И желание немного погромить иудейские лавочки и культовые сооружения.
Скромнее надо быть, скромнее.
— Люсьен Б боруховна нас оп передила, — Щекотихин упомянул мадам Стульчак, создавшую на государственном телеканале свой личный пресс клуб «Слово свободы». — Я не очень хочу п повторяться...
— Это ваше право, — легко согласился американец. — Но чеченскую тему следует развивать и усиливать. Без привлечения электронных СМИ это невозможно.
— А если сделать с соответствующий сайт в Интернете? — депутат немного оживился. — Мы бы м могли регулярно обновлять информационные п полосы. М материалов достаточно. В войдем в альянс с П пеньковым и Г гильбовичем, п подтянем молодых журналистов... По моему, может п получиться.
— Такая постановка вопроса интересна, — кивнул атташе. — Над этим стоит серьезно подумать.
— Я и г говорю...
— Вы, насколько я понимаю, имеете расчет на команду из Санкт Петербурга?
— Именно. Т там есть определенные п перспективы. И затраты на п порядок меньше, чем в М москве.
— Но новый закон об Интернете... — протянул американец.
— К какой закон?
— Об обязательной установке контролирующей аппаратуры. Ваш министр связи, на мой взгляд, просто сошел с ума.
— А а, это! Не в волнуйтесь. Этот з закон никто исполнять не будет.
— Почему?
— С согласно традициям нашей ст траны, — хихикнул Щекотихин. — С суровость законов компенсируется их н неисполнением. Д даже разумных.
— Мне это известно. Но ваш новый Президент достаточно последователен в достижении поставленных целей. И контроль за Интернетом, как мне представляется, входит в число этих целей.
— Г гэбуха, — с ненавистью сказал депутат. — Отрыжка ст тарого режима. Т только такое быдло, как н наш народ, м могло его избрать.
Атташе посольства США по культуре молча пожал плечами. Спорить с раскрасневшимся от хорошего коньяка Щекотихиным было без толку.
* * *
Рокотов наугад вытащил из лежащего плашмя на середине комнаты шкафа толстую книжицу и в свете пламени прочел название.
— Ничего себе! «Откровения Бананового старца»...
— Поваренная книга? — серьезно спросил присевший у окна Вася Славин.
— Нет. Трехстишия Басе.
— Кто это?
— Известнейший японский поэт. Типа нашего Пушкина... А тут явно жил местный интеллигент.
— Этот? — Дима Славин ткнул носком сапога скрючившееся в позе зародыша тело.
— Видимо...
— Читал я японскую поэзию. Ни фига не понял, — Вася повел стволом «Винтореза» из стороны в сторону. — Все чисто...
— Прочтение хайку требует большой сосредоточенности и особого душевного состояния, — наставительно сказал Влад. — Равно как и их сочинение. Плюс хайку в том, что его можно творить на ходу, описывая происходящее мгновение жизни. Как сейчас.
— Что вижу, то пою, — бормотнул Дима. Рокотов секунд десять помолчал и выдал:
Жадно лижет огонь черепичные крыши аула.
Мертвый чичик лежит.
А бамбук все растет...
— Ты это к чему? — Вася отодвинулся от окна.
— К сиюминутной ситуации, экстраполированной на вечный процесс круговорота, — загнул Владислав. — Пример сложения классического стиха.
— Здесь бамбук не растет, — возразил Славин старший.
— Это аллегория. Бамбук растет в другом месте, в той же Японии. С философской точки зрения расстояние не имеет значения. Здесь — пожар, там — бамбук. Важно противопоставление жизни и смерти.
Со стороны центральной площади опять ударил крупнокалиберный пулемет. Двенадцатимиллиметровые тупоносые пули взрыли утоптанную землю во дворе соседнего дома.
— С этим надо что то делать, — напряженно изрек Василий. — От ДШК никакая стена не спасет... И Кузьмин с батюшкой куда то запропастились.
