– Мистер Крашер передает вам координаты.
– Есть, старший помощник, – последовал ответ. – Я уже получил их.
– В таком случае, полный вперед!
– Есть "полный вперед", сэр.
Корабль незаметно рванулся, его стремительное движение обнаруживалось только по небольшому сдвигу звезд на обзорном экране.
Трои вопросительно посмотрела на Райкера.
– Ну, что? – не вытерпела она.
– Возможно, мы нашли "Грегора Менделя", – сообщил старпом. – Хотя...
У меня нет уверенности: след очень слабый.
Последовала пауза, во время которой у обоих офицеров возник один и тот же вопрос. Вслух его произнесла Трои.
– Ты сообщишь капитану?
Райкер взвешивал все "за" и "против".
– Нет, – решил он. – Пока не нужно. Это задание слишком важно для него... Зачем вызывать напрасные надежды? Чтобы потом разрушить их?
Трои кивнула, но ничего не сказала. Да Райкер и не настаивал на ответе.
* * *
Лейтенант Ворф... Просто Ворф, потому что на его родной планете не применялись лишние приставки и слова, сжал зубы от боли. Мучительной, ужасной боли... Его жгло изнутри, словно огнем. Уголки губ подрагивали...
С усилием мужчина заставил себя собраться.
После бесцеремонного ухода с мостика Ворфу просто необходимо было снять фрустрацию (фрустрация, – психологическое состояние, возникающее в ситуации разочарования, неосуществления какой-либо значимой для человека цели, потребности. Проявляется в гнетущем напряжении, встревоженности, чувстве безысходности (прим. ред.).).
Жить среди людей непросто – нужна самодисциплина, соблюдение правил.
Постоянно... Все время правила... Везде и всюду...
Вот и сейчас тягостные правила: Ворф проявил свою верность делу, и его же публично пристыдили. Безусловно, капитан верил в дипломатичность своего поступка. В таком случае, он понимает в психологии клингонов не больше, чем остальные.
Поэтому лейтенант направился в спортивный зал и в раздевалке встретился с Радзиком и Паппас, обсуждавшими приказ Пикара о "всеобщем развлечении". Клингон заметил, что не только он один обеспокоен поведением командира, но это не принесло ему облегчения.
Помочь могло только ощущение опасности битвы...
Ворф взглянул на цифровое табло, вмонтированное в стену. Он провел уже в зале тридцать две минуты и пять секунд по корабельному времени.
Шесть Секунд... Семь... Восемь...
Эуракои, которые Ворф держал в вытянутых руках, весили несколько килограммов каждый, поскольку изготовлялись из шрогха, металла настолько же распространенного в Империи Клингонов, сколь редкого на территории Федерации.
Предметом зависти со стороны других планет шрогх стать не мог, потому что для него трудно найти применение в силу его специфичных свойств. Он плохо соединялся в сплавах с другими металлами и в космическом строении не использовался. Фактически шрогх добывали только для изготовления эуракоев.
Ворф обнаружил пару этих предметов в ломбарде на Звездной Базе 13.
Тогда он поломал голову над их дальнейшей судьбой...
Понятное дело, ему захотелось спасти их от печальной участи экспонатов в витрине магазина, вложить оружие в руки клингона, которому они и должны принадлежать.
Но этому мешало чувство, что Эуракои – не его собственность, да и не могут быть его. Клингоны получали эуракои от старшего брата матери такова традиция. Любой другой способ их приобретения считался позорным.
Ну, пусть не совсем позорным, но и не совсем правильным.
В случае с Ворфом традиция не могла быть соблюдена. Вся его семья мертва, да он почти и не помнит ее. Клингона воспитывали люди на одной из планет Федерации, и об эуракоях он впервые узнал из фильма в Академии Звездного флота.
И они стали символом Клингона для него, символом наследия, которого, волею судьбы, он лишился. Превратились в символ внутреннего раскола между клингоном по рождению и человеком по воспитанию. Эти две половины всегда подсматривали друг за другом с подозрением.
