— Что сербы, что белорусы. В Минске то же самое происходит...
— Может быть, стоит на время срезать финансирование?
— Поздно. Через полтора месяца в Белоруссии парламентские выборы. Приходится терпеть... Ну и черт с ними! — Олбрайт поправила сбившуюся прядь волос и решила сразу после окончания разговора с Робертсон связаться с давно ожидавшими ее аудиенции представителями другого сербского демократа — Войслава Куштуницы. Но Мэри об этом знать не полагалось. — Как прошли переговоры в Москве?
— Фактически никак, — Мэри грустно наклонила голову. — Сейчас русские озабочены своей субмариной. Им не до разговоров о Чечне. Из шести встреч у меня состоялось только три. С Яблонским, с Ковалевым Ясным и с Хамакадой. Остальные под благовидными предлогами уклонились...
— Вы контактировали с представителями ПАСЕ?
— Да. Они даже присутствовали при беседах. Но чувствовалось, что нарастает давление со стороны европейских бизнесменов. Формулировки относительно нарушений прав человека стали смягчаться, особенно у французов и немцев. Из за повышения цен на нефть они стараются не конфликтовать с Москвой. Финны так просто отказались от контактов с нашей делегацией...
Олбрайт нахмурилась.
Вялотекущая война в Чечне не приносила каких либо ощутимых результатов. С окончанием активной фазы применения авиации и артиллерии пошла на убыль и истерия, связанная с гибелью мирного населения. Ибо сложно убедить обывателя в том, что прочесывающие чеченские села роты русской милиции уничтожают за один заход две три сотни жителей. Даже истошные вопли Сергея Адамовича Ковалева Ясного, кавалера ичкерийского ордена «Честь нации», напоминающего позолоченное блюдце на широкой зеленой перевязи через плечо, не производили нужного эффекта.
К крикам Адамыча давно привыкли и в России, и в Европе, и в Америке.
Особенно подорвала имидж «правозащитника» одна публикация в известной английской газете, где периоды повышенной активности Ковалева Ясного напрямую увязывались с поступлениями на его банковские счета в Брюсселе и Вене. Настырные журналисты раскопали копии финансовых документов и представили их на суд общественности. Теперь Адамыч половину своего времени был вынужден тратить на то, чтобы оправдываться. А оправдания, как известно, никому еще популярности не добавляли...
— Каков ваш прогноз голосования на осенней сессии ПАСЕ?
— Вероятно, Россию немного пожурят, и на этом все закончится, — осторожно предположила Робертсон. — Нам не удалось получить новых документальных доказательств убийства мирных граждан. Одни слухи. Наши эксперты трижды выезжали на места якобы массовых захоронений, и каждый раз информация оказывалась ложной.
— Русские с вами ездили?
— Естественно. Они обеспечивали охрану и сопровождение...
— Возможно ли представить ситуацию таким образом, чтобы создалось впечатление о намеренном изъятии тел убитых за несколько часов до приезда наших экспертов?
— Затруднительно, — в голосе у Робертсон появились гнусавые нотки. — Там нет никаких следов захоронений.
— Умелая маскировка, — предложила Олбрайт.
— Я не стану такое озвучивать.
— От вас это и не требуется. Ваша задача — не опровергать. Отвечайте: «Без комментариев». Остальное сделают другие, — Мадлен уже рассчитала комбинацию с привлечением депутатов ПАСЕ из Прибалтики, Польши и Словакии, и теперь добивалась от Робертсон обещания не ставить палки в колеса.
— Хорошо, — вздохнула Верховный комиссар ООН.
— И сориентируйте членов делегации. Никаких комментариев. Только общие слова. Русские продолжают уступать по многим позициям. А успех прошлого года следует закрепить...
Расправу над Югославией и фактическое отделение Косова Госсекретарь почитала за свой крупнейший успех на ниве международной политики. Вряд ли его удастся повторить. Но стремиться к этому стоит.
Пока на пути американского бульдозера самым крупным препятствием оставалась Россия — ослабленная, многократно преданная собственными правительствами, растаскиваемая на куски, но еще достаточно сильная, чтобы с ней необходимо было считаться.
Покончив с Россией, можно было бы приниматься за мелкие очаги сопротивления.