— У них еще десять минут, — Влад посмотрел на часы. — Должны накрыть гнездышко. Чучмеки лупят наугад, для острастки...
— До пулемета метров триста. — Дима встал рядом с братом.
— Во во! Ночью на такой дистанции ни черта не видать. — Рокотов уселся на чудом уцелевший после взрыва диванчик. — Пущай патроны жгут. Этим самым они только себя отвлекают...
Славин младший опустился на пол и отвинтил крышку на фляге с водой.
— Жрать хочется... — Дмитрий согласно кивнул.
* * *
Лечи Атгиреев пинком отправил замешкавшегося Цароева в угол подвала и потряс автоматом.
— Всех положу, суки! А ну, мордой в пол и не шевелиться!
Заложники перевернулись на животы.
Когда прозвучали первые выстрелы, Атгиреев и Исмаилов не растерялись и загнали живой товар в подземелье соседствующего со стройкой дома, чей хозяин рачительно подготовил многоместную тюрьму. На будущее. Когда Ичкерия наконец станет независимым государством, в котором у представителя титульной нации обязательно будет свое небольшое стадо овец, «мерседес» представительского класса и десяток другой рабов и рабынь. Дальше фантазии домовладельца не распространялись.
Атгиреев выскочил наружу, подпер дверь поленом и метнулся на чердак, где Арби лихорадочно пытался заправить ленту в «NTK 62»16 проклиная на чем свет стоит узкоглазых оружейников, изготовивших столь сложный, с массой пластмассовых деталей пулемет.
— Никого не видел?!
— Нет! — Лечи залег у слухового оконца и попытался что нибудь разглядеть в опустившихся на аул сумерках.
— Вот шайтан! — Исмаилов потряс пулемет и пощелкал регуляторами, случайно поставив газоотводный механизм в режим стрельбы при низких температурах. — Патрон никак не входит!
— Дай посмотрю! — Атгиреев поднял крышку ствольной коробки. — Надо затвор отвести, — Лечи сдвинул ударник на сантиметр назад. — Вставляй...
Лента преспокойно легла на штатное место.
— Вот так! — чеченец захлопнул крышку. — Проверь!
Арби выставил ствол наружу и вдавил спусковой крючок. Пулемет отозвался короткой очередью, напоминающей стук перфоратора.
В сотне метров от Атгиреева с Исмаиловым две перебегающие через дорогу женщины вскрикнули и повалились в пыль.
У одной пули разорвали бедро и раскрошили берцовую кость. Другой кусочек свинца попал под левую лопатку, пробил легкое и вырвал на выходе из груди кусок мяса размером с кулак.
Следующий за матерью и сестрой Султан Тамаев заорал в приступе бешеной ярости, вскинул «НК ЗЗАЗ»17 и ответил на пулеметную очередь тремя одиночными выстрелами.
Одна из пуль вонзилась в подоконник совсем рядом с головой Арби.
Исмаилов отпрянул.
Лечи проворно откатился в другую сторону, передернул затвор «Калашникова» и выпустил в темноту половину длинного сорокапятипатронного магазина.
— Они совсем рядом! — в панике крикнул Арби.
— Давай из пулемета! — приказал Атгиреев, спрятавшись под конек крыши.
Исмаилов приник к диоптрическому прицелу и полил свинцом расстилающийся перед домом сад.
Тамаев на карачках прополз мимо штабеля досок и выглянул в проем между углом дома и металлическим параллелепипедом гаража.
Мать лежала неподвижно, в сбитой до пояса юбке.
Сестра ворочалась посередине дороги, пытаясь отползти под защиту бетонного забора, окружавшего двор Бачараевых, и тоненько выла на одной ноте.
Слева вновь раздались выстрелы, но пулемет работал неприцельно и свинец лег в полусотне метров от Султана, срезав ветви нескольких яблонь.
