— Если темпатка действительно откроет новые участки, мы, возможно, сумеем если не увеличить производство стазисных заслонок, то хотя бы обратить на них побольше компьютерной энергии. Если не расходовать ее дополнительно на криптографию и оборону, потребуется не так уж много... — Лисантер умолк. В этом есть доля его вины. Надо было настоять на повышенной секретности экспериментов с рециркулятором.
Барродах сгорбился на стуле, глядя на вытирающего глаза Лисантера:
— Очень хорошо. — Лисантер старался не ерзать под его мрачным взглядом. — Я еще не видел анализа новых ур-плодов.
Лисантер просветлел: новые ур-плоды были интересной темой.
— Нам трудно доставать образцы, а те, что имеются, не согласуются друг с другом. Похоже, их единственный общий фактор — это психоактивность.
— Слухи не лгут — это наркотики. Неудивительно, что вы не можете получить образцы: они стали предметом купли-продажи.
«Все правильно», — подумал Лисантер. Катеннахи, так же как их хозяева, крайне подозрительно относятся к удовольствиям, особенно если это удовольствия подчиненных.
— Я думаю, вы недооцениваете значение этого явления.
Рука Барродаха снова сделала движение к лицу, и Лисантер заметил, что костяшки у него ободраны, а ногти обгрызены.
— Откуда станция знает, что мы — то есть низший персонал — желаем испытывать опьянение? Ведь это чисто психическое состояние, — сказал ученый.
— Ей вовсе не обязательно что-то знать. Если плеснуть на нее кровью, она этой кровью плюется. Рабочие вечно стряпают какие-то алкогольные смеси — пролил кто-нибудь, и вот результат.
Лисантер вовремя удержался от нового промаха. Незачем рассказывать Барродаху о своих подозрениях — о том, что станция, поглотив живого Ли Пунга, получила образец человеческого мозга и могла вычислить, как изменять его поведение с помощью наркотиков. Подобное заявление может иметь катастрофические последствия. Бори направится прямиком к Эсабиану, а тот способен на все. Ведь это Аватар приказал после реакции станции на жертвоприношение Ли Пунга отсекать всем последующим жертвам головы и выбрасывать их в космос.
— Да, пожалуй, так и есть, — ответил Лисантер на замечание Барродаха.
— Вы общаетесь только с компьютерами и с вашими образованными техниками — простого человека вам не понять, — снисходительно изрек Барродах.
— Ваш пост, несомненно, очень расширяет круг общения, — не остался в долгу Лисантер. Бори ответил ему неприязненным взглядом.
— Что вам известно об ограх?
Вопрос застал Лисантера врасплох.
— Об ограх?
— Да. О барканских ограх — боевых андроидах.
— Я знаю, что это такое, но и только. Никогда не приходилось ими заниматься. — Ученый сверился со своим пультом и, к своему удивлению, обнаружил новый, довольно крупный блок информации барканского происхождения. Бори ухмылялся, глядя на него.
— Барка начала проявлять склонность к сотрудничеству с тех пор, как Хрим взял ее в руки. Смогли бы вы разобраться в программировании такого огра?
Лисантер просмотрел данные.
— Не могу сказать с уверенностью, пока не займусь этим вплотную, но теоретически это возможно. Вы хотите, чтобы они обороняли станцию в случае атаки панархистов, не так ли?
— Этот вопрос вас беспокоить не должен, однако у нас есть основания сомневаться в доброкачественности их программирования. Если такие сомнения возникнут и у вас, от огров придется отказаться. Мы предоставим вам двух андроидов для исследования.
— Барканцы по этой части мастера, поэтому я не гарантирую, что сумею выявить все их уловки, — но можно ввести охранную программу, которая задействует дезактивирующие фаги в случае нежелательного поведения.
Они обсудили еще кое-какие вопросы, уже без всяких неожиданностей — разговор в основном касался новой серии экспериментов, — после чего бори ушел. «Надо было пообещать ему побольше заслонок», — подумал Лисантер и откинулся на спинку стула, пытаясь расслабиться. Визиты Барродаха всегда нарушали ход его мысли — бори заражал его своим страхом. Лисантер мысленно вернулся к той стадии своей карьеры, которая привела его сюда. Если бы не Должар, он мог бы уже стать центростремительным гностором. Он как раз готовился опубликовать свою первую синтез-диссертацию на стыке онтологической физики и инфонетики, когда к нему явился таинственный посетитель и предъявил прибор, то ли сделанный, то ли выращенный из некоего материала, который Лисантер никогда еще не видел. Потребовались долгие годы на Пожирателе Солнц, чтобы подтвердить подозрение, возникшее у Лисантера еще в то время: основные принципы фантастической технологии, создавшей урианский прибор, просматривались в той самой его диссертации, возникшей на стыке науки о структуре гиперпространства и теории информации.