«Пятая колонна», собранная из самого разного псевдодемократического и псевдолиберального сброда, получила приказ действовать открыто. Стесняться было уже некого. Патриотов загнали в угол, из кабинета министров вышвырнули последних сопротивляющихся, на должности контролеров за всеми естественными монополиями поставили своих людей. Со дня на день неискушенному в кулуарной борьбе новому Президенту России должны были принести на подпись доктрину национальной безопасности, разработанную в тихих кабинетах Лэнгли. Подписав сей документ многозначного толкования, Глава Государства положит начало окончательному развалу постскифской империи.
Оставался последний рывок.
И огромная роль в нем отводилась непокорной Чечне.
* * *
Рокотов выглянул из за ветки боярышника и пересчитал темные фигуры.
Все верно. Девять.
Один сидит, облокотившись спиной на ствол акации и положив голову на колени. Часовой. Судя по спокойному дыханию, видит уже третий сон.
Остальные разлеглись возле потухшего костерка, накрытого сверху изогнутым куском жести. Потому то его огонь и не был виден со скалы. Местоположение бандитского отряда выдала сигарета.
Шестеро сбились в кучу, двое устроились в некотором отдалении.
Влад бесшумно отступил на несколько шагов назад, снял с плеча «Грозу» и передал ее в руки Денису Фирсову.
Пленных необходимо брать голыми руками. Биолог наклонился к самому уху Филонова.
— Часового и лежащих в стороне от группы мочите сразу. Остальных — если попытаются поднять стволы.
Никита кивнул головой.
Рокотов поводил плечами, разогревая мышцы, присел, вытащил из карманов парочку кастетов из шероховатой черненой стали и просунул пальцы в отверстия. Кастеты ему подарил приятель Гоблина по кличке Мизинчик*. Браток весом в полтора центнера получил свое погоняло за привычку интеллигентно оттопыривать мизинец, когда поднимал штангу в спортзале или прикладывал утюг к жирному брюху проштрафившегося барыги.
* Персонаж романа Д. Черкасова «Канкан для братвы».
Кастеты были хороши, сделаны с душой и пониманием их предназначения.
Никаких шипов, острых выступов и прочей ерунды, чем грешат изделия, вышедшие из рук дилетантов. Гладкая округлая поверхность ударной грани и сферические выпуклости в нижней части.
Влад переступил через поваленный ствол, миновал проплешину в густой траве и вплотную приблизился к спящему часовому.
С расстояния в несколько метров было видно, что оружие шестерых боевиков сложено в пирамиду немного в стороне от потухшего кострища. Чтобы его схватить, им потребуется не одна секунда. Автомат часового был прислонен к акации. Оставались двое, расположившиеся по другую сторону от куска жести. Они лежали в обнимку со стволами и представляли для Рокотова реальную опасность.
Биолог сделал шаг на залитое лунным светом пространство и резко поднял правую руку вверх.
По этому сигналу Филонов, Лукашевич и Веселовский почти одновременно вдавили спусковые крючки.
Две ВСС и одна «Гроза» выплюнули девятимиллиметровые пули.
Голова часового взорвалась темными брызгами. Тело мгновенно вытянулось в струнку, откатилось вбок и забилось в агонии.
Лежащих отдельно двоих боевиков динамическими ударами пуль отбросило на метр в сторону и пропороло очередью, выпущенной Васей Славиным, засевшим с противоположной стороны бандитского лежбища.
Рокотов прыгнул вперед.
Ошалевшие от стремительного нападения боевики заполошно раскатились в стороны, и тут между ними появился Влад, в своем мохнатом одеянии напоминающий озлобленного вторжением на свою территорию лесного духа из детской сказки.
Первому досталось худому чеченцу с жиденькой бороденкой.
Кастет попал точно в солнечное сплетение. Ичкерийский «волк» хрюкнул, согнулся пополам и потерял сознание.
Второго, не успевшего вскочить на ноги, Рокотов успокоил ударом ребром стопы в горло и развернулся к остальным. Двое бросились на Владислава, двое ринулись к оружию.
Влад ушел в низкую стойку, перекатился назад, по пути сбив локтем задребезжавший жестяной лист, и встретил первого нападавшего прямым ударом в область грудины. Кость хрустнула, боевик по инерции проскочил дальше и кулем свалился в жухлую траву, где на него обрушился выпрыгнувший из за дерева Лукашевич, добавивший пудовым кулаком по плешивому затылку. Второй чеченец попытался изменить траекторию движения и обогнуть перешедшего в контратаку Рокотова, но не успел, налетел лбом на железку и перекувырнулся в воздухе, взметнув вверх руки.
Сухой треск очереди ПП 90 возвестил о том, что с остававшимися на ногах чеченцами покончено. До своего оружия они так и не добрались.
