Поморщившись, Ранд отвернулся к перилам. Женщину пугать – какой позор! Но попроси он оставить его, пришлось бы придумывать какой-нибудь предлог, ведь прямое распоряжение было бы расценено как временное препятствие. Если просто велеть убираться с глаз долой, то и тогда… Может, на этот раз толки пойдут. Приходится держать свой нрав на коротком поводке; в последнее время он слишком легко срывается. С засухой Ранд ничего поделать не может, а проблемы, куда ни глянь, вырастают, точно сорняки. Еще пара минут наедине с трубкой. Кто бы взялся править страной, найдись работка полегче? Например, воду на холм решетом таскать.
Через сад, между двумя уступчатыми башнями королевского дворца, Ранду открывался вид на Кайриэн. Город, резко очерченный светом и тенью, скорей подчинял себе холмы, чем следовал их изгибам. Над одной из башен вяло трепыхалось темно-красное знамя с древней эмблемой Айз Седай, над другой висело отдаленное подобие Драконова Стяга. Такие же флаги развевались в городе еще в дюжине мест, в том числе и над самой высокой из громадных недостроенных башен, прямо перед ним. Крики, как и приказы, не возымели никакого эффекта – ни тайренцы, ни кайриэнцы ни в какую не могли поверить, будто он и в самом деле хочет, чтоб был лишь один такой флаг. а айильцам на всякие флаги и знамена было глубоко наплевать.
Даже сейчас, находясь в глубине дворца. Ранд слышал, как гудит переполненный – вот– вот лопнет – город. Беженцы стеклись сюда из всех уголков страны, и они больше страшились вернуться в свои дома, чем находиться рядом с Возрожденным Драконом. В людских толпах сновали купцы, продавая то, что люди могли купить, и покупая то, чего те не могли себе позволить сохранить. Лорды и командиры призывали становиться под стяг Дракона или вербовали солдат под чьи-то другие знамена. Охотники за Рогом полагали, что этот древний предмет обязательно отыщется возле Ранда; с дюжину, если не с сотню, жителей Слободы готовы были продать Рог любому желающему. Из Стеддинга Тсофу пришли каменщики-огир поинтересоваться, не найдется ли здесь работы, достойной их легендарного мастерства. Авантюристы всех мастей, кое-кто из которых неделю назад вполне мог быть разбойником, явились посмотреть, нельзя ли здесь чем поживиться. В городе даже было с сотню Белоплащников, хотя они галопом умчались прочь, едва стало ясно, что осада снята. Кроется ли что-то тревожное для Ранда в том, что Пейдрон Найол объявил сбор Белоплащников? Эгвейн обронила кое-какие намеки, но ведь она, где бы сама ни стояла, все-таки глядит на ситуацию с Белой Башни. А точка зрения Айз Седай Ранда не устраивает.
Хорошо хоть, из Тира начали прибывать караваны фургонов с зерном, и с какой– никакой регулярностью. Голодные люди склонны к бунтам. Он пожалел, что не может просто сделать так, чтобы они радовались, что больше не голодают, но это было не так. Разбойников стало меньше. И гражданская война не разгорелась вновь. Пока что. Вот и все хорошие новости. Сам же Ранд приложит максимум стараний, чтоб все так и оставалось, и только потом отправится в путь. Сотня дел, о которых надо подумать, прежде чем он сможет отправиться за Саммаэлем. Из вождей, кому Ранд по-настоящему доверял, кто прошел вместе с ним от Руидина, остались только Руарк и Бэил. Но если он на марше к Тиру не может положиться на четыре клана, присоединившихся к нему позже, может ли он доверять им, оставив без надзора в Кайриэне? Индириан и остальные признали Ранда в качестве кар'а'карна, но они знали его так же мало, как и он их. Полученное этим утром послание могло вырасти в проблему. Берелейн, Первенствующая Майена, была всего лишь в нескольких сотнях миль к югу от города и намеревалась присоединиться к нему со своей небольшой армией. Ранд представления не имел, каким образом она провела своих солдат через Тир. Как ни странно, в письме она спрашивала, с Рандом ли Перрин. Несомненно, она опасалась, что Ранд забудет о ее маленькой стране, если она ему не напомнит. Ранд не отказал бы себе в удовольствии понаблюдать за ее препирательствами с кайриэнцами:
она – последняя в длинной череде Первенствующих, или Первых Майена, которым удалось в Игре Домов не позволить Тиру слопать их страну. Наверно, если он поставит ее тут за старшую… Когда придет время, он заберет с собой Мейлана и остальных тайренцев. Если это время когда-нибудь придет.