Тамаев ужом прополз к канаве, скатился на влажное глинистое дно и нырнул в железную трубу, идущую поперек дороги на глубине полуметра.
Через полминуты он вылез наружу с противоположной стороны, пробежал до пересечения улиц, скрытый от пулеметчика земляным валом, и распластался под ежевичным кустом. У него родилась мысль выйти стрелку в тыл, но для этого ему требовалось незаметно проскочить открытое пространство двора, освещенного близким заревом пылающего сарая с сеном.
На фоне серого забора мелькнула какая то тень.
Султан навел мушку на бесформенную фигуру, крадущуюся вдоль дороги, задержал дыхание и выстрелил.
Человек рухнул как подкошенный, выронив короткий помповик с толстым стволом.
Тамаев решил не рисковать и всадил в упавшего еще треть рожка. Тело задергалось под ударами пуль, потом вдруг что то сверкнуло, и перекресток на секунду залило ярчайшее пламя взрыва сразу нескольких световых гранат
Чеченец завизжал от страшной боли в глазах, отшвырнул винтовку и схватился за голову. Многодневная слепота была ему обеспечена. Расширенные в темноте зрачки пропустили слишком много света, и поток фотонов практически выжег глазное дно.
Султан вскочил на ноги и помчался прочь...
— Вон он! — Атгиреев боковым зрением усек движение на перекрестке и перевалился набок.
АКМС затрещал, по доскам чердачного перекрытия раскатились дымящиеся гильзы.
Бегущий человек метнулся в сторону, споткнулся и ударился о бампер микроавтобуса, стоявшего у ворот.
Лечи перевел огонь ниже и с удовлетворением увидел, как пули разворотили спину мишени.
Человека бросило на землю, он забился, пытаясь отползти под днище автомобиля, потом резко выгнулся и ткнулся головой в пожухлую траву. Ноги судорожно задергались, руки вытянулись вдоль тела, и убитый замер неподвижно.
— Готов! — Атгиреев горделиво ухмыльнулся.
Исмаилов с уважением посмотрел на молодого товарища.
— Будут знать! — Лечи полез в карман за самокруткой.
* * *
Министр государственной пропаганды России укоризненно взглянул на тезку собеседника.
— Миша, ну так нельзя...
— А в чем дело? — ведущий высокорейтинговой программы «Однако» исподлобья уставился на чиновника.
— Это тебе не хиханьки хаханьки, а серьезнейшее предприятие. Руководство выразило мне свое крайнее неудовольствие.
— Они что, неприкосновенные? — прохрипел журналист.
— Ну, в общем...
— Миша, заканчивай ходить вокруг да около! — телекомментатор сделал вид, что готов покинуть министерский кабинет. — Скажи прямо — на МиГе запаниковали, что я им сорву контракты с израильтянами на поставку авионики. А там сто семьдесят лимонов бакинских крутятся.
— Мне такие тонкости неизвестны, — выкрутился Зозуля.
— Как же! — журналист гордо откинул голову назад. — Засуетились, уродцы. Тебя вон подключили... На студии уже телефон раскалился. Все звонят и звонят, договориться пытаются. Не выйдет! У меня документы на руках имеются, как они ВПК гробят, на наши планеры сплошь западную технику ставят. Бумажки оригинальные, не подкопаешься...
— Я и не собираюсь, — министр государственной пропаганды выглядел довольно жалко.
— Не о тебе речь.
— И все же... Ты бы поосторожнее их мочил. Не ровен час...
— Я это уже слышал.
— Эксклюзив от Кацнельсона хочешь? — Зозуля понизил голос.
— Смотря какой...
— По «Мценску».
— Кто ж его не хочет! — Телерепортер сел прямо. — А что?
— Илья Иосич может поспособствовать, — пояснил министр. — Как никак, его назначили председателем госкомиссии.
— А взамен?
— Сними претензии к МиГу... — Журналист задумался.
