С обеих сторон автостраду плотной стеной обступали громадные деревья, толстые гладкие стволы отсвечивали красноватыми бликами.
— Я тебя придушу, — почти серьезно пригрозил Виктор. — Какого лешего ты сегодня без конца командуешь?
Кэт промолчал, лишь грустно покачал головой, видимо, в ответ на собственные мысли.
— Я, например, думаю, — продолжал Виктор, — что если б тяпнул как следует, что-нибудь бы и вышло. Когда море по колено, то и взлететь можно, и на «Десперадо» войной пойти… — От спиртного его мутило, и оба это прекрасно знали. — Да ты пойми, — проговорил он с глухим отчаянием, — мне ж хоть топись. Ну, придет почтовик, разбойник его сожрет, а я что? Что я тогда вообще здесь в полиции делаю? А тут бы хоть напился, долбанул по мозгам — может, и полегчало б.
Лежащие на руле точеные руки Кэта шевельнулись.
— Не надо меня уговаривать. Хочешь — давай. Пей.
Виктор вновь открыл бар — и вдруг на него навалилось то самое, чего он ожидал и больше всего боялся: черный, холодный, неодолимый ужас, животный страх смерти. Проснувшийся и заоравший во все горло инстинкт самосохранения, запрещавший ему рисковать собой, гнавший прочь от любой опасности, не дававший не только умереть, но и достойно жить.
— А, черт… — выдохнул он. Кэт остановил машину.
— Ну? Можно поворачивать?
Виктор опустил голову, стиснул ладонями лицо. Кэт молча ждал; затем поморщился и потер руки, словно они озябли.
— Возвращаемся?
Виктор застонал в ответ, но помотал головой. Упрямец.
— Тогда — что?
— Поехали. Я… попробую.
Кэт откинулся на сиденье.
— Что ты попробуешь, черт тебя подери?! До космодрома еще полчаса пути — ты же умрешь раньше.
Виктор снова помотал головой, уронил руки на колени.
— Поехали, — проговорил он сквозь зубы. — Не умру.
Кэт пожал плечами, снова тронул машину, пятно света побежало вперед по дороге. Он искоса бросил взгляд на друга: стиснутые кулаки, закушенные губы, даже в сумраке салона видно, как от виска стекает капелька пота. Как он это выдерживает — этот леденящий, парализующий тело и волю ужас? Невероятно.
— Останови, — вдруг хрипло сказал Виктор.
— Домой?
— Останови, говорят тебе! — Он выбрался из автомобиля, пошел назад по обочине.
Кэт мрачно ждал. Нет, Дел не сможет выйти на орбиту. При всем его мужестве, не сможет.
Через несколько минут Виктор вернулся, сел в машину.
— Едем.
— Опять едем? Да ты хоть на руки свои посмотри — как за пульт сядешь?
Виктор посмотрел: руки дрожали.
— Черт с ним со всем! Все равно поехали. Терять нам нечего.
Кажется, ему стало легче. Он вновь открыл бар, вынул приготовленный бутылек, сковырнул пробку — и Кэт неожиданным движением выбил у него бутылку, она вылетела в открытое окно.
— Да ты… Какого черта?! — Виктор размахнулся, собираясь вправить ему мозги — но вновь захлебнулся знакомым смертным страхом. — А-у, — застонал он.
— Дел, — терпеливо сказал Кэт, — мы с тобой оба знаем, что это невозможно. Не мучай себя без толку.
Он тихонько начал было разворачиваться.
— Нет, — Виктор схватил его за руку. — Стой!
— Виктор, Кэттан, — вдруг прозвучал по рации голос Ларкина, — вы чем там занимаетесь?
Кэт вздрогнул и остановил машину.
— Где вы? — продолжал шеф.
— На шоссе.
— Кэттан, в чем дело? Что у вас происходит?
— Едем к космодрому, — выговорил Виктор сдавленным голосом. — Будем через пятнадцать минут.
Ларкин хмыкнул.
— Ну коли так, поторопитесь, не то почтовик придет раньше, чем вы доползете.
Кэт чуть слышно перевел дыхание. Ох уж мне этот Ларкин! Он послал машину вперед.
— Дел? Ты как?
Виктор не ответил. Кэт и без того знал — плохо. С ума с ним сойдешь, с этим упрямцем.
Шоссе стремительно стлалось под колеса, отлетала назад темная стена высоченных деревьев, и казалось, будто автомобиль мчится по дну каньона. И никого вокруг. Да так оно и было: на всей планете лишь три десятка человек в поселке, да четверо на станции слежения при космодроме. А наверху, прямо над головой, висит-выжидает космический убийца.
— Скоро?
— Пять минут, — коротко отозвался Кэт. Неужели Дел все-таки способен вырваться из этого своего ужаса, сбросить его и умчаться на орбиту?..
