— Я хочу спать, а ты обеспечь мне это. Где ты болтаешься, если я захочу снова поговорить с тобой?
— В округе. Но в следующий раз с вас немного монеты, чтобы я разинул пасть.
— Где в округе?
— Ну, скажем, там, где жил Вал. Этот дом держит старуха, в нижнем этаже бар. Но после девяти вечера, она не обслуживает. — Он дал Джону адрес.
— Значит, я увижу тебя там?
— Идет, — кивнул Кино. — И не забудьте насчет монеты? Жизнь нынче тяжелая, рудокоп!
— Проваливай, — сказал Джон. Кино ухмыльнулся и провалился.
Глава 4
Алтер оставила в его квартире ленту-письмо. В нем говорилось:
«Приходи и расскажи, как прошла встреча с отцом»
Джон позвонил в королевский дворец. Перед ним появилось лицо герцогини Петры.
— Хотите услышать нечто интересное?
— Что, Джон?
— Я узнал кое-что о Ральфе Катаме и о Кли.
— Где они?
— С парнем, который первый высказал фразу «ты попал в ловушку...» Парня зовут Вал Ноник, он что-то вроде поэта, бывший лидер банды недов. — И Джон передал рассказ Кино.
Герцогиня нахмурилась.
— Вы имеете какое-нибудь представление, что общего между этим парнем и вашей сестрой и зятем?
— Никакого.
— Я проверю в главных записях, и позвоню вам, если что-нибудь найду.
— Если вы позвоните вечером, то я буду у Алтер.
— Может, вам обоим прогуляться в гостиницу, где жил Ноник, и кое-что узнать о нем?
— Хорошая идея, — сказал Джон.
Ночь была теплой. Маленькая квартирка, где жила Альтер с тех пор, как оставила цирк, была той же самой, где в свое время Кли пыталась отгородиться от мира. Алтер, подумал Джон, сумела взломать съежившийся кокон убежища математички и вывести Кли из оболочки вины обратно в реальность. Теперь Кли исчезла снова. Джон покачал головой и постучал в дверь.
— Привет, — сказала Алтер, открывая ему. — Очень рада тебя видеть. Ты узнал от отца насчет Кли?
— Ты задаешь провокационные вопросы, — засмеялся он.
Ее улыбка стала растерянной.
— Ой, Джон, с твоим отцом все в порядке? Ты говорил с ним? Как он, все еще злится?
— Говорил. Это сработало куда лучше, чем я думал. У меня по-прежнему есть отец, а у него все еще есть силы.
— Я очень рада, — сказала она, сжав его руку. — Я часто думаю о своей тете. Я не могла ни повидаться с ней, ни даже узнать, жива ли она. Я думаю, и у тебя было вроде этого. — Она подошла к столу и села. — Ну, так что насчет Кли? Куда она делась?
— Я знаю только, что они с Ральфом Катамом поженились, а затем исчезли.
— Она вышла за Катама? — удивилась Альтер. — Ну что ж, я рада этому. И думаю, они единственные, могущие по-настоящему понимать друг друга. Куда они уехали?
— Не знаю. Но тут есть кое-что интересное. Помнишь ту строчку, которую мы прочитали сегодня на фонтане?
Алтер кивнула.
— Автор ее — поэт-нед по имени Вал Ноник, и последним его видели Кли и Катам, увезшие его на вертолете. — Он рассказал подробности.
Алтер присвистнула.
— Странное дело.
— Это уж точно. Петра сказала, что постарается узнать, и позвонит, если...
Зажужжал телефон. Алтер ответила, и Джон снова увидел лицо герцогини.
— Джон здесь? — спросила она.
— Здесь, — ответил он с другого конца комнаты.
— Ну, я только что создала себе врага на всю жизнь в лице ночного библиотекаря Главных Записей, но получила кое-что о мистере Нонике.
— Гоните.
— Гнать? Кого?
Джон засмеялся.
— Это просто жаргон, который я вспомнил. Это означает — продолжайте.
— Ага. Ну, так вот, во-первых, Ноник был блестящим учеником в школе, хотя чуточку странным. Достаточно блестящим, чтобы получить стипендию в университете, где он занимался языками и в меньшей степени социологией. Два из его социологических курсов он провел у Рольфа Катама.
— Значит, они хорошо знали друг друга? — спросил Джон.
— Вероятно. Он был включен в список для семинара Катама об Америке XX века. Это был весьма почетный семинар, ограниченный шестью студентами, лично выбранными Катамом.
— И Ноник участвовал в нем? — спросила Алтер.
— Нет.
— Почему?
— Его исключили из университета за неподобающее студенту поведение. Уточнений нет.
— Ну, по крайней мере, мы знаем, откуда они знакомы, — сказал Джон. — Теперь нам нужно представить, что они намерены делать друг с другом.