На развитии темы о подрыве боеготовности отечественных ВВС можно было сидеть еще полгода год, особенно не утруждая себя поиском нового материала. Ситуация в ВПК, чьи руководители практически в открытую сдавали позиции на рынках высоких технологий, давала неисчерпаемую пищу для острых репортажей.
С другой стороны, не сказать ничего нового по поводу трагедии на море ведущий «Однако» не мог себе позволить. Зрители жаждали сенсации, и обычно комментатор оправдывал их ожидания. Он одним из первых начинал размахивать пачками компромата и хрипло орать с экрана, обличая, анализируя и подкалывая промахнувшихся государственных мужей. Раньше него выступал лишь Одуренко, но у того в последнее время возникли разногласия с руководством канала, и «телекиллер» уже паковал вещички.
— Что за эксклюзив?
— Поговоришь и узнаешь, — обтекаемо сказал министр.
— Так не пойдет.
— Почему?
— Это кот в мешке. Я соглашусь, а потом тот же Кацнельсон мне заявит, что лодка ударилась об айсберг. Вот и весь эксклюзив. Менять МиГ на кусок льда непрактично. И непатриотично, — усмехнулся журналист.
— Да погоди ты! Какой айсберг?
— Обычный, из Арктики... Эту историю я уже слышал.
— Там было столкновение, как мне известно, — намекнул Зозуля. — Но не с айсбергом, а с чужой лодкой...
— Интересно, однако бездоказательно.
— Доказательства тебе дадут Кацнельсон и Самохвалов.
— А гарантии?
— Чего ты хочешь?
— Пусть Иосич мне позвонит. Сам. И я с ним договорюсь.
— Это реально, — согласно кивнул министр. — Только после его возвращения из Североморска...
— Раньше никак?
— Он приедет в субботу, через три дня...
— А а! Тогда нормально, — первый после окончания отпуска ведущего выпуск «Однако» должен был выйти в эфир двадцать первого августа, до него оставалось пять суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Скромнее надо быть, скромнее.
— Люсьен Б боруховна нас оп передила, — Щекотихин упомянул мадам Стульчак, создавшую на государственном телеканале свой личный пресс клуб «Слово свободы». — Я не очень хочу п повторяться...
— Это ваше право, — легко согласился американец. — Но чеченскую тему следует развивать и усиливать. Без привлечения электронных СМИ это невозможно.
— А если сделать с соответствующий сайт в Интернете? — депутат немного оживился. — Мы бы м могли регулярно обновлять информационные п полосы. М материалов достаточно. В войдем в альянс с П пеньковым и Г гильбовичем, п подтянем молодых журналистов... По моему, может п получиться.
— Такая постановка вопроса интересна, — кивнул атташе. — Над этим стоит серьезно подумать.
— Я и г говорю...
— Вы, насколько я понимаю, имеете расчет на команду из Санкт Петербурга?
— Именно. Т там есть определенные п перспективы. И затраты на п порядок меньше, чем в М москве.
— Но новый закон об Интернете... — протянул американец.
— К какой закон?
— Об обязательной установке контролирующей аппаратуры. Ваш министр связи, на мой взгляд, просто сошел с ума.
— А а, это! Не в волнуйтесь. Этот з закон никто исполнять не будет.
— Почему?
— С согласно традициям нашей ст траны, — хихикнул Щекотихин. — С суровость законов компенсируется их н неисполнением. Д даже разумных.
— Мне это известно. Но ваш новый Президент достаточно последователен в достижении поставленных целей. И контроль за Интернетом, как мне представляется, входит в число этих целей.
— Г гэбуха, — с ненавистью сказал депутат. — Отрыжка ст тарого режима. Т только такое быдло, как н наш народ, м могло его избрать.
Атташе посольства США по культуре молча пожал плечами. Спорить с раскрасневшимся от хорошего коньяка Щекотихиным было без толку.