Из кустов вылетели Филонов, Веселовский и Чубаров, перебросили стволы за спины и заранее приготовленными кусками веревки связали руки мычащим оглушенным боевикам. Рот каждому пленному заткнули кляпом.
— Готово! — бодро отрапортовал Чубаров.
— Куда этого? — задумчиво спросил Лукашевич, пиная ногой неподвижное тело.
— Пеленай, и к остальным, — Влад проверил пульс у троих связанных бандитов. — Жить будут. Но недолго...
* * *
Подполковник Бобровский вывесил увеличенный кадр аэрофотосъемки на световой экран и отступил на шаг.
— Вот так...
Майор Сухомлинов поправил сползшие к кончику носа очки.
— И что?
— Пока ничего, — Бобровский заложил руки за спину. — Радуюсь тому, как далеко вперед шагнула наша техника. Разрешающая способность выше штатовских аналогов раза в два. Если не в три...
— Зато у них в основном цифровые образцы, а не аналоговые, — покачал головой майор. — При увеличении мы упираемся в размер зерна.
— Не мешай наслаждаться.
— Тебе помешаешь! — хихикнул Сухомлинов. — Враз в бараний рог скрутишь. Ты ж у нас теперь полевой агент. Можно сказать, коммандо.
Бобровский погладил себя по выступающему животику.
— Ну, коммандо не коммандо, а кое что можем, — совместное с Рокотовым участие в боевой операции по обезвреживанию ядерного заряда привело к тому, что подполковник всерьез занялся своим здоровьем. Он стал меньше курить, дважды в неделю посещал тренажерный зал, где терзал себя на разнообразных снарядах, и записался в секцию рукопашного боя, которую специально для сотрудников вел старший инструктор спецназа ГРУ.
Молодые офицеры с недоумением поглядывали на пузатого аналитика, воспылавшего любовью к приемам смертоубийства, но старались происходящее не комментировать.
Бобровский за год тренировок заметно посвежел и сбросил полтора килограмма. Что, впрочем, при его весе было равнозначно скидке в пять долларов при покупке «шестисотого» «мерседеса». Он прилежно выполнял все домашние задания инструктора, пытался не отставать от группы, самоотверженно выходил на контактные схватки и мужественно терпел удары. Его, естественно, немного жалели и в полную силу не били. Однако контактный бой не всегда предсказуем, и подполковник регулярно радовал Сухомлинова и остальных работников аналитического центра Главного Разведуправления в Кубинке свежими синяками на своей круглой довольной физиономии.
— Гриша, чего ты хочешь тут увидеть? — спросил майор.
— Не знаю, — Бобровский провел пальцем по глянцевой поверхности фотографии. — Возможно, просчитаю маршрут движения боевиков, если те попытаются спуститься в предгорье.
— Брось ты это дело, — Сухомлинов страдальчески скривился. — Все равно твои экзерсисы никому не нужны. За бабки чучмеков пропустят хоть до Москвы...
— Как ты помнишь, нам поручен тактический обзор.
— Помню.
— Вот и введем абзац потенциальных маршрутов...
— Зачем?
— Пусть будет, — Бобровский уселся во вращающееся кресло перед дисплеем недавно приобретенного для нужд аналитиков панельного компьютера «Windrover LP2001 АТ7 iP 3 1000»*. Красиво оформленный доклад — путь к успеху. И чем больше в нем подпунктов, тем лучше. Начальство сие любит.
* Компьютер с жидкокристаллическим монитором диагональю 15 дюймов. Оперативная память — 128 мегабайт, жесткий диск — 46 гигабайт. Оснащен факс модемом и DVD ROM
— Тогда заодно сделай цветную графическую схему.
— Обязательно.
— И приложи таблицы соотношений...
— Само собой... Стоп, соотношений чего к чему?
— Я почем знаю? Это же твой доклад, — развеселился майор. — Вот ты и решай, что с чем соотносить. В Генштабе такое усердие в цене. Глядишь, в центральный аппарат переведут, бумажки перекладывать.
— Мы люди подневольные, — подполковник оттолкнулся ногами и проехал в кресле вдоль стола.
Его энтузиазм понемногу угас.
Толку от грамотных подсчетов, как верно заметил Сухомлинов, было немного. Аналитические справки поступали в Генеральный Штаб, там обрабатывались и уже в виде приказов направлялись командирам соединений, которым не было никакого дела до стратегического планирования и которые в большинстве своем считали труд аналитиков бессмысленной тратой времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Может быть, стоит на время срезать финансирование?
