Девушка не до конца осознавала связанные с этим чувства – некоторые из увиденных лиц ей хотелось ногтями разодрать, но коли таково предопределение Узора, значит, так тому и быть. Однако только у Илэйн будет с ним то общее, чего никогда не будет у других: узы между Стражем и Айз Седай.
– Где это место? – спросила Берелейн, с черными, как вороново крыло, волосами и такая ослепительно красивая, что Илэйн подмывало зарычать. На Берелейн было красное платье с низким вырезом, какое Люка желал надеть на Найнив, Первенствующая всегда одевалась вызывающе откровенно. – Проснись! Это не тел'аран'риод.
Илэйн вздрогнула, очнулась и увидела над собой перегнувшуюся через край кровати Бергитте. Она слабо сжимала руку девушки. Лицо Бергитте было слишком бледным и влажным от испарины, словно после приступа лихорадки, но пронзительные голубые глаза внимательно глядели на Илэйн.
– Это не тел'аран'риод. – Это не был вопрос, но Илэйн кивнула, и Бергитте с протяжным вздохом упала обратно на постель. – Я все помню, – прошептала она. – Я здесь сама собой, и я все помню. Все по-иному. Гайдал неизвестно где, еще ребенок или, в лучшем случае, мальчик-подросток. Даже если я его отыщу, что он подумает о женщине, которая ему в матери годится? Если не старше. – Она сердито потерла глаза, пробормотав: – Я не плачу. Я никогда не плачу. Я помню это, и да поможет мне Свет. Я никогда не плачу.
Илэйн опустилась на колени возле кровати Бергитте.
– Ты отыщешь его, Бергитте. – Она говорила очень тихо. Найнив, кажется, все еще спала – раздавался приглушенный размеренный храп. Но ей нужно отдохнуть, незачем вновь этим терзаться. – Обязательно отыщешь. И он тебя полюбит. Я знаю, так и будет.
– Думаешь, все дело в этом? Я бы осталась рядом с ним, даже не люби он меня. – Блеснувшие глаза подвели Бергитте и выдали ее ложь. – Илэйн, я буду нужна ему, а рядом– то меня и не окажется. Он всегда излишне смел, и для него это не всегда к добру. А я все время была осторожна за нас двоих. А может случиться и худшее. Он отправится искать меня, не понимая, чего ищет, не понимая, почему чувствует себя ущербным. Илэйн, мы всегда вместе. Две половинки целого. – По лицу Бергитте покатились слезы. – Могидин сказала, что заставит меня рыдать целую вечность, и она… – Вдруг ее лицо исказилось; из горла вырвались сдавленные хриплые рыдания.
Илэйн обвила руками высокую женщину, бормоча слова утешения, которые, как она понимала, в такой ситуации бесполезны. Как бы себя чувствовала она, если б у нее Ранда отобрали? Еще чуть-чуть, и от подобной мысли Илэйн сама уткнулась бы носом в макушку Бергитте и заплакала вместе с ней.
Илэйн не знала, сколько прошло времени, пока Бергитте не выплакалась, но наконец она отстранила Илэйн и села, утирая пальцами слезы.
– Я никогда себя так не вела, разве что когда была совсем маленькой. Никогда. – Вывернув шею, Бергитте взглянула на Найнив, спящую на соседней кровати. – Могидин ее сильно поранила? Не видывала, чтобы так руки выворачивали, с того времени как турагцы захватили Мариш. – Должно быть, вид у Илэйн был весьма озадаченный, поскольку Бергитте объяснила: – В другую Эпоху это было. Она ранена?
– Нет. В основном пострадало не тело, дух. Своим выстрелом ты позволила ей спастись, но вот потом… – Илэйн не могла себя заставить рассказать. Слишком много ран, и слишком они еще свежи. – Она себя винит. Думает, что… все случившееся – ее вина. Потому что она попросила тебя помогать.