* * *
Рокотов наугад вытащил из лежащего плашмя на середине комнаты шкафа толстую книжицу и в свете пламени прочел название.
— Ничего себе! «Откровения Бананового старца»...
— Поваренная книга? — серьезно спросил присевший у окна Вася Славин.
— Нет. Трехстишия Басе.
— Кто это?
— Известнейший японский поэт. Типа нашего Пушкина... А тут явно жил местный интеллигент.
— Этот? — Дима Славин ткнул носком сапога скрючившееся в позе зародыша тело.
— Видимо...
— Читал я японскую поэзию. Ни фига не понял, — Вася повел стволом «Винтореза» из стороны в сторону. — Все чисто...
— Прочтение хайку требует большой сосредоточенности и особого душевного состояния, — наставительно сказал Влад. — Равно как и их сочинение. Плюс хайку в том, что его можно творить на ходу, описывая происходящее мгновение жизни. Как сейчас.
— Что вижу, то пою, — бормотнул Дима. Рокотов секунд десять помолчал и выдал:
Жадно лижет огонь черепичные крыши аула.
Мертвый чичик лежит.
А бамбук все растет...
— Ты это к чему? — Вася отодвинулся от окна.
— К сиюминутной ситуации, экстраполированной на вечный процесс круговорота, — загнул Владислав. — Пример сложения классического стиха.
— Здесь бамбук не растет, — возразил Славин старший.
— Это аллегория. Бамбук растет в другом месте, в той же Японии. С философской точки зрения расстояние не имеет значения. Здесь — пожар, там — бамбук. Важно противопоставление жизни и смерти.
Со стороны центральной площади опять ударил крупнокалиберный пулемет. Двенадцатимиллиметровые тупоносые пули взрыли утоптанную землю во дворе соседнего дома.
— С этим надо что то делать, — напряженно изрек Василий. — От ДШК никакая стена не спасет... И Кузьмин с батюшкой куда то запропастились.
— У них еще десять минут, — Влад посмотрел на часы. — Должны накрыть гнездышко. Чучмеки лупят наугад, для острастки...
— До пулемета метров триста. — Дима встал рядом с братом.
— Во во! Ночью на такой дистанции ни черта не видать. — Рокотов уселся на чудом уцелевший после взрыва диванчик. — Пущай патроны жгут. Этим самым они только себя отвлекают...
Славин младший опустился на пол и отвинтил крышку на фляге с водой.
— Жрать хочется... — Дмитрий согласно кивнул.
* * *
Лечи Атгиреев пинком отправил замешкавшегося Цароева в угол подвала и потряс автоматом.
— Всех положу, суки! А ну, мордой в пол и не шевелиться!
Заложники перевернулись на животы.
Когда прозвучали первые выстрелы, Атгиреев и Исмаилов не растерялись и загнали живой товар в подземелье соседствующего со стройкой дома, чей хозяин рачительно подготовил многоместную тюрьму. На будущее. Когда Ичкерия наконец станет независимым государством, в котором у представителя титульной нации обязательно будет свое небольшое стадо овец, «мерседес» представительского класса и десяток другой рабов и рабынь. Дальше фантазии домовладельца не распространялись.
Атгиреев выскочил наружу, подпер дверь поленом и метнулся на чердак, где Арби лихорадочно пытался заправить ленту в «NTK 62»16 проклиная на чем свет стоит узкоглазых оружейников, изготовивших столь сложный, с массой пластмассовых деталей пулемет.
— Никого не видел?!
— Нет! — Лечи залег у слухового оконца и попытался что нибудь разглядеть в опустившихся на аул сумерках.
— Вот шайтан! — Исмаилов потряс пулемет и пощелкал регуляторами, случайно поставив газоотводный механизм в режим стрельбы при низких температурах. — Патрон никак не входит!