Таким образом – о, ирония судьбы! – для Ворфа обладание эуракоями приобрело большее значение, чем для его соотечественников. Они стали показателями сохранения в нем клингоновского начала.
Табло показывало тридцать шесть минут и двенадцать секунд. Боль все возрастала, пронзала запястья, плечи, шею. Мышцы сводила судорога, усиливавшаяся при попытках побороть ее.
Неожиданно у него появилась мысль, что он просто заменяет один вид дисциплины на другой: дисциплину человеческую на дисциплину клингонскую.
Но вторая приносила облегчение, в то время как человеческая – душила.
Противоречие? Во всяком случае, не для того, кто разбирается в психологии клингонов.
Тридцать семь минут и пятьдесят семь секунд... Пятьдесят восемь...
Когда-то один вулканец, сокурсник по Академии, научил Ворфа, как справляться с душевным дискомфортом, снижать его до уровня, не доставлявшего неудобств, и как избавиться от неприятных ощущений. Но клингоны так не поступали... Весь смысл упражнения с эуракоями испытывать боль, встречать ее с высоко поднятой головой и сливаться с ней, принимать ее... А затем рассмеяться над ней.
Только так достигалась победа над собой при этом жутком занятии.
Тридцать девять минут и сорок четыре секунды... Сорок пять...
Началась натуральная агония. Сильная, чистейшая агония. Даже дышать стало трудно. С висков стекал пот... А ведь клингона трудно заставить попотеть!
Ворф не спускал глаз с эуракоев, будто они сейчас воплощали его живых врагов; отмечал выпуклую форму оружия, ужасающие сцены насилия, выгравированные на нем. Свет падал на металл таким образом, что давние подвиги клингонов выглядели еще страшнее.
Губы расползлись в стороны, обнажив хищный волчий оскал. Глубоко в горле, раздался длинный, щемящий душу рык. Очень хотелось опустить эуракои... Ничего в жизни не хотелось сильнее... Но Ворф не сдавался. Он не мог позволить себе сдаться!
Сорок одна минута тридцать секунд... Осталось всего три с половиной минуты...
– Ворф?
Клингон не шелохнулся. Он не должен!.. Голос знакомый... Из-за спины появился Дэйта.
Голова андроида слегка склонилась набок, когда он остановился перед Ворфом. Его брови изогнулись вопросительно, а золотые глаза светились любопытством.
Клингон сосредоточился на эуракоях.
– Я могу узнать, – спросил Дэйта, – чем ты занимаешься?
– Упражнениями, – процедил сквозь зубы Ворф.
Андроид подумал пару секунд, затем на лице появилось легкое удивление.
– Правда? Весьма интересно. Мне казалось, что упражнения включают в себя движение. Но ты совсем не двигаешься, если не принимать в расчет дрожание рук.
Клингон крепко сжал зубы.
– Мои руки... не... дрожат! – выдавил он. Дэйта подошел поближе.
– А я уверен они дрожат... Может быть, я неправильно выразился? Не дрожат, а трясутся? Так точнее?
– Они... не... трясутся...
Каждое слово, словно казнь. Но Ворф не мог позволить себе проявить слабость! Тем более, перед Дэйтом...
Андроид наградил его странным взглядом, словно постигая отличия между своим восприятием и восприятием клингона, а может быть, он определял разницу в интерпретациях одних и тех же явлений?
Ясли он так и не понял, в чем разница, то, по крайней мере, не стал приставать к Ворфу. Начальник охраны мысленно поблагодарил его за это.
Сорок две минуты восемнадцать секунд...
– Мне, наверное, лучше уйти? – поинтересовался Дэйта. – Пока ты не закончишь... э-э-э...
Ворф на самом деле предпочел бы такой вариант, но андроид всегда так дружелюбен, и они служат вместе... Нельзя просто так отослать его, как это сделал Пикар.
– Нет, – прохрипел клингон сквозь зубы. – Можешь... остаться.
Лицо Дэйты просияло.