Эти думы ничуть не лучше того, что ожидало Ранда за спиной, в комнате за арками. Выбив остатки табака из трубки, Ранд сапогом затоптал последние тлеющие крошки. Незачем, чтобы в саду пожар вспыхнул – сухие травы и деревья займутся, как просмоленный факел Сушь. Неестественно жаркая погода. Ранд поймал себя на том, что беззвучно оскалился. Сперва надо заняться тем, с чем он знает, как поступить. Усилием воли согнав с лица злобный оскал, он вернулся обратно.
Асмодиан, разодетый не хуже лорда, с водопадами кружев у шеи, лениво перебирал струны, наигрывая успокаивающую мелодию. Он сидел в углу на табурете, прислонившись к темной, строгого стиля панели. Другие находящиеся в комнате при появлении Ранда привстали и опустились на свои стулья после его резкого жеста. Мейлан, Ториан и Араком располагались в резных позолоченных креслах по одну сторону багряно-золотистого ковра; за спиной каждого стояло по молодому лорду из Тира. Сидевшие напротив кайриэнцы будто в зеркале отражались. Подле Добрэйна и Марингила тоже стояло по молодому лорду – головы обоих выбриты спереди и припудрены, как у Добрэйна. Селанда с побелевшим лицом стояла возле плеча Колавир. Когда Ранд взглянул на нее, молодая женщина вздрогнула.
Напустив на себя равнодушный вид, Ранд широким шагом двинулся по ковру к своему креслу. Одно это кресло не позволяло выдавать свои чувства. Оно было подарком от Колавир и двух других кайриэнцев и, по их мнению, отражало стиль Тира. Ему должна бы понравиться по-тайренски броская отделка; Ранд ведь правил Тиром, и он послал сюда войска из Тира. Опиралось сиденье на резных Драконов, сверкающих алой эмалью и позолотой, а глазами им служили огромные солнечные камни. Подлокотники образовывали еще два Дракона, и два взбирались по высокой спинке. Должно быть, изготовляя этот шедевр, бесчисленные мастера трудились, не смыкая глаз, с момента появления в городе Ранда. Сидя в этом кресле, по сути дела на троне, Ранд чувствовал себя форменным дураком. Музыка Асмодиана изменилась; теперь она обрела величавое звучание и походила на триумфальный марш.
Тем не менее во взорах кайриэнцев, устремленных на Ранда, читалась большая тревога, чем та, что отражалась во взглядах тайренцев. Они беспокоились и до того, как Ранд вышел на балкон Наверное, пытаясь подлизаться к нему, они допустили ошибку, что осенило их только сейчас. Они все старались забыть, кто он такой, притворялись, будто он просто некий юный лорд, который завоевал их страну, с которым можно иметь дело, которым можно манипулировать. Это кресло – этот трон – наглядно показывало им, кто и что на самом деле Ранд.
– Лорд Добрэйн, все ли войска передвигаются согласно моим распоряжениям? – Едва Ранд открыл рот, как арфа тотчас же смолкла; Асмодиан, с виду всецело поглощенный своей музыкой, несомненно гордится своим мастерством.
На морщинистом лице лорда появилась мрачная улыбка.
– Да, милорд Дракон. – И ни слова больше. У Ранда не было ни малейших иллюзий, что он нравится Добрэйну больше, чем прочим, или, тем паче, что тот не попытается по возможности взять над ним верх, но Добрэйн, казалось, и в самом деле готов придерживаться данной им клятвы. Разноцветные полосы на груди его куртки были потерты застежками и ремнями кирасы.
На своем стуле сдвинулся вперед Марингил – стройный и гибкий, как хлыст, и высокий для кайриэнца, его белые волосы почти касались плеч. Лоб Марингила не был выбрит, а кафтан, в полосах почти до колен, будто только что от портного – ничуть не помят, не потерт.
– Нам эти люди нужны здесь, милорд Дракон. – Ястребиные глаза, устремленные на золоченый трон, прищурились, потом вновь сосредоточились на Ранде. – В стране еще много разбойников. – Он вновь заерзал на сиденье, лишь бы не глядеть на тайренцев. Мейлан и два его сотоварища слабо улыбнулись.
– Вылавливать разбойников я отправил айильцев, – сказал Ранд. Им был отдан приказ очистить от всяческих бандитов местность на своем пути. Но не сворачивать в сторону и не отвлекаться на поиски. Даже айильцы не могут вылавливать разбойников и при этом двигаться быстро. – Три дня назад мне сообщили, что возле Морелле Каменные Псы перебили около двух сотен. – Это случилось возле того рубежа, который в последние годы Кайриэн считал своей южной границей, на полпути к реке Иралелл. Незачем этой компании знать, что к этому времени айильский отряд вполне мог до реки добраться. Большие расстояния айильцы способны преодолевать быстрее лошадей.
