И прочел я:
СЕСТРА ПЛЕМЯННИКОМ ЕДУТ НЕ ТЕБЕ ЗПТ СОЧИ ЧЕРЕЗ МОСКВУ ТЧК ПРИБЫТИЕ УТРОМ ЗПТ ОТЛЕТ ВЕЧЕРОМ ЗПТ ОСТАНОВЯТСЯ ТЕТИ ШУРЫ ТЧК ЕСЛИ ПОСПЕШИШЬ ЗПТ УСПЕЕШЬ ПОВИДАТЬ СЕСТРУ ТЧК ТВОЙ ДЯДЯ АРКАДИЙ
- Что ж, святое дело - сестру повидать, - сказал я. - Ведь вся её родня в Екатеринбурге живет, в Свердловске бывшем, вон, и телеграмма из Свердловска. И видятся, небось, редко. Так что дуй, спеши порадовать.
Она и "дунула" - а я дальше колобком покатился, в другую сторону, к дому. Через поле, мимо кладбища... Минуя кладбище, у могилы "таджички" замедлил, где, оказывается, неизвестная бомжиха схоронена. Посмотрел я на эту могилу, вздохнул насчет судьбы нелепой и перевернутой, и дальше почесал.
Уже на подходе к дому меня Гришка и Константин догнали.
- Все-таки, решили сопроводить тебя, батя, - сказал Гришка. - При девках Мишку оставили, на всякий пожарный.
- Телеграмму-то Верка донесла? - спросил я.
- Донесла, конечно, - сказал Константин. - Татьяна проснулась, сама телеграмму взяла. И уже собираться начала, чтобы к ближайшему автобусу успеть. Говорит, за сутки обернуться хочет, чтобы завтра к утру опять быть здесь, потому что с документами по дому медлить нельзя.
- Ну и ладно, - вздохнул я. - Уж сутки мы перекантуемся.
А тут и к дому подошли. И сердце у меня захолодело, потому что Тузик лает, надрывается, а дверь приоткрыта. Непорядок какой-то, точно.
Я по ступенькам взбежал, сыновья за мной. Как-то забыли мы в тот момент, что в доме любая опасность может ждать, и что с бандюгами, коли они пожаловали, нам и втроем не справиться.
А как взбежали - так остолбенели.
Виталик Горбылкин, придурок, сграбастал Зинку, нож ей к горлу прижал, и не кричит, а визжит прямо:
- Не подходи! Зарежу!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Уже потом Зинка рассказала нам, что произошло.
Вошла она домой, значит, и какой-то шорох в дальней комнате услышала. Она туда - тихо, на цыпочках (сперва ей вообразилось, что это кошка залезла, и хотела она кошку по полной мерке шугануть) - а там Виталик, и по ящикам комода шарит, и по полкам, и по другим местам.
Зинка как гаркнула:
- Ты что тут делаешь, скотина?
Он сперва шарахнулся, лицом исказился, побледнел, потом ножик свой выхватил, вперед выставил и зашипел на нее:
- Тише ты, сука! Лучше говори, где ваша тысяча рублей лежит!
Но Зинку лучше не зверить.
- Ах ты, сволочь! - напустилась она на него. - Ты нам всем нагадил, под бандитов и под милицию подставил, хотя тебя тут принимали, поили и кормили, а ту ещё воровать тут вздумал, и требовать! А ну, пошел вон!
А сама глазами ищет, что бы такое ухватить, поосновательней: скалку, ухват либо кочергу.
А он совсем скривился.
- Тихо, тетя Зина! Мне терять нечего, и линять отсюда надо, а чтобы слинять, деньги нужны! К дяде не пойдешь, там в два счета можно засыпаться, а за вашим домом никто не следит, и деньги у вас водились! Так что, давай, выкладывай, мне каждая секунда дорога!
И тут Зинка разглядела, что глаза у него совсем безумные. Психически больные глаза, как у бешеной собаки, в самый угол затравленной. И страх её начал забирать. Но ему она страха своего не показала.
- Если хочешь о чем-то разговаривать, то прежде всего нож убери, строго сказала она. - Ишь, выступать тут вздумал!
У Виталика рука с ножом дрогнула, будто он призадумался о том, чтобы нож убрать. Но потом ещё резче нож вперед выставил.
- Брось свои штуки! Деньги где?
- Опомнись, Виталик, какие деньги? - сказала Зинка. - Все, что было, уже разошлось, долго ли в наше время тысячу рублей потратить, особенно когда по долгам отдавать надо, и когда продуктов в доме шаром покати, и наперед загружаешься, чтобы на какое-то время хватило?
Он зашипел и заплевался как раскаленный чайник.
- Не ври, тетя Зина! Ведь порежу! На куски разделаю!
Зинка оглянулась, ища, чем бы отбиваться от него, если и вправду резать начнет - и увидела в окно, смотрящее на улицу и на калитку нашего двора, что мы идем, уже во двор входим. Вот она повернулась и кинулась бежать, чтобы к нам вырваться. Но Виталик догнал её в два прыжка и сграбастал, нож к горлу. Вот в таком виде мы их и застали, когда вошли.