– Спасибо, – произнес он с благодарностью. Скрестив руки на груди, андроид продолжал наблюдение так неподвижно, как хотелось бы стоять Ворфу.
Дэйта оказался прав: сильные мускулистые руки лейтенанта дрожали.
Каждый эуракой весил раз в десять больше его действительного веса. Тело требовало освобождения, будто на нем висел целый космический челнок.
Сорок три минуты шесть секунд...
Осталось совсем немного... Но для измученного Ворфа эта пара минут целая вечность. Боль уступила место онемению... С недостатком контроля справиться почти нельзя... Эуракой стали медленно опускаться вниз.
Клингон издал стон:
– Нет!
Но не мог ничего поделать: руки и плечи уже не повиновались ему.
Тяжесть шрогха давала о себе знать.
– Я вижу, – неожиданно произнес Дэйта, – что тебе почти не удалось твое упражнение.
Ворф метнул на него взгляд, преисполненный ярости.
– Да я и не верил, что у тебя получится, – продолжал андроид. – Как ни крути, ты состоишь из крови и плоти... А плоть, как говорят, слаба.
Клингон не мог поверить в наглость Дэйты. "Ведь он старается оскорбить меня!" – пронеслось вихрем в голове лейтенанта. В нем проснулся воин, вырвавшийся из подземелий души.
– Ты обиделся на меня? – поинтересовался андроид. – Хочешь открутить мне голову?
Ворф от ярости онемел. Он смог только что-то прошипеть, брызгая слюной.
Дэйта усмехнулся – надо же, усмехнулся! – от удовлетворения.
– Хорошо. Я боялся, что мои слова не возымеют эффекта.
Клингон чуть не взорвался... фактически, он удержался, чтобы не ударить андроида по голове эуракоем.
И только затем понял, что делает Дэйта.
Взгляд на табло: сорок четыре минуты и пятьдесят семь секунд...
Пятьдесят восемь.. Пятьдесят девять...
Сорок пять минут!
С воплем триумфа и радости Ворф упал на колени и бессильно уронил руки с оружием вдоль тела. Он какое-то время так и стоял, наслаждаясь победой. Затем взглянул на Дэйту.
– У тебя получилось, – произнес андроид, явно довольный собой. – А я помог – Да, – согласился клингон, – ты помог... Но в его голосе еще не исчезла злость. В какой-то мере вмешательство Дэйты снизило значение победы. Это разочаровывало начальника охраны.
А в принципе, теперь уже и неважно... Вызов – дело момента. Что прошло, то прошло! И чтобы там ни говорили о клингонах, они терпеть не могли брюзжание. Тем более, в солидном возрасте.
– Видишь ли, – не унимался Дэйта, – когда я понял смысл упражнения, то догадался, как подстегнуть тебя... Поскольку клингоны никак не реагируют на подбадривание, то пришлось оскорбить тебя, насмехаясь над тобой, усомниться в твоих возможностях...
– Да, – оборвал Ворф андроида. – Теперь мне все ясно.
Улыбка Дэйты немного угасла.
– Я надеюсь, что я не... как это говорят? Не переусердствовал?
Наверное, я взял на себя слишком много...
Ворф нахмурился, покачал головой. "Что можно сказать такому существу, как Дэйта?"
– Нет, – заверил он. – Ты не перешел границ.
Улыбка вернулась на лицо андроида.
– В таком случае, я рад, что сумел помочь. Оставив эуракои на полу, клингон встал и полуобернулся к Дэйте.
– А что ты делаешь в спортивном зале? Я предполагал, тебе не нужно заниматься спортом.
– Верно, – подтвердил Дэйта. – И в других видах активной деятельности мне нет необходимости. Но капитан приказал нам развлекаться, и мое имя отсутствует в списках исключений. Я решил некоторое время провести на голопалубе, но они оказались все занятыми. В комнате отдыха знакомых не было... И я пришел сюда.
– Гм... Явился, не запылился.
Андроид поглядел по сторонам, пожал плечами.
