем дело? – спросил я.
– Да один под жениться решил, пару молодых желудих встретил, вот и взыграли гены. Он у меня младшенький, самое время женитьбы.
– Не беда, – я перевернул мясо и встал с корточек. – Ты тут посмотри, а я отлить схожу.
Дивер улыбнулся:
– Да конечно, только далеко не отходи, вдруг подгорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Легионер
Глава 1
– Имя? – переспросил дезертир. – Грант. Хью Грант.
Робот-секретарь равнодушно впечатал имя вверху страницы, мигнул лампочками и выдал узкий пластиковый прямоугольник-анкету. Ну, все как обычно. В космолегионе, где бы он ни базировался, правила вступления стандартные. Заполняешь стандартную анкету, плюешь в стандартную пробирочку, даешь в попку себя уколоть стандартным шприцем, заряженным какой-то мудреной сывороткой от всех инопланетных зараз. Жуткое, надо сказать, снадобье. А жжется! Через полчаса, когда сесть сможешь, у тебя берут кровь. А пока ждешь результатов анализов – решаешь нехитрые логические задачки. Прикиньте, ему даже одна собственного сочинения попалась, но он ее, как и две остальные, совсем простенькие, запорол: совершенно не заинтересован в особом внимании комиссии к своей персоне, пусть считают его стандартным идиотом, покинувшим дом родной в погоне за призрачным счастьем и длинным кредом. Слишком умные в космолегионе и даром не нужны, умный в легионе – вещь вообще редкая. Если ты умный, так чего же в легион поперся?
Самое сложное в этом деле – подменить анализ крови, подсунуть кровозаборному аппарату капсулу со специально приготовленной для этого случая каплей кровушки с чужой ДНК. На черном рынке такая капсулка стоит всего-то десятку. Ими торгуют нечистые на руку фельдшера, проводящие вакцинацию в чертовых космических глухоманях. Новобранец Хью Грант за свое здоровье, как и за свою кровь, был совершенно спокоен, но вот своим настоящим именем, точнее своим настоящим ДНК, представляться в космолегионе не собирался. А с какой стати?
Санитар – цилиндрический киборг с красным крестом на боку – заглотил анкету, помигал лампочками и выдал ее назад. Теперь в карточке черным по белому значилось, что волонтер Хью Грант, уроженец планеты Глухой Рудник, совершенно здоров, только легкие его загажены смолами натуральных табаков весьма низкого качества, а печень несколько изношена неумеренным потреблением горячительных напитков. Но, извините, а чем еще на планете с таким названием заниматься прикажете? Тем более в космолегионе это скорее норма, нежели отклонение.
Врач – потрепанная крашеная тетка в белом, не совсем свежем халате, единственное живое существо на всю эту приемную комиссию, – не глядя протянула ему пласткарту с зеленым значком в правом верхнем углу. Годен! А из брюха робота-секретаря выползла термостойкая бляшка с вытисненным именем. Волонтер еще раз прочитал свое имя и прикрепил бляху на левый карман куртки. Теперь можно и в казарму, считай, что ты уже почти легионер. А он и не сомневался: в космолегионе вообще редко кому отказывают. Как-то раз на Церере-6 в одну с ним бригаду записался совершенно конченый даун. На медкомиссии он трясся, пускал слюну, пытался помочиться в кадку с пальмой, но в итоге получил такую же бляху новобранца, как и у всех. Что ж, возможно, в космолегионе собирали спецгруппу даунов для устрашения врага. Откуда нам знать?
С момента нацарапывания твоей закорючки под анкетой и до момента подписания контракта, сопровождающегося церемонией навешивания тебе на грудь бляхи стандартного образца, ты еще волонтер и вроде как под незримым колпаком, в обиду тебя не дадут (кому охота пушечное мясо принимать некондиционное?), но и самому калечиться зря не позволят. И этим надо повсеместно пользоваться, на то он и легион. Но в бар он решил сходить попозже, а сейчас спать, непременно спать! И перед этим имя свое новое запомнить, а то как бы впросак не попасть.
Новоявленный Хью Грант шел по ярусам гостиничного комплекса космопорта совершенно спокойно, громко цокая подкованными башмаками, неся скрученный в трубочку контракт, как флаг. Кто вздумает остановить волонтера, подписавшего контракт с космолегионом? Даже космокопы в своих неизменных желтобронниках, завидев его, вроде как отворачивались. Что, съели, уроды? Впрочем, возможно, это ему просто показалось. У них сейчас появились такие нейтрализаторы: направишь раструбом на человека, нажмешь кнопочку, и вроде как не было человека – одна лужа дымящаяся. Разберись тут, был у этой лужи контракт с космолегионом или не было…
Волонтер нарочито громко прогромыхал своими бахилами по железной решетке перед шлюзом с табличкой «Казармы космолегиона» и кулаком постучался в окошко. Нет, можно было, конечно, сунуть выданную пласткарту в щель под табличкой, тем самым вызвать охранника, но уж больно не хотелось выходить из образа деревенщины. Лучше уж так, кулачищами. Минуты через две окошечко откинулось, в нем возникла морда совершенно бандитского вида.