Марингил настаивал, обеспокоенно хмурясь:
– Есть и другая причина. Половина наших земель к западу от Алгуэньи в руках Андора. – Марингил замялся. Им всем было известно, что Ранд вырос в Андоре; дюжина слухов превратила его в отпрыска того или иного андорского Дома, даже в сына самой Моргейз, не то брошенного из-за дара направлять, не то бежавшего прежде, чем его укротили. Стройный кайриэнец осторожно продолжил, словно босыми ногами на цыпочках вслепую шагал среди кинжалов: – По-видимому, Моргейз пока за большим не гонится, но то, что она уже успела захватить, должно быть возвращено. Ее вестники даже заявляли о ее праве на… – Он внезапно умолк. Никто из присутствующих не знал, кому Ранд предназначал Солнечный Трон. Может, то была Моргейз.
Темные глаза Колавир вновь обратились на Ранда. Высокородная леди опять точно взвешивала его на чашечках весов, и говорила она сегодня мало. И словоохотливей не станет, пока не узнает, почему так бледна Селанда.
Ранд вдруг почувствовал себя жутко уставшим от упорствующих вельмож, от всех ходов и маневров в Даэсс Деимар.
– С андорскими притязаниями на Кайриэн я разберусь, когда буду к тому готов. Эти солдаты отправятся в Тир. Последуйте хорошему примеру Благородного Лорда Мейлана, послушно исполняйте приказы. Я больше не желаю об этом слышать. – Ранд повернулся к тайренцам: – Ведь вы подаете хороший пример, Мейлан? А вы. Араком? Если я выеду завтра, мне бы не хотелось обнаружить, что в десяти милях к югу разбила лагерь тысяча Защитников Твердыни, которым уже два дня как положено быть на обратном пути в Тир. Верно? Как и двум тысячам латников из тайренских Домов.
С каждым словом их легкие улыбки угасали. Мейлан замер, сверкая глазами; узкое лицо Аракома заливала бледность – трудно сказать, от гнева или от страха. Ториан, вытащив из рукава шелковый платок, принялся промокать свое мясистое, бугристое лицо. Ранд правил в Тире и править не отказывался – доказательством тому вонзенный в камень Сердца Твердыни Калландор. Вот почему они не возражали против того, что он послал в Тир кайриэнских солдат. Здесь, подальше от города, где правит Ранд, они надеялись выкроить для себя новые поместья, если не королевства.
– Нет, милорд Дракон, такого не будет, – наконец вымолвил Мейлан. – Завтра я поеду с вами, чтобы вы могли удостовериться собственными глазами.
В этом Ранд не сомневался. Немедленно, как только Мейлан успеет распорядиться, на юг отошлют гонца; и к завтрашнему утру войска будут далеко, на пути в Тир. Так и будет. Пока.
– Тогда у меня все. Можете идти.
Несколько изумленных взглядов, поспешно замаскированных, так что могло показаться, будто они померещились, и тайренцы с кайриэнцами встали, кланяясь и приседая в реверансах, а Селанда и юные лорды попятились к выходу. Присутствующие ожидали чего– то большего. Аудиенция у Лорда Дракона всегда проходила долго и для них мучительно – он непреклонно отметал всякие возражения лордов, добиваясь от них своего, неважно, какой вопрос обсуждался: был ли это указ, что ни один тайренец не может претендовать на земли в Кайриэне, не заключив брака с кем-то из кайриэнского Дома, шла ли речь об отказе Ранда дозволить изгнание из города всех обитателей Слободы, возмущались ли лорды тем, что знатное сословие нынче подпадает под законы, которые к нему никогда прежде не применялись, только к простолюдинам.
Несколько секунд Ранд провожал взглядом Селанду. За последние десять дней она была не первой. И не десятой, и даже не двенадцатой. По крайней мере, поначалу его соблазняли. Когда Ранд отвергал стройную, ее немедленно сменяла толстушка, высокая и смуглая, но непременно кайриэнка; к нему являлись и невысокие светловолосые. Ему постоянно подыскивали женщину, которая удовлетворила бы его вкусы. Тем, кто пытался под покровом ночи проскользнуть в его апартаменты, Девы давали от ворот поворот, решительно и твердо, но все же с ними обходились получше, чем обошлась с одной девушкой Авиенда, с которой, на свое несчастье, столкнулась бедняжка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166