Сожалел ли он о прошлом? Ответа на это, как всегда, не было. Он давно забыл, как выглядит солнечный свет, забыл вкус натурального воздуха и нерукотворную красоту планетных ландшафтов. Но, работая здесь, он заглянул за фасад, который показывает Единосущие человеческому разуму, — а теперь, если Вийя поправится, он, возможно, раскроет наконец последнюю тайну Уров, тот завершающий синтез, с которым станция достигнет своего полного потенциала.
Выпрямившись, Лисантер вернулся к работе. Наблюдение панархистов за станцией, давно предполагаемое, но ни разу не подтвержденное, перешло в активные периферийные действия. Ювяшжт требует выделить побольше производственной техники на военные нужды, Барродах же делает упор на криптографию, стремясь разгадать как переговоры панархистов, так и их секреты, содержащиеся в ДатаНете. Лисантер был уверен, что теперь, когда между ним и бори возникло новое понимание, удержит за собой нужное ему количество компьютерной техники — и займется работой, важнее которой нет ничего.
3
Вийя очнулась, чувствуя соль на губах. Морская вода или слезы? Она отогнала от себя этот вопрос, ожидая со странной апатией, когда рассеется серый туман и голоса, звучащие в нем, обретут смысл.
Но серое не хотело уходить, и постепенно она поняла, что смотрит в безликий серый потолок.
— ...снова плачет, — сказал голос Седри.
Память медленно возвращалась, а с ней и посетившее ее видение. Причальный отсек, сын Эсабиана Анарис, конвульсии Пожирателя Солнц.
Вийя разлепила казавшиеся резиновыми губы.
— Пустите-ка, — сказал Монтроз, отклеивая что-то с ее горла. Гидропластырь? Сколько же она пробыла в Сновидении?
Вийя знала, что это бессмысленный вопрос. Часть ее навсегда осталась там, с Масом, на острове, над которым вздымалась кипящая паром волна. А хореяне навсегда поселились в ней.
Раздраженная направлением, которое приняли ее мысли, она попыталась сесть, и чьи-то руки помогли ей. Она узнала силу этих длинных костлявых пальцев: Жаим.
Перед ней возникло его мрачное лицо, обрамленное траурными косами сераписта. Оно мало что выражало, но Вийя ощутила его участие и облегчение, которое он испытал.
— Долго я?
— Почти три дня, — ответил он.
— Три дня мы только и глядим, как бы эта хреновина нас не слопала. — В голосе Марим слышалось беспокойство, а в ее эмоциональном спектре преобладали гнев и страх.
Диссонанс этого заставил Вийю поморщиться.
— Они накачали меня наркотиками.
— Нас всех накачали, — сказал Монтроз. — Только транквилизаторами, к счастью, но нестандартными. — Он подал Вийе воды, и она с благодарностью напилась. Пересохшие ткани рта и глотки жадно впитывали жидкость.
— Похоже на плохой негус, — протянул Локри — безразличный тон контрастировал с идущей от него тревогой. — Но мы все пришли в себя уже через несколько часов.
Вийю пронзил внезапный страх — она не чувствовала эйя.
Жаим, пристально наблюдавший за ней, сказал:
— Они в спячке. Барродах не слишком предупредителен, но Седри уговорила другого бори устроить для них морозильник с мшистыми лежанками. Они тут, в комнате рядом, — показал он.
Вийя повернула голову. Койка, на которой она сидела, была ближе всех к вздутию на стене. Она медленно обвела взглядом все круглое помещение, выкрашенное в казенный серый цвет. У одной стены стоял пульт с койками Монтроза и Седри по бокам. Узкие кровати распределялись по периметру неравномерно, частично отгороженные одна от другой шкафами. За койкой Локри виднелось еще одной вздутие — вероятно, вход в освежитель.
