Счастливчики, притронувшиеся к чьему-то сапогу или седлу, даже к Певинову, отступали с блаженным выражением на лице и добавляли свои славословия Лорду Дракону в общую вакханалию, даже когда Девы щитами оттесняли их назад.
Учитывая приветственные возгласы и отосланных дежурившим у ворот офицером гонцов, не стоило удивляться, что вскоре появился Мейлан, со свитой из дюжины тайренских лордов помельче. Дорогу им расчищало полсотни Защитников Твердыни, размахивающих тупыми концами пик. Седовласый, худой и крепкий, в превосходно сшитом шелковом кафтане с полосками и манжетами из зеленого атласа, Благородный Лорд сидел в седле с высокомерной непринужденностью человека, которого посадили на коня и научили отдавать приказы едва он ребенком встал на ноги. Мейлан не замечал капель пота на своем лице, как и того, что его эскорт, вполне вероятно, может кого-нибудь затоптать. И то и другое было для него мелкими, хоть и досадными помехами, причем пот, скорей всего, даже большей.
Эдорион, розовощекий отпрыск знатного рода, прибывший в Эйанрод, тоже оказался среди сопровождающих, теперь он был не такой пухлый, как прежде, – кафтан в красную полоску болтался на его плечах. Из остальных Ранд узнал только одного: широкоплечего всадника в одежде зеленых тонов, звали его Реймон, и в Твердыне он, как припомнил Ранд, любил играть в карты с Мэтом. Остальные были по большей части значительно старше. Как и Мейлан, никто из всадников не обращал внимания на толпу, которую рассекал кортеж. Среди выехавших навстречу Ранду не оказалось ни одного кайриэнца.
Ранд кивнул, и Девы пропустили Мейлана, но тотчас же сомкнули за ним ряды, отсекая остальных, чего Благородный Лорд поначалу не заметил. Потом его темные глаза загорелись гневом. С той поры как Ранд впервые появился в Тирской Твердыне, лорд Мейлан часто сердился.
С появлением тайренцев приветственный шум начал стихать, превратившись в неразборчивое бормотание к тому времени, как Мейлан, сидя в седле, деревянно поклонился Ранду. Авиенду лорд решил не замечать, но прежде окинул ее быстрым взором. Точно так же он старался игнорировать и Дев.
– Да осияет вас Свет, милорд Дракон! Приветствую вас в Кайриэне! Должен просить прощения за крестьян, но я не был поставлен в известность, что вы нынче намерены вступить в город. Если б я знал, улицы очистили бы от толпы. Я хотел устроить для вас торжественный въезд. Триумфальное шествие для Возрожденного Дракона.
– Я уже въехал, – сказал Ранд, и лорд заморгал.
– Как скажете, милорд Дракон. – Чуть помедлив, Мейлан продолжил. Судя по тону, он явно не понял Ранда. – Не соблаговолите ли отправиться со мной в королевский дворец? Я распорядился о скромном приеме. Боюсь, и вправду скромном, поскольку я не был предупрежден, однако уверен, уже к вечеру…
– Сойдет и то, о чем вы успели распорядиться, – прервал его Ранд и получил в ответ еще один поклон и слабую, льстивую улыбку.
Теперь Мейлан являл собой воплощенное подобострастие, и не пройдет и часу, как он начнет разговаривать как нерешительный, безвольный придурок, которому не под силу понять факты, что ему под нос подсунули. Но под его раболепием и напускным кретинизмом скрываются презрение и ненависть, которых, как он полагает, Ранд не замечает, хотя они так яростно полыхают в глазах. Презрение – потому что Ранд не лорд, не настоящий лорд, как это понимает Мейлан, не по рождению. Ненависть – потому что до появления Ранда Мейлан вместе с немногими равными себе обладал властью казнить и миловать по собственному усмотрению и над ним никто не стоял. Одно дело верить, что когда-нибудь Пророчества о Драконе исполнятся, но совсем другое – когда они исполнились и тем умалили его собственную власть.
