— Если вы так боитесь за свою жизнь — чего ж не поселите тут этих «мальчиков», а? И вам спокойнее, и врагам сложнее.
— Разговорчивая ты больно, — сурово отрезал мужик и пошел к Лариске.
Я подняла стул, приготовившись треснуть его, но он дошел до нее и замер. Я посмотрела, как они глядят друг другу в глаза, и тихонько сказала:
— Вели, чтобы собаку привязал, а то потом не уйти.
Не оборачиваясь, она кивнула. Мужчина тут же ушел, вернулся с цепью, и приковал питбуля к батарее.
— А теперь — в спальню, Ларисонька, — порочно усмехнулась я.
Через полчаса мы покидали этот дом, и каждая несла с собой набитую сумку. Наверху в спальне остался зловонный гнилой труп, в венах которого не осталось ни капли крови, а мать с дочкой, не подозревая об этом, усердно вскапывали газон. До утра им занятие будет.
А потом мы купались в серебристой от лунного света озерной траве, на мне был закрытый черный купальник, и Антон качал меня на руках.
— Ты похожа на русалку, — шептал он, заворожено следя за тем, как в воде волосы распустились шлейфом и тянутся за мной.
А я улыбалась и чудился мне запах ромашек…
Глава седьмая
«Если вам стали чудиться зеленые
чертики и прекрасные покойницы
— значит, надо сделать перерыв»
Энциклопедия начинающего алкоголика.
«…или вызвать специалиста»
Один опытный экзорцист.
Сидя у кладбищенской ограды, я терпеливо пыталась войти в сон бомжа. Сделать его — это уже становилось вопросом чести.
Я тыкалась в него своим взглядом со всех сторон, пытаясь уловить знакомое мельтешение картинок, но — пусто. Везде я натыкалась на глухую стену.
— Дяденька? — наконец решительно позвала я. — Дяденька!!!
Я выкрикнула это раз двадцать, пока он наконец поднял кудлатую голову и рявкнул:
— Ну, чего разоралась?
Я облегченно перевела дух и принялась залазить в его голову — вот сейчас я его подчиню, и выйдет он у меня как миленький за оградку, а уж я не растеряюсь!
— Чего надо-то было? — не выдержал бомж моего молчания.
Я растерянно моргала — в его голову залезть тоже не получалось.
— Дядя, ты кто? — наконец спросила я.
— Ванька, — откликнулся он.
— А по жизни кто? — допытывалась я, ибо мелькнула у меня шальная мысль — может, это сильнейший маг скрывается под его личиной? Другого объяснения такой защите я не видела.
— Ну, — почесал он голову, — раньше токарем на заводе робил, теперича у церквы побираюсь.
— Так выходи за оградку, подам тебе Христа ради! — обрадовалась я.
— Да я уж на беленькую да закусь насобирал, — заотнекивался он.
— Я тебе много дам, — закричала я.
— Приходите завтра, — утомленно велел он с видом важного чиновника, уронил голову на лавочку и захрапел.
«Вот гаденыш!», — злобно подумала я, плюнула и пошла искать Лариску.
Та сидела под развесистой березой и задумчиво поглаживала моток бельевой веревки.
— И правда, удобную ты березку выбрала, — похвалила я ее. — Ветки низко…
— А ко мне сегодня опять папа приходил, — тихо перебила она меня.
— И что? — в недоумении воззрилась я на нее. — Ко мне вон мать с Олеськой как на работу каждый день ходят да ревут, аж приятно.
— Я папочку просто любила очень, — вздохнула она. — Я на мать вообще не похожа — вся в отца. Скучаю я без него, Алёнка.
— Э, ты не вздумай в гости к нему ходить, — тревожно сказала я. — А то и его до психушки доведешь!
— Да нет конечно, — как-то по взрослому взглянула она на меня. — Просто очень обидно — я живу, папочка может со мной поговорить, и я могу ночами снова приходить и жить в своей комнате — но если он узнает об этом, его хватит удар. Обидно.
— Вот такая у нас жизнь, милая, — сев рядом с ней, я обняла ее за плечи. — Я тоже свою семью люблю, но что теперь? Границу между жизнью и смертью нам не перейти. Нет больше у тебя папочки, а у меня — Олеськи с мамой.
Она покрепче прижалась ко мне и тихо сказала:
— И остались ты да я да мы с тобой…
— Точно, — медленно кивнула я. — По сути, у меня есть только ты.
— А у меня — ты, — эхом отозвалась она.
Мы посмотрели друг на друга и стыдливо подумали об Антоне.
— Давай не будем больше из-за него ругаться, а? — вздохнула я. — Ведь согласись, все наши надежды — это самообман. Не станет он, живой, целовать труп и восторгаться этим.