— Я даже могу ответить на это, — сказала герцогиня. — Как раз сейчас Эркор кое-что проверяет для меня. А, вот и он! — Она опустила глаза на что-то, переданное ей. — У него было предчувствие, и оно подтвердилось. В ту неделю, когда Ноника исключили, есть записи Катама о приобретении микропередатчика. Его можно вживить в горло. И в ту неделю Катаму и Нонику вживили такие в Медицинском Центре, в департаменте университета.
— Вы хотите сказать, что с тех пор они были в радиоконтакте?
— Да, чуть больше трех лет.
— Зачем? — спросила Алтер. Изображение на видеоэкране пожало плечами.
— Не знаю, но поскольку геликоптер взял его с улицы, видимо, Катам и Кли следили за ним по радиосигналам.
— Кли и Ноник были в университете в одно время? — спросил Джон.
— Да, только она была в департаменте ученой степени, а он был еще студентом. Ну, вот и все, что у меня есть.
— Немало, — сказала Алтер.
— Однако, это не говорит нам, зачем они вместе и куда направились. Петра, есть ли в аэропорту какая-нибудь запись насчет вертолета или вообще этого Дела?
Герцогиня начала что-то говорить. Затем твердое выражение ее лица вдруг исчезло.
— Я... Я не знаю, Джон. Правда, я больше ничего не знаю. Совет пытался утверждать, что ничего не происходит, и был парализован паникой, когда узнал. Может быть, нам самим надо ехать в Тилфар. Но кроме этого я ничего не знаю.
— Мы найдем их, — сказал Джон. — Если же нет — тогда Тилфар.
Твердость снова вернулась к герцогине.
— Сходите туда, где жил Ноник, может, там есть какой-нибудь ключ. Больше ничего не могу придумать.
— Сделаем, — сказал Джон. Герцогиня резко отключилась. Он повернулся к Алтер.
— Готова в поход?
— Угу.
Джон встал и хмуро сказал:
— Она устала.
— Я думаю, я тоже устала бы, пытаясь направить движение всей страны с кучкой паникующих стариков с одной стороны и с семнадцатилетним королем, который провел последние три года вне двора. О нем только и можно сказать, что он смышлен и послушен.
— Ну, пошли в гостиницу Ноника.
И они пошли.
Пока Джон и Алтер шли к Котлу, дома становились ниже, ближе один к другому, и более убогими. Они свернули в переулок, отмечающий самую старую часть города. Хотя был уже вечер, народу в этой части города было намного больше, чем в центре.
Алтер улыбнулась, проходя мимо двух мужчин, которые ссорились из-за узла. Узел был плохо завязан, и было видно, что в нем тряпье.
— Я снова дома. Спорю, что они сперли его и не могут решить, кому его отнести. Гостиница, наверное, вон там — они снова свернули. — Вспоминая время, когда я бегала по этим улицам, я почему-то испытываю ностальгию. Жизнь была голодная.
На углу под синим тентом находилась выставка. Она показывала выращенные гидропонным способом фрукты, а в стеклянном ящике лежала на ледяном ложе блестящая рыба, выращенная в аквариумах. Продавец в белом фартуке осуществлял продажу. Алтер глянула, не смотрит ли он, и схватила плод. Когда они снова завернули за угол, она разломила его и дала половину Джону. Она немедленно вгрызлась в свою долю, а Джон держал свою в руках. Она улыбнулась и спросила:
— В чем дело?
— Просто думал. Я пробыл в тюрьме пять лет, но ни разу в жизни не украл ни денег, ни пищи. До тюрьмы я имел все, что хотел, так что в тюрьме мысль взять что-нибудь никогда не приходила мне в голову. Теперь мне платит герцогиня. И знаешь, когда я увидел, что ты взяла плод, моей первой реакцией было удивление, и ты, наверное, назовешь его моральным возмущением.
Алтер вытаращила глаза, а потом нахмурилась.
— Да, наверное, глупо было... Я хочу сказать, я просто вспомнила, как таскала фрукты, когда была маленькой, но ты прав, Джон. Воровать — не правильно...
— Но я же не говорил ничего подобного.
— Но я подумала...
— Но я еще подумал, она из Котла, а я из центра, и нас разделяет целый набор морали и обычаев. И я подумал, как ты принимаешь все эти вещи и объединяешь их.
Она хотела что то сказать, но только посмотрела на него.
— Правильно или не правильно, — сказал он. — Черт возьми, я же убийца. Как же мы сравняемся? Я сын богатого купца, а ты циркачка из Котла. Однако, у меня есть ответ: мы уже сравнялись во всем, чему ты учила меня, когда говорила, как откидывать голову, прижимать подбородок и катиться. И мы можем быть равными и теперь. Вот так — он взял ее за руку, — и так, — он откусил от плода.
Она слегка пожала ему руку.