– Если б она меня не попросила, то Могидин уже сейчас учила бы ее умолять и в ногах валяться. У Найнив осторожности не больше, чем у Гайдала. – Сухой тон Бергитте был странен по сравнению с ее мокрыми щеками. – Она же не за волосы меня в это втянула. Если она заявляет, что за последствия отвечать нужно ей, значит, претендует на право отвечать за мои поступки. – Кажется, в голосе Бергитте звучал гнев. – Я – свободная женщина и сама собой распоряжаюсь. За меня она не решала.
– Должна сказать, ты все случившееся приняла лучше, чем… я бы смогла.– Вымолвить "лучше, чем Найнив" у Илэйн язык не повернулся, хоть это и было правдой.
– Я всегда говорила: коли идешь на виселицу, брось толпе шутку, а палачу – монету и даже в петле улыбайся. – Улыбка Бергитте была мрачной. – Могидин захлопнула западню, но шею мне не перебила. Может, до того как все кончится, я ей сюрпризец преподнесу. – Улыбка исчезла, и Бергитте принялась хмуро рассматривать Илэйн. – Я могу… чувствовать тебя. Кажется, даже с закрытыми глазами, даже будь ты в миле от меня, я сумею указать, где ты находишься.
Илэйн глубоко вздохнула и заговорила, точно головой в омут кинулась:
– Я связала тебя узами, ты теперь Страж, – быстро произнесла она. – Ты умирала, а Исцеление не помогало, вот и… – Бергитте смотрела на нее. Больше она не хмурилась, но ее пронзительный взор приводил в замешательство. – Другого выбора не было, Бергитте. Иначе ты бы просто умерла.
– Страж, – задумчиво произнесла Бергитте. – Помнится, я вроде слышала сказания о женщине-Страже, но было это в такой давней жизни, о которой мне больше ничего не вспомнить.
Илэйн снова пришлось набрать воздуха в легкие, на сей раз слова она подбирала с трудом и с трудом же их произносила:
– Тебе стоит знать и другое. Рано или поздно ты все равно узнаешь, а от людей, которые имеют право знать, я решила ничего не скрывать – разве что будет крайне необходимо. – Третий вздох. – Я – не Айз Седай. Я всего лишь Принятая.
Золотоволосая женщина долго-долго глядела на Илэйн, потом медленно покачала головой:
– Принятая… В Троллоковы Войны я знавала Принятую, которая связала себя узами с юношей. Барашелле на следующий день должна была пройти испытание на звание полноправной Айз Седай и несомненно получила бы шаль, но она боялась, что женщина, прошедшая испытание накануне, заберет парня себе. В Троллоковы Войны Башня по необходимости старалась как можно скорее пополнять ряды Айз Седай.
– И что случилось? – не удержалась от вопроса Илэйн. Барашелле? Имя казалось ей знакомым.
Барабаня пальцами по одеялу, лежащему на груди, Бергитте повернула голову на подушке и приняла насмешливо-сочувственный вид.
– Не стоит и говорить, что все открылось и девушке, разумеется, не позволили пройти испытание. Оправданием для подобного проступка не стала даже война. Ее заставили передать узы бедолаги другой, а чтобы обучить терпению, отправили на кухню, к поварятам да судомойкам. Слышала, будто провела она там три года, а когда наконец получила шаль, то Престол Амерлин самолично выбрала ей Стража – упрямого, как вросший в землю валун, мужчину с морщинистым лицом. Звали его Анси-лан. Встречала я обоих несколько лет спустя, и, честно сказать, не знала, кто из них кем командует. И по– моему, Барашелле этого тоже не знала.
– Да, мало приятного, – пробормотала Илэйн. Три года на… Стоп. Барашелле и Ансилан? Не может же это быть той же самой историей? Неужели они – та пара? В том сказании не говорится, что Барашелле была Айз Седай! Но Илэйн сама читала два варианта и еще один слышала от Тома, и во всех трех Барашелле столь долгой тяжкой службой добивалась любви Ансилана. М-да, два тысячелетия изрядно поменяли повествование.
