Не хотелось бы оказаться в этом железном гробу, когда в него попадет кумулятивный заряд русского РПГ-18, которыми вооружены югославы. Для струи раскаленных газов шестидесятимиллиметровая сталь не препятствие. Русские гранатометы разносят любую западную бронетехнику. В этом Летелье убедился, когда присутствовал на демонстрационных стрельбах в Куала Лумпуре. Там русские показали свои серийные разработки, и французский капрал два дня находился под впечатлением простоты и страшной убойной силы представленных для продажи образцов.
Сквозь открытый проем ангара Летелье увидел, как отъехала вбок створка главных ворот базы и на территорию стала втягиваться колонна крытых брезентом грузовиков.
Он бросил взгляд на часы.
Тринадцать пятнадцать.
Продукты на ближайшую неделю прибыли с аэродрома без опоздания. Шестнадцать грузовиков сейчас встанут рядком у центрального склада, а после обеда два взвода пехотинцев примутся их разгружать.
Но помимо ящиков с консервами, мешков круп, упаковок галет и макарон, коробок с другой провизией, на базу въехало семьдесят килограммов живого человеческого мяса, отягощенного тремя ножами, двумя стволами, килограммом динамита и чувством собственного достоинства. Обладатель всего этого уютно устроился под брезентом предпоследнего грузовика и рассчитывал пересидеть у французов пару дней, пока не утихнут его поиски в окрестностях Скопье.
К здоровенным воротам с флагами по обеим сторонам подкатила колонна.
Пока старший офицер бегал с документами на контрольно пропускной пункт, водитель и сопровождающий его рядовой из последнего грузовика отбежали отлить.
Рокотов пулей вылетел из канавы, где он сидел уже второй час в ожидании удобного случая, и забрался под нагретый солнцем брезент.
Лист надо прятать в лесу.
А диверсанту надо прятаться в самом центре вражеского логова, где никому не придет в голову его искать.
В грузовик Влад нырнул абсолютно спонтанно.
У него не было ни дальнейшего плана, ни мыслей о том, как он будет выбираться с охраняемой территории, как себя вести, если его вдруг обнаружат. Французский-то он более-менее знал, но что толку? Вряд ли офицеры и солдаты НАТО склонны беседовать с пойманным лазутчиком о поэзии или на другие отвлеченные темы. Скорее их будут интересовать цели визита и те, кто Влада сюда послал. Вперемежку с применением физических методов допроса.
Грузовик благополучно миновал ворота.
Биолог выглянул в узенькую щель и осмотрел проплывающий мимо пейзаж. Нельзя сказать, что ему все очень понравилось. Слишком много вооруженных людей, среди которых он в своем черном комбинезоне и с разрисованной мордой будет смотреться белой вороной. Французы все как на подбор были подтянуты, в рубашечках с короткими рукавами, на брюках стрелочки, ботинки блестят.
Грузовики развернулись и застыли задними бортами к стене какого-то строения. Водители высыпали из кабин, размяли ноги и направились через плац к двухэтажному каменному зданию.
Владислав высунулся из-под брезента, в любую секунду ожидая окрика.
Но вокруг стояла тишина.
Биолог вывалился на землю, присел на корточки и под прикрытием грузовиков протопал «гусиным шагом» до открытой двери.
Заглянул внутрь, оценил штабеля ящиков и юркнул в первый же узкий проход.
«Ага, продукты… Это мне подходит. Тут их десятки тонн, так что с голоду не умру. Теперь следует найти место, куда в ближайшие сутки не заглянут. Это несложно. Вон, хотя бы на верхушку этого штабеля…»
Рокотов еще раз прислушался и полез на возвышающийся вдоль стены ряд плоских и широких коробок.
Глава 13. НЕ ВСЕ ПОЛЕЗНО, ЧТО В РОТ ПОЛЕЗЛО.
Президент США очень любил показывать свою демократичность.
Поэтому практически каждое совещание, проходившее в Овальном кабинете, не было похоже на общение подчиненных с Первым Лицом в стране. Президент усаживал приглашенных за кофейный столик справа от окна, а сам пристраивался либо на диванчике, либо в отдельном кресле, если посетителей было более четырех человек.