Возникло минутное замешательство, прежде чем Сулин по настоянию Ранда позволила остальным тирским лордам занять места позади Асмодиана и Певина. Мейлан хотел, чтобы Защитники расчистили дорогу, но Ранд коротко приказал им следовать за Девами. Солдаты подчинились, на лицах под коваными ободами шлемов ничего не отразилось, хотя офицер с белым плюмажем покачал головой, а Благородный Лорд нацепил снисходительную усмешку. Впрочем, улыбка его растаяла, когда стало ясно, что толпа куда скорей расступается перед Девами. Им не приходилось расчищать дорогу тумаками; Мейлан приписал это репутации айильцев как дикарей, – о чем и не преминул заметить во всеуслышание, – и нахмурился, не дождавшись ответа от Ранда. Тот же отметил для себя другое. Теперь, когда рядом с ним ехал тайренец, приветственных кличей больше не слышалось.
Королевский дворец Кайриэна располагался на самом высоком в городе холме, точно в центре, и был он темным, приземистым, угловатым и массивным. На самом деле трудно было определить, есть ли тут холм:
многоэтажный дворец стоял на облицованных камнем террасах, так что холма и видно-то не было. Высокие, обрамленные колоннадами портики и галереи, вытянутые узкие окна высоко над землей нисколько не оживляли строгий вид дворца, будто окоченевшего в суровости; ярусы серых уступчатых пирамидальных башен располагались с поразительной точностью. Улица перешла в длинный широкий пандус, ведущий к высоким бронзовым воротам, а потом разлилась огромной квадратной площадью внутреннего двора, где неподвижными статуями, с наклоненными под единым углом копьями замерли шеренги тайренских солдат. Еще больше их виднелось на выходящих во двор каменных галереях.
При появлении Дев по рядам пробежала рябь шепотков, но ворчание очень быстро стихло, сменившись скандированием:
– Слава Возрожденному Дракону! Слава Лорду Дракону и Тиру! Слава Лорду Дракону и Благородному Лорду Мейлану!
Глядя на лицо Мейлана, можно было подумать, что все эти кличи для него полная неожиданность.
Тут подбежали с чеканными золотыми лоханями и белыми льняными полотенцами облаченные в темное слуги – первые кайриэнцы, которых увидел во дворце Ранд. Юноша перекинул ногу через высокую луку седла и соскользнул наземь. Подбежали другие слуги, приняли поводья. Ранд воспользовался предлогом умыться с дороги холодной водой и предоставил Авиенде самой слезать с коня. Рискни он помочь ей, все могло кончиться тем, что они оба растянулись бы на плитах мостовой.
Не дожидаясь распоряжений, Сулин отобрала двадцать Дев, чтобы сопровождать Ранда во дворец. С одной стороны, он был рад, что она не окружила его всеми имевшимися в наличии копьями. С другой стороны, хотелось бы, чтобы среди этих двадцати не было Энайлы, Ламелле и Сомары. Оценивающие взгляды, которыми они его наградили – особенно Ламелле, худощавая, с тяжелой челюстью и темно-рыжими волосами женщина лет на двадцать старше его, – заставили юношу скрипнуть зубами, но он старался ободряюще улыбаться. Должно быть, Авиенда каким-то образом ухитрилась у него за спиной перемолвиться несколькими словечками с ними или с Сулин. Видно, с Девами ничего не поделаешь, мрачно подумал Ранд, кинув слуге полотенце, но чтоб мне сгореть, если тут есть хоть одна айилка, которая не узнает, что Кар'а'карн – это я!