А Виктор не пытался вырваться — он пытался с этим ужасом жить. Нагнув голову, сгорбившись, сжавшись, он обрел некое равновесие, в котором дикий безумный страх не убивал, не раздирал его на части, а был пусть мучительным, но все же терпимым состоянием. Я хочу умереть, сказал он себе. Да, именно так: хочу умереть. Уж лучше один раз погибнуть в схватке с космическим чудовищем, чем всю жизнь провести с ощущением своей никчемности.
— Прибыли. — Кэт остановил машину на краю космодрома, дорожка света далеко протянулась по пустынному полю. На фоне темно-зеленого неба чернели два силуэта — возвращенный автоматический буксир, на который не соблазнился «Десперадо», и маленький корабль-игрушка, предназначенный скорее для баловства, нежели для перемещения в пространстве.
Виктор шевельнулся.
— Кэт… Скажи, что я смогу это сделать.
— Дел! Господи, ну зачем…
— Ладно уж, молчи. — Медленно, словно преодолевая какое-то невидимое сопротивление, Виктор открыл дверцу, опустил ногу на землю.
Кэт невольно затаил дыхание. Представить себе невозможно, чего ему это стоит, бедолаге, упрямцу сумасшедшему, черт бы его подрал! Виктор вылез из машины, постоял, опираясь ладонью о крышу, глубоко вздохнул.
— Уезжай. Я сам.
Кэт выскочил следом.
— Послушай…
— Уйди. — Виктор повернулся к кораблю, провел пальцами по щекам — лицо было мокрое от пота. — Толку от тебя… — Он сделал первый шаг, постоял, пошатываясь, затем снова шагнул вперед.
Кэт потрясенно смотрел ему в спину. Да разве может такое быть?
— Сумасшедший. Куда тебя несет? Ты же не сможешь! — Он догнал его, хотел взять за локоть.
Виктор отмахнулся — устало, равнодушно, весь сосредоточась в себе.
— Виктор, Кэттан, — приглушенно донеслось из машины, — отвечайте!
— Ларкин вызывает! — встрепенулся Кэт. — Подожди тут. — Он кинулся обратно к автомобилю, сунул голову в салон, не спуская глаз с Виктора. — Кэттан слушает.
— Кэттан? Отбой.
— Что такое?
— Разбойник не стал вас дожидаться и убрался с орбиты. Со станции говорят: как ветром сдуло! — радостно прокричал шеф, словно в том была и его заслуга. — Возвращайтесь.
— Понял. — Кэт повалился на сиденье. Слава Богу, бывает же порой удача. — Дел! — крикнул он. — Едем домой — пират отчалил.
Полумертвый, Виктор заполз в салон.
— Чуть не сдох, — выговорил он, отдуваясь и вытирая пот с лица, и неожиданно улыбнулся. — А все-таки я бы дошел! Понимаешь? Я б до него добрался!
В голосе его звучала гордость, которая кольнула Кэта в самое сердце. Бедняга, никуда бы ты не дошел. Он со стуком закрыл дверцу, развернулся и повел машину обратно. Минут десять они ехали молча.
— Скажи, — вдруг заговорил Виктор, — что за чушь ты нес Ларкину про обмен одного на троих?
Кэт поморщился.
— Черт меня дернул за язык. Но ты лучше послушай, что шеф наш придумал: чтоб мы с тобой вместе отправились к «Десперадо», в компании с дезинтеграторами и со взрывчаткой, которая осталась со времен рудников, а шеф бы нам дал скафандры высшей защиты — дескать, у него на складе последняя модель, якобы неодолимая и непобедимая и не знаю еще какая.
— Отличная мысль. Что же ты отказался?
— У тебя, я погляжу, чувство юмора проснулось? Так вот, разбойник бы нас проглотил, но, по мысли Ларкина, должен был наступить один короткий миг, когда он еще не начал переваривать, и тут-то ты прошелся бы по нему дезом, а я, со взрывчаткой, устроил бы маленькую сверхновую. Шеф утверждает, что коль скоро снаружи пирата одолеть невозможно, изнутри он должен оказаться беззащитным и нежным. Каково?
Виктор помолчал, размышляя.
— Ты, братец Кэт, насмехаешься над Ларкиным — а зря. Я б, например, взял и взрывчатку, и дез. Тебя-то, конечно, брать бы не стал, нечего создавать толпу в неположенном месте… Жаль, «Десперадо» ноги унести поторопился. Ну ничего, в следующий раз.
Кэт изумленно покрутил головой. В следующий раз! Одно слово, сумасшедший.
— Анжелика приглашала на ужин.
Виктор улыбнулся.
— Опять сидите голодные?
Прийти к Кэту с Анжеликой на ужин означало принести с собой побольше еды; Анжелика изумительно ее украшала и подавала на стол, и все трое наедались досыта. Виктор подозревал, что, если бы не он, супруги Морейра совсем бы пропали: жалованье Кэта, не такое уж маленькое, куда-то улетало бесследно, и они порой просто голодали, а безделушки и украшения Анжелике дарил Виктор. За всем этим ему виделась смутная тень какого-то неблаговидного поступка, за который Кэт расплачивался вот уже четыре года у него на глазах, а до тех пор еще неизвестно сколько. Он бросил взгляд на друга, на едва видимое в темноте тонкое лицо. Неужто братец Кэт и впрямь втюхался во что-то неприглядное?