— Дай посмотрю! — Атгиреев поднял крышку ствольной коробки. — Надо затвор отвести, — Лечи сдвинул ударник на сантиметр назад. — Вставляй...
Лента преспокойно легла на штатное место.
— Вот так! — чеченец захлопнул крышку. — Проверь!
Арби выставил ствол наружу и вдавил спусковой крючок. Пулемет отозвался короткой очередью, напоминающей стук перфоратора.
В сотне метров от Атгиреева с Исмаиловым две перебегающие через дорогу женщины вскрикнули и повалились в пыль.
У одной пули разорвали бедро и раскрошили берцовую кость. Другой кусочек свинца попал под левую лопатку, пробил легкое и вырвал на выходе из груди кусок мяса размером с кулак.
Следующий за матерью и сестрой Султан Тамаев заорал в приступе бешеной ярости, вскинул «НК ЗЗАЗ»17 и ответил на пулеметную очередь тремя одиночными выстрелами.
Одна из пуль вонзилась в подоконник совсем рядом с головой Арби.
Исмаилов отпрянул.
Лечи проворно откатился в другую сторону, передернул затвор «Калашникова» и выпустил в темноту половину длинного сорокапятипатронного магазина.
— Они совсем рядом! — в панике крикнул Арби.
— Давай из пулемета! — приказал Атгиреев, спрятавшись под конек крыши.
Исмаилов приник к диоптрическому прицелу и полил свинцом расстилающийся перед домом сад.
Тамаев на карачках прополз мимо штабеля досок и выглянул в проем между углом дома и металлическим параллелепипедом гаража.
Мать лежала неподвижно, в сбитой до пояса юбке.
Сестра ворочалась посередине дороги, пытаясь отползти под защиту бетонного забора, окружавшего двор Бачараевых, и тоненько выла на одной ноте.
Слева вновь раздались выстрелы, но пулемет работал неприцельно и свинец лег в полусотне метров от Султана, срезав ветви нескольких яблонь.
Тамаев ужом прополз к канаве, скатился на влажное глинистое дно и нырнул в железную трубу, идущую поперек дороги на глубине полуметра.
Через полминуты он вылез наружу с противоположной стороны, пробежал до пересечения улиц, скрытый от пулеметчика земляным валом, и распластался под ежевичным кустом. У него родилась мысль выйти стрелку в тыл, но для этого ему требовалось незаметно проскочить открытое пространство двора, освещенного близким заревом пылающего сарая с сеном.
На фоне серого забора мелькнула какая то тень.
Султан навел мушку на бесформенную фигуру, крадущуюся вдоль дороги, задержал дыхание и выстрелил.
Человек рухнул как подкошенный, выронив короткий помповик с толстым стволом.
Тамаев решил не рисковать и всадил в упавшего еще треть рожка. Тело задергалось под ударами пуль, потом вдруг что то сверкнуло, и перекресток на секунду залило ярчайшее пламя взрыва сразу нескольких световых гранат
Чеченец завизжал от страшной боли в глазах, отшвырнул винтовку и схватился за голову. Многодневная слепота была ему обеспечена. Расширенные в темноте зрачки пропустили слишком много света, и поток фотонов практически выжег глазное дно.
Султан вскочил на ноги и помчался прочь...
— Вон он! — Атгиреев боковым зрением усек движение на перекрестке и перевалился набок.
АКМС затрещал, по доскам чердачного перекрытия раскатились дымящиеся гильзы.
Бегущий человек метнулся в сторону, споткнулся и ударился о бампер микроавтобуса, стоявшего у ворот.
Лечи перевел огонь ниже и с удовлетворением увидел, как пули разворотили спину мишени.
Человека бросило на землю, он забился, пытаясь отползти под днище автомобиля, потом резко выгнулся и ткнулся головой в пожухлую траву. Ноги судорожно задергались, руки вытянулись вдоль тела, и убитый замер неподвижно.
— Готов! — Атгиреев горделиво ухмыльнулся.