У подножия широкой серой лестницы, ведущей вверх со двора, Ранда приветствовали прочие Благородные Лорды, все в многоцветных шелковых кафтанах с атласными полосками и в отделанных серебром сапогах. Было ясно: никто из них не знал, что Мейлан отправился встречать Ранда, пока это не стало свершившимся фактом. Ториан, с лицом как картофелина, необычно вялый для столь грузного человека, обеспокоенно нюхал надушенный платок. Гуам, плешь которого еще больше бросалась в глаза из-за напомаженной бородки, сжимал кулаки величиной с добрый окорок и злобно косился на Мейлана, даже кланяясь Ранду. Острый нос Симаана будто подрагивал от гнева; Мараконн, мужчина с редкими в Тире голубыми глазами, поджал тонкие губы – они будто исчезли. С узкого лица Геарна не сходила улыбка, он неосознанно теребил мочку уха, что обычно случалось в гневе. Лишь Араком, стройный, как клинок, не выказывал никаких эмоций, однако он почти всегда хорошо скрывал гнев и копил его, пока не наступало время выпустить пар. Тогда он взрывался в один миг.
Просто грех было упустить столь удачно подвернувшуюся возможность. Мысленно благодаря Морейн за преподанные уроки – куда проще и легче обвести дурака вокруг пальца, говаривала она, чем сбить его с ног, – Ранд сердечно пожал пухленькую ладошку Ториана, похлопал по плечу Гуама, вернул Геарну улыбку с равной долей теплоты – так впору улыбнуться близкому товарищу. Молча кивнул Аракому, одарив того многозначительным взглядом. Симаана и Мараконна Ранд почти проигнорировал, бросив на каждого всего один взгляд, равнодушный и холодный, как пруд глубокой зимой.
На данный момент большего и не требовалось, правда, стоило понаблюдать, как у них беспокойно забегали глаза, а лица напряглись в задумчивости. Они всю свою жизнь играли в Даэсс Деи'мар, Игру Домов, и сейчас находились в Кайриэне, где искушенный в ее приемах люд способен прочесть целые тома в приподнятой брови или покашливании. Последнее лишь усилило восприимчивость тирских лордов к подобным знакам. Каждый из лордов знал: у Ранда нет причин относиться к ним дружески, однако все гадали, не скрывается ли за столь теплым приветствием нечто тайное в отношениях с другими. Больше всего, по-видимому, встревожились Симаан и Мараконн, однако остальные поглядывали на этих двоих подозрительнее всего. Вероятно, полагали они, холодность Ранда представляет собой несомненное прикрытие. Или, быть может, они должны так решить? Для того-то все и задумано?
Для себя же Ранд решил, что Морейн, как и Том Меррилин, гордилась бы им. Если в настоящее время никто из семерых и не плетет заговор против него – в этакое Ранд не поверил бы, даже поставь на это Мэт, – занимающие столь высокое положение лорды способны сорвать его планы, коли оставить их шайку без присмотра. И поступят они так просто в силу привычки, если и не по иной причине. И уж тем более, если у них найдется на то причина. Сейчас же Ранд выбил их из равновесия. Если ему удастся поддерживать тирских лордов в состоянии разброда, они будут слишком поглощены слежкой друг за другом и начнут, в свою очередь, опасаться слежки за собой, тогда у них не останется времени чинить препятствия Ранду. Они даже не будут ему перечить и выискивать сотню причин, почему что-то следует сделать иначе, чем желает Ранд. Впрочем, наверное, ему захотелось слишком многого сразу.
Довольство собой мигом покинуло Ранда, когда он заметил сардоническую ухмылку Асмодиана. Но хуже оказался задумчивый взгляд Авиенды. Она была в Тирской Твердыне и знала, кто эти люди и почему Ранд отослал их сюда. Я делаю, что должен, мрачно подумал он, и ему очень захотелось, чтобы это не звучало так, будто он стремится оправдаться.
– Идемте, – сказал Ранд, более резко, чем намеревался, и семеро Благородных Лордов дернулись, будто неожиданно припомнив, кто он такой.