— Да. Только насчет неравенства я хорошо знаю. Помнишь, мы были в поместье Петры, прежде чем вернуться в Торой? Я очень долго чувствовала себя неловко из-за всяких дурацких мелочей: как пользоваться вилкой, когда встать и когда сесть, и прочее. Когда ты пытался прекратить войну, глупо было думать о таких вещах, но я все-таки думала. Вероятно, поэтому я проводила так много времени с Тилом. Хоть он и с материка, но в этом смысле он был более похож на меня. Мы могли бы идти вместе. — Она коснулась ожерелья из раковин. — Но теперь он умер, убит на войне. Так что мне делать?
— Ты любила его?
Алтер опустила голову.
— Я очень любила его. Но он умер.
— Что ты собираешься делать? — помолчав, спросил Джон.
— Учиться. Ты можешь учить меня. Считай, что это взаимообмен.
Они оба рассмеялись.
Это было довольно крепкое строение среди множества досчатых лачуг. Дойдя до двери, Алтер сказала:
— Надеюсь, это путешествие не обернется... — она шагнула вперед и остановилась.
Стоящая за стойкой женщина с пурпурным родимым пятном подняла глаза, отшатнулась и раскрыла рот. Алтер схватила Джона за руку и потащила вперед.
— Тетя Рэра!
Женщина выскочила из-за стойки, вытирая фартуком руки. Алтер обняла ее за плечи.
— Тетя Рэра!
— Ох, Алтер... Какими судьбами... Откуда... — Она улыбалась, но по щекам ее текли слезы. — Ты вернулась ко мне!
Люди в таверне, в основном в военной форме, подняли глаза.
— Тетя Рэра, ты, значит, работаешь здесь?
— Работаю? Я владелица. Я получила лицензию. В самом деле получила. Ох, Алтер, я так искала тебя!
— Я тоже тебя искала, но старая гостиница Джерина была разгромлена.
— Знаю. Я некоторое время работала помощницей медсестры в Медицинском Центре. Я обыскала все цирки, приезжавшие в город.
— Я стала работать там только несколько месяцев назад.
— Понятно! Как раз, когда и перестала искать. — Она смахнула слезы. — Я так рада видеть тебя, Алтер, так рада! — Они снова обнялись.
— Тетя Рэра, — сказала Алтер, вытирая слезы. — Я хочу поговорить с тобой. Но поможешь ли ты мне? Я хочу узнать о человеке, который жил здесь.
— Конечно-конечно, — сказала Рэра, и тут впервые увидела Джона. — Молодой человек, последите здесь, пока я пойду и поговорю минуту с племянницей.
— Ох, тетя Рэра, — спохватилась Алтер, — это Джон Кошер, мой друг.
— Рада познакомиться, — поклонилась Рэра. — Вы просто приглядывайте за всеми, не допускайте скандалов, и не выпускайте никого без оплаты. Хотя, не похоже, чтобы кто-нибудь ушел вообще. — Она повернулась к задней комнате, держа Алтер за руку. — Налейте себе, если хотите. Наливайте всем! — И она заторопилась, таща Алтер за руку.
Ухмыляясь, Джон подошел к стойке, налил себе и сел неподалеку от солдата. Тот взглянул на него, коротко кивнул и снова опустил глаза. Сильная реакция Джона на встречу Алтер с теткой сделала его экспансивным, и он обратился к солдату:
— Похоже, что вы, ребята, сидите здесь весь вечер. Что вы делаете?
— Я напиваюсь, — солдат поднял кружку с зеленоватой жидкостью. Джон вдруг почувствовал, что в мозгу солдата что-то происходит, и он прислушался к тону, каким тот говорил:
— Я делаю неуклюжую попытку спрятаться в кружке. — Вокруг него стояло множество пустых кружек.
— Почему? — спросил Джон, стараясь соотнести этот цинизм с собственным добрым ощущением.
Солдат повернулся и Джон увидел его эмблему: капитан психологического корпуса. После Момента многие сняли свои эмблемы, так же, как униформу.
— Видите ли, — продолжал офицер чуточку пьяным голосом, — я из тех, кто знал о войне, кто планировал ее, вычислял лучший способ ее ведения. Как и вы, горожане. Рад пожать вам руку, — однако, он не протянул руки и снова вернулся к своей выпивке.
Обычно Джон не пытался любопытствовать, если человек не был расположен к беседе. Но сейчас он сам был в необычном состоянии.
— Знаете, — сказал он, — я не был в армии, но у меня впечатление, что из-за этого я что-то упустил. Кроме всего прочего, это, по-моему, опыт, который делает из мальчика мужчину.
— Да, я понимаю вас, — коротко ответил офицер.
— Физическая дисциплина и опыт в действии, — продолжал Джон, — пусть в гипнотическом сне, должны что-то замечать, потому что смерть ожидавшая их, была реальной.
— Видите ли, — сказал психолог, — мы делали куда больше, чем только план сражения. Мы управляли всей пропагандой, которая шла и к гражданским лицам тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45