Комендант Милорад отпадает – этот на месте, в Форт-Харай. Наш славный Септимус, скорее всего, безнадежно мертв. Иеремия Фалиан враг Дезета по определению и тоже на месте – сектант у себя в деревне. Остается Джулия Симониан, врач экспедиции. Я запросил данные – она едва ли не накануне его приезда пропала без вести.
– Вы думаете?..
– Да. Иллирианец причастен к ее исчезновению. Его приезд спланирован, скорее всего, заранее – это игры Оттона. Мое твердое мнение – стоит поискать в Параду. Сенс, побывавший в Аномалии – ценность. Хотя бы просто как объект исследования. Если Симониан жива, вывезти ее так быстро иллирианцы не успеют. У нас есть все шансы успеть вмешаться и получить ответ.
– Звучит убедительно. Даже если вы ошибаетесь, гипотеза выглядит многообещающей. Я отдам приказ скорректировать поиск.
– И еще…
– Да?
– Похищение иллирианскими агентами наших граждан – это не то, что неправильный переход улицы. Мы теперь получаем формальный повод для любых – любых! – жестких мер. Вы довольны, шеф?
– Пожалуй…
– Довольны?
– Да! Разум! Я доволен, доволен! Я очень доволен определенностью.
– Тогда – действуем…
* * *
Джу в сотый раз осмотрела пустые, без окон, стены, гладкий, стерильно-белый потолок – тусклый свет плафона ложился на пластик мертвенно-зеленоватыми пятнами. В висках монотонно звенело, потолок внезапно пошел в сторону, ускользая из поля зрения. Они закрыла глаза, пытаясь остановить вращение реальности, но рыхлая темнота продолжала кружиться, клубы черноты свивались в нити, нити наматывались на невидимую ось. Белочка открыла глаза, проглотила комок в горле и, борясь с тошнотой, встала с пластикового матраса. Комната качнулась туда-сюда, как палуба корабля и обрела неподвижность.
– Эй! Откройте!
Шаги за дверью сменились лязгом ключа, в приоткрывшейся щели нарисовалась бледная, небритая физиономия охранника.
– Меня тошнит. Принесите воды. Позовите Эшли.
Физиономия скрылась. Джу опустилась на пол, натянув на острые колени подол платья. Комната опять коварно качнулась.
Идеально аккуратный, и холодно-спокойный Эшли вошел с подносом в руке.
– Доброе утро, свободная гражданка.
– Издеваетесь?
– Нисколько. Каждый человек свободен от рождения, все мы равны… за исключением тех, кто узурпирует сверхвозможности.
Белочка села на матрас, поставила поднос рядом, взяла чашку кофе, ее собеседник остался стоять, прислонившись к стене. Джу прикинула, не успеет ли проскочить мимо него за дверь – получалось, что никак не успеет.
– За что вы ненавидите псиоников?
– А вы знаете, что такое мутация?
Джу фыркнула.
– Я врач.
Эшли насмешливо улыбнулся.
– Ложь номер один – вы не врач, во всяком случае – не полноправный.
– Мутация – гораздо более естественное и обыденное явление, чем считают чтецы всякой белиберды в тонких обложках.
– Не в том случае, когда мутант перестает быть человеком.
Белочка допила кофе и прикинула, не запустить ли подносом в голову Эшли, а потом все равно рвануть за дверь. Что-то подсказывало ей, что инсургент готов к такому обороту, пожалуй, рисковать не стоило.
– Сенсы – такие же люди, как и все.
– Сенсы – вообще не люди. Их способность делает их исключением в мире людей, причем – опасным для других. Их способности не просто противоречат этике – они толкают технический прогресс по антигуманному пути. Пси-слежение, пси-турникеты, пси-проверки, “ментальники”, считывание эмоций агрессии, негласные проверки на лояльность. До технического воспроизведения полноценной пси-наводки остался один шаг.
Белочка тряхнула спутанными волосами.
– Этот шаг не будет сделан никогда. Это невозможно – фундаментальное исключение Калассиана.