– Кто таков? Че ломишься? – поинтересовалась морда.
Волонтер достал свой приписной лист контрактника и сунул его в окошко. Охранник захлопнул окно, запикал чем-то электронным, видимо, идентифицировал эту часть контракта с общей, наконец дверь с легким шипением отворилась.
Мордатый парень с нашивками сержанта, судя по оранжевому загару – урожденный тибулянин, оглядел его с головы до ног и пробурчал:
– Не особо ты что-то похож на новобранца.
– Ты тоже не копия апостола Петра, – парировал волонтер. Шутка прошла не сразу, ему даже показалось, что слышит, как скрипят мозги в башке этого дауна, наконец юмор до охранника дошел, и он расхохотался в голос:
– Классно, брат-легионер! Точно, я как апостол Петр на вратах рая с ключами. Какое облако изволите?
– Желательно без клопов, мышей и тараканов – затребовал волонтер, и мордоворот расхохотался еще больше.
– Извольте в четвертый блок, второй этаж по лестнице слева, – сказал он, с шутливым поклоном протягивая обратно пласткарту с зеленым обрезом новобранца, – могу гарантировать, что мышей там нет, их давно сожрали крысы.
Что ж, и на том спасибо. Волонтер подхватил свой вещмешок и вошел в кабину лифта. Четвертый блок – это младший офицерский состав, если память ему не изменяет. И то неплохо, учитывая прежний опыт, он не очень любил проводить свой первый день, точнее, ночь в космолегионе в казармах для рядового состава. Пахнет, знаете ли…
За длинным столом в центре четвертого блока вовсю шла игра. Волонтеры, большей частью в офицерском нижнем белье и уставных подтяжках, азартно шлепали засаленными картами. Волонтер разглядел на ремнях некоторых кобуры, оружие не самое новое, но все-таки. Лиц знакомых не было, тоже хорошо, он страсть как не любил вспоминать свои бывшие имена. Запутался, если честно, особо когда встает какой-нибудь ветеран, объятия распахивает и обниматься лезет, вроде как ты ему жизнь спас. А где, на какой планете спас, каким образом спас? Ты напомни, не стесняйся, и как меня тогда звали, тоже. Да что там имя, он к лицу своему никак привыкнуть не может, вглядываешься поутру в зеркало, в незнакомую физиономию, и вспоминаешь мучительно, а каким же ты раньше был, каким изначально тебя мама родная уродила? Это, последнее лицо ему сделали после ясонской операции. Тогда его сожрал ясонский кит и он уже молился, захлебываясь в желудочном соке этой туши, когда спецназ сумел пробиться через селезенку этого чертового живоглота и вытащить его на свет божий. Как-то недавно пересматривал свои фотографии из госпиталя, бр-р-р…
– О! Нашего полку прибыло! – завизжал радостно коротышка с крашенным в фиолетовый цвет чубом. – Брат-легионер играет в покер?
– Брат-легионер играет во что угодно, – сказал волонтер, закидывая свой вещмешок на второй ярус трехъярусной кровати. – Но сейчас брат-легионер ужасно хочет спать, так что отвали, любезный.
Он не нарывался на конфликт, он просто хотел отдохнуть, ему нужно было всего-то пять-шесть часов крепкого и здорового сна, чтобы восстановить силы. Подушки нет? Ну и замечательно! Лучшая подушка для легионера – его вещмешок. Теперь спать! И хорошо, чтобы без сновидений. Он ненавидел сны! Особо в последнее время…
Глава 2
Дивер был классным парнем, только немного робким. Нет, не в бою, в бою он сомнений не знал, дрался как лев. А вот в начальственных приемных терялся. Если бы не эта его робость, давно бы носить ему полковничьи погоны и сидеть в теплом кабинете, бумажки перекладывая, печень свою поглаживая. А так мыкается он до сих пор в капитанах, ордена свои за боевые заслуги в кармане нагрудном прячет. Ни пастбища своего персонального нет, ни семьи, да и откуда? В отчетных рапортах себя героем не расписывает, сообщая только суть дела, на глаза начальству не лезет, вот и обходят его звания и почести. Боевую операцию проведет он, а повышения по званию какой-нибудь штабист получит, что с ядолиста на землю ни разу не спускался. И не удивительно, что при такой системе от армии цитхи только рожки да ножки остались.