— Мы всё ждали, когда ты очнешься, — взволнованно вставил Ивард, помещавшийся рядом с ней. Люцифер, бежевый с белым горный кот, лежал около него, подергивая ушами. — Святая Троица сказала, что вы с эйя ушли далеко и вас нельзя беспокоить. — Ивард засмеялся, и Вийя уловила тройной отсвет голубого свечения келли, их сложную эмоцию, состоящую из юмора, почтения и еще чего-то, чему она не знала названия.
— Что с тобой было? — спросил Жаим. Она чувствовала его нежелание быть здесь, преодолеваемое сознанием долга, а в самой глубине — едва различимое эхо эмоционального спектра Брендона. Эти двое многое переняли друг от друга.
— Как это выглядело со стороны? — Вийя обернулась к Монтрозу, перебарывая заторможенность. Позже она выгонит остатки токсина из мускулов с помощью Жаима и кинезики уланшу.
— Ты застыла в оцепенении. Анарис, наоборот, зашатался так, словно гравиторы отказали. Вы оба явно перестали понимать, где находитесь. Весь отсек затрясся, словно в эпилептическом припадке. Потом Анарис упал, Барродах что-то крикнул, и тарканцы начали стрелять. — Вийя чувствовала, что он не все говорит, но ей и не требовалось больше: эмоции команды дополняли рассказ. Она ощутила угрюмое удовлетворение от того, что наследник Эсабиана хлопнулся в обморок, а она осталась стоять.
— Больше нам ничего не сказали, — закончил Монтроз.
— От уродца-бори, который за нами надзирает, ни шиша не добьешься, — вставила Марим.
— Его зовут Моррийон, и он говорит только то, что необходимо. — Седри произнесла гуттуральный звук со старательностью способной ученицы, осваивающей новый язык. В ее тоне слышалось легкое предостережение.
Марим пожала плечами. Ее эмоциональный спектр давал острые зубцы.
— И то, что безопасно, — спокойно добавила Седри.
Эмоции всех присутствующих — возможно, это был остаточный эффект транквилизатора — казались Вийе искаженными, как будто все члены ее команды стали другими людьми. Позади маячила аура станции — темное варево невидимых эмоциональных энергий, и Вийе не очень-то хотелось в ней разбираться, во всяком случае, не сейчас.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Монтроз с тем же беспокойством, которое чувствовалось во всех остальных.
Вийя, держась за койку, поднялась на ноги, и собственный рост вызвал у нее странное ощущение, показавшись чересчур высоким.
— Достаточно хорошо, чтобы заняться делом. Что там на уме у наших хозяев?
— Поди знай, — ответил Монтроз. — Босуэллов здесь нет, а от пульта никакого проку.
— Наш бори заходит каждый час — раз восемь уже был. — Рот Локри дернулся в полуулыбке. — Анарису, как видно, не терпится.
— От Моррийона сильно пахнет страхом, — сказал Ивард. — Как будто он все время боится. И от Барродаха в причальном отсеке тоже так пахло.
Вийя кивнула. Она старалась подготовить их загодя к должарской реальности, но опыт — лучший учитель. В прошлом они всегда обучались достаточно быстро. Почти всегда. Непрошеная память пробилась сквозь защитный барьер: она говорила Маркхему, что им нужен более тщательный план и усиленные тренировки, что Хрим замышляет недоброе, а он смеялся и отвечал, что это свойство её должарской натуры — видеть мстителя в каждом головорезе, которого они обошли... Маркхем погиб, охваченный пламенем, а Хрим ухмылялся поверх ствола. И Брендона Аркада пронзило острое горе, когда она сказала ему о смерти Маркхема.
Вийя тряхнула головой, чуть не потеряв равновесие, — и снова сильная рука Жаима поддержала ее.
Потом раздался громкий чмокающий звук, вздутие на стене разошлось, впустив маленького кособокого бори. Вийя поморщилась. Не нужно было быть темпатом, чтобы разгадать его чувства. Ивард сказал правду — от бори просто разило привычным страхом.
Она заговорила первая, чтобы перехватить инициативу:
— Разве здесь нет вестника?
Моррийон, коротко взглянув на нее, ответил не на должарском, а на уни — ровно, без всяких эмоций:
— Вы должны знать: уединение на Должаре большая редкость — им награждают лишь за верную службу.
Она не почувствовала в нем враждебности. Седри тоже сказала верно; этот бори со своим спотыкающимся уни говорит только то, что необходимо, что делает его еще более опасным. Хитростью он не уступает своим хозяевам. В отличие от них, он хитер и уни пользуется намеренно, чтобы вся команда могла его слышать.