– Ложь номер два. Это возможно. Как только он будет сделан, человечество утратит свободу навсегда. А теперь взвесьте, свободная гражданка, на весах своей совести, что важнее – общая свобода или ваша?
– Чего вы хотите от меня?
– От вас лично – никаких действий. Простите, вы нужны нам только как исходный материал для исследований. Обществу нужен своеобразный антидот – средство навсегда блокировать пси-аномальные способности сенса… Власть, которая не видит и не желает видеть непосредственной опасности, заслуживает быть низложенной…
Разглагольствующий Эшли неуловимо походил на повзрослевшего, ожесточившегося Авеля. Белочка изо всех сил старалась не показывать страха. Заговорщик совсем не выглядел злым, несомненно, был чрезвычайно честен, дело обстояло самым скверным для Джу образом – у него была своя Большая Идея. “Они убьют меня,” – поняла Белочка. “Даже хуже – они меня постепенно замучат насмерть, как лабораторную мышь. Ну, разве что, потом принесут извинения моим останкам.”
– Зачем мне ставят уколы?
– Чтобы подавить ваши способности. Нам не нужны пси-наводки.
– А потом?
Эшли мягко, словно большая, очень чистая кошка подошел к ней вплотную, забрал поднос и повернулся к выходу.
– А что потом?..
– Ничего.
Джу подождала, пока чистый душой инсургент уйдет, с трудом подавила подступившую истерику и огляделась еще раз. Сознательные борцы за ментальную свободу человечества пси-детекторов в помещении не держали. Она подвинулась поближе к левой стене, перегородка выглядела обнадеживающе – что-то вроде белой синтетической фанеры. Белочка попыталась поковырять ее прочной стальной (последний писк моды) заколкой для волос, за тонкой белой поверхностью обнаружился толстый слой мягкого звукоизолирующего материала. Джу поддела и оторвала большой клок, сгребла пушистую труху и на всякий случай засунула ее под матрас. В стене образовалась почти аккуратная дырочка. Джу с надеждой приникла к отверстию зрачком.
…Комната по соседству оказалась очень интересной. Стены, обитые красноватым покрытием, там и сям усеивали зеркала. Дыра не позволяла рассмотреть обстановку как следует, в поле зрения Джу попала часть высокой, узкой кушетки. Кушетка напоминала приземистого гимнастического коня, по бокам даже болтались настоящие стремена. Безмерное удивление Белочки длилось несколько секунд – как раз до той поры, пока она не поняла, что соседнее помещение, очевидно, имеет другой вход и не имеет никакого отношения к друзьям Эшли.
– Ой, Мировая Шиза!
В красной комнате обнаружились обитатели – две пары голых ног прошагали по направлению к кушетке и…
Белочка отскочила от дыры, густо покраснев, и зажала рот ладонью, даваясь нервным смехом. Спасением там явно не светило. За расковырянной стеной ритмично охали, лихо скрипела кушетка и стремена…
Дверь распахнулась без предупреждения. Джу сжалась, взглянув на окаменевшее от ярости лицо Эшли.
– Она расковыряла стену.
Спутник инсургента сухо кивнул.
– Здесь негодные перегородки.
Пришелец выглядел странно. Две глубокие борозды прочертили лоб не вдоль, не попрек, а наискось – словно глубокий бескровный порез. Узкие губы под аккуратными выцветшими усиками тоже кривились. Джу не могла опознать в вошедшем того, кого никогда не видела – Доктора, наблюдателя, что в свое время насмерть напугал Мюфа Фалиана.
– Вот пациентка.
Доктор кивнул. Прозрачные, белесые глаза глядели холодно, словно окна в пустую, до блеска вымытую кафельную комнату, в которой, однако, только что творили нехорошее.
– Любопытный экземпляр. Я специально летел из Порт-Калинуса.
– Вас не хватятся в Пирамиде? Вы не под подозрением?