Сотрудникам Секретной Службы сидеть было не положено. В начале своего первого срока демократичный Билли тщился изменить и эти порядки, но начальник охраны быстро объяснил Президенту, что в сидячем положении у агентов меньше возможностей для маневра, и они могут потерять драгоценные доли секунды, извлекая оружие в неудобной позе. Билли крепко задумался и к этой теме больше не возвращался.
С Государственным Секретарем Президент встречался обычно один на один. Иногда к ним присоединялись министры финансов и обороны или директор ЦРУ с заместителем по оперативной работе. Но в четырех случаях из пяти Госсекретарь обсуждала вопросы внешней политики с глазу на глаз с Главой Государства.
— …И мы сделаем вид, что сами удивлены тому, что русскому контингенту не досталось зоны ответственности, — закончила свою десятиминутную речь мадам Олбрайт. — Сошлемся на странную и неадекватную позицию европейцев и вызовем у Бориса очередной приступ недовольства Шредером и Шираком.
— Мы можем избежать ввода своего контингента? — поинтересовался Президент. — Или хотя бы пустить вперед кого-нибудь из европейцев?
— Очень сложно, — Госсекретарь задумчиво покачала головой. — Мы и так уже заставили Старый Свет раскошелиться на миллиард с мелочью для покрытия наших расходов по бомбардировкам. Если европейцы поймут, что мы идем вторым эшелоном, то могут затормозить буквально сразу, как пересекут границу Косова, и потребовать равноценного участия американских подразделений в авангарде. Фактически это будет означать полный провал. Один раз остановившаяся армия дальше не идет. По нашему совместному плану с британцами первыми идут непальские и бирманские стрелки, затем — морские пехотинцы США. А уже потом — немцы и французы. О голландцах я не говорю — они пойдут последними… На наиболее опасных участках мы обещали поддержку «Апачей» с аэродрома в городе Градец.
— Это там недавно был инцидент?
— Да. Но вопрос урегулирован. Двадцать вертолетов находятся в полной боевой готовности. Я вчера вечером разговаривала с командующим Корпусом морской пехоты. Он меня заверил, что все под полным контролем. Вертолеты готовы к выполнению задания в любой час.
— Хорошо, — кивнул Президент, — вы меня успокоили… Кто-нибудь, кроме России, еще выражает недовольство? Естественно, я имею в виду Европу, а не Китай. О нем мы поговорим позже.
— Пытается выступать белорусский диктатор, — криво усмехнулась мадам. — Но мы уже предприняли ряд шагов, чтобы заткнуть ему рот. Европарламент готовит очередную ноту протеста по поводу продления им полномочий Президента. Так что Лукашенко скоро будет чем заняться.
— Вы не перегибаете палку?
— Отнюдь нет. Мы заранее объявили, что не признаем законность проведения референдума в Белоруссии. Лукашенко намека не понял… Пусть теперь расхлебывает. — Олбрайт злобно насупилась. — Пошел бы на ограничение контактов с Москвой — жил бы спокойно. А он пытается играть в Саддама. По моему мнению, нам стоит усилить нажим через наших друзей, чтобы не только помешать договору с русскими, но и оторвать Лукашенко от общего оборонного пространства с Москвой. Тогда — мы сможем начать аналогичную «Решительной силе» операцию буквально через месяц. У Минска не хватит силенок, чтобы нам противостоять. Повод есть — нарушение прав человека. Местная оппозиция уже подготовила все документы…
— Сколько мы тратим на Белоруссию в год? — Президент открыл бутылочку с минеральной водой.
— Немного. Около десяти-двенадцати миллионов. Больше пока бессмысленно.
На Белоруссии Госдепартамент обкатывал новую схему расшатывания государственного механизма избранной для подчинения страны. Помимо дохленькой оппозиции, которая, кроме громких заявлений и малочисленных демонстраций, ни к чему не была способна, в Белоруссии действовали агенты влияния в хозяйственной сфере. Американцы сделали расчет на то, что белорусский Президент, который был немножечко идеалистом, не способен самолично контролировать все и всех. Поэтому был выбран ряд руководителей среднего звена, отстоящих от Лукашенко на десяток ступеней должностной лестницы и напрямую с ним не общавшихся. Часть этих хозяйственников согласилась поработать на благо заокеанского «партнера». Никакой опасности для исполнителей сотрудничество с Госдепом США не представляло. Они не совершали диверсий в общепринятом смысле, не выдавали государственных тайн, не призывали к изменению строя или свержению Президента. Просто выполняли свои прямые должностные обязанности, доводя исполнительское рвение до абсурда.
