— В допустимых пределах, — успокоили его.
— Следите, не спускайте глаз!
— Да, генерал.
— И смотрите…
— Бросьте, дядя, — вмешался Атахо, — на вас работают профессионалы. Не дергайте людей, они сами знают что делать. Лучше подумайте, как мы славно проведем сегодняшнюю ночку. — Молодые глаза его возбужденно сверкали.
Участник войны на Бенго-Дали, бывший командир отряда быстрого развертывания, он еще не был стар, но был неизлечимо болен. Подхваченная в бенго-далийских болотах лихорадка вот уже лет десять утомляла, изматывала, подтачивала организм. Атахо устал — от болезни и от ожидания. Девять долгих лет доктор Генрих со своей командой не мог дать вразумительного ответа, когда наконец все будет готово, проверено и отлажено, когда бравый воин и его дряхлеющий дядя смогут воспользоваться тайной геронтологии. Генрих тянул резину, не давая согласия на последний, решающий, эксперимент, Атахо болел, генерал дряхлел. А Виктор Делано тем временем чуть не сбежал и не натянул им всем нос. Теперь, когда он буквально восстал из мертвых и нежданно-негаданно вернулся, и пока рядом с ним нет Кэттана Морейры, который себе на уме и тот еще плут, нужно пользоваться моментом и ловить удачу, что бы там ни болтали медики. Им бы только деньги с генерала доить.
— Что Делано? — нетерпеливо сказал в микрофон генерал.
— Нормально, — отозвалась рация.
— Не упустите.
Волнуется старичок, подумал Атахо, внутренне ухмыляясь. Еще бы: столько лет ожиданий и надежд…
— А все ж таки зря вы, дядя, пошли через Ларсена — надо было напрямую.
— Генрих…
— Генриха интересует процесс, а не результат — иначе говоря, только деньги, а не вы, не ваше драгоценное здоровье.
— Но надо проверить на них. Насколько этот Делано восприимчив.
— С восприимчивостью все в порядке — взгляните на меня, — широко и радостно улыбнулся Атахо. — И Делано воспринял бы вас в лучшем виде, а так только время уходит зря.
— Нетерпеливая молодежь, — хохотнул генерал. — Если бы молодость знала…
— …если бы старость могла, — подхватил племянник. — Наконец-то вы сможете соединить то и другое, бодрость здоровой молодости и мудрость старости. Замечательная смесь, шибает в голову… — Атахо поглядел на часы. — Началось — он уже Ларсен. Поздравляю, мой генерал: скоро он станет вами.
— Сперва мы посмотрим, — голос старика окреп. — на этого Делано… на нового Ларсена.
— Левэр? — наклонился к передатчику Атахо. — Как там у вас?
Ответом было молчание.
— Левэр! — требовательно поднял голос генерал. — Каким там… вы занимаетесь?!
— Уходит, — внезапно обрела речь рация.
Генерал взревел, как разъяренный бык.
— Ловить! Вернуть! — Остальное было совершенно непечатно.
Вот, значит, как — с планеторазведкой вздумали тягаться. Ну, что же, мальчики, дерзайте: гон по человеку — знатная охота. Лесным невидимкой, стремительным и неуловимым, он скользил в дурманящих зарослях бечески. Вперед, ребятки, вы у меня еще побегаете. Сколько вас? Трое? Нашли кем пугать. Ты что, парень, хочешь меня обойти?
Он достал из нагрудного кармана безотказный сковач и не целясь выстрелил в темный силуэт. Полежи-ка там полчасика, друг мой…
Из пробитого в кустарнике туннеля донесся безумный, мучительный вопль.
Бросаясь в траву, сливаясь с землей, он попытался осознать, что же произошло. Парализатор безвреден и не причиняет боли. Но что за галлюцинация: его рука сжимает смертельный дезинтегратор. Ты спятил, люци Ларсен! Как это у тебя очутилось?
Тихий, замирающий хрип — там, куда он только что выстрелил. Он подался назад, растерянный, сбитый с толку. Как получилось, что он убил человека? Откуда у него запрещенный маленький «Михайлов»? Почему на него охотятся, на мирного планеторазведчика?..
…Пес его знает, ничего не понять. Каким чертом меня сюда занесло? И где Ларсен? А там что за суета? Никак, по мою душу кто-то бредет? Ну уж нет, черта с два, я уношу ноги! Круто повернув, он нырнул в буйно разросшийся кустарник, обсыпанный, словно крупой, мелкими шариками сиреневых цветов. Задать стрекача — дело нехитрое, но эти-то, видать, тоже не дураки — которые за мной охотятся.
Почему? Откуда они проведали, что мы сюда двинемся?.. Метланд! Конечно он! Только он да Галахов были в курсе, где мы сядем. Ну, сука… А ведь отговаривал: нельзя вам на Франческу соваться, каюк вам тут неминуемый. И сам же… Денежки ему понадобились, в семействе у него, видите ли, нелады. Пьянь проклятая, продал нас глазом не моргнув.