Исмаилов с уважением посмотрел на молодого товарища.
— Будут знать! — Лечи полез в карман за самокруткой.
* * *
Министр государственной пропаганды России укоризненно взглянул на тезку собеседника.
— Миша, ну так нельзя...
— А в чем дело? — ведущий высокорейтинговой программы «Однако» исподлобья уставился на чиновника.
— Это тебе не хиханьки хаханьки, а серьезнейшее предприятие. Руководство выразило мне свое крайнее неудовольствие.
— Они что, неприкосновенные? — прохрипел журналист.
— Ну, в общем...
— Миша, заканчивай ходить вокруг да около! — телекомментатор сделал вид, что готов покинуть министерский кабинет. — Скажи прямо — на МиГе запаниковали, что я им сорву контракты с израильтянами на поставку авионики. А там сто семьдесят лимонов бакинских крутятся.
— Мне такие тонкости неизвестны, — выкрутился Зозуля.
— Как же! — журналист гордо откинул голову назад. — Засуетились, уродцы. Тебя вон подключили... На студии уже телефон раскалился. Все звонят и звонят, договориться пытаются. Не выйдет! У меня документы на руках имеются, как они ВПК гробят, на наши планеры сплошь западную технику ставят. Бумажки оригинальные, не подкопаешься...
— Я и не собираюсь, — министр государственной пропаганды выглядел довольно жалко.
— Не о тебе речь.
— И все же... Ты бы поосторожнее их мочил. Не ровен час...
— Я это уже слышал.
— Эксклюзив от Кацнельсона хочешь? — Зозуля понизил голос.
— Смотря какой...
— По «Мценску».
— Кто ж его не хочет! — Телерепортер сел прямо. — А что?
— Илья Иосич может поспособствовать, — пояснил министр. — Как никак, его назначили председателем госкомиссии.
— А взамен?
— Сними претензии к МиГу... — Журналист задумался.
На развитии темы о подрыве боеготовности отечественных ВВС можно было сидеть еще полгода год, особенно не утруждая себя поиском нового материала. Ситуация в ВПК, чьи руководители практически в открытую сдавали позиции на рынках высоких технологий, давала неисчерпаемую пищу для острых репортажей.
С другой стороны, не сказать ничего нового по поводу трагедии на море ведущий «Однако» не мог себе позволить. Зрители жаждали сенсации, и обычно комментатор оправдывал их ожидания. Он одним из первых начинал размахивать пачками компромата и хрипло орать с экрана, обличая, анализируя и подкалывая промахнувшихся государственных мужей. Раньше него выступал лишь Одуренко, но у того в последнее время возникли разногласия с руководством канала, и «телекиллер» уже паковал вещички.
— Что за эксклюзив?
— Поговоришь и узнаешь, — обтекаемо сказал министр.
— Так не пойдет.
— Почему?
— Это кот в мешке. Я соглашусь, а потом тот же Кацнельсон мне заявит, что лодка ударилась об айсберг. Вот и весь эксклюзив. Менять МиГ на кусок льда непрактично. И непатриотично, — усмехнулся журналист.
— Да погоди ты! Какой айсберг?
— Обычный, из Арктики... Эту историю я уже слышал.
— Там было столкновение, как мне известно, — намекнул Зозуля. — Но не с айсбергом, а с чужой лодкой...
— Интересно, однако бездоказательно.
— Доказательства тебе дадут Кацнельсон и Самохвалов.
— А гарантии?
— Чего ты хочешь?
— Пусть Иосич мне позвонит. Сам. И я с ним договорюсь.
— Это реально, — согласно кивнул министр. — Только после его возвращения из Североморска...
— Раньше никак?
— Он приедет в субботу, через три дня...
— А а! Тогда нормально, — первый после окончания отпуска ведущего выпуск «Однако» должен был выйти в эфир двадцать первого августа, до него оставалось пять суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32