Честное слово, впервые вижу гвардейца, у которого башка так не соответствовала бы телу. Поменяло бы тело Дивера башку на другую, давно бы в герои выбилось. Впрочем, у них не тела выбирают головы, а наоборот. Тем более тело Дивера свою застенчивую башку любило и на все предложения поменять (а предложения поступали) решительно отказывалось. Такой он у меня, решительный в бою, но застенчивый, когда пушки стихают. И еще редкостный чревоугодник. Вот и сейчас, едва мы забились в эту пещеру, он выпустил на охоту четыре из пяти своих желудков, а вроде как ели совсем недавно.
– Огонь будем разводить? – спросил Дивер, наблюдая, как первый из его желудков уже тащит, упираясь мощными лапками, здоровенную крысу.
По идее огня разводить не стоило, слишком близко мы к яйцекладке монстров подобрались, но я-то знал, как печень Дивера не любила сырой пищи, а потому кивнул. Он отнял у желудка крысу, трахнул ее башкой о камень и снова послал желудок на охоту.
– Сам видишь, двое нас, – словно извиняясь, сказал Дивер желудку. Тот осознал и поскакал охотиться снова.
Я-то, в принципе, съел бы крысу и сырую, посолить бы – и все дела, но раз есть возможность поджарить… Быстро собрал в кучу разный мусор: вешки сухие, помет птичий, скелетики каких-то грызунов, облил все это горючкой и поджег. Дивер тут же лишил шкурки и освежевал крысу, нанизал ее на прут и уложил на огонь, через минуту по пещере распространился аппетитный аромат свежего мяса, и пятый желудок Дивера заворочался.
– Сидеть! – цыкнул на него Дивер, – Ты днем больше всех сожрал, давай переваривай.
Желудок затих, но порой недовольно похрюкивал.
– Слышь, дал бы ты ему отдохнуть, – предложил я, имея в виду тхи – тело Дивера, – а то завтра у нас день тяжелый.
Дивер кивнул, снял защитный шлем, осторожно выпустил лапки у ци и, цепляясь за свою мощную грудь, спустился на камни. Я помог устроиться ему поудобнее, потом скомандовал его телу «спать» и прикрыл плащ-палаткой.
– Хорошее у меня тело, сильное, работящее, – сказал Дивер, ласково глядя на мощный торс, увенчанный малюсеньким одноглазым бугорком – головой. – Знаешь, как подумаю, что когда-то придется менять его на новое, не по себе становится.
– Да ладно о плохом-то думать, может, и не придется.
– Нет, – улыбнулся Дивер, – ты не понял, тхи – наши тела – живут мало, по двадцать ваших лет от силы. Как наши генетики ни бьются, никак продолжительность жизни увеличить не можем. Так что волей-неволей менять приходится. А вот печенка – долгожитель, если алкоголем не злоупотреблять, бывает, так с одной печенкой и проживешь. Желудки, те года три-четыре живут, если не переедают и с зубами все хорошо, а то сейчас кариес просто зверствует. У желудков Дивера с кариесом все обстояло нормально, то есть не было кариеса. Они как раз в пещеру стали возвращаться, двое из них, тяжело упираясь, тащили тело варана без головы, видимо, успела сбежать голова-то, еще один приволок чью-то печень. Ого, деликатес! Печень злобно шипела, упиралась и старалась уцепиться за камни когтистыми лапками.
Я поощрительно погладил желудки по бугристым головкам, успокоил печень ударом кинжала, вырвал ее челюсть-присоску, быстро ошкурил и освежевал варана. А тут и крыска подоспела. Я честно разделил грызуна на части, кинул три куска добытчикам и сам с удовольствием откусил сочного мясца. Желудки радостно заверещали и быстро сожрали свои порции. Они нервно топтались лапками и принюхивались к запаху румянившейся на огне печени.
– Да ладно вам, не суетитесь, на всех хватит, – сказал Дивер.
Желудки успокоились, но от огня не отошли.
– Где четвертый? – спросил Дивер строго. Желудки снова затопали лапками и заверещали по-своему.
– О, кара небесная! Нашел время!
– В чем дело? – спросил я.
– Да один под жениться решил, пару молодых желудих встретил, вот и взыграли гены. Он у меня младшенький, самое время женитьбы.
– Не беда, – я перевернул мясо и встал с корточек. – Ты тут посмотри, а я отлить схожу.
Дивер улыбнулся:
– Да конечно, только далеко не отходи, вдруг подгорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47