Но куда Ларсен мой запропастился? Беда, если его тут отловят; ой, беда. Надеясь, что верхушки молодой поросли не слишком уж заметно качаются и не указывают преследователям путь, он быстро и со всей ловкостью, на какую только был способен, полз вперед. Однако же, куда податься? К морю смысла нет, катер без Ларсена не найдешь. Значит, к жилью? Да, но где то жилье, в этих охотничьих угодьях? И Ларсен… Ну, люци-то не пропадет, ему лес что дом родной…
— Не двигаться, — прозвучал вдруг тихий внятный голос. — Лежать.
Он взвился: пружина ярости, упрямства, стремления поступать наперекор всему подбросила его в воздух и развернула лицом к врагу. Выстрел — короткий, беззвучный, машинальным спуском курка — и человека нет, лишь вмятина в земле да расчищенное пространство в зарослях. Боже! Он чуть не выронил дезинтегратор. Зачем же насмерть-то?! Он метнулся в кусты, с треском ринулся напролом. Ларсен! Люци, где же…
Он помчался искать. Даже не зная, кого он разыскивает и как зовут его самого. Виктор Делано? Эрик Ларсен? Все безнадежно смешалось.
…Да, парня, конечно, надо найти. Кто бы ни были эти ребята, а шутки с ними плохи. Он замер на мгновение чутко прислушался, затем тихо-тихо выпрямился и очень внимательно оглядел доступный глазу участок парка. С одной стороны сквозь кружево цветущих ветвей просвечивало небо, и как будто шелестели морские волны? Да, верно, шелестит. Но это не вода, это трава под ногами осторожного охотника. Что тебе от меня надо, приятель? Или ты ищешь Делано? Ну, его ты не получишь, не надейся; не позволю. Вновь опустившись на землю, он бесплотной тенью скользнул вбок, описал дугу и внезапно и безмолвно вырос за спиной преследователя. Короткий взмах руки с зажатым дезинтегратором — и человек беззвучно осел на землю и завалился на бок. Полежи, голубчик, отдохни.
Но где же мой Делано? Вот сумасброд — умчался не пойми куда, а теперь я его ищи, когда лес так и кишит охотниками за человеком. Где ж я видел-то его последний раз? Так, сейчас сориентируемся…
Он не стал возвращаться по своим следам, а двинулся напрямик. Безошибочное чутье планеторазведчика точно вывело его к знакомой проплешине, бывшей когда-то ухоженным симпатичным лужком. Здесь все было тихо, ни намека на ловцов. Все же он долго прислушивался и приглядывался, чтобы не угодить в засаду. Место для нее — лучше не придумаешь. Затем тихонько двинулся вдоль края поляны. Кажется, здесь. Отсюда Делано куда-то рванул самостоятельно, и именно тут надо брать его след… Что это?
— Люци! — вырвалось у него, и ледяной беспощадный гнев на мгновение застлал мир серой пеленой. — Что же они с тобой… — Почти забыв об осторожности, он подполз к лежащему навзничь человеку, посмотрел в еще синие, но уже затуманившиеся глаза и осторожно их закрыл. Ох, люци, как же я виноват! Ведь это Рэй нас продал, больше некому — а я-то верил ему, как последний дурак. Не уберег я тебя, прости…
…Он медленно отползал прочь. Теперь только и дела что постараться уйти живым. Бедняга Ларс — такой благополучный, такой счастливый, довольный собой и жизнью, человек на своем месте. Ему бы жить да жить. Зачем я его сюда потащил, ну зачем? И ведь он не хотел, ведь как чувствовал!
Ладно. Перво-наперво нужен телефон и нужна полиция. Сколько тут трупов? И главное — убили Ларсена. У него перехватило горло.
Вскочив на ноги, он бросился бежать. Уйти, уйти отсюда живым, разыскать братца Кэта, потому что за мои подвиги с него голову снимут. Знать бы, где он, где Анжелика… У Черрала, да, правильно, Тей же говорил. Но где этот Черрал, провалиться ему, где он живет?! Искать тут до гроба, плутать в парковой зоне — еще и собак спустят. А на шоссе меня вмиг отловят… Значит, домой — надо добраться домой, а там видно будет…
…Анжелика, светлоглазая альтау, прекрасная и недоступная, столь же нежная, как звучание этого слова и столь же твердая, как взгляд твоих прозрачных гордых глаз. Анжелика, мой ангел, моя любимая и — чужая, безнадежно и навечно чужая. Собственность Кэта Морейры, его рабыня, его жена. Не знаю, стоит ли он тебя. Может быть, стоит — раз ты его любишь. И дай вам Бог… А что до меня… Что же, мне остаются все прочие женщины в мире.