– Давай сыграем в пинг-понг?
– В пинг-понг?
– Да. Я видел в записях, как в него играют... И, если я не ошибаюсь, старший помощник Райкер смастерил для него столик. В-о-о-н там...
Клингон ухмыльнулся.
– Нет, спасибо, – отозвался он, поднял эуракои и понес их в раздевалку.
* * *
Доктор Кэтрин Пуляски сидела за столом в лаборатории, скрестив руки на груди, и обдумывала ситуацию с Джанкарло Фреди, посматривая на него сквозь прозрачную стену блока экстренной помощи.
Счастливчик! Если бы один из охранников Ворфа не нашел его, он наверняка бы умер в пустом коридоре.
Доктор проверила показания на мониторе биокровати геолога. Все, казалось бы, в норме, за исключением одного – в его крови снова поднимался уровень токсина.
Глава 3
Райкер слушал доклад врача и кивал, будто она стояла перед ним, а не говорила по коммуникатору из госпиталя.
– Спасибо, доктор. Вам нужна помощь в обследовании исследовательской команды?
– Сделаю все сама, – ответила Пуляски. – Знаю я вас, бюрократов! Сто лет пройдет... Старпом рассмеялся.
– Хорошо. Поступайте по своему усмотрению. Если повезет, то он к этому делу больше не вернется, перепоручит его лейтенанту Паппасу.
– Что еще я могу сделать для вас?
– Ничего, – ответила старший медицинский офицер. – В настоящий момент – ничего.
Выяснив все необходимое, Пуляски отключила связь. Райкер почувствовал новый приступ смеха. Доктор иногда бывала бесцеремонной, но в этом-то и состоял ее шарм. Также обрадовала старпома и краткость разговора: его ждали более важные дела.
Например, странная планета прямо по курсу, к которой, наконец, их вывел ионный след после безумной гонки через всю систему. Видимо, "Мендель" шел на реактивных двигателях, его мощности какое-то время хватало для предотвращения захвата гравитационными полями пятой и шестой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Есть, старший помощник, – последовал ответ. – Я уже получил их.
– В таком случае, полный вперед!
– Есть "полный вперед", сэр.
Корабль незаметно рванулся, его стремительное движение обнаруживалось только по небольшому сдвигу звезд на обзорном экране.
Трои вопросительно посмотрела на Райкера.
– Ну, что? – не вытерпела она.
– Возможно, мы нашли "Грегора Менделя", – сообщил старпом. – Хотя...
У меня нет уверенности: след очень слабый.
Последовала пауза, во время которой у обоих офицеров возник один и тот же вопрос. Вслух его произнесла Трои.
– Ты сообщишь капитану?
Райкер взвешивал все "за" и "против".
– Нет, – решил он. – Пока не нужно. Это задание слишком важно для него... Зачем вызывать напрасные надежды? Чтобы потом разрушить их?
Трои кивнула, но ничего не сказала. Да Райкер и не настаивал на ответе.
* * *
Лейтенант Ворф... Просто Ворф, потому что на его родной планете не применялись лишние приставки и слова, сжал зубы от боли. Мучительной, ужасной боли... Его жгло изнутри, словно огнем. Уголки губ подрагивали...
С усилием мужчина заставил себя собраться.
После бесцеремонного ухода с мостика Ворфу просто необходимо было снять фрустрацию (фрустрация, – психологическое состояние, возникающее в ситуации разочарования, неосуществления какой-либо значимой для человека цели, потребности. Проявляется в гнетущем напряжении, встревоженности, чувстве безысходности (прим. ред.).).
Жить среди людей непросто – нужна самодисциплина, соблюдение правил.
Постоянно... Все время правила... Везде и всюду...
Вот и сейчас тягостные правила: Ворф проявил свою верность делу, и его же публично пристыдили. Безусловно, капитан верил в дипломатичность своего поступка. В таком случае, он понимает в психологии клингонов не больше, чем остальные.