Вийя перехватила взгляд Седри, в которой чувствовались тепло и жалость к этому человеку. Программистка быстро приспосабливалась к капитану-темпатке. Вийя решила проверить, какого Седри мнения о Моррийоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Барродах сгорбился на стуле, глядя на вытирающего глаза Лисантера:
— Очень хорошо. — Лисантер старался не ерзать под его мрачным взглядом. — Я еще не видел анализа новых ур-плодов.
Лисантер просветлел: новые ур-плоды были интересной темой.
— Нам трудно доставать образцы, а те, что имеются, не согласуются друг с другом. Похоже, их единственный общий фактор — это психоактивность.
— Слухи не лгут — это наркотики. Неудивительно, что вы не можете получить образцы: они стали предметом купли-продажи.
«Все правильно», — подумал Лисантер. Катеннахи, так же как их хозяева, крайне подозрительно относятся к удовольствиям, особенно если это удовольствия подчиненных.
— Я думаю, вы недооцениваете значение этого явления.
Рука Барродаха снова сделала движение к лицу, и Лисантер заметил, что костяшки у него ободраны, а ногти обгрызены.
— Откуда станция знает, что мы — то есть низший персонал — желаем испытывать опьянение? Ведь это чисто психическое состояние, — сказал ученый.
— Ей вовсе не обязательно что-то знать. Если плеснуть на нее кровью, она этой кровью плюется. Рабочие вечно стряпают какие-то алкогольные смеси — пролил кто-нибудь, и вот результат.
Лисантер вовремя удержался от нового промаха. Незачем рассказывать Барродаху о своих подозрениях — о том, что станция, поглотив живого Ли Пунга, получила образец человеческого мозга и могла вычислить, как изменять его поведение с помощью наркотиков. Подобное заявление может иметь катастрофические последствия. Бори направится прямиком к Эсабиану, а тот способен на все. Ведь это Аватар приказал после реакции станции на жертвоприношение Ли Пунга отсекать всем последующим жертвам головы и выбрасывать их в космос.
— Да, пожалуй, так и есть, — ответил Лисантер на замечание Барродаха.
— Вы общаетесь только с компьютерами и с вашими образованными техниками — простого человека вам не понять, — снисходительно изрек Барродах.
— Ваш пост, несомненно, очень расширяет круг общения, — не остался в долгу Лисантер. Бори ответил ему неприязненным взглядом.
— Что вам известно об ограх?
Вопрос застал Лисантера врасплох.
— Об ограх?
— Да. О барканских ограх — боевых андроидах.
— Я знаю, что это такое, но и только. Никогда не приходилось ими заниматься. — Ученый сверился со своим пультом и, к своему удивлению, обнаружил новый, довольно крупный блок информации барканского происхождения. Бори ухмылялся, глядя на него.
— Барка начала проявлять склонность к сотрудничеству с тех пор, как Хрим взял ее в руки. Смогли бы вы разобраться в программировании такого огра?
Лисантер просмотрел данные.
— Не могу сказать с уверенностью, пока не займусь этим вплотную, но теоретически это возможно. Вы хотите, чтобы они обороняли станцию в случае атаки панархистов, не так ли?
— Этот вопрос вас беспокоить не должен, однако у нас есть основания сомневаться в доброкачественности их программирования. Если такие сомнения возникнут и у вас, от огров придется отказаться. Мы предоставим вам двух андроидов для исследования.
— Барканцы по этой части мастера, поэтому я не гарантирую, что сумею выявить все их уловки, — но можно ввести охранную программу, которая задействует дезактивирующие фаги в случае нежелательного поведения.
Они обсудили еще кое-какие вопросы, уже без всяких неожиданностей — разговор в основном касался новой серии экспериментов, — после чего бори ушел. «Надо было пообещать ему побольше заслонок», — подумал Лисантер и откинулся на спинку стула, пытаясь расслабиться. Визиты Барродаха всегда нарушали ход его мысли — бори заражал его своим страхом. Лисантер мысленно вернулся к той стадии своей карьеры, которая привела его сюда. Если бы не Должар, он мог бы уже стать центростремительным гностором. Он как раз готовился опубликовать свою первую синтез-диссертацию на стыке онтологической физики и инфонетики, когда к нему явился таинственный посетитель и предъявил прибор, то ли сделанный, то ли выращенный из некоего материала, который Лисантер никогда еще не видел. Потребовались долгие годы на Пожирателе Солнц, чтобы подтвердить подозрение, возникшее у Лисантера еще в то время: основные принципы фантастической технологии, создавшей урианский прибор, просматривались в той самой его диссертации, возникшей на стыке науки о структуре гиперпространства и теории информации.