– Я вроде бы здесь на отдыхе. Лучше начать прямо сейчас. Знаете, Эшли – мною движут не ваши бредовые общественные идеи, а чисто научное любопытство. Оно не терпит.
Двое охранников крепко ухватили Белочку за локти.
– Нет!
– Заткните ей рот.
Джу безуспешно пыталась нащупать и ударить наводкой разум этих людей – мешала доза наркотика. Серая стена тумана, серые нити, вязкая тошнота. Ее вытолкали за дверь, проволокли в соседнюю комнату. Эшли и Док вышли следом.
– Закрепите девушку понадежнее. Мне не нужны лишние осложнения.
Безысходно лязгнул металл.
Белочка сухими глазами смотрела на белые стены, белые салфетки, зеленоватый свет лампы.
– Нет…
…Хирургические инструменты у Доктора оказались новейшими, матовыми. Такие не блестят – чтобы не пугать пациентов.
Глава XXI
Хэри
7006 год, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.
Коротко взлаял серый терьер. Хэри Майер, молодой, преуспевающий доктор пси-философии, нехотя поднял голову, потянул шнурок жалюзи. Собака с деловитой яростью всеми четырьмя лапами разрывала чудо садового дизайна – вечноцветущий пышный газон. Хэри нахмурился, прикидывая масштабы разрушения – “ищет кротов”. Он встал с широкой упругой кровати у окна, обогнул столик с опустевшей на две трети бутылкой дорогого коньяка, накинул халат и босиком прошлепал к раздвижной двери. Изразцовые ступени сбегали к пронзительно-голубой кромке бассейна. Майер сбросил халат и нагишом нырнул в слегка прогретую, очищенную морскую воду. Купание прогнало хандру, Майер вытерся, прошлепал обратно, одел белые брюки и тонкий белый джемпер, поискал зачитанную с вечера книгу – не нашел, и с удивлением отметил, что испытывает чувство неопределенного дискомфорта. То ли задувал в щели почти неощутимый сквознячок с моря, то ли сок в стакане оказался слегка разбавленным. Хэри с отвращением выплюнул кисло-сладкую жидкость и поискал взглядом коньяк.
Странно – бутылка исчезла. Профессор Майер протер глаза – она не появилась.
– Наваждение. Пси-феномен.
Хэри пожал плечами и нехотя побрел к лестнице на второй этаж, намереваясь разом посетить бар и солярий…
– Эй!
Профессор резко обернулся.
– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
Незнакомец, появившийся как из-под земли, уютно устроился в кресле самого профессора. Майер насторожился было, но отогнал пустые страхи. Утренний гость явно не относился к людям Эшли. Кроме того, он был пониже и полегче рослого, крупного Хэри, выглядел беззаботно и, пожалуй, даже доброжелательно. Майер на всякий случай прикинул, где оставил пистолет. Получалось, что совсем под рукой – во втором ящичке инкрустированного комода.
Незнакомец открыто, ясно улыбнулся. Маленький шрамик на рассеченной некогда губе натянулся и побелел.
– Шел, смотрю – открыто, думаю – а почему бы не зайти? Как я погляжу, вы любите коньяк? Пагубная привычка.
Хэри вздохнув, расслабился.
– Вообще-то вы зашли в частное владение. Это мой дом. Теперь я разрываюсь между законным желанием выставить вас и скукой, проистекающей от отсутствия собутыльника. Вам налить?
– Попозже.
– Вы не сенс, случаем?
– Ни в коей мере.
– Прекрасно! Я тоже не сенс. Ненавижу это сволочь.
– Чем вам помешали эти несчастные, сжигаемые своим талантом люди?
– Ах, это долгая история, дружище… Кстати, как мне вас называть?
– Меня зовут Алекс.
– Я – Хэри. Ваше имя вам не подходит. Наверное, вас все называют по прозвищу.
Пришелец кивнул.
– Возможно.
– Итак, Алекс, давайте выпьем. Постойте… У меня только один стакан. Надо взять второй…
Хэри расслабленной походкой подошел к инкрустированному комоду, дернул верхний (пустой) ящичек.