– Да, приятного мало, – согласилась Бергитте и вдруг с невинным видом испуганно округлила глаза. – Наверное, раз ты хочешь сохранить эту страшную тайну, ты не будешь сурова со мной? Ведь некоторые Айз Седай так помыкают своими Стражами! А то еще я проговорюсь, дабы спастись от этакой участи…
Илэйн невольно вздернула подбородок:
– Это очень похоже на угрозу. А к угрозам, от кого бы они ни исходили – от тебя или еще от кого, – у меня свое отношение. Если ты думаешь…
Бергитте поймала запястье Илэйн и виновато перебила девушку. Хватка ее оказалась на удивление сильной.
– Пожалуйста… Я вовсе не хотела этого. Гайдал утверждает, будто чувство юмора у меня как у камня, брошенного в круг сёдза. – При имени Гайдала по ее бледному лицу пробежало облачко, потом оно рассеялось. – Ты спасла мне жизнь, Дочь-Наследница Андора. Я сохраню твой секрет и буду служить тебе Стражем. И, если ты согласна, буду тебе подругой.
– Я буду горда назвать тебя своей подругой.– Круг сёдза? Ладно, можно и в другой раз спросить. Бергитте, может, и оправилась немного, раз силенок стало больше, но ей нужен отдых, а не расспросы. – И своим Стражем. – Видно, и впрямь придется выбрать Зеленую Айя. Не говоря уже обо всем прочем, это единственный способ связать узами Ранда ал'Тора. Сон по-прежнему не шел из головы девушки, и она намеревалась так или иначе убедить Ранда согласиться. – Может, ты постараешься… смягчить свое чувство юмора?
– Постараюсь.– Бергитте будто соглашалась с предложением сдвинуть гору. – Но раз я стала твоим Стражем, пусть и в тайне ото всех, я буду неусыпно о тебе заботиться. А у тебя глаза просто слипаются. Самое время тебе поспать. – Брови и подбородок Илэйн двинулись было вверх, но Бергитте не позволила ей и слова вымолвить. – Среди многого прочего в обязанности Стража входит говорить своей Айз Седай, когда она чересчур безжалостна к себе. А также одарить некоей долей разумной осторожности, когда той вздумается вдруг прогуляться в Бездну Рока. И оберегать ее жизнь изо всех своих сил. Все это я буду делать для тебя. Когда я рядом, Илэйн, не страшись – я всегда оберегаю тебя со спины.
Да, и верно, Илэйн нужно поспать, но и Бергитте ОТДОХНУТЬ надо не меньше. Илэйн потушила лампы, уложила женщину поудобней и дождалась, пока та уснет;
правда, случилось это не раньше, чем Бергитте удостоверилась, что Илэйн устроила постель для себя – раскатала на полу между кроватями одеяла, бросила поверх подушку. Возник легкий спор, кто ляжет на полу, но Бергитте была еще слишком слаба, и потому Илэйн без особого труда убедила ее остаться в кровати. Ну, все же пришлось немного потрудиться. Ладно хоть Найнив не проснулась – так и похрапывала тихонько.
Сама Илэйн, что бы она ни говорила Бергитте, уснула не сразу. Той ведь и носу из фургона не высунуть, пока не найдется, что ей надеть, – Бергитте выше и Илэйн, и Найнив. Сидя между кроватями, Илэйн принялась распускать подол на своем темно-сером дорожном платье. Хорошо, если утром будет время быстренько надставить подол и заметать его. Сон одолел девушку, когда она едва управилась с половиной работы.
Ей вновь приснилось, как она связывает узами Ранда, причем сон этот являлся не единожды. Иногда Ранд охотно склонялся перед ней, иногда приходилось поступать с ним, как с Бергитте. а раз она даже проникла тайком в его опочивальню, когда юноша спал. Теперь одной из тех женщин была и Бергитте. Илэйн, правда, была не очень-то против. Она нисколько не возражает против нее, или Мин, или Эгвейн, или Авиенды, или Найнив, хотя Илэйн не представляла себе, как к последнему отнесется Лан. Но вот другие… Илэйн приказывала Бергитте в меняющем цвета плаще Стража отволочь Берелейн и Элайду на кухню года на три, как вдруг две эти женщины накинулись на нее с кулаками. Девушка проснулась и обнаружила, что это на нее наступила Найнив; она потянулась к Бергитте, желая посмотреть, как та. В маленькие окошки сочился мягкий серый свет. Скоро утро.