Первым Гришка молчание нарушил.
- Кончай дурить, Горбыль, - сказал он. - Отпусти мамку и уходи. Слово даю, что выпустим, ничего тебе не сделаем.
Виталик оскалился.
- Ты чё, не понял? Я ж говорю, мне терять нечего. Где ваша тысяча рублей? Или, точно говорю, я ей горло пересеку, и потом будь со мной, что будет! Но живой не отпущу её, точно! Поэтому не вздумайте близко подходить!
- Так если мы к тебе не подойдем, как же мы тебе деньги вручим? спросил Гришка.
А Константин только смотрел исподлобья. Примеривался, я видел, как бы момент и движение уловить, чтобы придурка утрамбовать.
- Ты мне... не того, не этого! - задыхался Виталик. - Знаю я!.. Во, смотри, я с-час на нож нажму!..
Константин двинулся было вперед, но его Гришка знаком руки остановил.
- Так я ж тебя убью, - сказал он. - Причем так убью, что пострашней любых бандитских казней будет. За ноги возьму и разорву пополам. Такое хочешь - услышать, как твоя мошонка трещит? Поэтому, говорю, отпускай мамку и вали, пока мы ещё договариваться согласны.
Придурок задумался, вроде. Но потом головой мотнул.
- А деньги?
- Будут тебе и деньги. Но чтобы после этого исчез и в наших краях больше не появлялся.
И напряжение совсем тяжелое наступило. Непонятно, доходит что-нибудь до придурка или нет. И в самый пик этого напряжения мы шум машины услышали. Даже двух машин.
Я обернулся, глянул в окно - точно, возле нашей калитки два джипа тормозят. По мою душу получается. Но ведь и из самой поганой ситуации можно что-нибудь выжать. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я и повернулся опять в Виталику.
- Вон, бандиты, за тобой приехали, выследили до нас. Выходит, засекли тебя где-то. Теперь из-за тебя, скотины, и нас всех положут, если не слиняешь!
Виталик с лица спал, Зинку выпустил, к окну в дальней комнате метнулся. Но через окно побоялся уходить: ведь огород весь просматривается, его разу увидеть могли... Он и шмыгнул за печку, в самый закуток, и кулак нам показал: не выдавайте, мол.
Зинка сразу к нам кинулась. До этого она стояла без движения, выпучив глаза, даже хрипнуть боялась.
- Ой, родненькие, и что ж это делается!..
А бандиты, гляжу, уже из машин повылазили и к нам заходят. Всего пять человек их было, С Николаем во главе, а Владимира нигде не видать.
"Так... - подумал я. - Интересно, что все это значит и как теперь крутиться?"
Тузик выскочил было на них, но один из них так его прикладом короткого автомата шандарахнул, что пес в воздухе перекувырнулся и затих, повизгивая.
И вот они по крыльцу протопали и в дом вошли.
- Здорово, Михалыч! - сказал Николай. - Ну что, готов ехать с нами?
- Не совсем еще, - ответил я. - Вот, домашние дела улаживаю.
- Придется недоулаженными оставить. Время вышло!
- А чего это, - спросил я, - вы за мной в таком составе приехали, вооруженными до зубов, будто я - это не я, а банда целая?
Николай усмехнулся.
- Неспокойные дни, вот и бережемся. Но до тебя это не касается. Поехали!
- Да никуда батька не поедет! - сказал Константин.
Николай к нему повернулся, нехорошо посмотрел.
- А это не тебе решать, щенку.
- Полегче, - подал голос Гришка.
- У нас что, тут, разговор намечается? - ухмыльнулся Николай. - Вот и поговорим. К стенке!
И знак своим четырем козлодоям сделал, они на нас стволы навели.
Ну, делать нечего, против ствола любая сила никуда. Вот и стали мы все к стенке отступать.
- А ты, щенок, сюда иди, - сказал Николай.
Константин пошел к столу, как ему было указано. Эти четверо, со стволами, тоже к столу пододвинулись.
- Садись, - сказал Николай. - Руки на стол.
Константин сел, сделал, как ему велено.
- А сейчас, - сказал Николай, - мы тебе нечто вроде распятия изобразим, только в сидячем виде.
И, взяв большой кухонный нож, в левую руку Константина вогнал, в ближнюю к нему, в самое запястье. Только хрустнуло.
Константин лишь зубами скрипнул, крик подавляя, а Зинка заголосила:
- Что делаете, ироды?!..
- Уйми свою бабу! - гаркнул мне Николай. - Не то совсем плохо всем вам будет! Я и так на нерве!
А я заметил, что, пока все ближе к столу пододвинулись, отойдя от двери, да на Константина и на нас во все глаза смотрят, оружием поигрывая, чтобы мы чего не рыпнулись, Виталик Горбылкин этим воспользовался и, выбравшись из-за печки, стал за спинами бандитов к выходу пробираться, на самых цыпочках.
Только одной половицей он все равно скрипнул. А может, Николай моему взгляду удивился, поневоле ему за спину устремленному, вот и оглянулся.