– Чума! Это не здесь.
Он внутренне напрягшись, потянулся ко второму ящичку, в котором оставил пистолет, делано небрежно потянул крошечную витую ручку.
– Стоять!
Ствол холодно и грубо уперся Майеру куда-то чуть пониже тщательно подстриженного, гордого затылка.
– В чем дело?! Что за шутки?
– Не дергайтесь. Я уже позаботился изъять вашу игрушку.
Майер застыл на месте, просчитывая варианты. Это не ограбление. Парень не похож на маньяка. Не из Департамента, не из полиции. Кто-то из боевиков Эшли? “Он не станет стрелять. Он совсем не хочет меня убивать, ему просто нужно что-то узнать.” Приободрившийся Хэри развернулся, пытаясь ухватить и выкрутить вооруженную руку. На секунду профессору показалось, что удача улыбнулась ему – незнакомец, вроде бы, даже выпустил пистолет. В следующее мгновенье неуловимый удар в бедро отправил Майера на пол.
– Ой, Разум! Больно.
– А вы как думали?
– Что вы делаете?!
– Надеваю на вас наручники. Вчера купил в хозяйственном магазине. Симпатичная модель, правда?
– Мне не видно за спиной.
– И не надо… Вставай, пошли.
Хэри охнул, поднимаясь.
– И куда теперь?
– Купаться.
– Но я сегодня уже…
Тот, который назвался Алексом, грубо ухватил Майера за скованные руки, развернул от выхода на ступени бассейна – по направлению к ванной.
– Пошел.
Хэри затравленно озирался, с тоской разглядывая знакомые стены, пухлые, мирные книги, недопитую бутыль коньяка, резной комодик, коллекцию трубок, уют и милый сердцу беспорядок.
– Разум милосердный! Что же будет теперь?
– Сейчас узнаешь.
– Не прикасайтесь ко мне! Я кричать буду.
Гость вместо ответа шлепнул по клавише на стене. Дом огласился бешеным ритмом аккордов и визгливыми воплями модной в сезоне певички. Алекс скривился, словно это он, а не Хэри, попробовал сок, разбавленный водой из бассейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Вы думаете?..
– Да. Иллирианец причастен к ее исчезновению. Его приезд спланирован, скорее всего, заранее – это игры Оттона. Мое твердое мнение – стоит поискать в Параду. Сенс, побывавший в Аномалии – ценность. Хотя бы просто как объект исследования. Если Симониан жива, вывезти ее так быстро иллирианцы не успеют. У нас есть все шансы успеть вмешаться и получить ответ.
– Звучит убедительно. Даже если вы ошибаетесь, гипотеза выглядит многообещающей. Я отдам приказ скорректировать поиск.
– И еще…
– Да?
– Похищение иллирианскими агентами наших граждан – это не то, что неправильный переход улицы. Мы теперь получаем формальный повод для любых – любых! – жестких мер. Вы довольны, шеф?
– Пожалуй…
– Довольны?
– Да! Разум! Я доволен, доволен! Я очень доволен определенностью.
– Тогда – действуем…
* * *
Джу в сотый раз осмотрела пустые, без окон, стены, гладкий, стерильно-белый потолок – тусклый свет плафона ложился на пластик мертвенно-зеленоватыми пятнами. В висках монотонно звенело, потолок внезапно пошел в сторону, ускользая из поля зрения. Они закрыла глаза, пытаясь остановить вращение реальности, но рыхлая темнота продолжала кружиться, клубы черноты свивались в нити, нити наматывались на невидимую ось. Белочка открыла глаза, проглотила комок в горле и, борясь с тошнотой, встала с пластикового матраса. Комната качнулась туда-сюда, как палуба корабля и обрела неподвижность.
– Эй! Откройте!
Шаги за дверью сменились лязгом ключа, в приоткрывшейся щели нарисовалась бледная, небритая физиономия охранника.
– Меня тошнит. Принесите воды. Позовите Эшли.