Проснувшись, Бергитте заявила, что чувствует себя сильной и здоровой как обычно и вдобавок голодна как волк. А Илэйн не понимала, закончила ли Найнив с самобичеванием. Рук она не заламывала, ничего не говорила, но, пока Илэйн умывалась и рассказывала о бродячем зверинце – почему им нужно еще какое-то время провести в нем, – Найнив торопливо очистила от кожуры и косточек красные груши и желтые яблоки, нарезала сыру и подала все это на тарелке вместе с кубком разбавленного вина, в которое добавила меду и пряностей. Она бы Бергитте с ложечки накормила, позволь ей та. Найнив сама занималась волосами Бергитте, пока от белого куриного перчика те не стали такими же черными, как у Илэйн, которая свои тоже в настое ополоснула. Потом Найнив отдала женщине лучшие свои чулки и сорочку и была заметно разочарована, когда мягкие туфли Илэйн подошли Бергитте лучше. Найнив, высушив полотенцем и вновь заплетя волосы Бергитте в косу, настояла на своем и надела на нее серое шелковое платье – в бедрах и груди его надо выпустить, но с этим можно и погодить. Найнив даже вызвалась сама подшить подол, но скептический взгляд Илэйн заставил старшую подругу пойти на попятный и заняться умыванием. Найнив яростно мылила лицо, бормоча, что шьет ничуть не хуже других. Когда хочет.
Когда три женщины наконец-то вышли из фургона, над деревьями на востоке выглянул пронзительно золотой краешек восходящего солнца. В такую рань наступающий день казался обманчиво приятным. На небе не было ни облачка, а к полудню воздух станет горячим, как в печке.
Том с Джуилином запрягали лошадей, весь лагерь был охвачен предотьездной суетой. Лентяй уже оказался оседлан, и Илэйн взяла себе на заметку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
– Где это место? – спросила Берелейн, с черными, как вороново крыло, волосами и такая ослепительно красивая, что Илэйн подмывало зарычать. На Берелейн было красное платье с низким вырезом, какое Люка желал надеть на Найнив, Первенствующая всегда одевалась вызывающе откровенно. – Проснись! Это не тел'аран'риод.
Илэйн вздрогнула, очнулась и увидела над собой перегнувшуюся через край кровати Бергитте. Она слабо сжимала руку девушки. Лицо Бергитте было слишком бледным и влажным от испарины, словно после приступа лихорадки, но пронзительные голубые глаза внимательно глядели на Илэйн.
– Это не тел'аран'риод. – Это не был вопрос, но Илэйн кивнула, и Бергитте с протяжным вздохом упала обратно на постель. – Я все помню, – прошептала она. – Я здесь сама собой, и я все помню. Все по-иному. Гайдал неизвестно где, еще ребенок или, в лучшем случае, мальчик-подросток. Даже если я его отыщу, что он подумает о женщине, которая ему в матери годится? Если не старше. – Она сердито потерла глаза, пробормотав: – Я не плачу. Я никогда не плачу. Я помню это, и да поможет мне Свет. Я никогда не плачу.
Илэйн опустилась на колени возле кровати Бергитте.
– Ты отыщешь его, Бергитте. – Она говорила очень тихо. Найнив, кажется, все еще спала – раздавался приглушенный размеренный храп. Но ей нужно отдохнуть, незачем вновь этим терзаться. – Обязательно отыщешь. И он тебя полюбит. Я знаю, так и будет.