— Я думала об этом, — помолчав, печально кивнула она. — Но знаешь — он так хорошо к нам относится, что надежда все же в сердце есть. Может быть, он некрофил и ему за счастье переспать с нами?
— Он тебя хоть раз поцеловал? — резко спросила я.
— Нет, — испуганно отозвалась она.
— Вот и меня — нет. Так что давай спокойно учиться у него, а после ритуала…, — я замолчала и красноречиво поглядела на березу.
— Укокошим, — согласно кивнула она.
— По четвергам, пятницам, и субботам он будет мой! — ухмыльнулась я.
— По понедельникам, вторникам и средам — мой! — подхватила она.
— А по воскресеньям мы его лупим за измену! — гаркнули мы и захохотали, совершенно довольные друг другом.
— Что-то давно его нет, — погрустнела после этого Лариска.
— Пятый день, — мрачно кивнула я.
После того ночного купания мы каждую ночь вставали из могил разодетые в пух и прах, с прическами и макияжем, а его так и не было. Он просто писал записки и небрежно совал их нам в могилы. На листках каллиграфическим почерком было выведено, что он очень занят, но про нас помнит, посему — отдает нам такого-то человека по такому-то адресу. И мы были ему благодарны за это проявление заботы, что не оставляет он нас без пищи.
— У тебя уж какой день?
— Двадцать седьмой, — тяжко вздохнула я.
— Значит, у меня двадцать четвертый, — печально протянула она, и у нас у обоих отчего-то резко испортилось настроение.
— Тринадцать дней осталось, — зачем-то сообщила я.
— И у меня — шестнадцать.
— Везет, — я с завистью посмотрела на нее.
— Эй, ты чего? — вдруг ткнула она меня в бок. — Антон же пообещал ритуал! На твой сорок первый закатим такую пирушку, что ого-го!
— Ну а вдруг что-то сорвется?
— Я Антону верю! — твердо ответила она.
— Да я тоже, но все равно страшно, жизнь-то моя на кону!
Мы помолчали, и внезапно Лариска сказала:
— Знаешь, а у Антона в кармане джинс лежала фотография того самого мужика, которого мы разложили в коттедже.
Я в недоумении уставилась на нее:
— Ерунду ты говоришь!
— Да я тоже удивилась, — пожала она плечами. — Но мужик был тот, это несомненно.
— Погоди. А откуда это ты знаешь, что у Антона в карманах лежит? — подозрительно уставилась я на нее.
— Так а вы пока купались, я и перетряхнула его одежду, — невозмутимо призналась она. — А что? Что? Мне же интересно, кто он и откуда! Сам-то он про себя вообще ничего не говорит!
— Ну знаешь ли…, — я от возмущения даже слов не находила. — А вас, газпромовских дочек, разве не учат, что нельзя, нельзя вскрывать чужие письма, нельзя лазить по карманам!
— Вот еще, — вздернула она нос. — А как иначе узнать информацию? А папочка всегда говорил, что информация дороже денег. Вон, прямо под нами была квартира одного психоаналитика, ох и красивый же мужик, должна я тебе сказать! Ну и задурил он мне голову, я чуть замуж не вышла за него, да потом хакнула его мэйл, почитала письма, а там такое! Он дружку одному писал, что очень удачно женится на богатой телке со связями, денег куры не клюют, а сама она дура дурой. Делился планами, мол, пусть детей родит да дома сидит, а для души ему красоток хватит. Знаешь, как обидно было? Я потом неделю ревела!
— И что потом?
— Что-что? — буркнула она. — Послала к черту. Впрочем, это все лирика. Давай подумаем, как информацию собрать об Антоне?
— А зачем? — усмехнулась я. — Зачем? Осталось совсем немного — и мы его убьем. И что было у него в жизни — в смерть он с собой не заберет.
— Ну в общем-то ты права, — задумчиво сказала Лариска.
Говорить было больше особо не о чем, мы посидели еще немного и разошлись по могилам. Лежа в гробу, я настойчиво думала об одном: ну когда же он появится? А еще — о том, откуда ж у него была фотография того мужика?
Он появился только через неделю.
Однажды, когда лунный свет посеребрил землю на моей могиле и я встала — он уже сидел на своем пеньке.
— Ночи доброй, — улыбнулся он, и я растаяла.
— Антон! — закричала я, вне себя от радости и кинулась к нему…и обняла. И с изумлением почувствовала, как и его руки сомкнулись у меня за спиной.
«Ну точно некрофил!», — подумала я с радостным изумлением, а сзади раздался чопорный голос Ларидзе:
— Здравствуй, Антон.
Я отпрянула от него, виновато взглянула на Лариску.
А Антон, как ни в чем ни бывало, поздоровался с ней, сел обратно на пенек и улыбнулся нам обоим:
— Рад видеть вас, девочки.
«А уж мы-то как рады», — синхронно подумали мы с Лариской.