Поэтому лейтенант направился в спортивный зал и в раздевалке встретился с Радзиком и Паппас, обсуждавшими приказ Пикара о "всеобщем развлечении". Клингон заметил, что не только он один обеспокоен поведением командира, но это не принесло ему облегчения.
Помочь могло только ощущение опасности битвы...
Ворф взглянул на цифровое табло, вмонтированное в стену. Он провел уже в зале тридцать две минуты и пять секунд по корабельному времени.
Шесть Секунд... Семь... Восемь...
Эуракои, которые Ворф держал в вытянутых руках, весили несколько килограммов каждый, поскольку изготовлялись из шрогха, металла настолько же распространенного в Империи Клингонов, сколь редкого на территории Федерации.
Предметом зависти со стороны других планет шрогх стать не мог, потому что для него трудно найти применение в силу его специфичных свойств. Он плохо соединялся в сплавах с другими металлами и в космическом строении не использовался. Фактически шрогх добывали только для изготовления эуракоев.
Ворф обнаружил пару этих предметов в ломбарде на Звездной Базе 13.
Тогда он поломал голову над их дальнейшей судьбой...
Понятное дело, ему захотелось спасти их от печальной участи экспонатов в витрине магазина, вложить оружие в руки клингона, которому они и должны принадлежать.
Но этому мешало чувство, что Эуракои – не его собственность, да и не могут быть его. Клингоны получали эуракои от старшего брата матери такова традиция. Любой другой способ их приобретения считался позорным.
Ну, пусть не совсем позорным, но и не совсем правильным.
В случае с Ворфом традиция не могла быть соблюдена. Вся его семья мертва, да он почти и не помнит ее. Клингона воспитывали люди на одной из планет Федерации, и об эуракоях он впервые узнал из фильма в Академии Звездного флота.
И они стали символом Клингона для него, символом наследия, которого, волею судьбы, он лишился. Превратились в символ внутреннего раскола между клингоном по рождению и человеком по воспитанию. Эти две половины всегда подсматривали друг за другом с подозрением.
Таким образом – о, ирония судьбы! – для Ворфа обладание эуракоями приобрело большее значение, чем для его соотечественников. Они стали показателями сохранения в нем клингоновского начала.
Табло показывало тридцать шесть минут и двенадцать секунд. Боль все возрастала, пронзала запястья, плечи, шею. Мышцы сводила судорога, усиливавшаяся при попытках побороть ее.
Неожиданно у него появилась мысль, что он просто заменяет один вид дисциплины на другой: дисциплину человеческую на дисциплину клингонскую.
Но вторая приносила облегчение, в то время как человеческая – душила.
Противоречие? Во всяком случае, не для того, кто разбирается в психологии клингонов.
Тридцать семь минут и пятьдесят семь секунд... Пятьдесят восемь...
Когда-то один вулканец, сокурсник по Академии, научил Ворфа, как справляться с душевным дискомфортом, снижать его до уровня, не доставлявшего неудобств, и как избавиться от неприятных ощущений. Но клингоны так не поступали... Весь смысл упражнения с эуракоями испытывать боль, встречать ее с высоко поднятой головой и сливаться с ней, принимать ее... А затем рассмеяться над ней.
Только так достигалась победа над собой при этом жутком занятии.
Тридцать девять минут и сорок четыре секунды... Сорок пять...
Началась натуральная агония. Сильная, чистейшая агония. Даже дышать стало трудно. С висков стекал пот... А ведь клингона трудно заставить попотеть!
Ворф не спускал глаз с эуракоев, будто они сейчас воплощали его живых врагов; отмечал выпуклую форму оружия, ужасающие сцены насилия, выгравированные на нем. Свет падал на металл таким образом, что давние подвиги клингонов выглядели еще страшнее.
Губы расползлись в стороны, обнажив хищный волчий оскал. Глубоко в горле, раздался длинный, щемящий душу рык. Очень хотелось опустить эуракои... Ничего в жизни не хотелось сильнее... Но Ворф не сдавался. Он не мог позволить себе сдаться!