– Думаешь, все дело в этом? Я бы осталась рядом с ним, даже не люби он меня. – Блеснувшие глаза подвели Бергитте и выдали ее ложь. – Илэйн, я буду нужна ему, а рядом– то меня и не окажется. Он всегда излишне смел, и для него это не всегда к добру. А я все время была осторожна за нас двоих. А может случиться и худшее. Он отправится искать меня, не понимая, чего ищет, не понимая, почему чувствует себя ущербным. Илэйн, мы всегда вместе. Две половинки целого. – По лицу Бергитте покатились слезы. – Могидин сказала, что заставит меня рыдать целую вечность, и она… – Вдруг ее лицо исказилось; из горла вырвались сдавленные хриплые рыдания.
Илэйн обвила руками высокую женщину, бормоча слова утешения, которые, как она понимала, в такой ситуации бесполезны. Как бы себя чувствовала она, если б у нее Ранда отобрали? Еще чуть-чуть, и от подобной мысли Илэйн сама уткнулась бы носом в макушку Бергитте и заплакала вместе с ней.
Илэйн не знала, сколько прошло времени, пока Бергитте не выплакалась, но наконец она отстранила Илэйн и села, утирая пальцами слезы.
– Я никогда себя так не вела, разве что когда была совсем маленькой. Никогда. – Вывернув шею, Бергитте взглянула на Найнив, спящую на соседней кровати. – Могидин ее сильно поранила? Не видывала, чтобы так руки выворачивали, с того времени как турагцы захватили Мариш. – Должно быть, вид у Илэйн был весьма озадаченный, поскольку Бергитте объяснила: – В другую Эпоху это было. Она ранена?
– Нет. В основном пострадало не тело, дух. Своим выстрелом ты позволила ей спастись, но вот потом… – Илэйн не могла себя заставить рассказать. Слишком много ран, и слишком они еще свежи. – Она себя винит. Думает, что… все случившееся – ее вина. Потому что она попросила тебя помогать.
– Если б она меня не попросила, то Могидин уже сейчас учила бы ее умолять и в ногах валяться. У Найнив осторожности не больше, чем у Гайдала. – Сухой тон Бергитте был странен по сравнению с ее мокрыми щеками. – Она же не за волосы меня в это втянула. Если она заявляет, что за последствия отвечать нужно ей, значит, претендует на право отвечать за мои поступки. – Кажется, в голосе Бергитте звучал гнев. – Я – свободная женщина и сама собой распоряжаюсь. За меня она не решала.
– Должна сказать, ты все случившееся приняла лучше, чем… я бы смогла.– Вымолвить "лучше, чем Найнив" у Илэйн язык не повернулся, хоть это и было правдой.
– Я всегда говорила: коли идешь на виселицу, брось толпе шутку, а палачу – монету и даже в петле улыбайся. – Улыбка Бергитте была мрачной. – Могидин захлопнула западню, но шею мне не перебила. Может, до того как все кончится, я ей сюрпризец преподнесу. – Улыбка исчезла, и Бергитте принялась хмуро рассматривать Илэйн. – Я могу… чувствовать тебя. Кажется, даже с закрытыми глазами, даже будь ты в миле от меня, я сумею указать, где ты находишься.
Илэйн глубоко вздохнула и заговорила, точно головой в омут кинулась:
– Я связала тебя узами, ты теперь Страж, – быстро произнесла она. – Ты умирала, а Исцеление не помогало, вот и… – Бергитте смотрела на нее. Больше она не хмурилась, но ее пронзительный взор приводил в замешательство. – Другого выбора не было, Бергитте. Иначе ты бы просто умерла.
– Страж, – задумчиво произнесла Бергитте. – Помнится, я вроде слышала сказания о женщине-Страже, но было это в такой давней жизни, о которой мне больше ничего не вспомнить.
Илэйн снова пришлось набрать воздуха в легкие, на сей раз слова она подбирала с трудом и с трудом же их произносила:
– Тебе стоит знать и другое. Рано или поздно ты все равно узнаешь, а от людей, которые имеют право знать, я решила ничего не скрывать – разве что будет крайне необходимо. – Третий вздох. – Я – не Айз Седай. Я всего лишь Принятая.