Физиономия скрылась. Джу опустилась на пол, натянув на острые колени подол платья. Комната опять коварно качнулась.
Идеально аккуратный, и холодно-спокойный Эшли вошел с подносом в руке.
– Доброе утро, свободная гражданка.
– Издеваетесь?
– Нисколько. Каждый человек свободен от рождения, все мы равны… за исключением тех, кто узурпирует сверхвозможности.
Белочка села на матрас, поставила поднос рядом, взяла чашку кофе, ее собеседник остался стоять, прислонившись к стене. Джу прикинула, не успеет ли проскочить мимо него за дверь – получалось, что никак не успеет.
– За что вы ненавидите псиоников?
– А вы знаете, что такое мутация?
Джу фыркнула.
– Я врач.
Эшли насмешливо улыбнулся.
– Ложь номер один – вы не врач, во всяком случае – не полноправный.
– Мутация – гораздо более естественное и обыденное явление, чем считают чтецы всякой белиберды в тонких обложках.
– Не в том случае, когда мутант перестает быть человеком.
Белочка допила кофе и прикинула, не запустить ли подносом в голову Эшли, а потом все равно рвануть за дверь. Что-то подсказывало ей, что инсургент готов к такому обороту, пожалуй, рисковать не стоило.
– Сенсы – такие же люди, как и все.
– Сенсы – вообще не люди. Их способность делает их исключением в мире людей, причем – опасным для других. Их способности не просто противоречат этике – они толкают технический прогресс по антигуманному пути. Пси-слежение, пси-турникеты, пси-проверки, “ментальники”, считывание эмоций агрессии, негласные проверки на лояльность. До технического воспроизведения полноценной пси-наводки остался один шаг.
Белочка тряхнула спутанными волосами.
– Этот шаг не будет сделан никогда. Это невозможно – фундаментальное исключение Калассиана.
– Ложь номер два. Это возможно. Как только он будет сделан, человечество утратит свободу навсегда. А теперь взвесьте, свободная гражданка, на весах своей совести, что важнее – общая свобода или ваша?
– Чего вы хотите от меня?
– От вас лично – никаких действий. Простите, вы нужны нам только как исходный материал для исследований. Обществу нужен своеобразный антидот – средство навсегда блокировать пси-аномальные способности сенса… Власть, которая не видит и не желает видеть непосредственной опасности, заслуживает быть низложенной…
Разглагольствующий Эшли неуловимо походил на повзрослевшего, ожесточившегося Авеля. Белочка изо всех сил старалась не показывать страха. Заговорщик совсем не выглядел злым, несомненно, был чрезвычайно честен, дело обстояло самым скверным для Джу образом – у него была своя Большая Идея. “Они убьют меня,” – поняла Белочка. “Даже хуже – они меня постепенно замучат насмерть, как лабораторную мышь. Ну, разве что, потом принесут извинения моим останкам.”
– Зачем мне ставят уколы?
– Чтобы подавить ваши способности. Нам не нужны пси-наводки.
– А потом?
Эшли мягко, словно большая, очень чистая кошка подошел к ней вплотную, забрал поднос и повернулся к выходу.
– А что потом?..
– Ничего.
Джу подождала, пока чистый душой инсургент уйдет, с трудом подавила подступившую истерику и огляделась еще раз. Сознательные борцы за ментальную свободу человечества пси-детекторов в помещении не держали. Она подвинулась поближе к левой стене, перегородка выглядела обнадеживающе – что-то вроде белой синтетической фанеры. Белочка попыталась поковырять ее прочной стальной (последний писк моды) заколкой для волос, за тонкой белой поверхностью обнаружился толстый слой мягкого звукоизолирующего материала. Джу поддела и оторвала большой клок, сгребла пушистую труху и на всякий случай засунула ее под матрас. В стене образовалась почти аккуратная дырочка. Джу с надеждой приникла к отверстию зрачком.