— Кому ты платишь?
Кэт вздохнул и ничего не ответил. Виктор поставил вопрос иначе:
— От кого мы удрали с Франчески?
Кэт согнутым пальцем постучал себя по лбу и указал на рацию, встроенную рядом с приборной панелью.
— Ты доставишь мне большое удовольствие, если перестанешь задавать идиотские вопросы. Я спросил про на ужин, не хочешь — не настаиваю.
— Не приду. — Виктор помолчал и добавил: — У меня еды до черта, приходи забрать лишнее.
— Не приду, — с усмешкой ответил Кэт. — Анжелика пирог пекла, а ты не получишь ни кусочка.
Он довез Виктора до домика, самого последнего в поселке, развернулся и уехал вернуть Шелтону его машину. Виктор постоял на обочине. Огляделся. Как странно но после сверкающего шумного Лайза, сердца Франчески, быть здесь, где глухую темно-зеленую ночь пронзает лишь с десяток редких огоньков и где царствует первозданная тишина. Как хорошо… И одиноко.
Он прошел в дом, зажег свет во всех комнатах и включил музыку, чтобы прогнать наполнявшую дом тишину. Безо всякого удовольствия пожевал чего-то на кухне. Конечно, можно было к Анжелике завернуть на пирог; они с Кэтом поели бы, как люди. Виктор прижался лбом к прохладному стеклу, бездумно вглядываясь в ночь. Прямоугольники света из окон падали на вымахавшие в половину человеческого роста сорняки. Скоро здесь будет кустарник, а потом и настоящий лес. Интересно, а мы куда денемся, когда все уедут? Не останется же Кэт в этой пустоши.
Не зная, куда себя девать, он побродил по дому, вышел в запущенный сад, где сразу промок от росы, вернулся и стал смотреть видео. Спустя час снаружи послышались неторопливые уверенные шаги, открылась дверь. Гости? Как кстати!
— Один? — вопросил с порога Эдмунд Ларкин.
— В поселке ни одной свободной женщины, — развел руками хозяин.
— Я про Кэттана.
Виктор выразительно поднял бровь, и Ларкин усмехнулся.
— Ладно, один так один, нотабене. Пускаешь?
Виктор распахнул дверь в гостиную.
Шеф полиции осмотрелся. Здесь, как он помнил, все оставалось от прежних хозяев, все на своих местах, и о самом Делано не говорила ни единая мелочь.
— Еще не обжился?
Виктор пожал плечами.
— Садитесь, — он указал на широкий диван в красно-черную клетку, а сам уселся на ковер, прислонившись к стене. — Чем порадуете?
— Хотел я тебе парочку вопросов подкинуть. Не возражаешь?
— С чего бы? Уж так давно никто меня ни о чем не спрашивал.
— Сразу признаюсь, что слушал сегодня ваши с Кэттаном разговоры.
— Вот как. — В ярко-синих глазах Виктора появилось странное, загнанное выражение.
Ларкин невольно качнул головой: а парню-то, видать, это и на ум не приходило.
— Почему Кэттан так настойчиво уверял, будто ты не сможешь выполнить задание?
Виктор отвел взгляд.
— Ну хорошо, допустим, это правда. Насколько я понял, тебе и впрямь стало худо… Как давно с тобой такое?
— Семь лет, — тихо, с запинкой выговорил Виктор, а на щеках проступили красные пятна.
— С тех самых пор, как попал в аварию или что там еще было?
— Выходит, так.
Ларкин подался вперед.
— А с Кэттаном знаешься тоже семь лет? — жестко спросил он.
— Меньше. Четыре года. Как приехал в Лайз.
— И все это время он с тобой нянчится, как сегодня?
Виктор опустил голову, Ларкину не стало видно его лица, зато он видел, как краска стыда заливает даже сцепленные руки.
— Ну, что молчишь?
— Я бы дошел.
— Что? Не понял.
— Дошел бы до корабля, — пояснил Виктор. — И стартовал… мне кажется. Я очень старался. — Он виновато посмотрел на Ларкина.
Тот поерзал на диване, задумчиво помолчал, прикусив согнутый палец.
— Кроме Кэттана, у тебя еще кто-нибудь есть?
— Анжелика.
— Это одно и то же. А еще?
— Больше никого.
Ларкин прищурился.
— А кто такая Ленора?
— Откуда вы знаете? — поднял бровь Виктор. — Это… бывшая жена.
— По-моему, я что-то слыхал про Наташу.
— Наташа… она погибла. — В голосе прорезалась боль.
— Когда?
— Три… ну, почти четыре месяца назад. — Виктор снова опустил голову.
— Значит, Ленора была раньше?
— Нет.
— После? Шустрый какой, нотабене. Когда ж ты успел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32