Золотоволосая женщина долго-долго глядела на Илэйн, потом медленно покачала головой:
– Принятая… В Троллоковы Войны я знавала Принятую, которая связала себя узами с юношей. Барашелле на следующий день должна была пройти испытание на звание полноправной Айз Седай и несомненно получила бы шаль, но она боялась, что женщина, прошедшая испытание накануне, заберет парня себе. В Троллоковы Войны Башня по необходимости старалась как можно скорее пополнять ряды Айз Седай.
– И что случилось? – не удержалась от вопроса Илэйн. Барашелле? Имя казалось ей знакомым.
Барабаня пальцами по одеялу, лежащему на груди, Бергитте повернула голову на подушке и приняла насмешливо-сочувственный вид.
– Не стоит и говорить, что все открылось и девушке, разумеется, не позволили пройти испытание. Оправданием для подобного проступка не стала даже война. Ее заставили передать узы бедолаги другой, а чтобы обучить терпению, отправили на кухню, к поварятам да судомойкам. Слышала, будто провела она там три года, а когда наконец получила шаль, то Престол Амерлин самолично выбрала ей Стража – упрямого, как вросший в землю валун, мужчину с морщинистым лицом. Звали его Анси-лан. Встречала я обоих несколько лет спустя, и, честно сказать, не знала, кто из них кем командует. И по– моему, Барашелле этого тоже не знала.
– Да, мало приятного, – пробормотала Илэйн. Три года на… Стоп. Барашелле и Ансилан? Не может же это быть той же самой историей? Неужели они – та пара? В том сказании не говорится, что Барашелле была Айз Седай! Но Илэйн сама читала два варианта и еще один слышала от Тома, и во всех трех Барашелле столь долгой тяжкой службой добивалась любви Ансилана. М-да, два тысячелетия изрядно поменяли повествование.
– Да, приятного мало, – согласилась Бергитте и вдруг с невинным видом испуганно округлила глаза. – Наверное, раз ты хочешь сохранить эту страшную тайну, ты не будешь сурова со мной? Ведь некоторые Айз Седай так помыкают своими Стражами! А то еще я проговорюсь, дабы спастись от этакой участи…
Илэйн невольно вздернула подбородок:
– Это очень похоже на угрозу. А к угрозам, от кого бы они ни исходили – от тебя или еще от кого, – у меня свое отношение. Если ты думаешь…
Бергитте поймала запястье Илэйн и виновато перебила девушку. Хватка ее оказалась на удивление сильной.
– Пожалуйста… Я вовсе не хотела этого. Гайдал утверждает, будто чувство юмора у меня как у камня, брошенного в круг сёдза. – При имени Гайдала по ее бледному лицу пробежало облачко, потом оно рассеялось. – Ты спасла мне жизнь, Дочь-Наследница Андора. Я сохраню твой секрет и буду служить тебе Стражем. И, если ты согласна, буду тебе подругой.
– Я буду горда назвать тебя своей подругой.– Круг сёдза? Ладно, можно и в другой раз спросить. Бергитте, может, и оправилась немного, раз силенок стало больше, но ей нужен отдых, а не расспросы. – И своим Стражем. – Видно, и впрямь придется выбрать Зеленую Айя. Не говоря уже обо всем прочем, это единственный способ связать узами Ранда ал'Тора. Сон по-прежнему не шел из головы девушки, и она намеревалась так или иначе убедить Ранда согласиться. – Может, ты постараешься… смягчить свое чувство юмора?
– Постараюсь.– Бергитте будто соглашалась с предложением сдвинуть гору. – Но раз я стала твоим Стражем, пусть и в тайне ото всех, я буду неусыпно о тебе заботиться. А у тебя глаза просто слипаются. Самое время тебе поспать. – Брови и подбородок Илэйн двинулись было вверх, но Бергитте не позволила ей и слова вымолвить. – Среди многого прочего в обязанности Стража входит говорить своей Айз Седай, когда она чересчур безжалостна к себе. А также одарить некоей долей разумной осторожности, когда той вздумается вдруг прогуляться в Бездну Рока. И оберегать ее жизнь изо всех своих сил. Все это я буду делать для тебя. Когда я рядом, Илэйн, не страшись – я всегда оберегаю тебя со спины.