Он, твой избранник, твой единственный, кому ты хранишь верность вопреки крику собственной природы — он сумел ли о тебе позаботиться? Смог ли он тебя защитить и сберечь? Или он сейчас тоже мечется, и ему нужна помощь?..
…С чего нам вздумалось искать дом Черрала? Сели черт-те где, бегай теперь, разыскивай! Куда как проще было бы сразу домой, там и телефон, и что угодно. А то пока тут колготишься, неровен час, у братца Кэта неприятности образуются…
Он бежал и бежал, сперва через тянущийся вдоль берега огромный заброшенный парк, затем через лес, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, судорожно стискивая дезинтегратор с двумя оставшимися зарядами, запаленный, едва живой, ведомый одним стремлением — защитить, во что бы то ни стало уберечь свою стаю.
— Эрик? — Кэт вглядывался в испачканное землей разбитое лицо. — Ты Эрик?
— Я самый. — Он через силу улыбнулся. — Боюсь, люци, ты не слишком рад меня видеть? Виктор… его убили. — Он с трудом приподнялся и сел на мягком мху, выстилавшем дно овражка. И увидел охотника. — А, Тей! И ты тут, бродяга? А за мной какие-то твари гнались — еле ноги унес. Ларсена ухайдакали, сволочи… Э, вы чего?
Побелевший Кэт медленно распрямился, поднялся с колен, повернулся к киано. Потрясенный, Тей смотрел на беглеца круглыми, совершенно черными глазами во весь зрачок, приоткрыв от изумления рот.
— Виктор, — проговорил он глухим, едва слышным голосом. — Виктор? — переспросил он Кэта, словно не надеясь, что верно понимает происходящее.
— Ну да, я, — озадаченный и несколько смущенный, Виктор-Эрик переводил взгляд с одного на другого. — В чем дело? Ну так что мы, идем домой? — Тут он мучительно закашлялся, опустил голову и впился пальцами в мох. — Ой, люци, плохи мои дела — как сто лет не бегал, думал, умру по дороге.
Кэт снова присел перед ним на корточки и осторожно спросил:
— Так ты кто?
— Планеторазведка, насколько я понимаю. — В синих его глазах мелькнули шальные бесенята. — Люци Ларсен, к вашим услугам.
У Кэта страдальчески дрогнули брови.
— Тогда скажи, если ты Ларсен: почему на тебе мундир Виктора Делано?
— А… н-не… пес его знает. Слушай, какого рожна мы тут расселись? Давай домой. Кэт! Я ни черта не разберу. Ты объяснишь мне что-нибудь или как?
— Я тебе объясню. — Кэт с силой выдохнул. — Есть на свете человек по имени Гэс Атахо, который воевал в свое время на планете Бенго-Дали.
— Никогда не слыхал. Ну и?
— Он усмирял аборигенов, которые ополчились на колонию наших переселенцев. Это была страшная резня, жестокая и бездарная, заказанная властями Куммивада…
— Погоди, люци… Куммивад — пограничный пост в сто семьдесят шестом секторе; какое отношение… Извини, извини — я тебя слушаю. Так кто там кого усмирял?
— Гэс Атахо, — повторил Кэт с тихим отчаянием. — Поскольку он имел с туземцами дело, он видел, как уходят из жизни старейшины. Молодежь племени собирается возле старца, которому пришло время умирать, и его душа, его сознание вливается в их мозг, их душу, обогащает, делает их мудрее. Они верят: после смерти старик продолжает жить в своих соплеменниках — он как бы растворился в них, отдал лучшее, что успел приобрести в своей жизни… — Кэт перевел дух, помолчал. — Атахо понравилась идея переселять сознание туда-сюда. Не смешивать, а вытеснять старое новым. Не знаю, зачем это ему самому, но твоему… нашему с тобой хозяину она пришлась по душе. Генерал стар и немощен, и он захотел занять твое тело. Он долго готовился… точнее, его врач долго делал вид, будто готовит для этой цели Эрика Ларсена и Виктора Делано. — Кэт впился пристальным взглядом в своего полуживого слушателя: кто перед ним сейчас? — Продолжаю. Ларсен получился хуже: ему попортили голову, когда вживляли приемник сознания. Тогда, чтобы не рисковать, сделали второго, Виктора Делано, а Ларсена оставили про запас. Делано уже вышел у них получше — сильный, здоровый и полностью готовый к приему чужой личности. Хотя, — губы Кэта сломались в горькой усмешке, — можно считать, что и Делано они запороли, потому что сейчас, когда тебя использовали, чтобы превратить в Ларсена и посмотреть, как оно получится… вышла какая-то ерунда: новое сознание вселиться вселилось, а вытеснить старое не смогло. Ты кто?
— Эрик, — неожиданно вмешался Тей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32