Каждый из лордов хотел оказаться поближе к Ранду, когда он поднимался по лестнице, но Девы попросту окружили юношу плотным кольцом, и Благородным Лордам, за исключением Мейлана, который показывал дорогу, пришлось пристроиться позади вместе с Асмодианом и лордами помельче. Авиенда, разумеется, шагала возле Ранда, Сулин шла с другого бока, а Сомара с Ламелле и Энайлой поднимались сразу позади него. Им бы не составило труда протянуть руку и коснуться его спины. Ранд осуждающе взглянул на Авиенду, но она с искренним недоумением выгнула брови, и он почти поверил, что девушка тут ни при чем. Почти поверил.
Коридоры дворца были пусты, не считая слуг в темных ливреях, которые кланялись проходящему Ранду в ноги или опускались в столь же низких реверансах. Однако, войдя в Большой Зал Солнца, он обнаружил, что кайриэнскую знать все же не изгнали совершенно из дворца.
– Дракон Возрожденный, – нараспев огласил седовласый мужчина, стоящий сразу за порогом зала, у огромных золоченых створок с изображением Восходящего Солнца. Красный кафтан, вышитый шестиконечными синими звездами, выдавал в мужчине старшего слугу Дома Мейлан. Кафтан после долгой осады Кайриэна сделался слуге несколько великоват. – Все приветствуют Лорда Дракона Ранда ал'Тора. Слава Лорду Дракону.
Быстрый гомон наполнил зал, отражаясь эхом от угловатого сводчатого потолка в пятидесяти шагах над полом.
– Приветствуем Лорда Дракона Ранда ал'Тора! Слава Лорду Дракону! Да осияет Свет Лорда Дракона!
По сравнению с приветственными кличами последовавшая за ними тишина показалась невероятно глубокой.
Среди массивных, квадратного сечения мраморных колонн, так обильно испещренных темно-синими прожилками, что они казались почти черными, стояло больше тайренцев, чем предполагал увидеть Ранд, – ряды лордов и леди помельче, облаченных в лучшие наряды, в остроконечных бархатных шляпах и кафтанах с пышными полосатыми рукавами, в многоцветных платьях с круглыми плоеными жесткими воротниками из кружев, в плотно облегающих чепцах, затейливо вышитых или расшитых жемчужинами и мелкими самоцветами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Учитывая приветственные возгласы и отосланных дежурившим у ворот офицером гонцов, не стоило удивляться, что вскоре появился Мейлан, со свитой из дюжины тайренских лордов помельче. Дорогу им расчищало полсотни Защитников Твердыни, размахивающих тупыми концами пик. Седовласый, худой и крепкий, в превосходно сшитом шелковом кафтане с полосками и манжетами из зеленого атласа, Благородный Лорд сидел в седле с высокомерной непринужденностью человека, которого посадили на коня и научили отдавать приказы едва он ребенком встал на ноги. Мейлан не замечал капель пота на своем лице, как и того, что его эскорт, вполне вероятно, может кого-нибудь затоптать. И то и другое было для него мелкими, хоть и досадными помехами, причем пот, скорей всего, даже большей.
Эдорион, розовощекий отпрыск знатного рода, прибывший в Эйанрод, тоже оказался среди сопровождающих, теперь он был не такой пухлый, как прежде, – кафтан в красную полоску болтался на его плечах. Из остальных Ранд узнал только одного: широкоплечего всадника в одежде зеленых тонов, звали его Реймон, и в Твердыне он, как припомнил Ранд, любил играть в карты с Мэтом. Остальные были по большей части значительно старше. Как и Мейлан, никто из всадников не обращал внимания на толпу, которую рассекал кортеж. Среди выехавших навстречу Ранду не оказалось ни одного кайриэнца.
Ранд кивнул, и Девы пропустили Мейлана, но тотчас же сомкнули за ним ряды, отсекая остальных, чего Благородный Лорд поначалу не заметил. Потом его темные глаза загорелись гневом. С той поры как Ранд впервые появился в Тирской Твердыне, лорд Мейлан часто сердился.