С белорусским лидером по-другому было нельзя. Молодой и спортивный Президент был полон сил, строго требовал со всех, включая себя, и не воспринимал чиновничьих оправданий. Не справился — изволь увольняться!
Это относилось ко всем без исключения, начиная со скотника на маленькой ферме и заканчивая премьер-министром и председателем центрального банка. Лукашенко не делал различии между работягой и чиновником, все были вынуждены играть по одним правилам. Существовала опасность, что маленькая республика поднимет свое хозяйство, встанет на ноги, сольется с Россией и ее примеру начнут следовать остальные осколки Союза.
Потому требовалось выставить белорусского лидера недотепой, диктатором и разрушителем собственной экономики. С воплями о диктатуре успешно справлялись горлопаны от оппозиции, образовавшие даже альтернативный парламент, и некоторые российские политиканы, находящиеся в вечном конфликте с любой властью, за что ежегодно получали на свои счета достаточно круглые суммы. К примеру, за выход из зала заседаний Государственной Думы во время визита Лукашенко в Россию лидер одной фракции поимел дом в Пасадене стоимостью в два с половиной миллиона долларов, а его три заместителя — по шикарной квартире в Мадриде. Демонстративный выход из зала Яблонского и компании был высоко оценен на Западе и в политическом плане, как «нежелание истинных демократов» мириться с режимом в Белоруссии. Еще немного — и к словам «белорусский режим» можно будет спокойно добавлять эпитет «кровавый».
Нанятые «хозяйственники» рьяно взялись за дело и буквально за полгода нанесли сельскохозяйственному сектору урон, сравнимый с засухой, мором и нашествием колорадского жука и саранчи, вместе взятыми. Перебои в поставках продовольствия стали нормой. Лукашенко никак не мог понять первопричину такого странного явления, а в Госдепартаменте радостно потирали руки. Первый этап прошел вполне успешно.
— Что вы думаете об идее союза русских, югославов и белорусов?
— Словоблудие, — самонадеянно заявила Олбрайт. — Ни одна из трех стран не готова к реальному объединению. Борис слишком стар, Милошевич у себя не может толком управлять, Лукашенко нелегитимен…
— Лукашенко нелегитимен только с точки зрения наших интересов, — напомнил Президент. — Как вы мне недавно докладывали, большинство русских и сербов считает его законно избранным руководителем. И с этой позиции его подпись на документах имеет большой вес.
— Над признанием неконституционности правления Лукашенко мы сейчас работаем. У русских осенью выборы в парламент… Надеюсь, что новые депутаты не поддержат союз с Белоруссией. Поближе ко времени выборов мы подбросим им убедительные материалы о преступлениях Лукашенко против демократии.
— Что именно?
— Исчезновения нескольких журналистов и нелояльных режиму чиновников. Вопрос о вывозе их через Литву уже проработан. Это очень сильный козырь…
Президент щелкнул пальцами.
— Помните, вы мне говорили о русском, который работает на радио «Свобода» и выполняет деликатную миссию в Чечне?
— Мистер Мужицкий? Конечно, помню. Вы хотите, чтобы он отправился в Белоруссию и там пропал?
— Резонанс получился бы хороший, — Президент потер пальцами гладко выбритый подбородок. — У нас его знают, человек прошел горячие точки… И русские журналисты подняли бы крик.
— Я бы не советовала посылать именно мистера Мужицкого, — мягко не согласилась мадам. — В этом случае мы оголим, кавказское направление. У Мужицкого налаженные связи с чеченскими лидерами. Не хотелось бы перебрасывать в Белоруссию столь ценного агента.
И Президент, и Госсекретарь знали, что репортер радиостанции «Свобода», помимо своей основной работы по сбору материала и побочного промысла в виде съемок «натурального садо-видео», исполнял поручения по доставке боевикам современного оружия из Пакистана и Турции. Но вслух такие вещи не обсуждают даже в защищенном от посторонних ушей кабинете.
— Что ж, — американский Президент развел руками, — если он нужен нам на Кавказе, пусть остается.
— Помимо него есть пять или шесть кандидатов, — Госсекретарь отложила в сторону лист с фамилиями, — все они готовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42