Сожалел ли он о прошлом? Ответа на это, как всегда, не было. Он давно забыл, как выглядит солнечный свет, забыл вкус натурального воздуха и нерукотворную красоту планетных ландшафтов. Но, работая здесь, он заглянул за фасад, который показывает Единосущие человеческому разуму, — а теперь, если Вийя поправится, он, возможно, раскроет наконец последнюю тайну Уров, тот завершающий синтез, с которым станция достигнет своего полного потенциала.
Выпрямившись, Лисантер вернулся к работе. Наблюдение панархистов за станцией, давно предполагаемое, но ни разу не подтвержденное, перешло в активные периферийные действия. Ювяшжт требует выделить побольше производственной техники на военные нужды, Барродах же делает упор на криптографию, стремясь разгадать как переговоры панархистов, так и их секреты, содержащиеся в ДатаНете. Лисантер был уверен, что теперь, когда между ним и бори возникло новое понимание, удержит за собой нужное ему количество компьютерной техники — и займется работой, важнее которой нет ничего.
3
Вийя очнулась, чувствуя соль на губах. Морская вода или слезы? Она отогнала от себя этот вопрос, ожидая со странной апатией, когда рассеется серый туман и голоса, звучащие в нем, обретут смысл.
Но серое не хотело уходить, и постепенно она поняла, что смотрит в безликий серый потолок.
— ...снова плачет, — сказал голос Седри.
Память медленно возвращалась, а с ней и посетившее ее видение. Причальный отсек, сын Эсабиана Анарис, конвульсии Пожирателя Солнц.
Вийя разлепила казавшиеся резиновыми губы.
— Пустите-ка, — сказал Монтроз, отклеивая что-то с ее горла. Гидропластырь? Сколько же она пробыла в Сновидении?
Вийя знала, что это бессмысленный вопрос. Часть ее навсегда осталась там, с Масом, на острове, над которым вздымалась кипящая паром волна. А хореяне навсегда поселились в ней.
Раздраженная направлением, которое приняли ее мысли, она попыталась сесть, и чьи-то руки помогли ей. Она узнала силу этих длинных костлявых пальцев: Жаим.
Перед ней возникло его мрачное лицо, обрамленное траурными косами сераписта. Оно мало что выражало, но Вийя ощутила его участие и облегчение, которое он испытал.
— Долго я?
— Почти три дня, — ответил он.
— Три дня мы только и глядим, как бы эта хреновина нас не слопала. — В голосе Марим слышалось беспокойство, а в ее эмоциональном спектре преобладали гнев и страх.
Диссонанс этого заставил Вийю поморщиться.
— Они накачали меня наркотиками.
— Нас всех накачали, — сказал Монтроз. — Только транквилизаторами, к счастью, но нестандартными. — Он подал Вийе воды, и она с благодарностью напилась. Пересохшие ткани рта и глотки жадно впитывали жидкость.
— Похоже на плохой негус, — протянул Локри — безразличный тон контрастировал с идущей от него тревогой. — Но мы все пришли в себя уже через несколько часов.
Вийю пронзил внезапный страх — она не чувствовала эйя.
Жаим, пристально наблюдавший за ней, сказал:
— Они в спячке. Барродах не слишком предупредителен, но Седри уговорила другого бори устроить для них морозильник с мшистыми лежанками. Они тут, в комнате рядом, — показал он.
Вийя повернула голову. Койка, на которой она сидела, была ближе всех к вздутию на стене. Она медленно обвела взглядом все круглое помещение, выкрашенное в казенный серый цвет. У одной стены стоял пульт с койками Монтроза и Седри по бокам. Узкие кровати распределялись по периметру неравномерно, частично отгороженные одна от другой шкафами. За койкой Локри виднелось еще одной вздутие — вероятно, вход в освежитель.
— Мы всё ждали, когда ты очнешься, — взволнованно вставил Ивард, помещавшийся рядом с ней. Люцифер, бежевый с белым горный кот, лежал около него, подергивая ушами. — Святая Троица сказала, что вы с эйя ушли далеко и вас нельзя беспокоить. — Ивард засмеялся, и Вийя уловила тройной отсвет голубого свечения келли, их сложную эмоцию, состоящую из юмора, почтения и еще чего-то, чему она не знала названия.