С появлением тайренцев приветственный шум начал стихать, превратившись в неразборчивое бормотание к тому времени, как Мейлан, сидя в седле, деревянно поклонился Ранду. Авиенду лорд решил не замечать, но прежде окинул ее быстрым взором. Точно так же он старался игнорировать и Дев.
– Да осияет вас Свет, милорд Дракон! Приветствую вас в Кайриэне! Должен просить прощения за крестьян, но я не был поставлен в известность, что вы нынче намерены вступить в город. Если б я знал, улицы очистили бы от толпы. Я хотел устроить для вас торжественный въезд. Триумфальное шествие для Возрожденного Дракона.
– Я уже въехал, – сказал Ранд, и лорд заморгал.
– Как скажете, милорд Дракон. – Чуть помедлив, Мейлан продолжил. Судя по тону, он явно не понял Ранда. – Не соблаговолите ли отправиться со мной в королевский дворец? Я распорядился о скромном приеме. Боюсь, и вправду скромном, поскольку я не был предупрежден, однако уверен, уже к вечеру…
– Сойдет и то, о чем вы успели распорядиться, – прервал его Ранд и получил в ответ еще один поклон и слабую, льстивую улыбку.
Теперь Мейлан являл собой воплощенное подобострастие, и не пройдет и часу, как он начнет разговаривать как нерешительный, безвольный придурок, которому не под силу понять факты, что ему под нос подсунули. Но под его раболепием и напускным кретинизмом скрываются презрение и ненависть, которых, как он полагает, Ранд не замечает, хотя они так яростно полыхают в глазах. Презрение – потому что Ранд не лорд, не настоящий лорд, как это понимает Мейлан, не по рождению. Ненависть – потому что до появления Ранда Мейлан вместе с немногими равными себе обладал властью казнить и миловать по собственному усмотрению и над ним никто не стоял. Одно дело верить, что когда-нибудь Пророчества о Драконе исполнятся, но совсем другое – когда они исполнились и тем умалили его собственную власть.
Возникло минутное замешательство, прежде чем Сулин по настоянию Ранда позволила остальным тирским лордам занять места позади Асмодиана и Певина. Мейлан хотел, чтобы Защитники расчистили дорогу, но Ранд коротко приказал им следовать за Девами. Солдаты подчинились, на лицах под коваными ободами шлемов ничего не отразилось, хотя офицер с белым плюмажем покачал головой, а Благородный Лорд нацепил снисходительную усмешку. Впрочем, улыбка его растаяла, когда стало ясно, что толпа куда скорей расступается перед Девами. Им не приходилось расчищать дорогу тумаками; Мейлан приписал это репутации айильцев как дикарей, – о чем и не преминул заметить во всеуслышание, – и нахмурился, не дождавшись ответа от Ранда. Тот же отметил для себя другое. Теперь, когда рядом с ним ехал тайренец, приветственных кличей больше не слышалось.
Королевский дворец Кайриэна располагался на самом высоком в городе холме, точно в центре, и был он темным, приземистым, угловатым и массивным. На самом деле трудно было определить, есть ли тут холм:
многоэтажный дворец стоял на облицованных камнем террасах, так что холма и видно-то не было. Высокие, обрамленные колоннадами портики и галереи, вытянутые узкие окна высоко над землей нисколько не оживляли строгий вид дворца, будто окоченевшего в суровости; ярусы серых уступчатых пирамидальных башен располагались с поразительной точностью. Улица перешла в длинный широкий пандус, ведущий к высоким бронзовым воротам, а потом разлилась огромной квадратной площадью внутреннего двора, где неподвижными статуями, с наклоненными под единым углом копьями замерли шеренги тайренских солдат. Еще больше их виднелось на выходящих во двор каменных галереях.
При появлении Дев по рядам пробежала рябь шепотков, но ворчание очень быстро стихло, сменившись скандированием:
– Слава Возрожденному Дракону! Слава Лорду Дракону и Тиру! Слава Лорду Дракону и Благородному Лорду Мейлану!