Да, и верно, Илэйн нужно поспать, но и Бергитте ОТДОХНУТЬ надо не меньше. Илэйн потушила лампы, уложила женщину поудобней и дождалась, пока та уснет;
правда, случилось это не раньше, чем Бергитте удостоверилась, что Илэйн устроила постель для себя – раскатала на полу между кроватями одеяла, бросила поверх подушку. Возник легкий спор, кто ляжет на полу, но Бергитте была еще слишком слаба, и потому Илэйн без особого труда убедила ее остаться в кровати. Ну, все же пришлось немного потрудиться. Ладно хоть Найнив не проснулась – так и похрапывала тихонько.
Сама Илэйн, что бы она ни говорила Бергитте, уснула не сразу. Той ведь и носу из фургона не высунуть, пока не найдется, что ей надеть, – Бергитте выше и Илэйн, и Найнив. Сидя между кроватями, Илэйн принялась распускать подол на своем темно-сером дорожном платье. Хорошо, если утром будет время быстренько надставить подол и заметать его. Сон одолел девушку, когда она едва управилась с половиной работы.
Ей вновь приснилось, как она связывает узами Ранда, причем сон этот являлся не единожды. Иногда Ранд охотно склонялся перед ней, иногда приходилось поступать с ним, как с Бергитте. а раз она даже проникла тайком в его опочивальню, когда юноша спал. Теперь одной из тех женщин была и Бергитте. Илэйн, правда, была не очень-то против. Она нисколько не возражает против нее, или Мин, или Эгвейн, или Авиенды, или Найнив, хотя Илэйн не представляла себе, как к последнему отнесется Лан. Но вот другие… Илэйн приказывала Бергитте в меняющем цвета плаще Стража отволочь Берелейн и Элайду на кухню года на три, как вдруг две эти женщины накинулись на нее с кулаками. Девушка проснулась и обнаружила, что это на нее наступила Найнив; она потянулась к Бергитте, желая посмотреть, как та. В маленькие окошки сочился мягкий серый свет. Скоро утро.
Проснувшись, Бергитте заявила, что чувствует себя сильной и здоровой как обычно и вдобавок голодна как волк. А Илэйн не понимала, закончила ли Найнив с самобичеванием. Рук она не заламывала, ничего не говорила, но, пока Илэйн умывалась и рассказывала о бродячем зверинце – почему им нужно еще какое-то время провести в нем, – Найнив торопливо очистила от кожуры и косточек красные груши и желтые яблоки, нарезала сыру и подала все это на тарелке вместе с кубком разбавленного вина, в которое добавила меду и пряностей. Она бы Бергитте с ложечки накормила, позволь ей та. Найнив сама занималась волосами Бергитте, пока от белого куриного перчика те не стали такими же черными, как у Илэйн, которая свои тоже в настое ополоснула. Потом Найнив отдала женщине лучшие свои чулки и сорочку и была заметно разочарована, когда мягкие туфли Илэйн подошли Бергитте лучше. Найнив, высушив полотенцем и вновь заплетя волосы Бергитте в косу, настояла на своем и надела на нее серое шелковое платье – в бедрах и груди его надо выпустить, но с этим можно и погодить. Найнив даже вызвалась сама подшить подол, но скептический взгляд Илэйн заставил старшую подругу пойти на попятный и заняться умыванием. Найнив яростно мылила лицо, бормоча, что шьет ничуть не хуже других. Когда хочет.
Когда три женщины наконец-то вышли из фургона, над деревьями на востоке выглянул пронзительно золотой краешек восходящего солнца. В такую рань наступающий день казался обманчиво приятным. На небе не было ни облачка, а к полудню воздух станет горячим, как в печке.
Том с Джуилином запрягали лошадей, весь лагерь был охвачен предотьездной суетой. Лентяй уже оказался оседлан, и Илэйн взяла себе на заметку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166