…Комната по соседству оказалась очень интересной. Стены, обитые красноватым покрытием, там и сям усеивали зеркала. Дыра не позволяла рассмотреть обстановку как следует, в поле зрения Джу попала часть высокой, узкой кушетки. Кушетка напоминала приземистого гимнастического коня, по бокам даже болтались настоящие стремена. Безмерное удивление Белочки длилось несколько секунд – как раз до той поры, пока она не поняла, что соседнее помещение, очевидно, имеет другой вход и не имеет никакого отношения к друзьям Эшли.
– Ой, Мировая Шиза!
В красной комнате обнаружились обитатели – две пары голых ног прошагали по направлению к кушетке и…
Белочка отскочила от дыры, густо покраснев, и зажала рот ладонью, даваясь нервным смехом. Спасением там явно не светило. За расковырянной стеной ритмично охали, лихо скрипела кушетка и стремена…
Дверь распахнулась без предупреждения. Джу сжалась, взглянув на окаменевшее от ярости лицо Эшли.
– Она расковыряла стену.
Спутник инсургента сухо кивнул.
– Здесь негодные перегородки.
Пришелец выглядел странно. Две глубокие борозды прочертили лоб не вдоль, не попрек, а наискось – словно глубокий бескровный порез. Узкие губы под аккуратными выцветшими усиками тоже кривились. Джу не могла опознать в вошедшем того, кого никогда не видела – Доктора, наблюдателя, что в свое время насмерть напугал Мюфа Фалиана.
– Вот пациентка.
Доктор кивнул. Прозрачные, белесые глаза глядели холодно, словно окна в пустую, до блеска вымытую кафельную комнату, в которой, однако, только что творили нехорошее.
– Любопытный экземпляр. Я специально летел из Порт-Калинуса.
– Вас не хватятся в Пирамиде? Вы не под подозрением?
– Я вроде бы здесь на отдыхе. Лучше начать прямо сейчас. Знаете, Эшли – мною движут не ваши бредовые общественные идеи, а чисто научное любопытство. Оно не терпит.
Двое охранников крепко ухватили Белочку за локти.
– Нет!
– Заткните ей рот.
Джу безуспешно пыталась нащупать и ударить наводкой разум этих людей – мешала доза наркотика. Серая стена тумана, серые нити, вязкая тошнота. Ее вытолкали за дверь, проволокли в соседнюю комнату. Эшли и Док вышли следом.
– Закрепите девушку понадежнее. Мне не нужны лишние осложнения.
Безысходно лязгнул металл.
Белочка сухими глазами смотрела на белые стены, белые салфетки, зеленоватый свет лампы.
– Нет…
…Хирургические инструменты у Доктора оказались новейшими, матовыми. Такие не блестят – чтобы не пугать пациентов.
Глава XXI
Хэри
7006 год, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.
Коротко взлаял серый терьер. Хэри Майер, молодой, преуспевающий доктор пси-философии, нехотя поднял голову, потянул шнурок жалюзи. Собака с деловитой яростью всеми четырьмя лапами разрывала чудо садового дизайна – вечноцветущий пышный газон. Хэри нахмурился, прикидывая масштабы разрушения – “ищет кротов”. Он встал с широкой упругой кровати у окна, обогнул столик с опустевшей на две трети бутылкой дорогого коньяка, накинул халат и босиком прошлепал к раздвижной двери. Изразцовые ступени сбегали к пронзительно-голубой кромке бассейна. Майер сбросил халат и нагишом нырнул в слегка прогретую, очищенную морскую воду. Купание прогнало хандру, Майер вытерся, прошлепал обратно, одел белые брюки и тонкий белый джемпер, поискал зачитанную с вечера книгу – не нашел, и с удивлением отметил, что испытывает чувство неопределенного дискомфорта. То ли задувал в щели почти неощутимый сквознячок с моря, то ли сок в стакане оказался слегка разбавленным. Хэри с отвращением выплюнул кисло-сладкую жидкость и поискал взглядом коньяк.
Странно – бутылка исчезла. Профессор Майер протер глаза – она не появилась.