Глядя на лицо Мейлана, можно было подумать, что все эти кличи для него полная неожиданность.
Тут подбежали с чеканными золотыми лоханями и белыми льняными полотенцами облаченные в темное слуги – первые кайриэнцы, которых увидел во дворце Ранд. Юноша перекинул ногу через высокую луку седла и соскользнул наземь. Подбежали другие слуги, приняли поводья. Ранд воспользовался предлогом умыться с дороги холодной водой и предоставил Авиенде самой слезать с коня. Рискни он помочь ей, все могло кончиться тем, что они оба растянулись бы на плитах мостовой.
Не дожидаясь распоряжений, Сулин отобрала двадцать Дев, чтобы сопровождать Ранда во дворец. С одной стороны, он был рад, что она не окружила его всеми имевшимися в наличии копьями. С другой стороны, хотелось бы, чтобы среди этих двадцати не было Энайлы, Ламелле и Сомары. Оценивающие взгляды, которыми они его наградили – особенно Ламелле, худощавая, с тяжелой челюстью и темно-рыжими волосами женщина лет на двадцать старше его, – заставили юношу скрипнуть зубами, но он старался ободряюще улыбаться. Должно быть, Авиенда каким-то образом ухитрилась у него за спиной перемолвиться несколькими словечками с ними или с Сулин. Видно, с Девами ничего не поделаешь, мрачно подумал Ранд, кинув слуге полотенце, но чтоб мне сгореть, если тут есть хоть одна айилка, которая не узнает, что Кар'а'карн – это я!
У подножия широкой серой лестницы, ведущей вверх со двора, Ранда приветствовали прочие Благородные Лорды, все в многоцветных шелковых кафтанах с атласными полосками и в отделанных серебром сапогах. Было ясно: никто из них не знал, что Мейлан отправился встречать Ранда, пока это не стало свершившимся фактом. Ториан, с лицом как картофелина, необычно вялый для столь грузного человека, обеспокоенно нюхал надушенный платок. Гуам, плешь которого еще больше бросалась в глаза из-за напомаженной бородки, сжимал кулаки величиной с добрый окорок и злобно косился на Мейлана, даже кланяясь Ранду. Острый нос Симаана будто подрагивал от гнева; Мараконн, мужчина с редкими в Тире голубыми глазами, поджал тонкие губы – они будто исчезли. С узкого лица Геарна не сходила улыбка, он неосознанно теребил мочку уха, что обычно случалось в гневе. Лишь Араком, стройный, как клинок, не выказывал никаких эмоций, однако он почти всегда хорошо скрывал гнев и копил его, пока не наступало время выпустить пар. Тогда он взрывался в один миг.
Просто грех было упустить столь удачно подвернувшуюся возможность. Мысленно благодаря Морейн за преподанные уроки – куда проще и легче обвести дурака вокруг пальца, говаривала она, чем сбить его с ног, – Ранд сердечно пожал пухленькую ладошку Ториана, похлопал по плечу Гуама, вернул Геарну улыбку с равной долей теплоты – так впору улыбнуться близкому товарищу. Молча кивнул Аракому, одарив того многозначительным взглядом. Симаана и Мараконна Ранд почти проигнорировал, бросив на каждого всего один взгляд, равнодушный и холодный, как пруд глубокой зимой.
На данный момент большего и не требовалось, правда, стоило понаблюдать, как у них беспокойно забегали глаза, а лица напряглись в задумчивости. Они всю свою жизнь играли в Даэсс Деи'мар, Игру Домов, и сейчас находились в Кайриэне, где искушенный в ее приемах люд способен прочесть целые тома в приподнятой брови или покашливании. Последнее лишь усилило восприимчивость тирских лордов к подобным знакам. Каждый из лордов знал: у Ранда нет причин относиться к ним дружески, однако все гадали, не скрывается ли за столь теплым приветствием нечто тайное в отношениях с другими. Больше всего, по-видимому, встревожились Симаан и Мараконн, однако остальные поглядывали на этих двоих подозрительнее всего. Вероятно, полагали они, холодность Ранда представляет собой несомненное прикрытие. Или, быть может, они должны так решить? Для того-то все и задумано?