- Вот он, гад! - заорал он. - Так вы ещё и его прячете! Хватай его!
Двое бандюг на придурка кинулись, придурок одного из них ножом своим попытался достать, только промахнулся и бандюга ему руку вывернул, голова придурка куда-то вниз нырнула, второй бандюга на него насел, чтобы совсем скрутить - и заорал от боли.
- Гаденыш! За палец до крови укусил!
И заплясал, окровавленным пальцем в воздухе тряся.
И тут, на какой-то момент, внимание всех бандитов на придурке сосредоточилось, все на секунду головы от нас отвернули. И сыновья мои, не будь дураки, этим воспользовались. Гришка в один прыжок возле двух бандюг, продолжавших нас стеречь, оказался, и кулаки его только мелькнули, и оба бандюги - с копыт, а Константин, зубы стиснув, вырвал нож из стола и из руки, и на Николая кинулся. Только не достал его, на пути ему укушенный бандит попался, чечетку отплясывавший. И в этого бандита он нож всадил, по самую рукоять. А Николай вздумал было пистолет вскинуть, но Гришка, с двумя управившийся, и Николая вырубил: так свой кулачище ему в скулу впечатал, что тот перышком по комнате порхнул, и на полу затих. Да, такой силы был удар, что странно, как голова этого "Фомы" в лепешку не размазалась.
И в тот же миг ещё один хруст раздался. Это бандюга, на придурке сидевший, от брыканий придурка совсем озверел и шею ему переломил - я так понял потом, что скорей от излишнего усердия, чем целенамеренно, он ему шею выкручивал, чтобы тот притих, а тот все не притихал - и придурок на полу вытянулся, весь распластался обмяк, будто брошенная тряпичная кукла. А бандюга только начал на ноги привставать, как Константин, правой своей, здоровой рукой и его снес. Бандюга отлетел, затылком о порог хрястнул и тоже притих.
- Ну и ну!.. - Гришка стоял, оглядывая побоище.
- Суки!.. - процедил Константин. И стал искать, чем бы руку перебинтовать, из которой кровь хлестала.
Тут Зинка опомнилась.
- Погоди, сынок! Я тебе перевяжу!
Как ни странно, йод и бинт у нас в доме водились, и даже сухой стрептоцид оказался. Вот Зинка стрептоцидом раны и присыпала, и перебинтовала плотно.
- Это что ж такое делается... - все причитала она. - Что ж это такое делается...
А Гришка всех бандитов обшарил, все оружие у них собрал.
- А ты знаешь, батя, - сообщил он, - у нас тут целых трое в жмуриков сыграли. Горбыль само собой, а ещё вот этот, которому я кулаком прямо в висок угодил, и вот этот, которого Константин приложил. То ли от удара помер, то ли оттого, что неудачно затылком о порог треснулся.
- А Николай? - спросил я.
Гришка его оглядел, по щекам похлопал, веки оттянул, пульс пощупал.
- Этот жить будет, - сказал он. - Должно, скоро очухается.
- Пришить эту сволочь... - подал голос Константин, которому Зинка как раз руку заканчивала перебинтовывать.
- Нет, - сказал я. - Пришивать его не надо, нам надо с ним поговорить. И потом, нам нужен кто-нибудь, кто за все эти трупы будет перед милицией отдуваться. Не на себя же их брать!
Сыновья переглянулись - да и заржали.
- Хитрый ты, батя! Ой, хитрый! Да и откуда в тебе такая солидность взялась, будто от крестного отца какого?
Я и сам хмыкнул. Сел на стул, руки на колени положил, взгляд набычил, точно как Леонов в "Джентльменах удачи", да и спросил:
- Ну что? Похож я на этого... который в том американском фильме был главой китайской мафии, грозный такой и на все вопросы ответы знающий? Которого потом все-таки этот, как его...
- Брюс Ли? - спросил Гришка. - Джеки Чанг?
- Ну, кто-то из них, да... Взял и победил.
Как ни погано у всех на душе было, как ни хреново и муторно, а опять заржали они.
- Почти похож, батя! - сказал Константин. - Тебе бы ещё прищепки на глаза надеть, чтобы узенькие были глазенки и раскосые, тогда бы вообще полное сходство было!
- Ага, - поддакнул Гришка. - А про прищепки сказать, что это китайское украшение особое, навроде серег.
А тут и Николай зашевелился. Гришка его за шкирку взял и на стул усадил. Те двое быков Николая, что дышали, в сознание пока что не пришли.
А Николай очумело вокруг поглядел.
- Да вы... - он аж подавился своей злостью. - Да вы знаете, что с вами сделают?
- То же, что ты с Владимиром сделал? - спросил я. - Или что-то другое?
Николай опять дыхание проглотил. На этот раз, от потрясения.
- Кто вам сказал, будто я с Губой что-то сделал?
- А где ж он тогда? - спросил я. - Не отвечаешь? А я тебе скажу. Ты ещё вчера узнал, что Владимир - из чекистов, и что, возможно, он к вам специально приставлен, чтобы в "органах" о всех ваших делах знали, а то и на пользу вас употребляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47