Сорок одна минута тридцать секунд... Осталось всего три с половиной минуты...
– Ворф?
Клингон не шелохнулся. Он не должен!.. Голос знакомый... Из-за спины появился Дэйта.
Голова андроида слегка склонилась набок, когда он остановился перед Ворфом. Его брови изогнулись вопросительно, а золотые глаза светились любопытством.
Клингон сосредоточился на эуракоях.
– Я могу узнать, – спросил Дэйта, – чем ты занимаешься?
– Упражнениями, – процедил сквозь зубы Ворф.
Андроид подумал пару секунд, затем на лице появилось легкое удивление.
– Правда? Весьма интересно. Мне казалось, что упражнения включают в себя движение. Но ты совсем не двигаешься, если не принимать в расчет дрожание рук.
Клингон крепко сжал зубы.
– Мои руки... не... дрожат! – выдавил он. Дэйта подошел поближе.
– А я уверен они дрожат... Может быть, я неправильно выразился? Не дрожат, а трясутся? Так точнее?
– Они... не... трясутся...
Каждое слово, словно казнь. Но Ворф не мог позволить себе проявить слабость! Тем более, перед Дэйтом...
Андроид наградил его странным взглядом, словно постигая отличия между своим восприятием и восприятием клингона, а может быть, он определял разницу в интерпретациях одних и тех же явлений?
Ясли он так и не понял, в чем разница, то, по крайней мере, не стал приставать к Ворфу. Начальник охраны мысленно поблагодарил его за это.
Сорок две минуты восемнадцать секунд...
– Мне, наверное, лучше уйти? – поинтересовался Дэйта. – Пока ты не закончишь... э-э-э...
Ворф на самом деле предпочел бы такой вариант, но андроид всегда так дружелюбен, и они служат вместе... Нельзя просто так отослать его, как это сделал Пикар.
– Нет, – прохрипел клингон сквозь зубы. – Можешь... остаться.
Лицо Дэйты просияло.
– Спасибо, – произнес он с благодарностью. Скрестив руки на груди, андроид продолжал наблюдение так неподвижно, как хотелось бы стоять Ворфу.
Дэйта оказался прав: сильные мускулистые руки лейтенанта дрожали.
Каждый эуракой весил раз в десять больше его действительного веса. Тело требовало освобождения, будто на нем висел целый космический челнок.
Сорок три минуты шесть секунд...
Осталось совсем немного... Но для измученного Ворфа эта пара минут целая вечность. Боль уступила место онемению... С недостатком контроля справиться почти нельзя... Эуракой стали медленно опускаться вниз.
Клингон издал стон:
– Нет!
Но не мог ничего поделать: руки и плечи уже не повиновались ему.
Тяжесть шрогха давала о себе знать.
– Я вижу, – неожиданно произнес Дэйта, – что тебе почти не удалось твое упражнение.
Ворф метнул на него взгляд, преисполненный ярости.
– Да я и не верил, что у тебя получится, – продолжал андроид. – Как ни крути, ты состоишь из крови и плоти... А плоть, как говорят, слаба.
Клингон не мог поверить в наглость Дэйты. "Ведь он старается оскорбить меня!" – пронеслось вихрем в голове лейтенанта. В нем проснулся воин, вырвавшийся из подземелий души.
– Ты обиделся на меня? – поинтересовался андроид. – Хочешь открутить мне голову?
Ворф от ярости онемел. Он смог только что-то прошипеть, брызгая слюной.
Дэйта усмехнулся – надо же, усмехнулся! – от удовлетворения.
– Хорошо. Я боялся, что мои слова не возымеют эффекта.
Клингон чуть не взорвался... фактически, он удержался, чтобы не ударить андроида по голове эуракоем.
И только затем понял, что делает Дэйта.
Взгляд на табло: сорок четыре минуты и пятьдесят семь секунд...
Пятьдесят восемь.. Пятьдесят девять...
Сорок пять минут!