– Наваждение. Пси-феномен.
Хэри пожал плечами и нехотя побрел к лестнице на второй этаж, намереваясь разом посетить бар и солярий…
– Эй!
Профессор резко обернулся.
– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
Незнакомец, появившийся как из-под земли, уютно устроился в кресле самого профессора. Майер насторожился было, но отогнал пустые страхи. Утренний гость явно не относился к людям Эшли. Кроме того, он был пониже и полегче рослого, крупного Хэри, выглядел беззаботно и, пожалуй, даже доброжелательно. Майер на всякий случай прикинул, где оставил пистолет. Получалось, что совсем под рукой – во втором ящичке инкрустированного комода.
Незнакомец открыто, ясно улыбнулся. Маленький шрамик на рассеченной некогда губе натянулся и побелел.
– Шел, смотрю – открыто, думаю – а почему бы не зайти? Как я погляжу, вы любите коньяк? Пагубная привычка.
Хэри вздохнув, расслабился.
– Вообще-то вы зашли в частное владение. Это мой дом. Теперь я разрываюсь между законным желанием выставить вас и скукой, проистекающей от отсутствия собутыльника. Вам налить?
– Попозже.
– Вы не сенс, случаем?
– Ни в коей мере.
– Прекрасно! Я тоже не сенс. Ненавижу это сволочь.
– Чем вам помешали эти несчастные, сжигаемые своим талантом люди?
– Ах, это долгая история, дружище… Кстати, как мне вас называть?
– Меня зовут Алекс.
– Я – Хэри. Ваше имя вам не подходит. Наверное, вас все называют по прозвищу.
Пришелец кивнул.
– Возможно.
– Итак, Алекс, давайте выпьем. Постойте… У меня только один стакан. Надо взять второй…
Хэри расслабленной походкой подошел к инкрустированному комоду, дернул верхний (пустой) ящичек.
– Чума! Это не здесь.
Он внутренне напрягшись, потянулся ко второму ящичку, в котором оставил пистолет, делано небрежно потянул крошечную витую ручку.
– Стоять!
Ствол холодно и грубо уперся Майеру куда-то чуть пониже тщательно подстриженного, гордого затылка.
– В чем дело?! Что за шутки?
– Не дергайтесь. Я уже позаботился изъять вашу игрушку.
Майер застыл на месте, просчитывая варианты. Это не ограбление. Парень не похож на маньяка. Не из Департамента, не из полиции. Кто-то из боевиков Эшли? “Он не станет стрелять. Он совсем не хочет меня убивать, ему просто нужно что-то узнать.” Приободрившийся Хэри развернулся, пытаясь ухватить и выкрутить вооруженную руку. На секунду профессору показалось, что удача улыбнулась ему – незнакомец, вроде бы, даже выпустил пистолет. В следующее мгновенье неуловимый удар в бедро отправил Майера на пол.
– Ой, Разум! Больно.
– А вы как думали?
– Что вы делаете?!
– Надеваю на вас наручники. Вчера купил в хозяйственном магазине. Симпатичная модель, правда?
– Мне не видно за спиной.
– И не надо… Вставай, пошли.
Хэри охнул, поднимаясь.
– И куда теперь?
– Купаться.
– Но я сегодня уже…
Тот, который назвался Алексом, грубо ухватил Майера за скованные руки, развернул от выхода на ступени бассейна – по направлению к ванной.
– Пошел.
Хэри затравленно озирался, с тоской разглядывая знакомые стены, пухлые, мирные книги, недопитую бутыль коньяка, резной комодик, коллекцию трубок, уют и милый сердцу беспорядок.
– Разум милосердный! Что же будет теперь?
– Сейчас узнаешь.
– Не прикасайтесь ко мне! Я кричать буду.
Гость вместо ответа шлепнул по клавише на стене. Дом огласился бешеным ритмом аккордов и визгливыми воплями модной в сезоне певички. Алекс скривился, словно это он, а не Хэри, попробовал сок, разбавленный водой из бассейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68