— Поздно. Через полтора месяца в Белоруссии парламентские выборы. Приходится терпеть... Ну и черт с ними! — Олбрайт поправила сбившуюся прядь волос и решила сразу после окончания разговора с Робертсон связаться с давно ожидавшими ее аудиенции представителями другого сербского демократа — Войслава Куштуницы. Но Мэри об этом знать не полагалось. — Как прошли переговоры в Москве?
— Фактически никак, — Мэри грустно наклонила голову. — Сейчас русские озабочены своей субмариной. Им не до разговоров о Чечне. Из шести встреч у меня состоялось только три. С Яблонским, с Ковалевым Ясным и с Хамакадой. Остальные под благовидными предлогами уклонились...
— Вы контактировали с представителями ПАСЕ?
— Да. Они даже присутствовали при беседах. Но чувствовалось, что нарастает давление со стороны европейских бизнесменов. Формулировки относительно нарушений прав человека стали смягчаться, особенно у французов и немцев. Из за повышения цен на нефть они стараются не конфликтовать с Москвой. Финны так просто отказались от контактов с нашей делегацией...
Олбрайт нахмурилась.
Вялотекущая война в Чечне не приносила каких либо ощутимых результатов. С окончанием активной фазы применения авиации и артиллерии пошла на убыль и истерия, связанная с гибелью мирного населения. Ибо сложно убедить обывателя в том, что прочесывающие чеченские села роты русской милиции уничтожают за один заход две три сотни жителей. Даже истошные вопли Сергея Адамовича Ковалева Ясного, кавалера ичкерийского ордена «Честь нации», напоминающего позолоченное блюдце на широкой зеленой перевязи через плечо, не производили нужного эффекта.
К крикам Адамыча давно привыкли и в России, и в Европе, и в Америке.
Особенно подорвала имидж «правозащитника» одна публикация в известной английской газете, где периоды повышенной активности Ковалева Ясного напрямую увязывались с поступлениями на его банковские счета в Брюсселе и Вене. Настырные журналисты раскопали копии финансовых документов и представили их на суд общественности. Теперь Адамыч половину своего времени был вынужден тратить на то, чтобы оправдываться. А оправдания, как известно, никому еще популярности не добавляли...
— Каков ваш прогноз голосования на осенней сессии ПАСЕ?
— Вероятно, Россию немного пожурят, и на этом все закончится, — осторожно предположила Робертсон. — Нам не удалось получить новых документальных доказательств убийства мирных граждан. Одни слухи. Наши эксперты трижды выезжали на места якобы массовых захоронений, и каждый раз информация оказывалась ложной.
— Русские с вами ездили?
— Естественно. Они обеспечивали охрану и сопровождение...
— Возможно ли представить ситуацию таким образом, чтобы создалось впечатление о намеренном изъятии тел убитых за несколько часов до приезда наших экспертов?
— Затруднительно, — в голосе у Робертсон появились гнусавые нотки. — Там нет никаких следов захоронений.
— Умелая маскировка, — предложила Олбрайт.
— Я не стану такое озвучивать.
— От вас это и не требуется. Ваша задача — не опровергать. Отвечайте: «Без комментариев». Остальное сделают другие, — Мадлен уже рассчитала комбинацию с привлечением депутатов ПАСЕ из Прибалтики, Польши и Словакии, и теперь добивалась от Робертсон обещания не ставить палки в колеса.
— Хорошо, — вздохнула Верховный комиссар ООН.
— И сориентируйте членов делегации. Никаких комментариев. Только общие слова. Русские продолжают уступать по многим позициям. А успех прошлого года следует закрепить...
Расправу над Югославией и фактическое отделение Косова Госсекретарь почитала за свой крупнейший успех на ниве международной политики. Вряд ли его удастся повторить. Но стремиться к этому стоит.
Пока на пути американского бульдозера самым крупным препятствием оставалась Россия — ослабленная, многократно преданная собственными правительствами, растаскиваемая на куски, но еще достаточно сильная, чтобы с ней необходимо было считаться.
Покончив с Россией, можно было бы приниматься за мелкие очаги сопротивления.
«Пятая колонна», собранная из самого разного псевдодемократического и псевдолиберального сброда, получила приказ действовать открыто. Стесняться было уже некого. Патриотов загнали в угол, из кабинета министров вышвырнули последних сопротивляющихся, на должности контролеров за всеми естественными монополиями поставили своих людей. Со дня на день неискушенному в кулуарной борьбе новому Президенту России должны были принести на подпись доктрину национальной безопасности, разработанную в тихих кабинетах Лэнгли. Подписав сей документ многозначного толкования, Глава Государства положит начало окончательному развалу постскифской империи.