С воплем триумфа и радости Ворф упал на колени и бессильно уронил руки с оружием вдоль тела. Он какое-то время так и стоял, наслаждаясь победой. Затем взглянул на Дэйту.
– У тебя получилось, – произнес андроид, явно довольный собой. – А я помог – Да, – согласился клингон, – ты помог... Но в его голосе еще не исчезла злость. В какой-то мере вмешательство Дэйты снизило значение победы. Это разочаровывало начальника охраны.
А в принципе, теперь уже и неважно... Вызов – дело момента. Что прошло, то прошло! И чтобы там ни говорили о клингонах, они терпеть не могли брюзжание. Тем более, в солидном возрасте.
– Видишь ли, – не унимался Дэйта, – когда я понял смысл упражнения, то догадался, как подстегнуть тебя... Поскольку клингоны никак не реагируют на подбадривание, то пришлось оскорбить тебя, насмехаясь над тобой, усомниться в твоих возможностях...
– Да, – оборвал Ворф андроида. – Теперь мне все ясно.
Улыбка Дэйты немного угасла.
– Я надеюсь, что я не... как это говорят? Не переусердствовал?
Наверное, я взял на себя слишком много...
Ворф нахмурился, покачал головой. "Что можно сказать такому существу, как Дэйта?"
– Нет, – заверил он. – Ты не перешел границ.
Улыбка вернулась на лицо андроида.
– В таком случае, я рад, что сумел помочь. Оставив эуракои на полу, клингон встал и полуобернулся к Дэйте.
– А что ты делаешь в спортивном зале? Я предполагал, тебе не нужно заниматься спортом.
– Верно, – подтвердил Дэйта. – И в других видах активной деятельности мне нет необходимости. Но капитан приказал нам развлекаться, и мое имя отсутствует в списках исключений. Я решил некоторое время провести на голопалубе, но они оказались все занятыми. В комнате отдыха знакомых не было... И я пришел сюда.
– Гм... Явился, не запылился.
Андроид поглядел по сторонам, пожал плечами.
– Давай сыграем в пинг-понг?
– В пинг-понг?
– Да. Я видел в записях, как в него играют... И, если я не ошибаюсь, старший помощник Райкер смастерил для него столик. В-о-о-н там...
Клингон ухмыльнулся.
– Нет, спасибо, – отозвался он, поднял эуракои и понес их в раздевалку.
* * *
Доктор Кэтрин Пуляски сидела за столом в лаборатории, скрестив руки на груди, и обдумывала ситуацию с Джанкарло Фреди, посматривая на него сквозь прозрачную стену блока экстренной помощи.
Счастливчик! Если бы один из охранников Ворфа не нашел его, он наверняка бы умер в пустом коридоре.
Доктор проверила показания на мониторе биокровати геолога. Все, казалось бы, в норме, за исключением одного – в его крови снова поднимался уровень токсина.
Глава 3
Райкер слушал доклад врача и кивал, будто она стояла перед ним, а не говорила по коммуникатору из госпиталя.
– Спасибо, доктор. Вам нужна помощь в обследовании исследовательской команды?
– Сделаю все сама, – ответила Пуляски. – Знаю я вас, бюрократов! Сто лет пройдет... Старпом рассмеялся.
– Хорошо. Поступайте по своему усмотрению. Если повезет, то он к этому делу больше не вернется, перепоручит его лейтенанту Паппасу.
– Что еще я могу сделать для вас?
– Ничего, – ответила старший медицинский офицер. – В настоящий момент – ничего.
Выяснив все необходимое, Пуляски отключила связь. Райкер почувствовал новый приступ смеха. Доктор иногда бывала бесцеремонной, но в этом-то и состоял ее шарм. Также обрадовала старпома и краткость разговора: его ждали более важные дела.
Например, странная планета прямо по курсу, к которой, наконец, их вывел ионный след после безумной гонки через всю систему. Видимо, "Мендель" шел на реактивных двигателях, его мощности какое-то время хватало для предотвращения захвата гравитационными полями пятой и шестой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33