— Что с тобой было? — спросил Жаим. Она чувствовала его нежелание быть здесь, преодолеваемое сознанием долга, а в самой глубине — едва различимое эхо эмоционального спектра Брендона. Эти двое многое переняли друг от друга.
— Как это выглядело со стороны? — Вийя обернулась к Монтрозу, перебарывая заторможенность. Позже она выгонит остатки токсина из мускулов с помощью Жаима и кинезики уланшу.
— Ты застыла в оцепенении. Анарис, наоборот, зашатался так, словно гравиторы отказали. Вы оба явно перестали понимать, где находитесь. Весь отсек затрясся, словно в эпилептическом припадке. Потом Анарис упал, Барродах что-то крикнул, и тарканцы начали стрелять. — Вийя чувствовала, что он не все говорит, но ей и не требовалось больше: эмоции команды дополняли рассказ. Она ощутила угрюмое удовлетворение от того, что наследник Эсабиана хлопнулся в обморок, а она осталась стоять.
— Больше нам ничего не сказали, — закончил Монтроз.
— От уродца-бори, который за нами надзирает, ни шиша не добьешься, — вставила Марим.
— Его зовут Моррийон, и он говорит только то, что необходимо. — Седри произнесла гуттуральный звук со старательностью способной ученицы, осваивающей новый язык. В ее тоне слышалось легкое предостережение.
Марим пожала плечами. Ее эмоциональный спектр давал острые зубцы.
— И то, что безопасно, — спокойно добавила Седри.
Эмоции всех присутствующих — возможно, это был остаточный эффект транквилизатора — казались Вийе искаженными, как будто все члены ее команды стали другими людьми. Позади маячила аура станции — темное варево невидимых эмоциональных энергий, и Вийе не очень-то хотелось в ней разбираться, во всяком случае, не сейчас.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Монтроз с тем же беспокойством, которое чувствовалось во всех остальных.
Вийя, держась за койку, поднялась на ноги, и собственный рост вызвал у нее странное ощущение, показавшись чересчур высоким.
— Достаточно хорошо, чтобы заняться делом. Что там на уме у наших хозяев?
— Поди знай, — ответил Монтроз. — Босуэллов здесь нет, а от пульта никакого проку.
— Наш бори заходит каждый час — раз восемь уже был. — Рот Локри дернулся в полуулыбке. — Анарису, как видно, не терпится.
— От Моррийона сильно пахнет страхом, — сказал Ивард. — Как будто он все время боится. И от Барродаха в причальном отсеке тоже так пахло.
Вийя кивнула. Она старалась подготовить их загодя к должарской реальности, но опыт — лучший учитель. В прошлом они всегда обучались достаточно быстро. Почти всегда. Непрошеная память пробилась сквозь защитный барьер: она говорила Маркхему, что им нужен более тщательный план и усиленные тренировки, что Хрим замышляет недоброе, а он смеялся и отвечал, что это свойство её должарской натуры — видеть мстителя в каждом головорезе, которого они обошли... Маркхем погиб, охваченный пламенем, а Хрим ухмылялся поверх ствола. И Брендона Аркада пронзило острое горе, когда она сказала ему о смерти Маркхема.
Вийя тряхнула головой, чуть не потеряв равновесие, — и снова сильная рука Жаима поддержала ее.
Потом раздался громкий чмокающий звук, вздутие на стене разошлось, впустив маленького кособокого бори. Вийя поморщилась. Не нужно было быть темпатом, чтобы разгадать его чувства. Ивард сказал правду — от бори просто разило привычным страхом.
Она заговорила первая, чтобы перехватить инициативу:
— Разве здесь нет вестника?
Моррийон, коротко взглянув на нее, ответил не на должарском, а на уни — ровно, без всяких эмоций:
— Вы должны знать: уединение на Должаре большая редкость — им награждают лишь за верную службу.
Она не почувствовала в нем враждебности. Седри тоже сказала верно; этот бори со своим спотыкающимся уни говорит только то, что необходимо, что делает его еще более опасным. Хитростью он не уступает своим хозяевам. В отличие от них, он хитер и уни пользуется намеренно, чтобы вся команда могла его слышать.
Вийя перехватила взгляд Седри, в которой чувствовались тепло и жалость к этому человеку. Программистка быстро приспосабливалась к капитану-темпатке. Вийя решила проверить, какого Седри мнения о Моррийоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89