Оставался последний рывок.
И огромная роль в нем отводилась непокорной Чечне.
* * *
Рокотов выглянул из за ветки боярышника и пересчитал темные фигуры.
Все верно. Девять.
Один сидит, облокотившись спиной на ствол акации и положив голову на колени. Часовой. Судя по спокойному дыханию, видит уже третий сон.
Остальные разлеглись возле потухшего костерка, накрытого сверху изогнутым куском жести. Потому то его огонь и не был виден со скалы. Местоположение бандитского отряда выдала сигарета.
Шестеро сбились в кучу, двое устроились в некотором отдалении.
Влад бесшумно отступил на несколько шагов назад, снял с плеча «Грозу» и передал ее в руки Денису Фирсову.
Пленных необходимо брать голыми руками. Биолог наклонился к самому уху Филонова.
— Часового и лежащих в стороне от группы мочите сразу. Остальных — если попытаются поднять стволы.
Никита кивнул головой.
Рокотов поводил плечами, разогревая мышцы, присел, вытащил из карманов парочку кастетов из шероховатой черненой стали и просунул пальцы в отверстия. Кастеты ему подарил приятель Гоблина по кличке Мизинчик*. Браток весом в полтора центнера получил свое погоняло за привычку интеллигентно оттопыривать мизинец, когда поднимал штангу в спортзале или прикладывал утюг к жирному брюху проштрафившегося барыги.
* Персонаж романа Д. Черкасова «Канкан для братвы».
Кастеты были хороши, сделаны с душой и пониманием их предназначения.
Никаких шипов, острых выступов и прочей ерунды, чем грешат изделия, вышедшие из рук дилетантов. Гладкая округлая поверхность ударной грани и сферические выпуклости в нижней части.
Влад переступил через поваленный ствол, миновал проплешину в густой траве и вплотную приблизился к спящему часовому.
С расстояния в несколько метров было видно, что оружие шестерых боевиков сложено в пирамиду немного в стороне от потухшего кострища. Чтобы его схватить, им потребуется не одна секунда. Автомат часового был прислонен к акации. Оставались двое, расположившиеся по другую сторону от куска жести. Они лежали в обнимку со стволами и представляли для Рокотова реальную опасность.
Биолог сделал шаг на залитое лунным светом пространство и резко поднял правую руку вверх.
По этому сигналу Филонов, Лукашевич и Веселовский почти одновременно вдавили спусковые крючки.
Две ВСС и одна «Гроза» выплюнули девятимиллиметровые пули.
Голова часового взорвалась темными брызгами. Тело мгновенно вытянулось в струнку, откатилось вбок и забилось в агонии.
Лежащих отдельно двоих боевиков динамическими ударами пуль отбросило на метр в сторону и пропороло очередью, выпущенной Васей Славиным, засевшим с противоположной стороны бандитского лежбища.
Рокотов прыгнул вперед.
Ошалевшие от стремительного нападения боевики заполошно раскатились в стороны, и тут между ними появился Влад, в своем мохнатом одеянии напоминающий озлобленного вторжением на свою территорию лесного духа из детской сказки.
Первому досталось худому чеченцу с жиденькой бороденкой.
Кастет попал точно в солнечное сплетение. Ичкерийский «волк» хрюкнул, согнулся пополам и потерял сознание.
Второго, не успевшего вскочить на ноги, Рокотов успокоил ударом ребром стопы в горло и развернулся к остальным. Двое бросились на Владислава, двое ринулись к оружию.
Влад ушел в низкую стойку, перекатился назад, по пути сбив локтем задребезжавший жестяной лист, и встретил первого нападавшего прямым ударом в область грудины. Кость хрустнула, боевик по инерции проскочил дальше и кулем свалился в жухлую траву, где на него обрушился выпрыгнувший из за дерева Лукашевич, добавивший пудовым кулаком по плешивому затылку. Второй чеченец попытался изменить траекторию движения и обогнуть перешедшего в контратаку Рокотова, но не успел, налетел лбом на железку и перекувырнулся в воздухе, взметнув вверх руки.
Сухой треск очереди ПП 90 возвестил о том, что с остававшимися на ногах чеченцами покончено. До своего оружия они так и не добрались.