— Ну что, успехи ваши просто замечательны. О ваших похождениях я знаю, следил. Везде вы сработали хорошо, умницы. Теперь осталось только одно — научиться работать по одиночке.
— Зачем? — подала я голос. — Вместе нам и удобнее и веселее.
— Всякое бывает, — отрезал он, — одна из вас может погибнуть или вы можете поссориться.
Мы переглянулись в Лариской и поняли — да, насчет «поссориться» — это серьезный аргумент.
— Ладно, — кивнула Ларка. — Давай адрес, а то я уж как-то чувствую себя нехорошо.
— И я, — в горле уже першило от сухости, выпитая вчера кровь уже не грела мои вены.
Парень порылся в сумке, достал две бумажки, одну протянул Лариске:
— Это твое.
Она посмотрела на адрес и скривилась:
— Восточный микрорайон! Далеко-то как!
— Значит, надо поторопиться, — пожала я плечами.
— Ну, до следующей ночи всем, — вздохнула она и пошла с погоста.
— А вот твое, — в ладошку легка бумажка, я посмотрела — Советская, центр, опять элитный дом.
— Ну что ж, путь неблизкий, пойду, — улыбнулась я ему.
— Постой, — взял он меня за руку. — Я довезу.
Я посмотрела на него, и в лунном свете его лицо казалось непереносимо прекрасным, вот только глаза отливали холодным серебром…
— Серебро меня может убить? — отчего-то медленно спросила я.
— Нет конечно.
С кладбища мы так и вышли, держась за руки. Я ехала в его машине и терялась в догадках — что, что бы это все значило, черт побери! Я умерла, но идиоткой от этого не стала! Я мертвая. И очень глупо думать, что между нами может что-то быть. Я уж не говорю о любви, похожей на сказку, где любовь и верность навсегда. Даже просто секс казался крайне фантастичной идеей.
Вздохнув, я повернулась к нему:
— Антон, а ты нас не боишься?
— А надо? — улыбнулся он.
— Ну, мы же мертвые. Наркоманим по крови, а тут ты рядом ходишь, и в тебе литров пять горячей и вкусной крови.
Он лишь загадочно улыбнулся.
— Не боишься, что мы прочитаем твои мысли, войдем в твои сны? — не отставала я.
Он повернул голову и спокойно сказал:
— Нет, Алёна. У меня нет привычки опасаться друзей.
— А мы… друзья? — робко спросила я, ошеломленная этой мыслью.
— Это очевидно.
«Я тебя люблю!», — подумала я в приливе горячей благодарности. За то, что он нас, мертвых, привечает, не бросает, учит, ведет. За то, что сегодня взял меня за руку и не поморщился. И за то, что Лариска сейчас идет пешочком, а я еду с комфортом.
Я не отрывала взгляда от его профиля, и потому заметила, как он мимолетно и странно усмехнулся.
Злорадно.
Снисходительно.
Я моргнула — лицо его было как и прежде бесстрастно и спокойно.
«Показалось», — подумала я.
За квартал до нужного дома Антон остановился.
— Ну, удачи, — душевно пожелал он.
— К черту, — лихо ответила я и вышла из машины.
Быстро дошла до элитного дома из желтого кирпича под зеленой крышей, аккуратно поскреблась в стеклянную дверь. Охранник в черном официальном костюме, что сидел в ярко освещенном холле, тут же открыл дверь.
— Доброй ночи, — сурово сказал он. — Вы к кому?
— К дяде, — улыбнулась я ему, одновременно меняя его мысли.
— Проходите, — спокойно кивнул он и посторонился.
Лифтом я пользоваться не стала — пошла по лестнице, так как не знала, на каком этаже нужная мне квартира.
Я шла, и размышляла том, что по сути мы с Лариской — универсальные киллеры. Мы пройдем куда угодно, наверняка убьем клиента, и контрольного выстрела не надо, нас невозможно привлечь к ответственности. А самое главное — нам и денег-то платить не надо. Плату мы уже взяли, выпив кровь клиента.
Эх, продаться б кому из этих богатеев, такие таланты пропадают! Да вот только что бы попросить для себя от этой сделки — вот в чем вопрос. Мертвым особо ничего не надо, кроме крови — а мы ее и так найдем.
Все еще скорбя душой о том, что такая бизнес — идея завяла на корню, я наконец дошла до нужной мне квартиры. Нажала на кнопку звонка, и держала ее, пока за дверью не раздался раздраженный мужской голос.
— Кто там?
— Свои, — весело отозвалась я.
Мужчина открыл дверь, посмотрел на меня темными уставшими глазами и неожиданно мягко сказал:
— Иди домой, девочка. Нет больше моей дочери.
— Как это нет? — нахмурилась я.
— Умерла, — с некоторым усилием выдавил он.
— А с чего вы решили, что я к ней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13