Для себя же Ранд решил, что Морейн, как и Том Меррилин, гордилась бы им. Если в настоящее время никто из семерых и не плетет заговор против него – в этакое Ранд не поверил бы, даже поставь на это Мэт, – занимающие столь высокое положение лорды способны сорвать его планы, коли оставить их шайку без присмотра. И поступят они так просто в силу привычки, если и не по иной причине. И уж тем более, если у них найдется на то причина. Сейчас же Ранд выбил их из равновесия. Если ему удастся поддерживать тирских лордов в состоянии разброда, они будут слишком поглощены слежкой друг за другом и начнут, в свою очередь, опасаться слежки за собой, тогда у них не останется времени чинить препятствия Ранду. Они даже не будут ему перечить и выискивать сотню причин, почему что-то следует сделать иначе, чем желает Ранд. Впрочем, наверное, ему захотелось слишком многого сразу.
Довольство собой мигом покинуло Ранда, когда он заметил сардоническую ухмылку Асмодиана. Но хуже оказался задумчивый взгляд Авиенды. Она была в Тирской Твердыне и знала, кто эти люди и почему Ранд отослал их сюда. Я делаю, что должен, мрачно подумал он, и ему очень захотелось, чтобы это не звучало так, будто он стремится оправдаться.
– Идемте, – сказал Ранд, более резко, чем намеревался, и семеро Благородных Лордов дернулись, будто неожиданно припомнив, кто он такой.
Каждый из лордов хотел оказаться поближе к Ранду, когда он поднимался по лестнице, но Девы попросту окружили юношу плотным кольцом, и Благородным Лордам, за исключением Мейлана, который показывал дорогу, пришлось пристроиться позади вместе с Асмодианом и лордами помельче. Авиенда, разумеется, шагала возле Ранда, Сулин шла с другого бока, а Сомара с Ламелле и Энайлой поднимались сразу позади него. Им бы не составило труда протянуть руку и коснуться его спины. Ранд осуждающе взглянул на Авиенду, но она с искренним недоумением выгнула брови, и он почти поверил, что девушка тут ни при чем. Почти поверил.
Коридоры дворца были пусты, не считая слуг в темных ливреях, которые кланялись проходящему Ранду в ноги или опускались в столь же низких реверансах. Однако, войдя в Большой Зал Солнца, он обнаружил, что кайриэнскую знать все же не изгнали совершенно из дворца.
– Дракон Возрожденный, – нараспев огласил седовласый мужчина, стоящий сразу за порогом зала, у огромных золоченых створок с изображением Восходящего Солнца. Красный кафтан, вышитый шестиконечными синими звездами, выдавал в мужчине старшего слугу Дома Мейлан. Кафтан после долгой осады Кайриэна сделался слуге несколько великоват. – Все приветствуют Лорда Дракона Ранда ал'Тора. Слава Лорду Дракону.
Быстрый гомон наполнил зал, отражаясь эхом от угловатого сводчатого потолка в пятидесяти шагах над полом.
– Приветствуем Лорда Дракона Ранда ал'Тора! Слава Лорду Дракону! Да осияет Свет Лорда Дракона!
По сравнению с приветственными кличами последовавшая за ними тишина показалась невероятно глубокой.
Среди массивных, квадратного сечения мраморных колонн, так обильно испещренных темно-синими прожилками, что они казались почти черными, стояло больше тайренцев, чем предполагал увидеть Ранд, – ряды лордов и леди помельче, облаченных в лучшие наряды, в остроконечных бархатных шляпах и кафтанах с пышными полосатыми рукавами, в многоцветных платьях с круглыми плоеными жесткими воротниками из кружев, в плотно облегающих чепцах, затейливо вышитых или расшитых жемчужинами и мелкими самоцветами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166