Из кустов вылетели Филонов, Веселовский и Чубаров, перебросили стволы за спины и заранее приготовленными кусками веревки связали руки мычащим оглушенным боевикам. Рот каждому пленному заткнули кляпом.
— Готово! — бодро отрапортовал Чубаров.
— Куда этого? — задумчиво спросил Лукашевич, пиная ногой неподвижное тело.
— Пеленай, и к остальным, — Влад проверил пульс у троих связанных бандитов. — Жить будут. Но недолго...
* * *
Подполковник Бобровский вывесил увеличенный кадр аэрофотосъемки на световой экран и отступил на шаг.
— Вот так...
Майор Сухомлинов поправил сползшие к кончику носа очки.
— И что?
— Пока ничего, — Бобровский заложил руки за спину. — Радуюсь тому, как далеко вперед шагнула наша техника. Разрешающая способность выше штатовских аналогов раза в два. Если не в три...
— Зато у них в основном цифровые образцы, а не аналоговые, — покачал головой майор. — При увеличении мы упираемся в размер зерна.
— Не мешай наслаждаться.
— Тебе помешаешь! — хихикнул Сухомлинов. — Враз в бараний рог скрутишь. Ты ж у нас теперь полевой агент. Можно сказать, коммандо.
Бобровский погладил себя по выступающему животику.
— Ну, коммандо не коммандо, а кое что можем, — совместное с Рокотовым участие в боевой операции по обезвреживанию ядерного заряда привело к тому, что подполковник всерьез занялся своим здоровьем. Он стал меньше курить, дважды в неделю посещал тренажерный зал, где терзал себя на разнообразных снарядах, и записался в секцию рукопашного боя, которую специально для сотрудников вел старший инструктор спецназа ГРУ.
Молодые офицеры с недоумением поглядывали на пузатого аналитика, воспылавшего любовью к приемам смертоубийства, но старались происходящее не комментировать.
Бобровский за год тренировок заметно посвежел и сбросил полтора килограмма. Что, впрочем, при его весе было равнозначно скидке в пять долларов при покупке «шестисотого» «мерседеса». Он прилежно выполнял все домашние задания инструктора, пытался не отставать от группы, самоотверженно выходил на контактные схватки и мужественно терпел удары. Его, естественно, немного жалели и в полную силу не били. Однако контактный бой не всегда предсказуем, и подполковник регулярно радовал Сухомлинова и остальных работников аналитического центра Главного Разведуправления в Кубинке свежими синяками на своей круглой довольной физиономии.
— Гриша, чего ты хочешь тут увидеть? — спросил майор.
— Не знаю, — Бобровский провел пальцем по глянцевой поверхности фотографии. — Возможно, просчитаю маршрут движения боевиков, если те попытаются спуститься в предгорье.
— Брось ты это дело, — Сухомлинов страдальчески скривился. — Все равно твои экзерсисы никому не нужны. За бабки чучмеков пропустят хоть до Москвы...
— Как ты помнишь, нам поручен тактический обзор.
— Помню.
— Вот и введем абзац потенциальных маршрутов...
— Зачем?
— Пусть будет, — Бобровский уселся во вращающееся кресло перед дисплеем недавно приобретенного для нужд аналитиков панельного компьютера «Windrover LP2001 АТ7 iP 3 1000»*. Красиво оформленный доклад — путь к успеху. И чем больше в нем подпунктов, тем лучше. Начальство сие любит.
* Компьютер с жидкокристаллическим монитором диагональю 15 дюймов. Оперативная память — 128 мегабайт, жесткий диск — 46 гигабайт. Оснащен факс модемом и DVD ROM
— Тогда заодно сделай цветную графическую схему.
— Обязательно.
— И приложи таблицы соотношений...
— Само собой... Стоп, соотношений чего к чему?
— Я почем знаю? Это же твой доклад, — развеселился майор. — Вот ты и решай, что с чем соотносить. В Генштабе такое усердие в цене. Глядишь, в центральный аппарат переведут, бумажки перекладывать.
— Мы люди подневольные, — подполковник оттолкнулся ногами и проехал в кресле вдоль стола.
Его энтузиазм понемногу угас.
Толку от грамотных подсчетов, как верно заметил Сухомлинов, было немного. Аналитические справки поступали в Генеральный Штаб, там обрабатывались и уже в виде приказов направлялись командирам соединений, которым не было никакого дела до стратегического планирования и которые в большинстве своем считали труд аналитиков бессмысленной тратой времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32